Дорога в туркестан

Продвижение русских на Восток в течении всего XIX века – тема, имеющая множество качеств: от Англии и напряжённых отношений России до хивинской работорговли. В первой половине 60-ых годов девятнадцатого века, захватив крепость Туркестан, русские направились к Чимкенту, откуда раскрывалась дорога на самый громадный город Средней Азии – Ташкент. Но овладеть Чимкентом сходу не удалось.

Наперегонки с Англией

Работорговля была значительной, не смотря на то, что и не единственной обстоятельством нескольких российских военных экспедиций в Хиву, до определённого времени бесплодных: Хива пребывала через чур на большом растоянии. Путь был тяжёл: зимний период мешал снег, летом жара. Хивинские разбойники, грабившие купцов и захватывавшие пленников, каковые после этого продавались в рабство, ощущали себя безнаказанными.

Кстати, пребывали у них союзники и среди предприимчивых русских. Так, в 1830-е годы некоторый русский предприниматель, имея собственные пашни в десяти верстах от Оренбурга, нанимал свободных крестьян для работ и предлагал хорошую плату. Те с радостью приезжали, трудились всё лето, а практически незадолго до дня выплаты «случайно» происходил набег; хивинцы захватывали работников и угоняли их в рабство.

Так, данный господин приобретал двойную пользу: бесплатный труд наёмных работников и процент от работорговцев. Сообщалось, что подлец в итоге был разоблачён, послан на каторгу, но сумел возвратиться и прожил остаток судьбы с чужими документами как ни в чём не бывало.

Окончательный перелом в отношениях России с Кокандом и Хивой случился по окончании реформ 1860-х годов. Промышленность в Российской Федерации усиливалась , и ей требовались новые рынки сбыта.

Нежданно добавился ещё один фактор: в первой половине 60-ых годов XIX века в Америке, по окончании отмены рабства, началась гражданская война. Для России это означало угрозу «хлопкового голода»: поставки американского хлопка сходу сократились в шесть раз. Где брать сырьё для текстильной индустрии?

Ответ был очевиден: в Средней Азии.

Ввоз хлопка оттуда сходу вырос в три раза, наряду с этим встала и цена за пуд с пяти рублей до семи с полтиной. Через год цена выросла до 12, ещё через два года – до 24 рублей за пуд.

Тут в события вмешалась Англия, которой совсем не требуется было, дабы Российская Федерация так скоро оправилась по окончании Крымской войны и уж тем более – дабы она продвигалась в Азию и открыла для себя эргономичный путь в Индию.

Эргономичным предлогом стало польское восстание. Вызывающе большие сомнения, дабы будущее угнетённых поляков не позволяла спать английскому премьеру Пальмерстону, но провокационную ноту русскому правительству он послал. До тех пор пока глава министерства внешей политики Горчаков без промедлений писал ответные послания, продумывались меры – как отвлечь британцев от действий России в Европе?

Логичной смотрелась мысль наступления в Средней Азии, где следовало «нанести торговым заинтересованностям Англии вероятно больше вреда». Это было разумеется, и русские предприниматели формулировали собственные претензии очень открыто: «Британцы вытесняют отечественную торговлю со среднеазиатских рынков и угрожают уничтожением всякого нравственного значения отечественного, а с ним и всякого сбыта произведений». Под «нравственным» влиянием подразумевалось политическое.

В русском правительстве единогласия по этому вопросу, но, не существовало. Армейским по окончании окончания активных военных действий на Кавказе хотелось продолжения – сейчас уже в Средней Азии. Сибирские и оренбургские власти кроме этого были за наступление.

А вот минфин высказывалось против: война обходится дорого.

Помимо этого, глава МИДа Горчаков опасался важного конфликта с Англией. Решено было функционировать так: в случае если английские правящие круги от запугиваний и угроз перейдут к открытой войне, ответить перемещением на Хиву и в равнину Аму-Дарьи.

По окончании нескольких месяцев шантажа западные державы (Англия втянула в противостояние ещё и Францию) не решились на активные действия, но нагнеталиобстановку. В итоге 2 марта 1863 года Александр II закончил спорыи утвердил замысел «детального изучения местности» между передовыми упрочнениями Сыр-Дарьинской и Сибирской линий. На деле это означало сигнал к выступлению.

Неожиданный успех разведки

Полковнику Михаилу Григорьевичу Черняеву, выполнявшему должность начальника штаба Оренбургского корпуса, поручалось совершить рекогносцировку района от Джулека до города Туркестан и выслать отряд к крепости Сузак, принадлежащей Коканду. Западносибирские армии взяли собственное задание: отряд полковника Лерхе отправлялся обследовать пути к Аулие-Ате, а отряд штабс-капитана Проценко – разведать дороги по равнине реки Нарын в Кашгар.

Михаил Григорьевич Черняев

Последствия были неожиданными: кокандские упрочнения Куртка и Джумгал сдались Проценко без выстрела. То же случилось и в Сузаке: в то время, когда Черняев подошёл к этому пункту, население Сузака вынудило кокандский гарнизон сложить оружие и объявило, что хочет принять русское подданство.

Оренбургский губернатор был серьёзно встревожен неожиданными удачами Черняева. Он кроме того поторопился написать в МИД, что Черняев действовал по личной инициативе и без санкций руководства. Полковник Верёвкин, глава Сыр-Дарьинской линии, также не пришёл в восхищение от «сузакского дела»:

«Разрушение Сузака было бы дело красивое, но опасаюсь я, дабы оно не повело к каким-либо неприятным запросам из Санкт-Петербурга и не подняло бы шума в политическом мире; сейчас же, при натянутости отечественных взаимоотношений с Англией, у нас особенно опасаются давать британцам предлог к опасениям».

В Санкт-Петербурге же, наоборот, приняли «дело» с наслаждением, в особенности учитывая, что особенных затрат оно и не потребовало (как, кстати, и успех отряда Проценко в равнине реки Нарын). Решено было сомкнуть Сибирскую и Сыр-Дарьинскую линии, и споры велись только относительно того, как направляться продвинуть границу к югу – занимать ли Туркестан, Чимкент, Ташкент либо же ограничиться более северными пределами.

20 декабря 1863 года Александром II была утверждена программа действий России в Средней Азии. Предполагалось, что с весны следующего года войска Оренбургского корпуса совсем займут Сузак, а отряды Сибирского корпуса – Аулие-Ату. Так, была бы создана целая пограничная линия по хребту Каратау.

Потом граница должна была быть перенесена на реку Арысь со включением Чимкента в состав России.

Ответ Коканда

В июле 1863 года в Коканде номинально взошёл на трон двенадцатилетний хан Сеид-Мурад, но практически ханством руководил регент – мулла Алимкул (он же в различных источниках Алимкуль либо Алим-кул), человек очень энергичный. Повинуясь его приказу, правитель Ташкента Нур-Мухаммед посетил крепости, в которых успели побывать русские (Сузак, Чолак-Куртан и Аулие-Ату), оценил нанесённый ущерб, наметил меры по восстановлению разрушений, а заодно собрал дань с местных обитателей.

Развалины цитадели в Аулие-Ате

Правитель города Туркестан Мирза Давлет показал особую активность. С отрядом в 2000 человек и 10 пушками он отправился собирать повышенный налог с казахов и киргизов, включая и принявших русское подданство. Кроме другого, он напал на пара русских караванов неподалеку от форта Перовский.

Следствием стало донесение главы Сыр-Дарьинской линии полковника Верёвкина, в котором тот предлагал срочно ударить Туркестан. Из Санкт-Петербурга пришёл расплывчатый ответ: функционировать в соответствии с изначальному замыслу, но «…в случае если представится несомненный и лёгкий случай занять [Туркестан] постоянным гарнизоном» – воспользоваться случаем, но не забывать, что «…одна демонстрация более вредна, чем нужна».

Весной 1864 года в форте Перовский собрали пять рот пехоты, две много казаков, 10 пушек, шесть мортир и два ракетных станка с прислугой. Руководство принял сам полковник Верёвкин.

К 9 июня отряд подошёл к городу Туркестан, очистил предместья от вражеских передовых отрядов, и началась осада.

Туркестан был обнесён глинобитной стеной неспециализированной протяжённостью около трёх километров, в северо-восточной части города пребывала цитадель. Численность гарнизона составляла около 1500 человек.

В ночь на 10 июня русские начали обстрел и в один момент с тем стали подводить траншеи к стенкам для сооружения подкопа. Поутру кокандцы произвели набег, но их атаку отбили. В ночь на 12 июня кокандцы повторили атаку. Генерал М. А. Терентьев обрисовывает данный эпизод в следующих выражениях:

«В тылу правого ложемента послышались крики мчащейся кокандской кавалерии, и одновременно с этим увидена была большая масса пеших кокандцев, скрытно ползущих со стороны исходящего угла крепости. Подпустив кокандцев на самую близкую расстояние, рота, составлявшая траншейный караул, и рота рабочих открыли по ним меткий пламя и вынудили их бежать… Часть кокандских наездников, занесённая испуганными лошадьми, наткнулась на отечественную траншею. Кокандцы спешились, быстро встали в траншею и ринулись на воинов с батиками и шашками, но были в тот же час заколоты штыками все до единого».

Сарбазы

Видя, что остановить подкоп не удаётся, и что стенки крепости вот-вот будут взорваны, глава гарнизона с тремя сотнями сарбазов (пехотинцев) отошёл по ташкентской дороге. Остатки гарнизона попросту разбежались. Так 13 июня Туркестан перешёл в руки русских.

Верёвкин утратил убитыми 4–5 солдат и одного офицера.

Обитатели Туркестана отправили в русский лагерь депутацию. Они признавали себя побеждёнными, передавали крепость в руки победителей, говорили о притеснениях, каковые претерпевали от кокандских правительства, и просили сохранить «все права и привилегии, какие конкретно лишь существовали прежде».

«Привилегии» подразумевались прежде всего религиозные: Туркестан считался одним из священных городов ислама и был «превосходен собственными святынями» – духовенство желало сохранить за собой мечеть Хазрет-Али и всю принадлежащую ему собственность.

Верёвкин счёл целесообразным высвободить население Туркестана на три либо кроме того четыре года от налогов, не считая кибиточного обложения и торговых пошлин кочевников. Это предложение было поддержано властями в Санкт-Петербурге.

«Рекогносцировка» Чимкента

Тем временем из форта Верный к Аулие-Ате выступил Зачуйский отряд в 2500 человек при 22 орудиях. В соответствии с второму источнику, отряд имел 17 орудий и два ракетных станка. Возглавил его полковник Михаил Григорьевич Черняев.

В. Верещагин. Улица среднеазиатского города, финиш 1860-х годов

Упрочнение Меркэ Черняев занял без боя, а, по различным данным, 2 либо 4 июня 1864 года по окончании двухчасовой стычки, практически с марша, захватил крепость Аулие-Ата. Начальник крепости с четырьмя сотнями конницы бежал. Сарбазы, побросав оружие, поспешили смешаться с местными обитателями.

Санкт-Петербург был очень доволен. Черняеву и Верёвкину присвоили чин генерала, офицерам было заявлено «высочайшее благоволение». Была создана новая передовая линия из всех упрочнений от реки Чу до крепости Яны-Курган на Сыр-Дарье – Новококандская (второе написание – «Ново-Коканская»).

Правитель Коканда мулла Алимкул собрал восьмитысячную армию и засел в Чимкенте. Город размешался весьма удачно – между Туркестаном и Аулие-Атой. Имея опорный пункт в Чимкенте, возможно было функционировать сходу в обоих направлениях.

Черняев вычислял захват Чимкента необходимостью, однако тут же встретил противодействие Верёвкина – тот полагал, что подобные вопросы «с налёта» не решаются. Очень бурный диалог между Верёвкиным и Черняевым дошёл до министра обороны Милютина, и тот особой весточкой предписал передать «неспециализированное руководство» Черняеву – он был назначен главой Новококандской линии.

Сейчас у Черняева были развязаны руки, и 7 июля 1864 года он вышел из крепости Аулие-Ата с отрядом в практически 1500 человек при 10 орудиях, направляясь к Чимкенту.

Через три дня отряд был уже в 50 километрах от цели похода. Следствием столь стремительного передвижения отряда стали прерванные коммуникации – отряд не хорошо снабжался. Особенно донимало отсутствие соли: питаться пресной бараниной русский воинов не имел возможности, а хлеба уже практически не осталось – «сухарная дача» (другими словами, выдача сухарей) была уменьшена в два раза.

От Туркестана на соединение с Черняевым шли две сотня и пехотные роты казаков с тремя пушками под руководством капитана Мейера. Вместо того дабы ожидать Черняева на урочище Караспан, как было уговорено, Мейер вырвался вперёд, на урочище Ак-Булак в 13 километрах от Чимкента. 14 июля отряд Мейера окружили кокандцы, значительно превосходящие русских по численности.

Помимо этого, люди Мейера были на дне котловины, и кокандцы обстреливали их со склонов. Русские защищались как имели возможность: сложили убитых лошадей и верблюдов, а позже и тела погибших товарищей в виде бруствера, на них насыпали почву, дабы укрытие было выше, причём копать приходилось руками и штыками…

Черняев получил известие о плохом положении отряда Мейера – вестник ухитрился пробраться через последовательности кокандцев, – и 125 человек черняевского отряда во главе с войсковым старшиной Катанеевым отправились на выручку. В пяти километрах от цели они сами столкнулись с полчищами кокандцев, залегли и начали отбиваться.

К вечеру 16 июля Мейер всё-таки сумел совершить с неприятелем переговоры – кокандцы дали согласие пропустить отряд к Туркестану. Если доверять русским армейским источникам, отличие в утратах была разительной: русские утратили убитыми 13 человек и ещё около 50 были ранены; кокандцы не досчитались около 500 человек.

Цитадель Чимкента

Наконец, отряд Мейера соединился с черняевцами. Обессилевших и раненых было нужно покинуть в укреплённом лагере, а шесть рот пехоты, сотня артиллерия и казаков продолжили путь к Чимкенту.

В том месте русских встретили артиллерийским огнём с крепостных стен и атакой кокандской конницы. Черняев так живописал эту схватку обозревателю газеты «Русский вестник»: «Кому не приходилось выдерживать атаку азиатских полчищ, тот неимеетвозможности кроме того себе представить того действия, которое создают на нервы их нечеловеческие крики».

Отряд Черняева обстрелял Чимкент, по ответному огню выяснил местонахождение вражеских пушек и отошёл к Аулие-Ате. По крайней мере, в донесении руководству Михаил Григорьевич представил собственный неудачный поход на Чимкент как раз так: это, дескать, была «рекогносцировка Чимкента», а вовсе не отбитый неприятелем штурм. Помимо этого, Черняев утверждал, что собирается через некий срок обязательно занять данный город.

В любом случае, Чимкент был ключом к Ташкенту, и логика русского продвижения в Среднюю Азию вела как раз к нему.

Продолжение направляться