Дневники стефана: истоки. глава 23. 3 страница

* — цитата из 18 сонета У.Шекспира.

Глава 8
Я не воображаю, сколько времени мы просидели в помещении совместно. Дедушкины часы в углу отстукивали 60 секунд, но всё, что я не забывал, было ритмичное дыхание Кэтрин, луч света, упавший на её угловатые скулы, стремительное шуршание страниц, пока мы просматривали книгу. Я смутно осознавал, что мне необходимо уйти, чем стремительнее, тем лучше, но всегда, в то время, когда я думал о музыке, танцах, тарелках с жареными цыплятами и Розалин, я выяснялся практически неспособным двигаться.
— Ты не просматриваешь! – дразнящее вскрикнула Кэтрин, глядя на меня поверх «Тайн Мистик Фоллс».
— Да, не просматриваю.
— Из-за чего? Ты отвлёкся? – Кэтрин встала, её узкие плечи расправились, потому, что она решила поставить книгу обратно на полку. Она положила её не в том направлении, откуда забрала, а рядом с отцовскими книгами по географии мира.
— Ко мне, — пробормотал я, подходя к ней позади, дабы забрать книгу и переставить на полку выше, где пребывало её законное место. Запах имбиря и лимона обвил меня, почему закружилась голова. Она повернулась ко мне.

Отечественные губы пребывали на расстоянии только нескольких дюймов друг от друга, и неожиданно её запах стал практически невыносимым.Дневники стефана: истоки. глава 23. 3 страница Не смотря на то, что головой я осознавал, что поступаю неправильно, но сердце кричало, что я ни при каких обстоятельствах не стану полноценным, если не поцелую Кэтрин. Я закрыл глаза и стал склонятся к ней, пока отечественные губы не соприкоснулись.
На одно мгновение я почувствовал, словно бы всю мою жизнь перевели. Я заметил Кэтрин, бегущую босиком по полям за задним двором, я догоняю её, и отечественный мелкий сын кидается мне на плечи.
Но внезапно, совсем непрошено изображение Пенни со вспоротым горлом пронеслось в моей голове. Я быстро замер, словно бы поражённый молнией.
— Прости, — сообщил я, отклоняясь назад и опрокидывая журнальный столик со сложенными на нём высокими стопками книг. Они упали на пол, звук был приглушён восточными коврами. Мой рот стал на вкус как будто бы железо.

Что я только что сделал? Что, если бы вошёл папа, спеша открыть коробку табака с мистером Картрайтом? Мой мозг лихорадочно создавал страшные мысли.
— Мне необходимо…мне необходимо идти. Мне необходимо отыскать собственную невесту.
Без последнего взора на Кэтрин и на ошеломлённое выражение, которое, я уверен, было на её лице, я выбежал из кабинета и помчался через пустую консерваторию в сад.
Сумерки лишь начали опускаться на землю. Кареты с маленькими детьми и матерями отъезжали совершенно верно так же, как осмотрительные кутилы, каковые опасались нападений животных. Настало время, в то время, когда спиртное полилось рекой, музыка заиграла громче, а девушки превосходили сами себя в вальсе, собираясь пленить солдат Конфедерации из соседнего лагеря. Моё дыхание восстановилось.

Не было человека, кто знал, где я был, и тем более, что я делал.

Я целенаправленно зашагал в самый центр вечеринки, словно бы я наполнить стакан к бару. Я заметил Деймона, сидящего с другими воинами и играющего партию в покер на углу крыльца. Пять девушек теснились на качелях, стоящих рядом, хихикали и звучно говорили.

Папа с мистером Картрайтом прогуливались по лабиринту, любой держал в руке виски и оживлённо жестикулировал, без сомнений, они обсуждали пользу от объединения Картрайтов с Сальваторами.
— Стефан! – кто-то похлопал меня по пояснице.
— Мы всё гадали, где же отечественные почётные гости. Никакого уважения к старшим, — радостно сообщил Роберт.
— Розалин всё ещё нет? – задал вопрос я.
— Ты же знаешь девушек. Они ищут самый необходимый момент, в особенности, в то время, когда они празднуют приближающуюся свадьбу.
Его слова были похожи на правду, но однако необъяснимый озноб пронёсся по моему телу.
Это легко я не увидел, либо солнце вправду зашло страно скоро? Гости на лужайке превратились в чёрные силуэты за пять мин., каковые я пробыл на улице, и я уже не имел возможности выделить Деймона из толпы в углу.
Покинув Роберта сзади, я начал проталкиваться через гостей на лужайке. Необычно для девушки не показаться на собственной вечеринке. Что, в случае если каким-то образом, она появилась в доме и заметила…
Но это легко нереально. Дверь была закрыта, шторы задвинуты. Я спешно направился к жилищам прислуги, пребывавшим рядом с прудом.

Трава была покрыта росой и всё ещё стоптана с того времени, как Кэтрин, Деймон и я игрались тут в футбол.

Доходящий до колена туман заставлял меня хотеть, дабы на мне на данный момент были ботинки, а не модельные ботинки.
Я прищурился. У подножия ивового дерева, где мы с Деймоном проводили часы, лазая по нему, как дети, на земле был виден неясный бугор, похожий на выступающий угловатый корень. Лишь я не помнил, дабы на том месте когда-нибудь был корень.

Я опять сощурился. На мгновение я представил, что это обнимающаяся влюблённая парочка, старающаяся избежать любопытных глаз.

Я внутренне улыбнулся сам себе. Хоть кто-то отыскал любовь на данной вечеринке.
Но тогда тучи разошлись, и лунный свет озарил дерево – да и то, что было под ним. С эмоцией нарастающей тошноты я понял, что очертания под деревом не были двумя обнимающимися любовниками. Это была Розалин, моя невеста, её горло было вспорото, наполовину открытые глаза наблюдали вверх, на ветви дерева, словно бы они хранили секрет для мира, к которому она больше не принадлежала.

Глава 9

Мне тяжело обрисовать те события, каковые последовали за этим.

Я не забываю звуки шагов, громкие молитвы и пронзительные вопли прислуги перед собственным домом. Я не забываю, как стоял на коленях и кричал от кошмара, страха и сожаления. Я не забываю, как господин Картрайт пробовал оттащить меня назад, пока госпожа Картрайт звучно рыдала на собственных коленях, как раненое животное.

Я не забываю отца и карету полиции с Деймоном, каковые, сложив руки на груди, шептались обо мне, объединившись в попытке создать наилучший метод заботы обо мне. Я пробовал говорить, сообщить им, что я в порядке – я же жив, в итоге. Я не имел возможности облечь это в слова.

В какой-то момент врач Джейнс схватил меня под руки и поставил на ноги. Медлительно мужчины, которых я не знал, окружили меня и повели на террасу перед домом прислуги. Мои слова было не разобрать, и позвали Корделию.

— Я…я в порядке,- наконец промолвил я, смущённый тем, что мне уделяли столько внимания, в то время, когда в действительности была убита Розалин.

— Шшш, тише, Стефан, — сообщила Корделия, её твёрдое лицо высказывало беспокойство. Она сжала руку на моей груди и забормотала молитву, позже извлекла маленькую склянку из объёмных складок её юбки. Она вскрыла её и прижала к моим губам.

— Выпивай, — принуждала она, пока жидкость, по вкусу похожая на лакрицу, бежала по моему горлу.

— Кэтрин! – простонал я. Затем я сходу закрыл рот рукой, но на лице Корделии успел показаться испуг. Без промедлений она влила в меня ещё громадную дозу пахнущей солодкой жидкости. Я отошёл на пара тяжёлых шагов от крыльца, через чур утомившийся, дабы дальше думать о чём-нибудь.

— Его брат где-то тут, — сообщила Корделия, её голос звучал так, словно бы она сказала под водой, — приведите его.

Я услышал звук шагов и мгновением позднее открыл глаза, дабы заметить Деймона, стоящего передо мной. Его лицо было белым от потрясения.

— С ним всё будет прекрасно? – задал вопрос Деймон, повернувшись к Корделии.

— Я думаю… — начал врач Джейнс.

— Ему нужен отдых. Тишина. Чёрная помещение, — сообщила Корделия авторитетным тоном.

Деймон кивнул.

— Я… Розалин…Я обязан…, — начал я, не смотря на то, что кроме того не знал, как закончить предложение. Обязан что? Должен был начать искать её значительно раньше, вместо того, дабы убивать время, целуясь с Кэтрин?

Должен был настаивать на том, дабы сопровождать её на вечеринку?

— Шшш… — зашептал Деймон, поднимая меня. Я смог находиться, покачиваясь, сзади него. Как будто бы из ниоткуда показавшийся папа забрал меня за другую руку, и я неуверенно зашагал обратно к дому.

Гости находились на траве, помогать друг другу, а шериф Форбс созывал добровольцев для поисков в лесу.

Я ощущал, как Деймон проводит меня через задние двери дома и вверх по лестнице перед тем как разрешить мне упасть на собственную кровать. Я упал на хлопковые простыни, и с этого момента я не помню ничего, не считая темноты.

Следующим утром я проснулся в лучах солнца, рассыпавшихся по паркету из красного дерева в моей спальне.

— Хорошее утро, брат.

Деймон сидел в углу в кресле-качалке, принадлежавшей ещё отечественному пра-дедушке. Отечественный мама укачивала нас в нём, в то время, когда мы были младенцами, пела песни, пока мы не заснём. Глаза Деймона были красными и воспалёнными, и я представил себе, как он сидит вот так, глядя на меня, всю ночь.

— Розалин мертва? – я сказал это как вопрос, не смотря на то, что ответ на него был очевиден.

— Да, — Деймон поднялся и повернулся к кристальному кувшину, находившемуся на ореховом комоде. Он налил воды в стакан и поднёс ко мне. Я еле селпрямо.

— Нет, подожди, — скомандовал Деймон с властностью армейского офицера. Я ни при каких обстоятельствах не слышал, дабы он сказал таким тоном прежде. Я откинулся на набитые гусиным пухом подушки и разрешил Деймон поднести стакан к моим губам, словно бы я был мелким ребёнком.

Холодная, чистая вода скатилась по горлу, и я опять в мыслях возвратился к последней ночи.

— Она страдала? – задал вопрос я, множество ужасных картин замаршировало в моём мозгу. До тех пор пока я перечитывал Шекспира, Розалин должно быть обдумывала собственное грандиозное появление. Она должна была быть таковой взволнованной, показывая всем собственное платье, юные девушки должны были изумляться её кольцу, пожилые дамы должны были отзывать её в уголок, дабы обсудить подробности её первой брачной ночи.

Я вообразил, как она энергично пересекала лужайку, в то время, когда услышала тяжёлые шаги за собой, и лишь обернувшись, заметила мгновенный блеск белых зубов, сверкающих в лунном свете. Я содрогнулся.

Деймон подошёл к кровати и положил руку на моё плечо. Неожиданно волна ужасающих изображений остановилась.

— Смерть в большинстве случаев случается меньше, чем за секунду. Это довольно часто случается на войне, и я уверен, то же самое было с твоей Розалин, — Деймон опять устроился в собственном кресле и потёр висок, — Они думают, это был койот. Война переносит людей на восток, и они считаюм, что животные следуют по кровавым следам.

— Койоты, — повторил я, запнувшись на втором слоге. Я ни при каких обстоятельствах не слышал этого слова раньше. Это был ещё один пример новых фраз, таких как «убит» либо «вдова», каковые были включены в мой словарный запас.

— Очевидно, имеется и такие люди, включая отца, каковые уверены в том, что это работа демонов, — Деймон закатил глаза, — именно то, что необходимо отечественному городу. Эпидемия массовой истерии. Но больше всего в этом мелком слухе меня убивает то, что в то время, когда люди уверенны, что их город осаждают некие демонические силы, они совсем теряют из виду, что война разрывает нашу страну.

Это таковой склад ума, «голова-в-песке», что я просто не могу осознать.

Я кивнул, не очень слушая, неспособный наблюдать на смерть Розалин, как на часть собственного рода довода против войны. До тех пор пока Деймон болтало всякой ерунде, я отклонился назад и закрыл глаза. Я отчётливо представил себе лицо Розалин в момент, в то время, когда я отыскал её. В том месте, в темноте, она смотрелась по-второму. Её глаза были громадными и светящимися.

Как словно бы она заметила что-то устрашающее.

Как словно бы она плохо страдала.

Глава 10

4 сентября, 1864.
Полночь. Через чур поздно, дабы засыпать, через чур рано, дабы просыпаться. Свечи горят на моей прикроватной тумбочке, отбрасывая ужасные мерцающие тени.
Я преследуем одной мыслью. Забуду обиду ли я когда-нибудь себя за то, что не отыскал Розалин раньше, чем стало через чур поздно? И из-за чего она – та, которую я клялся забыть – всё ещё в моём разуме?
Моя голова разрывается. Корделия неизменно у дверей, приносит настойки, пилюли, порошки из трав. Я беру их, притворяясь выздоравливающим ребёнком.

Папа и Деймон следят за мной, в то время, когда считаюм, что я дремлю. Знают ли они о ночных кошмарах?
Я думал, женитьба – участь нехорошая, чем смерть. Я был неправ. Я ошибался в стольких вещах, в через чур многих вещах, и всё, что я могу делать на данный момент – это молиться о прощении и сохранять надежду, что как-нибудь, когда-нибудь, я смогу собрать силы из глубин моего существования и опять жёстко ступить на верный путь.

Я сделаю это.

Я обязан. Для Розалин.
И для неё.
на данный момент я потушу свечи, сохраняя надежду, что сон – подобно смерти – скоро поглотит меня.
— Стефан! Пора подниматься! – вскрикнул папа, звучно хлопнув дверью моей спальни.
— Что? – я сделал упрочнение, дабы сесть, не очень осознавая, какой на улице час либо какой сейчас сутки либо какое количество времени прошло по окончании смерти Розалин. Сутки сливался с ночью, и я ни при каких обстоятельствах не дремал по-настоящему, только проваливался в ужасающие сны. Я ничего не хотел имеется, не считая тех ненужных отваров, каковые Корделия приносила , подавая мне их с ложки, дабы убедиться, что её стряпня будет съедена.

Она готовила жареного цыплёнка, гибискус либо наваристый бульон, что она именовала «отваром страдальца», она утвержает, что по окончании него я должен был ощутить себя лучше. Что-то подобное, в этом случае напиток, она оставила на прикроватной тумбочке. Я поскорее выпил это.
— Планируй. Альфред окажет помощь тебе готовиться, — сообщил папа.
— Планировать куда? – задал вопрос я, свешивая ноги над полом. Я доковылял до зеркала. У меня была лёгкая щетина на подбородке, а рыжевато-коричневые волосы находились дыбом.

Глаза были красными, а ночная рубаха висела на плечах. Я смотрелся плохо.
Папа стоял сзади меня, оценивая мою реакцию.
— Ты заберёшь себя в руки. Сейчас похороны Розалин, и для меня и Картрайтов крайне важно, дабы мы были в том месте. Мы желаем продемонстрировать, что должны объединиться совместно против зла, бичующего отечественный город.
До тех пор пока папа болтал о демонах, я думал о собственной первой встрече с Картрайтами. Я всё ещё ощущал страшную вину. Всё усугубляли мысли о том, что нападения не произошло бы, если бы я ожидал Розалин на крыльце вместо того, дабы убивать время зря в кабинете в Кэтрин.

Если бы я был снаружи, ожидал Розалин, я бы заметил, как она идёт через поля в собственном розовом платье. Может, я имел возможность бы кроме этого погибнуть вместе с ней, и ей не было нужно бы видеться со зверем из ночных кошмаров в одиночестве. Пускай я и не обожал Розалин, но я не имел возможности забыть обиду себя за то, что не был в том месте, дабы обезопасисть её.
— Ну давай же, — нетерпеливо сообщил папа по окончании того как Альфред вошёл в помещение, держа в руках белую двубортный костюм и льняную рубашку. Я побледнел. Это был костюм, в котором я должен был быть на свадьбе – в церкви, где мы оплакивали Розалин и где должна была состояться часть церемонии, заключающей отечественный альянс.

Однако, я облачился в костюм, разрешил Альфреду оказать помощь мне побриться, поскольку мои руки были через чур непослушными, и час спустя я готовьсясделать то, что обязан.
Я следовал за отцом и Деймоном к карете с опущенными глазами. Папа сел в первых рядах, рядом с Альфредом, тогда как Деймон сел позади со мной.
— Как ты, брат? – задал вопрос Деймон поверх Джейка и копыт привычного цоканья Дьюка по дороге Уиллоу Крик.
— Не очень, — ответил я формально, ощущая комок в горле.
Деймон положил руку на моё плечо. Сороки трещали, пчёлы жужжали, и солнце заливало золотым светом деревья. Целый экипаж был наполнен запахом имбиря, и я ощущал как в поднимается тошнота.

Это был запах вины за страстное жажду дамы, которая ни при каких обстоятельствах не была – и не могла быть – моей женой.
— Твоя первая смерть, первая, которой ты стал свидетелем, меняет тебя, — в итоге сообщил Деймон, в то время, когда кучер останавливался перед белой, облицованной досками церковью. Церковные колокола звонили, и все дела в городе были закрыты на один сутки. – Но в полной мере быть может, это может поменять тебя к лучшему.
— Возможно, — сообщил я, выходя из кареты. Действительно, я не имел возможности представить, как. Мы дошли до дверей в тот же момент, что и прихрамывающий врач Джейнс с тростью в одной руке и стаканом виски в второй.

Анна и Перл сидели совместно, и Джонатан Гилберт сидел сзади них, локтями опираясь на спинку скамейки Перл, в нескольких дюймах от её плеча.
Шериф Форбс был на своём привычном месте во втором последовательности, свирепо замечая за группой накрашенных дам из таверны, пришедших показать собственное уважение. С краешку их круга стояла Элис, барменша, освежая себя шёлковым веером.
Кальвин Бейли, органист, игрался адаптированную версию «Реквиема» Моцарта, но казалось, что он вставлял фальшивую ноту через каждые пара аккордов. В первом ряду господин Картрайт не шевелясь наблюдал прямо перед собой, пока госпожа Картрайт всхлипывала и иногда сморкалась в кружевной носовой платок. в первых рядах церкви стоял укрытый цветами закрытый дубовый гроб.

В полном молчании, я подошёл к гробу и поднялся перед ним на колени.
— Мне так жаль, — тихо сказал я, дотрагиваясь до гроба, что казался холодным и тяжёлым. Непрошеный образ суженой неожиданно появился в моём сознании: Розалин, хихикающая над собственным новым щеночком, ветрено обсуждающая комбинации цветов для отечественной свадьбы, рискующая привести к гневу собственной служанки, тайно поцеловав меня в щёку в конце одного из моих визитов. Я убрал руки от гроба и сложил их совместно, как будто бы в молитве.
— Надеюсь, вы с Пенни нашли друг друга на небесах.
Я согнулся так, дабы мои губы легко коснулись гроба. Я желал дабы она знала, где бы она ни была, что я обучился бы обожать её.
— Прощай.
Я развернулся, дабы занять собственное место и быстро остановился. Прямо за мной стояла Кэтрин. На ней было тёмно-светло синий хлопковое платье, с которого ниспадало море тёмных траурных повязок, заполнявших скамейки.
— Я так сожалею о твоей утрата, — сообщила Кэтрин, дотрагиваясь до моей руки. Я содрогнулся и отдёрнул руку назад. Как она смеет дотрагиваться до меня столь фамильярно на людях?

Она по большому счету осознаёт, что если бы мы изначально не вели себя на барбекю подобным образом, катастрофа, возможно, ни при каких обстоятельствах бы не случилась?
Беспокойство отражалось в её чёрных глазах.
— Я знаю, как не легко это должно быть для тебя, — сообщила она. – Прошу вас, дай мне знать, в случае если тебе что-нибудь пригодится.
Я сразу же испытал волну эмоции вины за предположение о том, что она намекает на что-то большее, чем легко выражение симпатии. В итоге, её родители погибли. Она просто юная женщина, которая подошла ко мне, дабы предложить собственную помощь.

Она смотрелась таковой грустной, что на одну дикую секунду я имел соблазн выйти из церкви и поддержать её.
— Благодарю, — вместо этого сообщил я, восстанавливая потерянное дыхание, и ушёл на собственную скамейку. Я прокрался к Деймону, благочестиво обхватившему руками Библию, и сел рядом с ним. Я увидел, как он скользил глазами по Кэтрин, пока она ненадолго преклонила колени перед гробом.

Я проследил за его пристальным взором и заметил, как пара кудряшек выскользнули из-под её шляпы и сейчас вились около витиеватой пряжки её голубого ожерелья.
Несколькими минутами позднее «Реквием» кончился, и пастор Коллинз поднялся на кафедру священника.
— Мы собрались тут, дабы почтить жизнь, которая оборвалась через чур рано. Зло среди нас, и мы будем скорбеть об данной смерти, но мы кроме этого можем почерпнуть силу из данной смерти… — нараспев произносил он.
Я украдкой посмотрел на Кэтрин, сидевшую на другой стороне прохода. Рядом с ней с одной стороны сидела её служанка, Эмили, и Перл иначе. Руки Кэтрин были сложены, как для молитвы.

Она чуть заметно обернулась, как если бы желала взглянуть на меня. Я вынудил себя отвести взор прежде, чем отечественные взоры имели возможность встретиться. Я не имел возможности бесчестить Розалин мыслями о Кэтрин.
Я уставился на нескончаемые древесные перекладины церковной колокольни. «Забудь обиду», — думал я, отправляя сообщение наверх и сохраняя надежду, что Розалин, где бы она ни была, слышала его.

Глава 11

Лёгкий туман вился около моих ног, в то время, когда я шёл к ивовому дереву. Солнце скоро садилось, но я всё ещё имел возможность рассмотреть чёрную фигуру, комфортно устроившуюся между корнями.
Я посмотрел ещё раз. Это была Розалин, её вечернее платье переливалось в не сильный свете. Желчь подступила к горлу.

Как она возможно тут? Она похоронена, её тело лежит в шести футах под землёй на кладбище Мистик Фоллс.
До тех пор пока я доходил ближе, собирая всё собственное мужество и скоро выхватив из кармана нож, я увидел, как в её мёртвых глазах отражались зеленеющие листья дерева. Её чёрные кудри прилипли к мокрому лбу. А её шея вовсе не была порвана.

Вместо этого на шее показывалось лишь два аккуратных мелких отверстия, словно бы пробитых гвоздями.

Как будто бы руководимый невидимой рукой, я упал на колени рядом с её телом.
— Мне жаль, — тихо сказал я, уставившись на потрескавшуюся подо мной почву. Позже я поднял глаза и застыл от кошмара. По причине того, что передо мной была вовсе не Розалин.
Это была Кэтрин.
Чуть заметная ухмылка прикоснулась её прелестные, как бутон розы, губы, словно бы она просто спала.
Я поборол рвение закричать. Я не имел возможности разрешить Кэтрин погибнуть! Но когда я потянулся к её ранам, она внезапно села прямо.

Её наружность изменилась, чёрные кудри превратились в яркие, а глаза налились красным. Я отскочил от неё.
— Это твоя вина! – слова прорезались через ночь с пустой, сверхъестественной интонацией. Голос не принадлежал ни Кэтрин, ни Розалин – это был голос демона.
Я закричал, крепче сжал собственный перочинный нож и замахал им в ночном воздухе. Демон напал на меня и схватил мою шею. Он вонзил собственные острые клыки в мою кожу, и всё около расплылось во мраке…
Я проснулся в холодном поту и сел в кровати. Ворона каркала снаружи; я слышал, как вдалеке играются дети. Солнечные лучи пятнами пестрели на моём покрывале, поднос с обедом стоял на рабочем столе.

Это был дневной свет. Это была моя личная кровать.
Сон. Я не забывал похороны, возвращение из церкви, не забываю собственное истощение, в то время, когда я медлительно поднимался по лестнице в спальню. Только что это был сон, итог через чур возбуждения и сильных переживаний сейчас. «Сон», — опять повторил я, внушая сердцу прекратить усиленно биться.

Я сделал громадной глоток воды прямо из графина, находившегося на прикроватной тумбе.

Мой мозг медлительно успокаивался, но сердце скакало , и мои руки всё ещё были холодными и мокрыми. По причине того, что это был не сон, по крайней мере, он был совсем непохож на каждый сон, что я когда-либо видел. Было похоже, словно бы демоны вторглись в моё сознание, и я уже больше не был уверен, что вычислять настоящим и каким мыслям доверять.
Я поднялся, пробуя вытряхнуть кошмар из головы, и побрёл вниз. Я выбрал таковой путь, дабы не пересечься с Корделией на кухне. Она вправду прекрасно заботилась обо мне, совершенно верно так же как и в то время, когда я был ребёнком, скорбеющим по собственной матери, но что-то в её бдительном взоре действовало мне на нервы.

Я знал, что она слышала, как я кликал Кэтрин, и я горячо сохранял надежду, что она не сплетничала об этом со слугами.
Я зашёл в кабинет отца и окинул взором его полки, опять найдя себя рядом с книгами Шекс

КОРОЧЕ ГОВОРЯ, МНЕ НАДО БЫЛО УБИТЬ ВРЕМЯ


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: