Деревня ведунов. знаки воздуха

Аладжа. Слияние Двух Рек

«Ткал сумерки вечер прозрачной рукою

Дорога терялась в густеющем мраке

Шептались туманы над негромкой рекою,

А звезды слагались в неясные символы.

Гирлянды миров как жемчужная россыпь,

Чудесные брызги на сумрачном фоне.

Блеск дальних созвездий и негромкая поступь

Невидимых духов на призрачном склоне».

«Светотени» А. Коробейщиков

Качка остановилась, и Адучи открыл глаза. Он все еще не имел возможности отойти по окончании визита закинутого поселка, исходя из этого Проводнику было нужно соорудить на пояснице коня подобие лежака, на котором полулежал юный тайшин, привязанный к обитому войлоком седлу крепкими канатами.

Жаркое солнце беспощадно слепило глаза, и Адучи должен был закрыть их и ехать, кроме того не воображая себе, где пролегал их путь. Иногда он засыпал, не в силах совладать с накатывающей слабостью и дрёмой. А в то время, когда просыпался, то наблюдал через пелену слез на высоченную траву устилающую безбрежными коврами многоцветные поля.

Дрема накатывала опять и опять, как волны на берег, рождая такой же громкий шум в голове. И опять сны и беспамятство без сновидений. Поселок измотал его до основания.

Но вместе с опустошённостью и усталостью, Адучи ощущал необычную внутреннюю свободу, как словно бы он избавился от чего-то лишнего в том месте, в Месте Мертвых Голосов.

Как-то придя в себя, он немного открыл глаза и осознал, что свет больше не обжигает чувствительную сетчатку, по причине того, что броское солнце скрылось за горизонтом. Сумерки. Качка провалилась сквозь землю, значит, они находились на месте.

Чувство было непривычным. Адучи осмотрелся. Он по большому счету лежал, причем в какой-то повозке, которая стояла с запряженной в нее уныло фырчащей лошадью.

сирени и Густые заросли смородины, древесная стенки добротного дома, стог сена с куском брезента наверху, далекий лай псов. Проводника нигде не было видно. Превозмогая ватную слабость, охватившую все тело, Ковров сполз на землю.

Его тревожила лишь одна идея — в случае если Аксумаи привез его в какое-нибудь место, наподобие обиталища Мунга, то сил выбраться оттуда у него уже не хватит.

Сделав пара шагов, он остановился и облокотился о забор. Неожиданно сзади него раздался шорох. Адучи обернулся, готовый ко всему.

И если бы кроме того он в действительности заметил в нескольких шагах от себя волшебника, он бы не удивился и уже не испугался. Но вместо экзотичного старика, из гущи кустов на тайшина наблюдал громадный пятнистый кот, похожий больше собственными размерами на мелкую рысь, чем на домашнего питомца.

— Кс-кс… — пробормотал Максим, облизав пересохшие губы. Но кот, сделав открыто надменную морду, фыркнул и, степенно повернувшись, провалился сквозь землю в непролазных джунглях травы.

— Напрасно ты так с ним.

Максим прищурился, рассматривая находившуюся перед ним молодую девушку, практически девочку, одетую в платье из несложной, грубоватой на вид ткани. Это был не Мунг! Уже одно это событие обрадовало Коврова.

Не смотря на то, что, он еще имел возможность не успеть познакомиться со всеми возможностями ужасного жителя Поселка. Женщина улыбнулась.

— Можешь не тревожиться, я — это я. И никаких леших в отечественной деревне нет.

Адучи уже ничему не удивлялся. Поразмыслишь, невидаль, деревенская девочка-телепат. Аксумаи сказал, что чтение мыслей есть естественной изюминкой тайшина, прошедшего «Волчью Тропу».

— А что я ему сообщил? Так, поздоровался по кошачьему.

Женщина рассматривала его, постоянно улыбаясь , и очевидно снова копаясь у него в мыслях.

