Чистота живущего языка: мнимая и истинная

Сущность неприятности Сейчас

Потому, что Концепция публичной безопасности в её изложении ВП СССР показалась в кризисРоссии и истории человечества, в то время, когда общество в собственном развитии разрешает нравственно-мировоззренческие и — концептуальные неопределённости, другими словами люди, каковые высказывают возражения не только против её существа, но и против той языковой культуры, которая характерна ВП СССР и выражена в текстах КОБ. в течении многих лет различные люди высказывают упрёки: Написано не по-русски, не русским языком; долгие фразы, большое количество непонятных слов; требует перевода на русский язык и т.п.

Приведём фрагмент одного из последних (07.01.2004 г.) выступлений[195] на эту тему (в сносках по тексту цитаты — отечественные комментарии):

«В преамбуле[196] написано[197] что КОБ есть частью Русской культуры[198] на деле же при прочтении[199] что тексты очень слабо напоминают Русскую речь[200] при всем при том, что в «строгий лексических» формах[201] возможно написать тоже[202] самое и по Русски[203]. При прочтении некоторых работ появляется впечатление[204] что авторы упиваются собственной свойством витиевато выражаться,[205] простите[206] товарищи, но ваш язык требует дополнительного перевода на русский язык[207], а до тех пор пока главные теоретические работы да и аналитика[208] похожи на печально известный талмуд[209] что без слез нельзя читать в виду[210] ужасной витиеватости и скучности стиля[211] у них 30 томов[212].Чистота живущего языка: мнимая и истинная Через некое время у нас покажутся собственные «Раввины»[213] каковые будут толковать КОБ. [214]Есть пара хороших поговорок на данный счет типа «все очень способное легко»,[215]

Задайте себе вопрос[216] имеете возможность ли вы написать тоже[217] самое, но несложным языком? если не сможете, то это указывает лишь, что или вы всё написали по чей то[218] указке, или то[219] что вы сами не смогли полностью понять и прочувствовать то[220] что воображаете на суд общественности[221] в качестве Истины Первой инстанции[222]»[223].

Само собой разумеется, обилие разнообразные языковых неточностей в приведённом фрагменте текста возможно большей частью растолковать тем, что, в то время, когда его создатель выступал на интернет-форуме в «эмоциональном порыве», то его «несло» кроме его осмысленной воли. Исходя из этого, действуя на базе безсознательных автоматизмов, он печатал стремительнее, чем осознавал то, что он пишет. Наряду с этим на кое-какие клавиши он нажимать “забывал”, на кое-какие не попадал, и слабохарактерно машинально переслал собственное выступление для публикации сразу же по завершении печати, не предприняв ни одной попытки осознать им написанное и не проверив стилистику, пунктуацию и орфографию текста, выданного его безсознательными уровнями психики[224].

Согласно нашей точке зрения, писать о языковой культуре, а тем более упрекать кого-либо в настоящем либо мнимом неумении высказывать собственные мысли общепризнанными языковыми средствами, допуская в тексте столь высокую плотность разнообразные ошибок[225], свидетельствует продемонстрировать всем пример того, как не нужно пользоваться языком, в этом случае, — русским языком. Однако неприятность языковой культуры и чистоты языка существует, среди них и для современного нам Русского в его историческом развитии.

При обращении к данной теме нас не интересуют устные и письменные «экзамены» на владение языком, в то время, когда некоторый текст «конструируется» и выучивается наизусть, а позже читается специалистам-языковедам «с эмоцией, с толком, с расстановкой»; либо в то время, когда пишется «черновик», что много раз перечитывается, уточняется, а позже бездумно-автоматически переписывается «набело» и предъявляется специалистам-языковедам при минимуме неточностей, потому, что все выявляемые неточности исправляются при прочтении черновиков и в беловой экземпляр не попадают.

При обращении к данной теме нас интересует:

  • выражение потока мыслей в изустной либо письменной речи в том виде, в каком он попадает в «черновик» либо вливается в разнородные житейские обстановки в ходе сотрудничества безсознательных сознания и уровней психики;
  • осмысленное отношение самого субъекта к этому потоку — к его содержанию (смыслу) и форме его (смысла) изложения либо выработки (для самого себя и окружающих).

Соответственно такому подходу опубликованные в качестве завершённых работ[226] материалы Концепции публичной безопасности в изложении ВП СССР не являются «черновиками», «первотекстами»: это работы, в написании которых принимали участие многие люди. И каждому из них в ходе работы над текстом, взятым им от вторых участников, в случае если что-то и было неясно либо неприемлемо по содержанию либо форме подачи информации, то он не оставался бесстрастным, а старался адекватно осознать, что написано вторыми, ликвидировал выявляемые неточности вторых, вносил добавления, уточнения как содержательного, так и формально-стилистического характера.

Иными словами, сообщённое свидетельствует, что завершённым и напечатанным работам ВП СССР предшествовали «первотексты»: первоначально рукописи, а позже компьютерные файлы. И эти первотексты во многом определяют вид и содержание каждой публикуемой работы.

Наряду с этим коллективный темперамент деятельности ВП СССР обязывал каждого её участника к тому, дабы не быть обузой вторых необходимостью преодолевать в ходе работы с его текстом допускаемую им разнородную неряшливость, выражающуюся в неточном либо не определённом по смыслу словоупотреблении[227], в ошибочном написании слов, в нечётком разделении и неразборчивости рукописей текста на абзацы и фразы, в расстановке знаков пунктуации и т.п.; и помимо этого — в размещении первотекста на страницах тетради либо подшивки в скоросшивателе.

Т.е. изначально первотекст должен был быть написан так, дабы по окончании прочтения его вторыми людьми, любой из которых будет вносить в него правки и добавления, данный «черновик» возможно было без неприятностей преобразовать в тождественный ему машинописный экземпляр.

И это событие обязывало уже первого, кто начинал ту либо иную новую работу, писать первотекст-черновик так, дабы в нём выражение потока мыслей хватало ясным при минимуме разнородных неточностей, чтобы ему самому не тратить время на многократное переписывание набело без конца порождаемых им черновиков[228].

При таком отношении к заботе и коллективной работе обо всех её участниках первотекст-рукопись, обрастая вставками на собственных страницах и вклейками с добавлениями и замечаниями вторых людей, оставался достаточно разборчивым чтобы на базе этого, казалось бы «вороха бумаг», человек, обладающий машинописью, но не опытный существа обрисовываемой проблематики имел возможность сам (без обращения к создателям первотекста) напечатать машинописные экземпляры, аналогичные данной ему коллективной рукописи. Исходя из этого в бумажных архивах рабочих материалов участников ВП СССР нет ни единого первотекста, написанного столь неряшливо (в смысле наличия и точности словоупотребления в нём грамматических неточностей), как тот первотекст отечественного «критика», с цитирования фрагмента которого мы начали данный раздел.

Непременно, что начало компьютерной эры упростило производство первотекста и коллективную работу с ним. И не смотря на то, что наряду с этим завершённые файлы материалов КОБ не несут в себе истории работы над каждым из них, а в них возможно отыскать опечатки и грамматические неточности, но и среди них, начиная от их прототипов файлов-первотекстов, нет ни одного, в котором столь обнажённо выражалось бы то событие, что его создатель давил на клавиши стремительнее, нежели думал с мыслью о том, про что он пишет, как это имеет место в цитированном нами в начале этого раздела файле-первотексте.

То же касается и культуры изустной речи:

В языковой культуре Концепции публичной безопасности обращение как письменная, так и изустная обязана высказывать определённость смысла.

А для этого человек обязан:

  • ощущать Жизнь, быть внимательным к ней и мочь думать в согласии левого и правого полушарий головного мозга, поддерживающих процессно-образное и дискретно-логическое мышление (соответственно);
  • освоить по возможности больший «словарный запас» и ощущать различие оттенков смысла синонимов и однокоренных слов;
  • осознавать различие функционального назначения:

O частей речи применяемого им языка, не всегда однозначное, потому, что как и правильный суть слов оно в каждом предложении возможно обусловлено контекстом;

O морфем в составе слов;

O участников предложения;

O грамматических конструкций в составе предложений[229];

  • осознавать собственный текущий эмоционально-смысловой строй и поддерживать его подобающим образом,

— тогда его обращение будет правильной в словоупотреблении, а в интонационной окраске будет соответствовать аудитории и фоновым событиям, характерным для жизни общества.

Что касается работ ВП СССР, то «правополушарные» упрекают нас тем, что всё написано якобы для «левополушарных». Обстоятельство этого в том, что восприятие долгих фраз[230] в тексте «не поддерживается» их левым полушарием.

Со своей стороны «левополушарные» уверенны, что работы ВП СССР — безлюдной бред. Обстоятельство этого в том, что их правое полушарие не может воспроизводить те образные представления, которых в психике «левополушарных» к моменту соприкосновения с материалами ВП СССР не выяснилось: благодаря этого текст воспринимается ими как пустословие; а вся деятельность ВП СССР — как графоманство весьма амбициозных, но не в полной мере психически здоровых людей.

Нормально же у человека правое и левое полушария должны в ходе мышления (включая прочтение и написание текстов) трудиться согласованно, взаимно дополняя приятель друга[231]. Фактически именно поэтому ВП СССР и смог вырваться из мировоззренческой клетки библейско-марксистской культуры.

Сообщённое свидетельствует, что материалы ВП СССР воображают одну из субкультур выражения мыслей на базе Русского в его историческом развитии. Для тех, кто стал носителем данной субкультуры, неприятностей, которые связаны с пониманием текстов ВП СССР и собственным изустным и письменным изложением тех либо иных качеств КОБ для других людей, — нет.

И с их точки зрения эта субкультура выражения осознаваемого ими смысла во взаимодополняющем единстве умолчаний и оглашений достаточно чиста чтобы оказывать действие на течение событий, направленное на переход человечества к цивилизации, в которой человечный тип строя психики в ранее определённом смысле этого термина, во-первых, будет признан обычным для всех В первую очередь молодости и, во-вторых, будет воспроизводиться в преемственности поколений на базе глобальной культуры будущего, объединяющей всё человечество. В следствии человечество преобразится в человечность.

Но неприятности в восприятии материалов КОБ имеется у представителей вторых субкультур, кроме этого действующих на базе Русского в его историческом развитии. И в каждой из них имеется собственные представления о чистоте языка.

В самом античеловеческом виде это — притязания на право самим сквернословить неизменно и везде, которое дополняется требованием к вторым людям — обеспечить им познание всего и вся, да к тому же ещё и благоденствие, на базе употребляемого ими матерного лексикона и нескольких десятков вторых обыденных слов, каковые должны быть упакованы в предложения, состоящие не более чем из 4 — 5 слов, не считая матерщины, нужной им в речи в качестве паузы для “отдыха интеллекта” при переходе от одной более либо менее членораздельно выраженной мысли к второй.

К сожалению, этого стандарта “чистоты” родного языка, подчас сами того не осознавая и не вспоминая о последствиях, придерживается в собственной повседневной жизни, если не большинство «россиянцев», то та их часть, которая «кидается в глаза» и создаёт чувство о достигнутом в обществе уровне массовой (неспециализированной) культуры. Само собой разумеется, эти люди — жертвы дефективного воспитания, большей частью — домашнего в раннем детстве. Но в случае если этому стандарту “чистоты” не противопоставить в повседневной судьбе другой стандарт чистоты речи, то благодаря разрушительного действия сквернословия на культуру общества и течение событий жертвами, но уже иного рода, могут быть и многие другие, а также, — и в преемственности нескольких поколений.

Второй стандарт “чистоты” языка, начиная с послепетровских времён сейчас, поддерживает некая часть по-европейски образованного слоя русского общества. Они ведут себя так, словно бы целый Русский язык в его историческом развитии возпринимают в качестве чего-то возмутительного.

В случае если до середины XIX века они так брезговали русским языком, что в собственной среде предпочитали изъясняться на французском, которому их учили в юные годы более обстоятельно, нежели русскому, то по окончании отмены крепостного права положение изменилось, не смотря на то, что тенденция избегать русских слов сохранилась. С отменой крепостного права данный публичный слой обновился по собственному классовому составу: показалась разночинная интеллигенция, которую в юные годы не научили французскому как родному. Приобретая европейское образование, она стала в языковую среду родного для них русского тащить как возможно больше слов из европейских языков: не вследствие того что какие-то нюансы судьбы нереально было выразить по-русски, а по вторым обстоятельствам.

Одни легко холопстовали перед “высоко просвещённым” Западом[232], во многом потому, что сами были «левополушарными» и в ходе получения образования по-европейски, осваивали в основном слова без соотнесения их с Судьбой и не производили образных представлений о том, чему их учили. Вторым принципиально важно было собственную образованность выказать и приятель перед втором, и перед простонародьем чтобы превознестись, если не в социальной иерархии империи, то хотя бы во мнении окружающих и в самомнении.

Это не вело ни к чему, не считая как к разнообразные неопределённостям в понимании безсмысленно внедряемых в русский язык слов, и, как следствие, в последующем порождало громадные и небольшие проблемы, бытовой пример чего мы приведём ниже.

Некогда представители данной языковой субкультуры не могли сказать слов «отхожее место», и в русском языке показалось слово «сортир», заимствованное из французского языка и в соответствующих обстановках означающее то же самое — потребность выйти. В языковой культуре народа это слово скоро получило сохранившийся поныне презрительно-уничижительный суть. В то время, когда это случилось, то первоначально изысканно-утончённый «сортир» стал запретным словом в по-европейски грамотных слоях общества, а в русский язык было внедрено ещё одно слово — «туалет», сохранившееся до наших дней в собственном нейтральном отношении к тому, что оно обозначает.

Кто-то может задать вопрос, а какой вред принесла эта замена? Но вред она принесла: в ХХ веке в архитектуре муниципальных квартир туалет начал соседствовать с кухней-“столовой”, что не соответствует русским народным представлениям о гигиене жилища во всех её качествах.

Настоящий факт: в пятидесятые годы старая женщина, прожившая всю жизнь в деревне, не имела возможности поверить собственной внучке, в то время, когда та обрисовывала ей размещение помещений в собственной муниципальный квартире: как это отхожее место возможно рядом с кухней, где всё должно быть чисто, где планирует семья и где практически всё время кто-то что-то делает по хозяйству? Как же пользоваться таким местом “уединения”[233], в то время, когда рядом люди? и как возможно осквернять запахами и звуками, из него исходящими, всё то, что делается в домашней чистоте кухни?

То что деревенская необразованная старая женщина права, а неправы шибко политики и образованные архитекторы, осуществившие такую политику жилищного строительства, выразилось в проектах жилья более поздних, чем «хрущёвки»: уборные прекратили соседствовать с гостиными и кухнями, образуя архитектурно обособленный блок с кладовками либо соседствуя со спальнями, каковые в большинстве случаев пустуют, в то время, когда семья проводит время совместно либо принимает гостей. Тем более это справедливо по отношению к проектам «элитного» жилья. Но тому, что в зданиях в течении десятилетий отхожее место выяснилось неуместно приближенным к кухне и гостиной, содействовала замена искони русского конкретно осознаваемого термина отхожее место на неоднозначно осознаваемый «туалет»: так как туалетный столик — вещь, которая должна быть чистой, и может находиться и в спальне, и в ванной.

Те же, кто уверен в том, что пример с заменой термина «отхожее место» — «притянутая за уши» придирка, ничего не говорящая по существу, пускай для полноты ощущений, в собственном «туалете» оборудуют себе спальню, а унитаз открыто смонтируют на кухне либо в гостиной.

Кому-то приведённый пример может показаться малозначимым, потому, что размещение санблока в квартире с позиций многих, грезящих о собственной квартире либо доме десятилетиями, — мелочь, с которой возможно согласиться. Однако это — не мелочь: те, кто думает так, — легко безчувственны и недальновидны…

Но имеется и явные не «мелочи». Самая большая из них пребывает в том, что в историческом прошлом этому слою русского общества мы обязаны бездумным импортом марксизма, что повлекло за собой государственности и катастрофу культуры в 1917 г. вместо их преображения.

Приверженцы этого стандарта “чистоты” языка в различное время натащили в русский язык большое количество всяких слов, но не все они в нём прижились. Так «автомобиль» прижился, и не был замещён словом «самокат»; а «аэроплан», не смотря на то, что и был внедрён в культуру, но потом был вытеснен из потребления русским словом «самолёт»; но «мокроступы» не смогли вытеснить из потребления слово «галоши», которое ушло в прошлое языка потому, что сами вещи, названные «галоши», вышли из потребления.

Данный слой «русскоязычных» активен и Сейчас: привнесённый ими оборот речи «создать имидж» по существу свидетельствует «произвести фальшивое чувство», и потому его потребление также не несёт ничего хорошего. О вредности привнесения в отечественный язык слова «толерантность» было сообщено ранее в сноске. Но в собственном большинстве, подобно примитивам и сквернословам, они не поймут того, что тащат в родной язык большое количество оборотов — речи и мусора слов, сложившихся в других языках и владеющих в них определённым смыслом, но никчёмных в Русском языке для выражения смысла[234].

Против них выступают «ревнители чистоты исконно русского». С их точки зрения никакие заимствования из вторых языков недопустимы. Часть из них относят это положение лишь к современности и будущему.

Другие же считают, что заимствования не допустимы не только в настоящем и будущем, но язык должен быть очищен и от заимствований из вторых языков, совершённых в прошлом, каковые в нём к настоящему времени прижились.

Согласно нашей точке зрения полные соперники заимствований не знают, из-за чего многие заимствования из вторых языков, совершённые в прошлом, в Русском языке в его историческом развитии прижились и обрусели; соответственно они не знают и того, из-за чего не все заимствования, совершаемые сейчас и каковые предстоит совершить в будущем, не являются в языке мусором и тем более, из-за чего они не разрушают отечественный язык, а обогащают его, разширяя его ясные возможности.

Но хуже всего обстоит дело со приверженцами “очищения” языка от заимствований, совершённых в прошлом.

  • Во-первых, сразу же поднимается неопределённость:

O до какого именно исторического времени язык существовал в изначально чистом виде?

O каким был данный вид?

O что было выразимо в том старом стандарте чистоты языка, а что было невыразимо?

  • Во-вторых, в случае если однако начать проводить в судьбу политику “очищения” языка от заимствований, то отечественная культура лишится сразу же практически всей терминологии науки[235]. Терминология науки — неспециализированное достояние всей глобальной цивилизации. Она вырабатывалась в течении столетий в историческом прошлом различными народами, пользовавшимися различными языками: общеевропейской латынью средневековья и ренесанса, греческим, арабским; многие термины пришли из языков основоположников тех либо иных научных дисциплин или в виде заимствования терминов на языке оригинала, или в виде «кaлек», в то время, когда термин конструировался из слов собственного языка, повторяя грамматические конструкции языка оригинала.
  • Помимо этого, нужно будет отказаться от многих привычных нам в повседневном быту слов[236], и и от слов, в далеком прошлом уже почитаемых словами русскими, но некогда в прошлом пришедших в русский язык из тюркских, финно-угорских языков, и и из языков вторых народов, каковые влились в русский народ совместно со своей культурой, включая и языковые средства.

В следствии появится обстановка «нет слов», выйти из которой путём собственного собственного словотворчества на базе корневой совокупности русского «ревнители его чистоты» вряд ли смогут, прежде всего[237] вследствие того что носителем языка есть всё общество.

А общество вовсе не ощущает жизненной необходимости отказаться от привычных людям слов: газ, бензин, дизель, спирт, алкоголь, метро, электричество, троллейбус, автомобиль, машина, трактор, компьютер, газета, телевизор, радио, магнитофон, множества и телефон вторых. Другими словами, в случае если от общих, — не определённых по смыслу, — объявлений о очищении чистоты и поддержании языка его от заимствований перейти к делу — селекции слов в толковом словаре по формально-лексическим и историческим показателям их происхождения, — то делается очевидным:

Вопрос о чистоте языка не может быть сведён к словарному составу и грамматике: рассмотрения, переосмысления и осмысления мировоззренческих вопросов и вопросов миропонимания на базе этого языка в его историческом развитии — не избежать.

И в кризисысудьбы общества рассмотрение данной проблематики и выработка нового стандарта чистоты языка, — это одно из средств преодоления кризиса, потому, что все кризисы в жизни обществ являются выражениемдефективности нравственности, миропонимания и мировоззрения, каковые были характерны обществу в предкризисный период истории.

Но на протяжении кризисов многие люди разрешают собственные индивидуальные и публичные нравственно-психотерапевтические неопределённости в неправильном эмоционально смысловом строе их психики, т.е. будучи деморализованными, в первую очередь другого, — непониманием происходящего и возможностей предстоящего течения событий. Благодаря этого постоянно выясняется, что языковая культура многих и многих не радует.

Так и сейчас в Российской Федерации: в повседневности обращение многих безсвязна и мало осмысленна; заполнение бланков (на почте, в сберкассах, в отделах кадров и т.п.) для многих воображает трудности как потому, что сами они «функционально безграмотны»[238], так и потому, что формы заполняемых ими документов созданы такими же «функционально безграмотными» людьми; а вывески и объявления — это поле кормёжки и особая тема сатириков[239]. И в такие периоды истории в обществе постоянно находятся те, кто ищет опору в более либо менее успешном прошлом. Эти поиски опоры в прошлом кроме этого затрагивают и всю проблематику его перспектив и жизни языка.

ИСТИННАЯ МУСУЛЬМАНКА — АСЕТ МАХАМАЕВА


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: