Четвертый курс издателей увидеть не хотите ли?

Содержание

Предисловие……………………………………………………………………………………

О нас……………………………………………………………………………………………..

Поэзия…………………………………………………………………………………………..

Булгакова Саша

«Ночь настигла притихший город одним рывком…»……………………………………

«Словно бы пальцами не моими…»…………………………………………………………….

«На Тебя наблюдать и Тебе внимать…»……………………………………………………

Зубенко Вера

Анне Ахматовой…………………………………………………………………………..

«Простужена. Бледна. Страшна. Разбита…»……………………………………………..

«Это до боли как-то легко…»…………………………………………………………….

«Я так грежу обучиться рисовать…»…………………………………………………….

«Я страницей пожелтевшим летала над городом…»…………………………………………

«Пришла любовь нежданно и негаданно…»……………………………………………….

Ионова Наталия

«Я не забываю, как звучали в небесах…»……………………………………………………….

«Куда-то идешь ежедневно…»…………………………………………………………….

«Я не могу подарить тебе небо…»……………………………………………………………

Упавшая звезда………………………………………………………………………………..

Охотник на драконов…………………………………………………………………………

Мачихина Александра

Что такое весна?…………………………………………………………………………………………………………

Самый главный презент……………………………………………………………………

Я желаю…………………………………………………………………………………………

Романс…………………………………………………………………………………………

Мой ангел святой……………………………………………………………………………

Признание……………………………………………………………………………………

«Одни твердят, что мир спасет любовь…»………………………………………………..

«Обожать, мучиться, терзать себя сомненьем…»……………………………………………

Я забуду обиду……………………………………………………………………………………….

Путилова Милана

«Тёмной лентою скрыла глаза…»…………………………………………………………..

«Через дымку чёрную прозрачного тумана…»…………………………………………..

Проза………………………………………………………………………………………………

Ионова Наталия

Волшебник…………………………………………………………………………………………

Козлова Оксана

Встреча, поменявшая судьба…………………………………………………………………

Санталова Кристина

Помни меня……………………………………………………………………………….

Публицистика…………………………………………………………………………………….

Бакулина Анна

Отечественный Олег……………………………………………………………………………………

Горяйнов Иван

В первую очередь – дисциплина………………………………………………………………

Путилова Милана

Теплым бывает не только солнце…………………………………………………………..

Титова Дина

Моя жизнь в университете…………………………………………………………………..

Рецензия………………………………………………………………………………………….

Ионова Наталия

Перекручивание судеб………………………………………………………………………

Козлова Оксана

Жизнь по окончании смерти либо что такое быть вампиром………………………………………

Мачихина Александра

Кто обладает запахами, тот обладает сердцами людей…………………………………….

Путилова Милана

Легко и душевно…………………………………………………………………………….

Титова Дина

Особый мир……………………………………………………………………………….

Жизнь в цитатах…………………………………………………………………………………

Послесловие………………………………………………………………………………………

ПРЕДИСЛОВИЕ

Лежащая перед тобою книга, глубокоуважаемый читатель, – сборник творчества студентов четвертого курса профессии «Издательское дело и редактирование» ТГУ

им. Г.Р. Державина. В нем мы выступили и в роли авторов, и в роли редакторов, и корректоров, оформителей и верстальщиков.

Это отечественный первый опыт работы над столь масштабным проектом, и мы попытались от души, положив в него все собственные силы.

За годы учебы мы пережили большое количество превосходных моментов совместно, каковые и решили отразить в данной книге. К ее созданию приложили руку все подряд, и мы будем весьма рады, в случае если тебе итог отечественных усердных трудов окажется по душе.

В зависимости от своих читательских предпочтений ты сможешь отыскать тут и рассказы, и стихотворения, и публицистические произведения, а также отечественные личные цитаты, каковые рождались на парах, на переменах и просто на протяжении студенческого досуга. Все вышеперечисленное образует пара разделов, каковые окажут помощь скоро сориентироваться в содержании книги.

Мы не знаем, понравится ли тебе отечественное творчество либо нет. В любом случае, прочтя эту книгу, ты сможешь создать себе полноценный портрет отечественной группы, сможешь осознать, какие конкретно мы имеется в действительности: о чем думаем, грезим, к чему стремимся, чем живем…

Мы весьма сохраняем надежду, что отечественная книга покинет след в твоей душе, поскольку любой из нас положил в нее частичку себя, частичку собственного сердца. Да, мы не умудренные опытом писатели и не опытные поэты, но все-таки отечественное творчество – настоящее, в нем нет интонаций и фальшивых слов, оно теплое и душевное.

Не будем ничего больше сказать – не следует тратить время напрасно. Устраивайся эргономичнее, дорогой читатель, бери в руки книгу и пройди с нами через все мгновения, каковые мы пережили в стенках университета.

Просматривай и наслаждайся!

Издатели, 4 курс.

О НАС

ЧЕТВЕРТЫЙ КУРС ИЗДАТЕЛЕЙ ЗАМЕТИТЬ НЕ Желаете ЛИ?

Эмоциональная, несдержанная.

Обожаю откладывать на завтра то, что необходимо было сделать день назад. До тех пор пока все грызут гранит науки, я жую слойки с ветчиной.

Грежу станцевать сальсу на Острове Свободы и… плюнуть с Эйфелевой башни.

Булгакова Саша

Я – простая женщина, которая обожает петь, просматривать и танцевать. Еще я весьма общительная и радостная – со мной ни при каких обстоятельствах не соскучишься!

Обожаю трилогию «Властелин колец» Дж. Р. Р. Толкина. Со школы грезила стать актрисой, надеюсь, что моя мечта осуществится!

Козлова Оксана

Моя любимая цитата: «Деточка, все мы самую малость лошади, любой из нас по-своему лошадь». (В.В. Маяковский)

Вера – дизайнер, Вера – студент, Вера – книголюб, Вера – чаеман, Вера – домашний зоопарк.

Хорошее настроение сопутствует жизненным удачам. Ценю хорошую шутку, сообщённую к месту.

Зубенко Вера

Удачно закончил обучение в летной школе, совершал парашютные прыжки. Кроме этого занимался спортом. По характеру спокойный и доброжелательный.

Я умен и в один момент ленив.

Горяйнов Иван

До сих пор уверена, что должна была появиться в Азероте, Ехо либо далекой-далекой Галактике. Получала образование языковом, математическом и химико-биологическом лицеях, а поступила на издательское дело. Обожаю фэнтези, «Звездные войны», WarCraft, Rammstein, кошек, фиолетовый цвет и крабовый салат.

Готова душу реализовать за плакат с Дартом Вейдером в полный рост.

Обожаю наблюдать зарубежные фильмы 70х – 90х годов и звучно возмущаться, дескать, какие конкретно тогда шедевры снимали и какую ерунду на данный момент крутят в этом вашем Голливуде! Грежу написать сценарий и книгу для фильма, что прославился бы на всю землю.

Ионова Наталия

Я самая простая студентка с простыми привычками. Но, не обращая внимания на это, у меня имеется собственный (пускай не всегда своя) индивидуальность и шёлковый характер, каковые обожают близкие и мои родные. Я весьма хорошая и постоянно помогу людям, в случае если им нужна моя помощь.

Обожаю слушать музыку, наблюдать фильмы, убивать время со собственными приятелями и путешествовать. Грежу объехать целый свет.

Титова Дина

Если вы спросите меня: что я тут делаю и для чего живу, то я отвечу: «Радуюсь каждому прожитому каждой мелочи и дню, что меня окружает. Цените то, что у вас имеется. Это счастье!»

Не смотря на то, что мне уже двадцать лет, в душе я еще ребенок, исходя из этого довольно часто грежу и мечтаю. Обожаю играться в компьютерные игры, обожаю серию “Final Fantasy”. Ценю в людях отзывчивость и доброту.

Грежу побывать в Японии либо в Германии.

Путилова Милана

Мир около меня противоречив и разнообразен, исходя из этого я предпочитаю прогулки по парку с приятелями, а не ночи напролет в клубах; учебу, а не безделье; шоколад, а не сигарету… Я максималист и оптимист, так что сидеть и ожидать чего-то – не нравиться, я без звучно отправлюсь и совершу революцию имени себя. Обожаю общаться с новыми людьми, обожаю радости, отдых на природе, не воображаю судьбе без друзей и своих близких!

Бакулина Анна

Обо мне все знают, что я живу в селе Сабурово, которое славится … ничем. Дабы приехать в университет, я преодолеваю множество препятствий, к примеру, сражаюсь за территорию в поезде с разъярёнными женщинами и бойкими бабушками. Не обращая внимания на голод, мороз, боль и ненависть, каковые преследуют меня в дороге, я все равно остаюсь весёлым человеком и пробую делать людей радостными.

P. S. На людей в поезде счастье не распространяется.

Мачихина Александра

Я студентка 4 курса профессии «Издательское дело и редактирование». Счастлива, что поступила именно на эту специальность, поскольку я взяла массу занимательных знаний. По жизни я человек важный, местами кроме того властный. Обожаю руководить, не напрасно все обучение в школе была капитаном класса, а поступив в университет, стала старостой.

Обожаю все красивое. Мне нравится выезжать на природу, наслаждаться закатом, восходом солнца.

Я занимаюсь цветоводством, создаю икебаны и различные декорации для украшения детской площадки и отечественного жилого двора. От жизни желаю добиться всего, прилагая максимальное колличество усилий и развиваясь во всех направлениях. Всем хочу процветания и удачи!

Санталова Кристина

ПОЭЗИЯ

* * *

Ночь настигла притихший город одним рывком.

Фонари по обочинам гнутся устало в хребте.

Тот, о ком мои мысли и все мое счастье – в ком,

без звучно курит на дальней станции в темноте.

По перрону пройдётся, лениво замедлив ход,

Радуясь задумчиво, выдохнет блеклый дым…

Мне не спится, и я до утра замечаю, как

Выцветает глухая мгла за окном моим.

* * *

Словно бы пальцами не моими,

На бумаге, чуть шурша,

Постоянно выводит имя

Мягкий грифель карандаша.

Так как во мне оно – поминутно,

Неизбежностью стать успев,

И губами, чужими словно бы,

Произносится нараспев.

Внезапно кольнет изнутри, похоже

На игольное острие,

И волнующее до дрожи,

И звучащее, как мое…

* * *

На Тебя наблюдать и Тебе внимать,

И покорно плоть подставлять под плеть.

Все слова стереть. Все табу сломать

И никак о сделанном не жалеть.

Океаном слёз до надежды – вплавь,

А устав, себя выстилать по дну…

Можешь – пощади. Желаешь – обезглавь.

Лишь не бросай меня тут одну.

Саша Булгакова

АННЕ АХМАТОВОЙ

Мне стихов Ваших белая свора

Так близка, так понятная на данный момент,

Вы, бессмертная в чёрной вуали,

Гордо прячете взор опечаленных глаз.

Губы бледные сжаты прочно,

И ни строки от Вас много лет.

Все же я повторю: «Вы бессмертны,

В юном сердце моем Вы покинули след».

Как красивы Вы, Анна Андреевна,

В собственной дымке чувственных строк и печали!

Так примите поклон мой самонадеянный,

Окончательно я у Ваших измученных ног.

* * *

Простужена. Бледна. Страшна. Разбита.

Синь под глазами, а на сердце – грусть.

Я и тобой, и миром всем забыта,

Но знаю я, что я к тебе возвращусь.

Я буду с лицом цвета продолжительной простуды,

А ты – с цветом пьяных бессонных ночей.

Не буду рыдать, ревновать я не буду.

Сотрется все – чья я была и ты чей.

Заберёшь мои всегда холодные руки

Теплом собственных влажно-заботливых рук…

Я грела их все это время разлуки,

Не видя молчанья и преград около.

* * *

Это до боли как-то легко.

Я на носочках из-за роста.

Сигареты? Да, бросаю.

Что с коленом? Я не знаю.

Как жила? О чем грезила?

В письмах все тебе писала.

Ты скучал? Само собой разумеется, верю.

У тебя-то имеется сомненья.

Будем совместно? Непривычно.

Все, как было? Да, превосходно.

Обязательств нам не требуется.

Как и прежде… Страстно-дружно.

* * *

Я так грежу обучиться рисовать,

Чтобы ежедневно писать твои портреты,

Любую черточку лица карандашом ласкать

И в прошлое заполучать билеты.

Тут ты у моря Тёмного, тут — у Невы,

А тут печалишься, поскольку не так долго осталось ждать расставаться.

Я не дремала бы, рядом был бы ты,

Хоть на бумаге имел возможность оставаться.

Я обучусь писать твои портреты,

Я буду по ночам их целовать,

Хотя бы в прошлое иметь билеты,

Раз в настоящее никак их не дотянуться.

* * *

Я страницей пожелтевшим летала над городом,

Я кружилась, вдыхая дорожную пыль,

В ритме вальса качаясь, хотела попасть в ту сторону,

Где делается сказкой кричащая быль.

Приставала к подошвам тёмной кожаной обуви,

Опускалась на чей-то седой воротник,

Наслаждаясь и плача почти-таки поровень,

Ветру вдаль испускала тревожный я крик.

Я гналась за мечтой в малоизвестную сторону,

Где отыскала бы радушный приют и покой,

Я бесцельно летала по пыльному городу,

Где разбитым мечтам вдаль дорогу дают…

***

Пришла любовь нежданно и негаданно,

Под руку с разгулявшейся весной,

Дверь открыла и вошла незваная

И ходит след во след везде за мной.

Не счастлива я была ей, но смирилась,

С ней краски стали бросче и сочней,

И город краше так, что и не снилось

Мне в веренице зимних злых ночей.

С моею гостьей мы не можем без радости,

Как пьяные шатаемся в толпе,

И голова гудит уж от похмелья,

Ты сладкая, но лживая во мне.

Вера Зубенко

* * *

Я не забываю, как звучали в небесах

Раскаты грома, чей-то крики и смех,

И отражались в голубых глазах

Свирепых и нещадных молний блики…

Я не забываю: на лицо нам падал снег

И таял неспеша на бледной коже.

От шума с неба перешел на бег

Какой-то припозднившийся прохожий…

Я не забываю твою узкую ладонь,

И любой вдох твой потребовал упрочнения,

И в отечественных душах полыхал пламя

Ожесточённого и горького бессилья…

А наверху, средь чёрных туч,

На тёмной кровью залитом пороге

Лишали судьбе проклятых всевышних

Посланцы мертворожденного всевышнего…

Я не забываю, что обрушились с небес

И снег, и пепел, капли тёмной крови…

Мы осознали – окончен век чудес,

И не могли сказать ни слова…

Прошел от тех лет большой срок,

И смыты с мостовых следы сраженья,

И имеется единый, но ожесточённый всевышний,

Всесильный, лишь мертвый от рожденья.

Я знаю, что сбежали с туч,

Провалились сквозь землю двое средь людей, укрыты…

Нам, проклятым, живется непросто,

Таящимся в тенях зеркал разбитых…

* * *

Куда-то идешь ежедневно,

Секунда – паденье, прорыв.

Около рассыпаются в тлен

Строенья, природа, миры.

За годом проходят года,

Провалились сквозь землю : кличь– не кличь…

Скрывают металл, провода

Остатки хороша и любви.

Чем выше растут города,

Чем больше бетона, стекла

Тем бросче в глазах и сердцах

Клубок разрастается зла.

Темнее все тень над страной,

Одно лишь слово – и вот:

Конфликт обернется войной,

С клинком брат на брата отправится.

Крик кошмара – много ракет,

И пепел как метель снегов…

И будущего для нас нет –

Мы сами сгубили его.

Ты можешь жалеть и просить,

Но знаешь ответ наперед.

Ты можешь пробовать забыть,

Но боль твою память вернет.

Ты можешь бить и убивать,

Но мой тебе хороший совет:

«Беги, пока можешь дышать,

Живи, пока видишь восход солнца».

* * *

Я не могу подарить тебе небо,

Я не могу подарить тебе звезды,

В будущем, может, смогу это сделать,

Но, я опасаюсь, что уже будет поздно.

Я не могу подарить тебе осень,

Я не могу подарить тебе лето,

Возможно, я смогу, но опасаюсь почему-то,

Что уйдешь ты и будешь далеко уже где-то.

Я не могу подарить тебе счастье,

Я не могу подарить тебе радость,

Я не могу подарить тебе крылья,

Я не могу подарить тебе святость.

Но я могу подарить лучик света,

Цветы, дивный сон, звонок телефона

И надежду о том, что, возможно, не так долго осталось ждать

Подарю тебе то, что желал, но не смог.

УПАВШАЯ ЗВЕЗДА

Ты не забываешь ли, мой свет,

Мы шли тогда к себе,

И множество планет

И звезд над головой.

Ты не забываешь, что тогда

Был у Судьбы каприз,

И упала звезда

С небес далеких вниз.

Ты не забываешь, как мчались,

Как рыскали в саду,

И наконец нашли

Упавшую звезду.

Ты не забываешь – ночь была,

Как шли мы через лес,

И руки тебе жгла

Посланница небес.

Ты не забываешь – негромкий пруд,

Мы были на мосту –

Ты уронила тут

Горящую звезду.

Ты не забываешь – негромкий вскрик,

А ледяной поток

К звезде твоей приник,

К себе на дно увлек.

Ты не забываешь – не дыша,

Наблюдали, как во сне,

Как меркнет не торопясь

Далекий свет на дне.

Ты не забываешь, как мы шли,

Как лес был черён, негромок,

И слезы потекли

Из ясных глаз твоих…

Ты не забываешь – мы ушли,

Но опять ожидаем, в то время, когда

Снова мелькнет далеко

Упавшая звезда.

ОХОТНИК НА ДРАКОНОВ

Закат. Краснеют небеса. И тишина кругом.

В то время, когда ложатся люди дремать, ты покидаешь дом.

В лесу мрачно, но ты идешь и тащишь собственный мешок.

А в нем – кнут и надёжный меч, и сонный порошок.

Страшна чащоба, в небеса пытается волчий вой,

А ты идешь себе во мгле, тебе так как не впервой.

Вперед, к горам, чрез реку – вброд, беснуется вода.

Средь скал, камней и обвалов пещер имеется череда.

Что сутки у сёл нехорошей, тревожный сон:

Видали все, как пролетел к горам громадной дракон.

Начал пропадать куда-то скот, разбросаны стога,

Деревья оторваны лежат и выжжены луга…

Практически пришел. Крутой подъем. Обглоданный скелет.

Ни капли страха нет в тебе; ты зажигаешь свет.

Мерцает факел; след когтей дракона на сосне,

И вот уж светло слышно, как шипит дракон во сне…

Пора. Ты ставишь факел в горсть камней, с плеча – мешок,

На пояс – кнут, а в руку – клинок, в другую – коробок.

Во мгле ночной ты – словно бы тень, только тускло клинок блеснул.

Бесшумный, как будто бы призрак, вглубь пещеры проскользнул.

Вот и дракон. Только силуэт в пещере рассмотреть,

Хоть чешуя в ночи и постоянно блестит .

Ты открываешь коробок и сыплешь на ладонь

Крупинки, небольшие, как пыль, что навевают сон.

Глаза привыкли к темноте. Кричит далеко сова,

Лежит на лапах и сопит драконья голова.

Идешь, сдуваешь порошок. Состав придумал дедушка:

Дракона он вгоняет в сон, а человека – нет.

Сейчас, дабы знать точно, что зверя сон глубок,

Кнутом его по веку бьешь: свист и замах, щелчок…

Но спит дракон, непробудим, хоть дни его сечь.

Твоя ухмылка в темноте; берешься ты за клинок…

Светает. Розовы, легки восхода солнца облака.

Поднимаются трудиться в сёлах, только дети дремлют до тех пор пока.

Неторопливо ты идешь через лес на свою квартиру;

Драконью голову несешь в громадном мешке с собой.

И будет признательность, похвалы, и пир оптимален,

Не будет звонких только монет… А ты их и не ожидаешь.

Еще твой дедушка, как долг приняв, драконов бить ходил…

Ты от драконьей головы рога клинком срубил.

Ее позже – на столб у врат, отпугивать неприятелей…

А дома в сундуке лежат сто двадцать шесть рогов.

Наталия Ионова

ЧТО ТАКОЕ ВЕСНА?

Что-то новое идёт,

Что-то новое торопится:

Может, сон и мечт полёт,

Может, крик и явь души,

Может, сказка либо быль,

Может, броские грезы,

Может, солнечная пыль,

Может, звёздные цветы,

Может, запах либо цвет,

Может, вкусная вода,

Может, кошмар либо свет,

Может, лучшие года.

Это новое пришло,

Это новое – она,

Это над тобой взошло,

Это новое – весна!

САМЫЙ ГЛАВНЫЙ Презент

Отечественный мир твёрд – ты это знай!

И с ним сражайся яро,

Но в нашем мире диких свор

Нас ожидает с тобой презент.

О нём поведают ветры все,

Прекрасные и злые.

Ты знаешь: тот презент мне

Вручат слова простые,

И звёзды будут мне светить

На этом чёрном небе,

И ты мне будешь сказать

О том, где так и не был.

Я буду слушать, так любя,

И позабудусь снова.

Мне ветер обрисовал тебя,

Презент отечественный – любовь.

Я ЖЕЛАЮ

Я желаю, чтобы ты уснула

Крепким сном, здоровым сном,

И желаю, чтобы окунулась

В свет, наполненный добром.

Я желаю, чтобы ты проснулась

В поле, где растут цветы,

И желаю, чтобы встрепенулось

Все, о чем грезишь ты.

Я желаю, чтобы ты вспорхнула

Выше самых туч,

И желаю, чтобы дотянулась

До неизвестных миров.

Я желаю, чтобы ты возвратилась

Окончательно, безотлагательно,

И желаю, чтобы улыбнулась –

Я всю ночь прождать готов.

РОМАНС

Последний раз разреши посмотреть мне на тебя,

Я улыбнусь, и негромко сообщишь ты любя.

И опадает снова листва,

В то время, когда закончилась весна,

В то время, когда закончились красивые мгновенья.

Твои цвета разбудят сердце и мечту,

И негромкий ливень стучит в полночи, как в бреду.

Твои зеленые глаза,

Нет, не подарят мне тепла,

И только туманная звезда нам улыбнется.

Последний раз, в то время, когда мы видим облака,

И не закончится любовь, живём до тех пор пока.

И греет душу тёплый лён,

Качает ветер эластичный клён,

А отечественные радуги снова как словно бы в море.

Цветное деревце клонится головой,

И я желаю к тебе уйти, но только иногда.

Играется ветер в волосах,

И отечественные письма в небесах,

Нас ожидают так же, как и прежде и видят твой альбом.

В то время, когда закончится красивая пора,

Ты не забудь отечественную любовь, как ты ожидала.

И ливень красивый как лазурь

Подарит небо, мы внизу,

Я буду ожидать и ты дождись, моя любовь.

МОЙ АНГЕЛ СВЯТОЙ

Мой ангел святой, я тебя покорю

Как гору, крутую вершину,

Мой ангел святой, за тебя я борюсь

И в гиблой пучине не сгину.

Мой свет, мой покой, тебя я храню

Как розу в холодную стужу,

Мой свет, мой покой, я тебя так обожаю,

Ты знай: я тебя не забуду.

Мой ангел родной, я с тобою лечу,

Ты – в сердце моём окончательно,

Мой ангел родной, я сообщить так желаю:

Ты память, ты солнце, звезда…

ПРИЗНАНИЕ

Воодушевлением окрыленный,

Я желаю тебе сообщить:

Я живой, в тебя влюбленный –

Мне так хочется летать.

Ты – моя любовь навеки,

Я забыть всё не смогу,

Я для того чтобы человека

На всегда, за всё обожаю.

Из-за чего всё так условно?

Ты молчишь, сообщи любя,

Что со мною будешь всегда,

Так как я так обожаю тебя.

Моё солнце, моя птица,

Я храню твою мечту.

Я так ожидаю: она приснится

Как звезда, одев фату.

Я обожать не прекращу,

Моё чувство будет жить.

Ты придешь, но так нежданно,

Позовёшь, дабы обожать.

* * *

Одни твердят, что мир спасёт любовь,

Другие – смерть любовь погубит.

Но что же делать мне: обожать иль умирать?

Всем жутко хочется определить,

Что в том месте за гранью: смерть либо любовь?

А я сообщу, приятели, вам снова:

«Не имеет значение, что нас ожидает».

Мы все замечательно знаем,

Что от любви не убежать,

Как и от смерти также –

И в этом два явления похожи.

Одна нам дарит свет,

Вторая дарит тьму,

Вы понимаете, что я не лгу.

Покинуть мир постоянно успеем мы,

Только принципиально важно то, каким его покинешь ты.

Для чего я тут живу?

Для чего я тут живу? Сообщите, имеется ответ?

Все хором сообщат: Нет! А кто-то сообщит: Имеется!

Каковые твердят, что нет, живут частично, только иногда,

И ни при каких обстоятельствах, увы, те не отыщут ответ,

Покуда будут жить частично, только иногда.

Каковые твердят, что имеется,

Живут как нужно, радостны неизменно.

Я их обожаю. Не осознаю… жаль.

Хотелось бы осознать, тогда, возможно,

Жить далось бы легче и совершенней с каждым днём;

Не сказала бы: Гори оно огнём!,

А просто наслаждалась днём.

Я вас обожаю! Не рассказываете нет –

Кричите Да! везде, неизменно!

* * *

Обожать, мучиться, терзать себя сомненьем

Желала б ты, пренебрегая отечественным мненьем.

Кто мы такие: судьи либо мыши? –

Известно только тому, кто всех нас выше.

Тебя я осуждать не буду, ты замечательно знаешь,

Но, только в то время, когда серьёзно нужно жить,

Ты в тучах летаешь,

Ты нарушаешь правила и рушишь все границы.

Запомни: ты – как все, а человек – не птица!

Я знаю, это больно слышать,

Твой удел – терпеть.

Так как в нашем мире, недоступном звёздам,

Некуда лететь.

Я ЗАБУДУ обиду

В моем сумрачном сне ты возвратился назад,

Я проснусь и осознаю: все не так.

Не желаю засыпать, не закрою глаза:

Дальше загадочный мрак и ложь.

Ты когда-то ушел, хлопнул дверью во тьме.

Со слезами осталась одна,

Без тебя я печалюсь, без тебя, как в колонии,

Вечерами сижу у окна.

А обожал ли меня и грезил обо мне?

Сердце выжег – и пепел в руках.

Я обожала тебя, я просилась к тебе,

А ты всё растоптал в серый прах.

Может, стоит вернуть, может, стоит забыть обиду

Всё, что любой из нас побросал?

Может, стоит собрать, может, стоит обожать,

Всё, что ты растоптал в серый прах?

Ты же желаешь прийти, ты звонишь по ночам,

В то время, когда думаешь, что я сплю.

Возвращайся назад. Все обиды – к чертям!

Я забуду обиду, по причине того, что обожаю.

Александра Мачихина

* * *

Тёмной лентою скрыла глаза,

Улыбнулся бесенок лукаво,

И скупая упала слеза,

А тебе кроме того этого мало.

Из-за чего ты так мучишь меня?

Отчего не отыскать мне спокойствия?

Я страдаю и сутки ото дня

Повторяю: «Урок мой усвоен».

Ты молчишь – не прошу твоих слов,

Мне они не окажут помощь нисколько.

Душу я закрыла на засов:

Мне не больно сейчас и не горько.

Одинокая плачет свеча

И, бедняжка, от слез собственных тает.

Да, свеча, как неизменно, горяча,

Но сгорит до конца ли – не знает.

Отпусти меня, прошлого нить,

Начинаю сейчас все сперва,

Жизнь желаю по-второму прожить,

Дабы горестей в ней было мало.

* * *

Через дымку чёрную прозрачного тумана

Наблюдаю на мир

И вижу без обмана

Лень, праздность и богатых жадный пир.

Они смеются, радуются

И, в томной неге забывая Всевышнего,

В безумных, диких оргиях резвятся,

Их сладострастия так как не бывает большое количество.

Они не помнят про страданья человека:

– Для чего покой собственный ласковый нарушать?

От прошлого до следующего века

Им несложнее в удовольствиях пребывать.

– Услышьте, помогите, – просят вас, –

Дай корку хлеба не сильный рабу…

Но данный негромкий, робкий глас

Как ужасный сон в неистовом бреду.

Но существует Божья справедливость!

На небесах Он вам продемонстрирует всех:

И бедных, и калек, и калек,

Которых пнули вы за неуспех.

Прозреете, услышите рыданья,

И слезы внезапно покатятся из глаз…

Почва нам создана для состраданья,

Оказать помощь стремитесь ближним – и неоднократно!

Милана Путилова

ПРОЗА

ВОЛШЕБНИК

Стук был нерешительный и робкий; так деревенская женщина, возвратившаяся за полночь с гулянки, скребется в ставни, прося заспанную маму разрешить войти ее в дом. Стук попал в маленький промежуток между двумя раскатами грома – в противном случае бы волшебник его просто не услышал. Не смотря на то, что, в полной мере быть может, что стучатся-то уже давно, но громыхание сердитого неба перекрывало все другие звуки.

Ветви деревьев перепуганно бились в окна, и само мироздание, казалось, трещало по швам.

Стук повторился. Волшебник, кратко набравшись воздуха, отложил книгу и встал из-за стола. Возможно было сделать вид, что он ничего не увидел либо что его не было дома – не сильный сияние свечи выходило через окно на сторону дома, противоположную от двери.

Но сколь громадна должна быть беда, раз человек отправился по делу к волшебнику в ночь в такую ужасную грозу, которая может перерасти в настоящую бурю? А ведь ближайшая деревня к северу из этого никак не меньше чем за шесть миль…

Не смотря на то, что это в полной мере мог быть заблудившийся дровосек либо путешествующий торговец, решивший переждать грозу под чужой крышей. В случае если это будет так, волшебник кроме того не разрешит войти его на порог. Не добрый говор из-за отказа путнику в ночлеге его никак не пугал – радушным хозяином волшебник в ближайшей местности отнюдь не слыл.

Он спустился по лестнице, одной рукой придерживаясь стенки (еще не хватало оступиться и свернуть себе шею в темноте), прошел к дубовому шкафу, огибая очерчиваемые вспышками молнии нехитрые предметы обстановки. Зажег свечу. Поставил ее на подоконник, дабы не задуло порывом ветра, что точно ворвется в дом, в то время, когда он откроет дверь.

Стук закончился – по всей видимости, незваный гость заметил свет в окне и осознал, что его наконец услышали.

Волшебник отодвинул засов и мало подтолкнул дверь плечом – в непогоду она проседала и начинала заедать. Неровный, мерцающий свет свечи распознал из мрака бледное испуганное лицо низкого толстого мужчины преклонного возраста, принадлежавшего, если судить по одежде, к крестьянскому сословью. В руках он держал немаленький сверток из стеганого одеяла, что старался загородить собой от пронизывающего ветра.

Волшебник чуть нахмурился.

В свертке очевидно пребывало живое существо, и оно стояло одной ногой на пороге смерти.

Крестьянин пара секунд рассматривал хозяина дома, позже издал то ли полувсхрип, то ли полувсхлип и сипло затараторил:

– Слава всевышним, что вы дома, господин волшебник! Я уже не сохранял надежду… Я уже считал, что все пропало… Слава всевышним! Простите, что в таковой поздний час …

Лицо волшебника купило привычное равнодушное выражение. Ни при каких обстоятельствах нельзя показывать сочувствия тому, кто требует у тебя помощи, в противном случае они начнут потребовать большего либо стараться уйти от оплаты. Волшебнику хватило всего лишь одного раза, дабы это осознать.

– Скажи, – ровно сказал он. рассыпания и Извинения в любезностях имели возможность длиться продолжительно, а буря увеличивалась с каждой минутой – меньше всего хотелось пускать ее в дом.

– Сглазили мою дочку, – практически виновато начал мужчина, неуверено заглядывая волшебнику в глаза.

– Обращайся к ведуну, – он потянулся закрыть дверь, но крестьянин вцепился в нее, как утопающий в соломинку:

– Пятый сутки хворая лежит!

– Тогда к лекарю.

– Так нет лекарей-то, – жалобно заскулил крестьянин, – их всех в город отвезли, господских детей лечить…

Волшебник поморщился. Вспышка таинственной заболевании, поражающей лишь детей, распространилась, наверное, по всему графству. Быть может, уже вышло и за его границы…

– Я не могу исцелять, – так же ровно отозвался волшебник. Дикая тоска скользнула в глазах крестьянина:

– Умоляю… Хоть что-нибудь… Умоляю… Я могу заплатить…

– Зайди в дом, – чуть помедлив, сообщил волшебник, отстраняясь от двери. – Мне необходимо ее осмотреть.

– Благодарю! – выдохнул мужчина, заваливаясь вовнутрь. – Век всевышних… молить буду!

– Успеешь еще намолить, – волшебник вернул засов на место и опять направился к шкафу – забрать несколько тройных подсвечников. Для всякого тщательного дела необходимо большое количество света.

– Положи ее на стол. Без одеяла, – сказал волшебник, с неудовольствием глядя, как крестьянин оставляет на древесном полу нечистые следы. Сейчас он совершенно верно уверился, что путник пришел из деревне на севере – небо еще не разразилось дождем, значит, в полях было сухо, а вот северный перелесок богател поверхностными болотцам, заросшими пожухлой травой.

Мужчина с опаской положил собственную ношу на стол и расправил края одеяла. Волшебник поставил тяжелый подсвечник на столешницу и приблизился к ребенку, жестом приказав крестьянину отойти к стенке.

Она умирала. Девочка лет пяти, светловолосая, в одной лишь долгой ночной рубахе. Не требуется было прислушиваться, дабы услышать ее тяжелое, неровное дыхание.

Ее лицо сверкало от пота, а грудь чуть вздымалась. Волшебник коснулся ее лба, руки, шеи, на пара секунд задержался на яремной вене.

Ее тело как будто бы горело изнутри.

– Она позднее всех в деревне слегла, – крестьянин, молитвенно сложив руки, наблюдал на пояснице волшебника, – Мы-то радовались было, что Матушка Небесная уберегла… Лекарь у нас хороший, продолжительно не желал в город уезжать, его лишь стража графская и смогла вывезти… Я у самых ворот смог его догнать, он мне и успел лишь склянку с отваром дать… Сообщил, дабы четыре дня выпивала, а позже эти гады по коням ударили, я больше ничего не услышал… Мы ее и поили, и в воде холодной держали… А она все горячее становилась… Бредить начала… А этим утром и не проснулась… Супруга решила – хватай, говорит, Аннушку, и беги к господину волшебнику, к вам, значит… Возможно… Возможно окажет помощь… Не поскупись, ветхий осел, говорит… Я и не… Все, что угодно дам, всевышним клянусь! Аннушка у нас одна совсем, единственная отечественная опора…

– Неправда, – перебил его волшебник; его правая рука покоилась у девочки на животе. – В сёлах в чести многодетность. У тебя не может быть лишь один ребенок.

– Да разве ж я посмею лгать-то, – проскулил крестьянин. – Было у меня еще два сына, господин волшебник. Старшего, дровосека, семь лет назад на лесоповале убило, а младшего три года как холера унесла… Меня, дурня ветхого, покинула, а его унесла… Видно прогневал я чем-то Небеса, раз они одного за другим детей у меня отнимают!

– В Храм Небесной Матери не ездил? – тихо спросил волшебник.

– Ездил, да, конечно! И трехночную в том месте отслужил, и милостыню раздавал… засуха и Неурожай стороной обходят, а вот… – голос крестьянина дрогнул.

Волшебник отрешенно кивнул и задумался. Лечить он вправду не умел. Тут нужна была помощь опытного лекаря, да и то волшебник не был уверен, что тот уже имел возможность ей чем-нибудь оказать помощь.

Жизнь медлительно утекала из ее тела, и скоро Госпожа Холодных чертогов явится за принадлежащим ей по праву. В случае если лишь…

Волшебник, не говоря ни слова, направился к лестнице и встал наверх, покинув озадаченного крестьянина с тревогой наблюдать ему вслед. По окончании недолгих поисков в ветхом, но еще крепком сундуке, волшебник бережно вынул из его недр книгу, завернутую в громадный кусок выделанной оленьей кожи. Только через дюжину ударов сердца волшебник решился вынуть книгу из ее оболочки.

Буро-красная обложка местами затерлась, металл обойки в далеком прошлом потускнел. От страниц данной книги веяло могильным холодом.

Ливре де ла Морт, Книга Смерти.

Нечайно поежившись, волшебник открыл книгу на середине и скоро пролистал несколько страниц. Память его не подвела. Пробежавшись взором по тексту, он закрыл фолиант и, шепетильно завернув его в кожу, убрал на место.

Крестьян встретил возвращение волшебника не хорошо скрываемым вздохом облегчения. Волшебник прикинул время и повернулся к толстому мужчине.

– Скот в хозяйстве имеется?

– Да, конечно, – легко с большим удивлением отозвался тот. – Свиньи, курей дюжина… Корова практически полгода назад телушку принесла…

Волшебник подошел к шкафу, порылся в одном из коробок.

– Придешь на следующий день утром. Приведешь теленка и принесешь семьдесят монет серебром. И чистую одежду для дочери.

Крестьянин наблюдал на него, и в его глазах затеплилась надежда:

– Значит… вы… вы… вылечите?..

– Я уже заявил, что не могу лечить, – легко раздраженно ответил волшебник, протягивая мужчине резной талисман из сердцевины тополя. – Сбережет от молнии. на следующий день вернешь. Если она не выживет, деньги покинешь себе, но теленка я в любом случае заберу.

Ступай.

Волшебник выпроводил бормочущего признательности крестьянина и закрыл за ним дверь. Ливень снаружи уже начинал накрапывать, соответственно, не более чем через десять мин. на землю будут низвергаться все небесные запасы воды. Угрызений совести, выставив человека в такую погоду на улицу, волшебник совсем не испытывал.

Все его мысли были заняты совсем вторым.

На втором краю стола волшебник расселил плотную льняную скатерть и переложил в том направлении девочку. немного открыл ей веки и пристально осмотрел мутные голубые глаза.

Время еще имеется.

К хлеву из дома вел маленькой подземный ход – так было эргономичнее. Волшебник отвел одну из собственных коз в намерено отведенный угол, закрытый в большинстве случаев тяжелым чёрным полотном. Коза, услышав Звериное слово, не стала сопротивляться неизбежному: кровь из ее распоротого горла стекала в ясли, и по окончании волшебник в обязательном порядке отыщет ей использование.

Свежевание туши заняло достаточно большое количество времени, но волшебник не старался делать это очень шепетильно. Окровавленную шкуру животного он принес в дом и завернул в нее бессознательного ребенка. Шепетильно вымыв руки от крови и с неудовольствием отметив, что одежду придется кроме этого отчищать, он дотянулся уголь из погасшей печи и нарисовал цепочку знаков сперва на лбу девочки, позже на шкуре животного.

Из того же сундука, где лежала Книга Смерти, волшебник вынул пара скверно пахнущих настоек и окропил ими ребенка. И наконец на пожелтевшей от времени бумаге волшебник написал прочно заученную строке из Ливре де ла Морт, сложил листок и, бережно немного открыв рот девочки, положил его ей на язык. Бумага практически сходу рассыпалась, и язык почернел.

Волшебник зажег две свечи и поставил их в изголовье ребенка, как покойнику. Затушил громадные подсвечники и отправился переодеваться.

Больше он ничего не имел возможности сделать.

Обряд Обмана Смерти срабатывал лишь в половине случаев. Лишь в половине случаев, при верных зельях и при правильно написанных заклинаниях Госпожа Холодных чертогов имела возможность принять душу сравнительно не так давно убитого животного за душу умирающего человека. Животное в обязательном порядке должно быть размером примерно с человека – так тяжелее выявить обман.

При успешном финале обряда человек будет семь дней лежать, как мертвый, с тихийбиением сердца, – но будет жить. Какой бы серьёзной ни была заболевание, ужасной рана – будет жить. Но Обман Смерти неимеетвозможности исцелить. семь дней, отпущенной прошедшим ритуал, достаточно, дабы близкие и родственники имели возможность отыскать лекаря достаточно умелого и талантливого исцелить страшный болезнь…

Но одураченная Госпожа Холодных чертогов, в то время, когда наступит ее второй шанс, не подарит собственной жертве легкой смерти.

Стук раздался поздним утром. Волшебник не легко набрался воздуха и встал из кресла. Всю ночь он смотрел за ходом ритуала, да и ужасная гроза кроме того через закрытые ставни не разрешила бы заснуть.

Волшебник выглянул в окно. Крестьянин с сумой через плечо, сжимающий в руках веревку, накинутую на шею юный телушки, жадно оглядывался по сторонам. При звуке раскрывающейся двери он дернулся, выронил из рук веревку, а в то время, когда согнулся за ней, и суму.

Волшебник без звучно открыл дверь и отошёл, пропуская мужчину вперед. Крестьянин споткнулся на пороге и неуклюже ввалился в дом. Заметив собственную недвижимую дочь в перепачканной кровью рубахе, он медлительно