— Необходимы мне твои мысли… А по поводу Прохора, я бы дала совет тебе отыскать его позже и извиниться. По причине того, что не нужно пробовать сказать по-кошачьи, если ты по-кошачьи ничего не осознаёшь. Возможно обидеть собеседника.

Адучи присел на согнутых ногах, опираясь о забор спиной. В голове у него вправду не было никаких мыслей. Снова хотелось дремать.

— Простите… Прохор — это тот почтенный кот? Некомфортно оказалось. Отыщу его позже и извинюсь. Правда.

А пока не сообщите мне, девушка, где я нахожусь?

Женщина согнулась к нему. Ее лицо расплывалось и таяло, по причине того, что весь обьем перед глазами заволокла легкая призрачная дымка.

— Тебе нужно отдохнуть. Отправимся, я провожу тебя в дом. Аксумаи попросил позаботиться о тебе.

— А… куда мы приехали? Где мы? И как тебя кличут?

— Меня кличут Ольга. Мы в Аладже.

— Это село?

Женщина снова улыбнулась.

— Ты что, не знаешь что такое Аладжа? Что же ты тут делаешь?

Максим помотал головой, разгоняя туман перед глазами.

— Если бы я знал, что я тут делаю… Зависаю. Отхожу по окончании путешествия в преисподнюю.

Женщина засмеялась. Ее хохот был кротким и звонким, как трель колокольчиков.

— Осознаю. В действительности я знаю, из-за чего Аксумаи привез тебя ко мне. Легко желала тебя растормошить, дабы ты не заснул.

Он всех привозит ко мне. Мы ожидали тебя. Тебя так как кличут Адучи? Отправимся в дом.

Если ты уснешь тут, мне нужно будет оставить тебя лежать на траве, я с тобой не справлюсь.

Максим выпрямился и, пошатнувшись, сделал ход вперед. Нервное истощением от общения с последующим превращением и лешим в зверя в сновидении здорово напоминало опьянение . Ольга поддержала его под руку и добавила:

— Аладжа — это место где живут ведуны. Все солдаты Тай-Шин проходят через Аладжу на своем Пути.

Из зарослей кустов за удаляющейся парочкой пристально замечал обиженный и обиженный кот Прохор, в действительности похожий на карликового барса либо маленькую рысь. И не обращая внимания на то, что его не было видно с тропинки, Ольга обернулась и примирительно помахала ему рукой, как будто бы прося прощения за недостойное поведение гостя. Кот протяжно зевнул и, приняв извинение, зашуршал травой пробираясь через дыру в заборе на соседний участок.

Он дремал и мечтал наяву. Тут сны были особыми. Он вспоминал.

Во сне пробудилась, расторможенная прошлыми Вратами Волчьей Тропы, капризная память и пришло познание.

Аладжа. Маленькое поселение на берегу прекрасной Акалаха — Белой Реки. Около древние величественные горы.

Безрадостные и громкие заглавия: урочища Хуводай, Кара-Булак, Шокпартас. Загадочная река Джазатор и две мистических реки сливающиеся в Одну — Акалаха и Караалаха, Белая и Тёмная Реки, Тьма и Свет…

Адучи уже был тут. Он мечтает…

Девять лет назад он в первый раз прикоснулся к мастерству Иту-Тай, Учении о Двух Силах. Это мастерство практиковалось в рамках закрытого родового Общества именуемого Кланом Волка, Кланом Тай-Шин. Его тогда и привезли ко мне первый раз. В Аладжу.

А ровно годом ранее он также был тут. Необычно, всего год, а память скрыла воспоминания об этом случае в глубоких подвалах подсознания.

Ровно годом ранее, тайшины Алаш, тайшины Красного Круга, жившие среди людей, покинули город и ушли на большом растоянии в горы. В загадочный Храм Тай-Шин, расположенный где-то в районе Двух Гор — Ик-Ту. Ковров также принадлежал к этому Кругу. Но тогда он, единственный из группы, решил остаться.

Он провожал тайшинов практически до самого Храма, и одно из мест, где они останавливались перед уходом, была Аладжа. Поселение-призрак.

Пара домиков, расположенных на границе между миром снов и материальным миром. Кроме того животные, населяющие Аладжа, были неординарными. Они также имели возможность попадать за грани видимого мира, отправляясь в сны и путешествуя по загадочным пространствам, как будто бы по поселковому двору.

Прохор. «Мерцающий Зеленый Кот».

Ковров радуется во сне, вспоминая собственный идиотское «кис-кис». Нужно же было принять за простого кота великого Ходока по Ярким Лугам. Необходимо будет извиниться.

Не смотря на то, что, для чего? Он точно бродит где-то рядом и прислушивается к его мыслям. «Прости, Прохор!».

Чувство ухмылки из гущи кустов. Извинение принято…

Из-за чего он забыл все это? Он остался на весь год в одиночестве. Это было время острой ностальгии и тоски по прошлому.

Но прошлое провалилось сквозь землю, растаяло в призрачных туманах Джазаторской равнины.

А в городе остался человек, пробовавший связать воедино два мира — мир алтайских мир и шаманов современного, высокотехнологичного бизнеса. Так показался совсем новый концепт — слияние самых перспективных методики развития и деловых технологий инстинктов и интуиции, забранные из старого языческого мировоззрения.

Это открывало новые горизонты в бизнесе, но карьеру бизнес-консультанта чуть было не прервало влияние того таинственного мира алтайских гор, от которого он начал уже отвыкать. Подземное человечество, попытки выйти на поверхность которого и пресекал Клан Волка, направило в город собственных наемников. Они не были простыми людьми. «Зедарки», волшебники, принадлежавшие к таинству сибирской тёмной волшебстве «Зеда».

Максим отыскал в памяти это ужасное чувство слабости, в то время, когда ему было нужно применить все, чему он обучился за прошедшие восемь лет, чтобы отстоять не только собственную новую философию, но и право на судьбу. Лишь один человек сейчас смог не только осознать состояние Коврова, но и оказать помощь ему. Пожилой человек, которого именовали Данилыч, был втором дедушки Коврова.

Но, как выяснилось позднее, он был кроме этого одним из Тай-Шин. Все это время, пребывав рядом, он ожидал появления этих наемников.

И как раз тогда Ковров снова возвратился к истокам собственного назначения, осознавать которое он начал, как это ни парадоксально как раз тогда, в то время, когда остался в одиночестве. Как раз тогда в первый раз раздалось это необычное слово — «Камкурт», волк-шаман, определяющий направление перемещения Клана. Как раз тогда Ковров начал осознавать, что вынудило тайшинов покинуть города и возвратиться в непроходимые мглистые горы с белыми как снег вершинами. «Чоокур ей» — «Пестрое время» — доходило к концу.

Клан Волка объединялся, сходились воедино Два Круга — светло синий и Красный. Это происходило, по причине того, что Совокупность, столетиями управляющая человечеством должна была упасть в самое ближайшее время, открывая то, что в Алтайском крае именуют «Белым Временем». Но смерть Совокупности не имела возможности происходить негромко.

Она окутала собственной паутиной всю планету, вмешиваясь в ее природную структуру.

Исходя из этого «переход» точно обязан проходить через немыслимую агонию и последующее за этим, долгое «гниение», очиститься от которого будет весьма сложно. И как раз сейчас тайшины Красного Круга, «Алаш», решили покинуть социум, дабы готовиться к исполнению очередного этапа собственной исторической миссии. Они ушли, покинув людям откровения о собственном существовании, обстоятельствах собственного ухода и о том, что они еще возвратятся, в то время, когда настанет определенное время.

И закрыть дверь за «Алаш» должен был Последний Камкурт «Чоокур ей». Данилыч тогда намекнул Коврову, что тот не просто так остался в социуме один. Из этого необходимо было сделать выводы.

И тот факт, что «зедарки» начали за ним собственную охоту, показывали на то, что, не обращая внимания на молодость и свою неопытность, Адучи, будучи родственником одного из патриархов Клана, именно и есть этим Камкуртом. А, помимо этого, с смертью Совокупности активизировались и Харты, каковые поняли, что уход тайшинов как-то связан с плохим положением людской общества, неизбежно приближающегося к границе собственного развития. Исходя из этого необходимо было функционировать быстро.

Но для исполнения собственной миссии, Адучи должен был не только понять собственный назначение, и вдобавок и пройти особое посвящение, которое подтверждало его принадлежность к Камкуртам. Это посвящение именовалось «Волчья Тропа» и предусматривало прохождение Пяти Врат. Тогда показался Аксумаи, Проводник.

И вот, миновав невидимый молитвенник Двух Шаманов, общение с Хранителем Озера Сновидений и Место Мертвых Голосов, Адучи прибыл к Четвертым Вратам.

Аладжа. Деревня Сновидцев. Ну само собой разумеется! Место на границе Серединного и Сумеречного Миров.

Последний населенный пункт перед Храмом Тай-Шин, обителью Хранителей Белой Горы.

И ничего необычного не было в том, что на данный момент перед ним сидел один из тех, кто ушел два года назад в данный Храм. Ковров осознал, что уже не спит, и сидящий перед ним человек не снится ему.

— Здравствуй Кадамай!

— Здравствуй Адучи!

— Кадамай, ты один либо кто-нибудь еще тут?

— Ты имеешь в виду «Алаш»?

— Да. Айрук, Полина, Айма, Шорхит?

— Данилыч, Ярт, Ак-Ту, Даман, Кайро… — продолжил Сновидец, радуясь, глядя на ученика, — Поднимайся, нам необходимо идти.

— Куда?

— Нас ожидают, — Кадамай забрал со стула новую, бережно сложенную, одежду и протянул ее ученику, — Все тут и все ожидают тебя. Не так долго осталось ждать взойдет солнце, — добавил он многозначительно и вышел из помещения, разрешая Адучи нормально одеться.

Легкий утренний туман, спустившийся с горных лощин, накрыл Аладжу призрачной дымкой. Адучи шел между домов и пустующих дворов, не встречая жителей деревни. Что означали слова Кадамая, относительно того, что все ожидают его, было неясно.

Он отыскал в памяти собственные занятия в предгорной тайге, в то время, когда Айрук завязывал ему глаза и отпускал в труднопроходимый лес. Отпустить собственные эмоции, разрешить инстинктам вести себя.

Он закрыл глаза и отправился вперед, двигаясь в тумане на ощупь. Голос Айрука раздался в его голове, поднимаясь из глубин памяти:

«Если ты не знаешь, куда направить собственного коня, дабы возвратиться к себе, отпусти конь и поводья сам приведет тебя в необходимое место…»

Он улыбнулся, вспоминая ни с чем не сравнимые ощущения передвижения в темноте. Сразу же обострились все остальные органы эмоций: слух, обоняние, осязание. Нахлынула целая гамма запахов. Но уровень восприятия был уже не тот, что раньше, на протяжении постоянных занятий под управлением Айрука, «Тёмного Волка», мастера Тай-Шин. Адучи набрался воздуха и открыл глаза. Но большой помощи это ему не прибавило.

Легкая дымка сгустилась в непроницаемую стенке тумана.

Совершенно верно для того чтобы же, что был на Семинском перевале. А это означало, что опять начинало что-то происходить. Адучи настороженно выставил перед собой руки.

Четвертые Врата.

В чередовании Врат явственно угадывалась тенденция к усложнению процесса прохождения. И в случае если прошлым этапом «Волчьей Тропы» был Мунг, то Ковров имел все основания предполагать, что за стеной тумана его может ожидать что-то страшное.

Неожиданно из клубов тумана на него придвинулась чёрная фигура, и Адучи еле сдержал крик. Но человек сделал предостерегающее перемещение, и безрадостный силуэт получил различимые очертания. Привычные очертания.

Адучи опустил руки.

Перед ним стоял, окутанный призрачным облаком, человек из недавних воспоминаний. Айрук.

— Здравствуй, Адучи!

— Здравствуй, Айрук!

Мастер Тай-Шин осмотрел ученика с ног до головы.

— Ты никак поправился?

Ковров улыбнулся.

— На несколько киллограмчиков. Отражается отсутствие строгого Наставника.

Айрук улыбнулся.

— Ничего, сейчас тебе нужно будет наверстывать потерянное. Отправимся, все уже собрались…

Адучи желал было задать вопрос, кто же все-таки собрался и где, но Айрук увлек его за собой, и они пошли через туман, навстречу неизвестности.

Неожиданно туман растаял, опал кусками невесомой ткани, и они были перед огромной поляной, на которой собралось множество людей. Человек тридцать находились около громадного костровища, сложенного в центре поляны. Адучи замер на мгновение.

Во-первых, его поразил вид поляны на фоне потрясающих далеких гор. Во-вторых, он не готовьсяв один миг предстать перед всеми обитателями Аладжи и тайшинами, которых, как он думал, ему не нужно будет увидеть уже в данной жизни. В-третьих, он испытал дежавю: что-то подобное уже было в его жизни.

Лет двадцать назад, в пионерском лагере, в то время, когда он сбежал с Последнего Костра чтобы отыскать в ночном лесу цветок папоротника. И было это на сутки чествования Купалы… Приблизительно одвременно с этим…

Он улыбнулся, заметив среди собравшихся привычные лица. Вот стоит Полина, очаровательная тайшинка, которая обучала его в Барнауле. Шикарные яркие локоны струятся по ее плечам.

Она радуется ему в ответ и машет рукой. Кадамай.

Облаченный, как неизменно, в что-то невообразимое, он смотрелся самым экстравагантным среди всех ведунов Аладжи. Данилыч. Ярт… Ковров улыбнулся. Он был дома…

С первым лучом солнца в небо взметнулись первые языки огня. Костер зажег Данилыч. Он вышел в центр круга, образованного обитателями деревни, держа в руке два маленьких факела.

После этого он делается около сложенного в кучу хвороста и шепчет алкыш, благословение и молитву.

Адучи знает, это ритуальный костер, благодаря которому в Алтайском крае выполняют ритуал «Алас» — очищение огнем и окуривание дымом можжевельника.

— Ты осознал, кто это? — шепчет ему на ухо Полина, которая стоит рядом.

— Это Данилыч. Приятель моего дедушки.

Полина берет его за руку и кивает на центр поляны.

— Это Йргу. Он Вершитель Клана…

Адучи недоверчиво наблюдает на нее, не смотря на то, что замечательно знает, в случае если Полина говорит что-то, то так оно и имеется в действительности. Без всяких шуток, сарказма, подколов и неясностей…

Вершитель Клана. «Огненный Волк», объединяющий все общины Тай-Шин воедино. Весёлый и бывший репрессированный политический заключенный. Данилыч… Максим кроме того не знал его настоящего имени.

— Сейчас ты — Камкурт, сейчас ты можешь знать…

Адучи изумленно разглядывает пожилого человека, что помахал ему рукой, приглашая подойти. Полина легко подталкивает Коврова рукой, словно бы помогая выйти из ступора.

— Иди. Камкурты должны совершить Алас вместе с Вершителем. Это традиция…

Адучи стоял в самом центре круга и, не обращая внимания на то, что десятки глаз, привычных и незнакомых, наблюдали на него, он ощущал себя с уверенностью и вольно. Он был дома.

Первый луч рассветного солнца пронзил сумрак мглистых туч. Пора… Хворост вспыхнул, как будто бы взметнулась из плетеной клетки вверх броская огненная птица, устремившаяся в бесконечное близкое небо.