Доблестный город гюнс

Польская победа при Обертине в августе 1531 года над молдавским господарем Петром, султанским ленником, не через чур порадовала Европу. Славолюбивый султан Сулейман просто не мог покинуть без последствий собственное отступление от Вены. Новое вторжение османов в Центральную Европу не вынудило себя продолжительно ожидать, начавшись весной 1532 года.

И в этом случае австрийскую столицу спасло чудо.

Великая цель Сулеймана

И вправду, не смотря на то, что 1531 год для Австрии и Венгрии прошел без больших армейских операций, уже к следующему году поступила информация, что намечается новый громадный поход султана в Австрию. Обитатели Вены ожидают новой осады собственного города. Его упрочнения по окончании прошлой осады хоть и усиливаются (в постройке три новых бастиона: Замковый, Преславный и Шотландский — Burg-, Lobl-, Schotten-), но не через чур удачно — не достаточно денег.

Перестройка венских упрочнений на бастионную совокупность не будет закончена и до конца XVI века.

Средства «на оборону от турок» планируют с большим трудом, а единый антитурецкий фронт не выстраивается. Помимо этого, что французский король делается долгим (а также многовековым!) стратегическим союзником султана, а императорская власть не через чур жестка в германских почвах. Не смотря на то, что 5 января 1532 Фердинанд Габсбург, брат императора Карла, избран римским королём («королём немцев»), князья-протестанты его не признают и организуют Шмалькальденскую лигу.

Соперником Фердинанда делается и католический герцог Баварии, которому король Янош Заполья обещает долю в австрийских почвах по окончании будущей турецкой победы.

Фрагмент карты «Tabula Hungariae» (1528) с местами некоторых событий 1532 года. Составитель карты не нанёс на неё город Гюнс, как и другие места на австрийской стороне

Тем временем 25 апреля 1532 года султанское войско (130 орудий и тысяч 300 человек по Купельвизеру; указанные у Хаммера 220 орудий и 800 тысяч — несомненное преувеличение) выходит из Константинополя. 12 июня войско находится на рубеже реки Ниссы. Тут султан объявляет великую цель собственного похода.

Сулейман, де, ничего не имеет к Фердинанду, «малому владычке в Вене», не держащему слова и захватившему Венгрию, которая ему не в собственности по праву и которой султан, её покоривший, сам распорядится.

Сам же султан ищет брани с королём Испании (так в султанате принято было титуловать императора Карла, потому, что титул императора — «повелителя мира» — Сулейман оставлял за собой). Испанский король объявлял, что готов плыть за моря, дабы сразиться с султаном. Так султан облегчит ему задачу и поищет его в германских почвах.

Коли хватит храбрости испанскому королю, пускай ожидает султана в поле, а нет — пускай платит дань.

Имперский сейм, заседающий в Регенсбурге, к концу мая постановляет дать «спешную помощь людьми, но не деньгами». Император хочет на семь месяцев взять средства на

«10 тысяч конных и тысяч 20 латников лёгкой конницы, 18 тысяч хороших испанских стрелков из Италии, 2 тысячи сапёров-гастадоров к орудиям, 5–6 тысяч швейцарской пехоты за счёт общеимперского сбора, и в случае если состоится таковой сбор, то ещё 2–3 тысячи пехоты швейцарцы отправят на собственный счёт».

Кроме этого необходимы средства на «32 тысячи долгих пик и 10 тысяч пехотных доспехов [kurze Wehr]». Сам же император обещает собрать 40 тыс. наёмников: испанцев, немецких ландскнехтов и итальянцев, — и закупить тяжёлые орудия в Нюрнберге.

Ландскнехты-их отделённые и стрелки начальники. Часть картины Эрхарда Шона «Поход ландскнехтов» (ок. 1535).
Zeno

Отец высылает собственного племянника Ипполито Медичи с сотней тысяч золотых гульденов для найма воинов в Венгрии; для нанимаемых армий отправлены итальянские офицеры. Венгерским воеводам Тёрёку и Бакичу отец присылает хоругви с изображением Спасителя. Богемия и другие почвы под рукой Фердинанда повышают налоги и кроме этого обещают присылку армий.

Но вместо запрошенных императором Карлом 60 тысяч войска сейм постановляет собрать имперские армии числом 35 162 пеших и 6330 конных, каковые под началом пфальцграфа («графа-палатина») Фридриха, «герцога в Баварии», должны к 15 августа прибыть в лагерь на Волчьем поле (Wolfsfelde) недалеко от Вены. Армии планируют медлительно и с большим трудом, не смотря на то, что высокая вода на Дунае содействует перевозкам.

Тем временем султанское войско неуклонно продвигается по почвам бывшего Венгерского королевства. 21 июня войско в Белграде, где остается 15?тысячный татарский контингент Саиб-гирея, ханского брата. Тут же начинается погрузка осадной артиллерии и снаряжения на суда для подъёма к Вене по Дунаю.

19–20 июля османское войско переправляется по наплавному мосту через Драву у Эссега.

Дойдя до Мохача, войско поворачивает в юго-западную Венгрию, до сих пор не разорённую войной.

Турецкое 52-фунтовое орудие, сделанное в первой половине 20-ых годов шестнадцатого века, в Королевском арсенале Лондона. Ствол 12-гранный, пара футов дульной части срезаны; казна плоская; лафет XIX века, декоративный. Такие орудия НЕ попали в первой половине 30-ых годов шестнадцатого века ни под Гюнс, ни под Вену.
Из сборов Royal Armouries

На пути войска от венгерских крепостей, какому бы из двух венгерских королей они ни принадлежали, требуют сдачи. Отказавшиеся сдаться крепости захватываются и разграбляются, время от времени сжигаются. Сданы или захвачены Сиклош, Эгерсег (сейчас Залаэгерсег), Капорнак, Хидвег (сейчас Хевиз), Кёрменд, Икервар (сейчас Эгервар), Сомбатхей (нем.

Штайнамангер) и другие — общим количеством тринадцать. Следующей на пути султанского войска в начале Августа выясняется крепость Гюнс (сейчас Кёсег) над рекой Дьёндьёш на границе со Штирией.

Сейчас имперские армии только начинают прибывать на место сбора (а общеимперский контингент — с 8 августа). Бо?льшая их часть всё ещё находится вдалеке от Вены.

Гюнс

Гюнс размешался недалеко от границы тогдашних австрийских и венгерских владений и неоднократно переходил из рук в руки. С 1490 года он был под властью Максимилиана Габсбурга. К 1532 году Гюнс имел упрочнения старого типа, но в хорошем состоянии.

Стенки с восемью башнями были обведены рвом шириной 30–40 м и глубиной до десяти метров. В них имелось всего двое ворот, ведущих на мосты и защищённых надворотными башнями.

Северо-западный угол города занимал двухбашенный замок гюнсовских графов, господствовавший над местностью и окружённый собственным рвом.

Карта Гюнса и ближайших окрестностей во время осады. Зелёным помечены батареи на высотах к западу от города и османский лагерь.
Kupelwieser, S. 85

В ту пору Гюнс был дан в ленное владение Никласу (Миклошу) Юришичу. Население города составляло около 3 тысяч людей, но из-за османского вторжения под защиту стен Гюнса стеклось многие обитателей из окрестностей На начало осады в числе собравшихся в городе — «1800 детей и 2300 жён».

Сам Юришич со своим личным отрядом (10 тяжеловооружённых лёгких всадников 28 и всадников-гусаров) планировал в имперский лагерь в Вену. Но, узнав новости о приближении османской армии, он решает остаться и защищать Гюнс. Как думает Роснак, он рассчитывает на отсутствие у султана тяжёлой артиллерии.

Всего бойцов у Юришича — в его отряде и в городе — планирует около 700. Упрочнения ремонтируются, как вероятно; ров расчищается; пригороды выжигаются и разрушаются. О наличии в городе орудий сведений нет, но в замке имеется некое число крепостных ружей — тяжёлых гаковниц.

Запасы пороха, посчитанные незадолго до прихода османов, составляют пара сотен фунтов.

Замок и муниципальные упрочнения в современной реконструкции (объёмный макет). Масштаб по вертикали и городская застройка — условные

6 августа 1532 года османский авангард появляется у города и окружает его. 9 августа прибывает сам султан, его лагерь устроен к югу от Гюнса. Но, не смотря на то, что султан «единолично» руководит при взятиях либо сдачах всех прошлых крепостей в кампании, руководство данной осадой совместно с ним осуществляет великий визирь Ибрагим.

Защитники насчитывают в лагере осаждающих «более чем ста тысяч войска». Около 15–18 тысяч лёгкой конницы под началом Касим-бея высланы вперёд, на опустошение австрийских земель, главные же османские силы приступают к осаде. Устанавливаются четыре батареи, самая сильная из которых — 8?орудийная — находится в виноградниках на высотах, расположенных к западу от города и превосходящих его высотой на 40–50 метров.

Медная швейцарская гаковница на «ветхой изначальной ложе», установленная на «ветхом станке». Ствол длиной 0,91 м; полная протяженность оружия 1,735 м, вес 20,7 кг. Замок Хомбрехтикон, финиш XIX века.
Forrer, S. 30

С 11 августа начинается сильный обстрел. Не смотря на то, что тяжёлая артиллерия поднимается по Дунаю раздельно, и с главными силами османов идут только относительно лёгкие орудия калибром от 4 до 10 фунтов, ветхим упрочнениям Гюнса страшны и они. Уже 13 августа, на третий сутки обстрела, османам удаётся уничтожить парапеты во многих местах, и они пробуют взобраться на стены по лестницам.

Приступ отбит, но в ночи «и течение дня» османы пробуют выполнить это ещё одиннадцать раз, пополняя штурмовые отряды свежими силами.

С 14 августа османы берутся за петарды, мины и подкопы, пробуя обрушить стенке. Порох под стенке подводят «раз и ещё три раза». Защитники же копают контрмины, попадают в турецкие ходы, заваливают их, портят и захватывают инструмент.

Османам, но, удаётся взорвать один заряд; стенки обрушена в течении 7–10 германских саженей–клафтеров (до 15–20 метров). Попытка османов срочно ворваться в город через брешь остановлена «стрельбой и длинными пиками и метанием камней [защитников]». Предпринятый полуторачасовой штурм, за которым с западных высот замечают султан, его великий визирь и вынужденные находиться послы короля Фердинанда, неудачен.

Крепостной станок-козел (Bock, Bockgestelle) для гаковницы либо лёгкого орудия, какой имелся в Германском музее в 3?й четверти XIX века.
Essenwein, изображение 66

Попытки засыпать ров фашинами защитники отбивают ружейным огнём. 23–26 августа турки строят три древесные осадные башни (кавальеры) и придвигают их к стенкам города. Но защитники через специально проделанные отверстия в стенке ночью подкатывают к башням бочки с серой, жиром и смолой и поджигают, а со стенку забрасывают зажигательными боеприпасами.

Так не только снимается прямая угроза городу, но и уничтожается запас пиленого дерева, имевшийся у османов. Деревья же, растущие в окрестностях, для аналогичных сооружений не годятся.

Следующий замечательный штурм предпринят османами 27 августа по окончании полудня. В данный сутки им много раз удаётся взобраться на стены и поднять в том месте собственные знамёна, но любой раз защитники восстанавливают положение.

Чудо 28 августа

28 августа с восхода солнца начинаются новые штурмы. В данный сутки Юришичу троекратно предлагается сдать город, но тот любой раз отказывается, потому что

«такие решения принимать не ему, а королю, подлинному обладателю города и замка; и откупа он, Юришич, кроме этого не заплатит, потому, что средств не имеет».

В тот же сутки, ближе к полудню, османы собирают войска (якобы кое-где загоняя солдат и палками) на главный штурм, восемнадцатый по счёту — и, как окажется скоро, последний. Восемь раз турецкие знамёна возносятся на стенах и восемь же раз сбрасываются. Наконец османы прорываются в брешь, и защитникам приходится отойти за внутреннюю «пизанскую стенке».

Но в 12 часов дня либо в час дня османы, не развив успеха, отступают.

Защитники наблюдают на это отступление, как на чудо.

За прошлые полтысячи лет этому чуду показались различные объяснения. Это и святой Мартин, что родом из недалёкого Сомбатхея, с клинком явившийся в последний час на помощь родной почва. И отчаянный крик, поднятый жителями, полагающими, что настал их смертный час, и якобы принятый османами за показатель прихода подмоги к защитникам.

Но, кроме этого тяжело растолковать и бесплодную трёхнедельную осаду, которую вело могучее войско против устаревшей крепости со не сильный гарнизоном, не имеющим пушек.

Объяснения от историков новейшего времени достаточно прозаичны. Они сводятся к тому, что ни император, ни султан, замечая обоюдные армейские изготовление в первой половине 30-ых годов шестнадцатого века, не жаждали «поставить всё на одну карту», сойдясь во главе собственных армий в чистом поле. Но, говорят кроме этого и о вероятном бунте в янычарском корпусе, и о погодных условиях (затяжных дождях).

Сама осада Гюнса, без которой султан в полной мере имел возможность обойтись, могла быть попыткой добиться лёгкого успеха напоказ. Ещё до начала данной осады, как думает Купельвизер, султан знал, что флотилия с осадными припасами и тяжёлой артиллерией остановлена перед Граном (Эстергомом), пребывавшем тогда в руках короля Фердинанда. А без тяжёлых орудий о Вене нечего было и думать.

Но султану, дабы развернуть назад, не через чур теряя лицо, в особенности по окончании прошлого «унижения» у стенку Вены во второй половине 20-ых годов XVI века, требовался некоторый предлог, которым и стала смелая, что ни скажи, защита Гюнса.

Переговоры

28 августа через три часа по окончании прекращения главного штурма посланники османского командующего, великого визиря Ибрагима, приглашают Юришича в гости к султану. Османский монарх, де, впечатлён храбростью защитников и хочет оказать собственную милость их отважному полководцу.

Юришич знает в тот момент, что замку и городу больше не устоять. Маленький гарнизон понёс тяжелейшие утраты, до 450 убитых. Состояние арсенала и укреплений плачевное: «все пищали поломаны, целый порох израсходован».

Стенки так ослаблены, что уже по окончании ухода османов, в ноябре того же года, часть стенки длиной 26 германских сажен (около 50 метров) сама собой обрушивается.

Исходя из этого Юришич, не смотря на то, что и ранен, выбирается к себе домой — но, дополнительно заручившись пропуском-гарантией и покинув двоих посланников заложниками. В султанской штаб-квартире ему оказан нежданно радушный прием, не смотря на то, что самого султана Юришич так и не встречает. Тот по большому счету сейчас находится не в главном офисе, а приёмом командует великий визирь Ибрагим.

Юришича напоказ обласкивают и захваливают; от самого султана он приобретает «почётное одеяние» (быть может, кафтан).

Юришич отдаривается «от имени императора» османским воеводам и визирю «всем серебром, коим обладает, и кое стоило много», как сам он докладывает позднее королю Фердинанду.

Но главным итогом визита, для которого, по-видимому, всё и затевалось, делается негласный уговор Юришича и Ибрагима (султан не тут, и формально он ни при чём): османы не вводят войска в город, а только занимают брешь и ворота малой стражей; город поднимает османские знамёна. Затем султан обещает увести войско. Защитники же обязуются не трогать османских выздоравливающих раненых и отставших.

Вправду, османские армии отступают из траншей, но оставляют собственную стражу в бреши и в городских воротах — до двух десятков воинов, родом из балканских славян, каковые вступают с защитниками в беседы и не отказываются выпить с ними вина. В османском же лагере формальную сдачу города пышно празднуют. Посланника с вестью о завершении переговоров, как и самого визиря, султан щедро награждает.

29 августа сам Юришич поднимает на самой высокой башне османский флаг, а стража уходит. Время «ухода турок», которым по традиции вычисляют 11 часов утра, с 1777 года делается часом, в то время, когда в Гюнсе звонят во все церковные колокола.

Тем временем Юришич образовывает донесение королю Фердинанду, где отмечает, что, как ему думается, султан не собирается идти на Вену. Скорее он опустошит Славонию и будет похваляться, что император Карл не отваживается встретиться с ним в поле.

В том же донесении Юришич — возможно, не без мысли, что хорошо бы дополнительно оправдаться в сдаче города, пускай и формальной! — докладывает, что он, дескать, отказал «одному янычарскому капитану» в осмотре замка под предлогом, что смогут взбунтоваться немцы и испанцы, над которыми он, Юришич, якобы не через чур властен. Данный рассказ позднее порождает миф о защите Гюнса немцами и испанцами.

Часть картины Эрхарда Шона «Разрушения, учиняемые турками» (1532) с изображением условного осаждаемого города, обозначенного «Гюнс».
Zeno

30 августа султан приобретает весть о взятии Оденбурга, и 31 августа его войско покидает окрестности Гюнса, направляясь на Айзенштадт, кроме этого к тому времени забранный османами. Из Айзенштадта султан отпускает королевского посланника в Вену с сообщением, что он, султан, отправляется с войском к себе, потому, что искал и не отыскал «испанского короля» (т. е. императора Карла).

Турецкий отход

Султанское войско движется на зимние квартиры в постоянные дожди и по развезённым дорогам. Однако это планомерное отступление и, само собой разумеется, никоим образом не бегство. Султанское войско не разбито и боеготовности не потеряло, так что, к примеру, при выборе пути отхода султан волен направить войска не через юго-западную Венгрию, а через нетронутую Штирию, где, кроме другого, возможно сохранять надежду захватить богатый и не хорошо подготовленный к обороне Грац.

Из Айзенштадта султан движется с войском на Винер-Нойштадт, где спешно укрепляется гарнизон под началом Михаэля Ламберга. Но города османская армия не трогает, а поворачивает равниной реки Питтен на юг. 5 сентября она доходит до Деханткирхена, а 6 сентября — до Графендорфа, где османы вырезают обитателей, укрывшихся в церкви.

11 сентября передовые османские отряды подходят к Грацу, и целый сутки 12 сентября султанское войско проходит в виду города, со стенку которого его без особенного успеха обстреливают. Вечером, в то время, когда мимо Граца проходит сам султан, по его приказу янычары под барабанный бой дают пара залпов по городу, а ночью османы поджигают Мурфорштадт и прилегающие сёла.

13 сентября, уже по окончании того, как султанское войско покинуло окрестности Граца, в город прибывает конный отряд Иоганна Катцианера, высланный из Вены по окончании получения вестей об османском отступлении от Гюнса (2200 человек тяжёлой конницы и мало лёгкой). Маленький пеший и конный отряд, собранный Катцианером в Граце, догоняет османские арьергарды у переправ через реку Мур (Мура) и причиняет им некий урон. Но большего Катцианер с наличными силами сделать неимеетвозможности и возвращается в Грац.

Помимо этого, Катцианер обязан закрывать Штирию от конного корпуса Касим-бея, что в то время ещё не разбит.

15 сентября османы грабят Лейбнитц, по окончании чего переходят горы Посрук, захватывают замок Витшайн, жгут деревни. С 15 сентября передовые османские отряды приступают к Марбургу, защищаемому Рихтером Вилленрайнером, и пробуют захватить мост через Драву. Другие же отряды тем временем переправляются через Драву бродами.

17 сентября у Марбурга появляется султанский корпус, но попытки скоро забрать город бесплодны. Через Драву у Лембаха сооружается наплавной мост, и 21 сентября переправа завершается. Арьергард сжигает мост 26 сентября.

Предстоящий путь султанской армии пролегает по правому берегу Дравы, по нехорошим дорогам и при постоянных дождях. Всё это время османские армии жгут и грабят окрестные штирийские, славонские и хорватские почвы; мельчайшее сопротивление карается резнёй. К реке Боссут, притоку Савы, отмечающей тогдашнюю границу султанских владений, приведены 30 тысяч пленников.

По окончании похода

12 октября султан Сулейман празднично въезжает в Белград. Оттуда он высылает дожу Венеции письмо, в котором похваляется тем, как «испанский король» (император Карл), де, чтобы сохранить жизнь, «бежал позорно, кинув собственных неверных поданных».

Въезд султана Сулеймана в Константинополь 18 ноября 1532 года обставляется пышнейшими пятидневными торжествами по поводу «радостного завершения аллеманской [немецкой] войны с королём Испании». На самом же деле, как подсчитал Кроули, в первой половине 30-ых годов шестнадцатого века Сулейман и Карл не доходили друг к другу «ближе двухсот миль».

В феврале 1535 года для «доблестного города Гюнса» собирают из различных германских городов «на поправку обороноспособности» 14 квинталов (около 640 кг) пороха и 20 двойных гаковниц, и 620 рейнских гульденов.

Техника

Война в Штирии и Венгрии 1532 года не делается войной громадной артиллерии. С султанской («турецкой») стороны в ней действуют только лёгкие орудия, а с королевской («австрийской») — гаковницы и двойные гаковницы.

Доппельгак, либо двойная гаковница. Ствол с фитильным замком, протяженность 1,395 м; неспециализированная протяженность оружия 2,08 м. Калибр 21,2 мм.
Schon, лист 2, изображение 7

Двойная гаковница этого периода — это примерный аналог испанского и итальянского орудия-мушкета, пара более большой, нежели испанское ружьё-мушкет. Её ствол металлический либо медный, возможно выполнен со съёмной пороховницей, устанавливается на трёхопорном станке-козле. Протяженность ствола — 1,2–1,8 м, вес с ложей — 15–25 кг («40–50 фунтов»).

Калибр 6–12 лотов свинца, т. е. порядка 24–30 мм.

Фактически это самое тяжёлое из орудий, допускающих переноску на руках.

Двойные доппельгаки ещё больше: ствол 1,8–2,1 м, калибр 30–35 мм (12–16 лотов свинца). Дальность выстрела 350–450 м (500–600 шагов).

В титуле статьи: художественная реконструкция городских и замка упрочнений Гюнса в музее замка Юришичей. Масштаб по вертикали и городская застройка — условные.

литература и Источники:

Forrer R. Meine gotischen Handfeuerrohre // Beitrage zur Geschichte der Handfeuerwaffen. Dresden, 1905. S. 23–31.
Jenkins H.D. Ibrahim Pasha. Grand Vizir of Suleiman the Magnificent. New York : Columbia University, 1911. URL: archive.org/details/ibrahimpashagran00jenkuoft.
Kupelwieser L. Die Kampfe Oesterreichs mit den Osmanen vom Jahre 1526 bis 1537. Wien ; Lepzig, 1899.
Rosnak M. Die Belagerung der konigl. Freystadt Guns im Jahre 1532. Wien, 1789. URL: books.гугл.com/books/?id=TK0AAAAAcAAJ.
Schon J. Geschichte der Handfeuerwaffen. Dresden, 1858. URL: mdz-nbn-resolving.de/urn/resolver.pl?urn=urn:nbn:de:bvb:12-bsb10220927–0.

Источники изображений:

Wikimedia Commons.
Zeno — сетевая библиотека Zeno. URL: zeno.org.
Essenwein A. Quellen zur Geschichte der Feuerwaffen. Leipzig, 1872–1877. URL: mdz-nbn-resolving.de/urn/resolver.pl?urn=urn:nbn:de:bvb:12-bsb10982206–4.

Карлик Нос (мультфильм)

Похожие статьи, которые вам понравятся: