Глава 1. восхождение темного лорда. 1 страница

На узкой тропинке, освещённой лунным светом, показались двое мужчин. На мгновение они замерли, нацелив друг другу чудесные палочки в грудь; после этого, определив друг друга, они запрятали палочки под мантии и скоро направились в одну и ту же сторону.

— Новости? — задал вопрос тот, что был повыше.

— Самые лучшие — ответил Северус Снейп.

С левой стороны тропинку окаймляла низкая дикорастущая ежевика, с правой — высокая, бережно подстриженная живая изгородь. При ходьбе долгие мантии мужчин развевались около их ног.

— Не смотря на то, что, быть может, я опоздал, — сказал Яксли. Ветки, разрывавшие лунный свет, то скрывали его лицо, то разрешали рассмотреть его неотёсанные черты. — Это было сложнее, чем я ожидал. Но, надеюсь, он будет доволен.

Ты уверен, что всё будет прекрасно?

Снейп безучастно кивнул. Попутчики свернули направо в широкий проезд, уводящий с тропинки. Живая изгородь петляла около них, упираясь вдалеке во внушительные кованные ворота, преградившие мужчинам путь.

Они подошли прикасаясь к воротам и не сделали кроме того попытки остановиться. На ходу оба подняли левую руку, словно бы делая жест приветствия, и прошли через металлические прутья, как будто бы это был дым, а не металл.

Тисовая изгородь легко скрадывала звук их шагов. Нежданно справа послышался шорох. Яксли опять дотянулся палочку, поднял её прямо над головой собственного спутника, но его тревога была напрасной: источником шума был белый как снег павлин, сидящий на живой изгороди.

— Люциусу красиво жить не запретишь. Павлины… — Яксли ухмыльнулся и вложил палочку обратно под мантию.

Прекрасный дом вырос из темноты в конце прямого проезда, свет лился через нижние витражи с ромбовидным орнаментом. Где-то в глубине чёрного сада, за оградой, плескал фонтан. Под ногами захрустел гравий, в то время, когда Снейп и Яксли направились к двери, та распахнулась, лишь они приблизились к ней, не смотря на то, что, разумеется, её никто не открывал.

Коридор был громадным, тусклым и богато украшенным, с потрясающим ковром, что покрывал солидную часть каменного пола. С картин бледные лица смотрели за проходившими мимо Снейпом и Яксли, провожая их влзгядами. Мужчины остановились у громоздкой древесной двери, ведущей в следующую помещение, на мгновение задержались, а после этого Снейп развернул медную ручку.

В комнате было большое количество молчащих людей, каковые сидели за долгим богато украшенным столом. Мебель, в большинстве случаев находившаяся на собственных местах, была легкомысленно отодвинута к стенкам. Свет исходил от пламени, вырывающегося из-под мраморной плиты камина, над которым висело зеркало в позолоченной раме.

Снейп и Яксли мало задержались на пороге. В то время, когда их глаза привыкли к отсутствию света, они заметили самую необычную подробность всей сцены: человек без сознания висел вверх ногами над столом, медлительно вращаясь, как будто бы был подвешен на невидимую веревку, он отражался в зеркале и полированной поверхности стола. Никто из присутствующих не наблюдал на перевёрнутого, за исключением бледного молодого человека, сидящего практически под ним.

Казалось, парень не имел возможности вынудить себя не наблюдать наверх каждую 60 секунд.

— Яксли, Снейп, — раздался ясный большой голос с конца стола. — Вы практически опоздали.

Сзади сказавшего был камин, исходя из этого прибывшие сначала не могли рассмотреть ничего, не считая его силуэта. В то время, когда они приблизились, перед ними появилось безволосое лицо, похожее на змеиное, с щелями вместо ноздрей и горящими красными глазами с вертикальными зрачками. Он был таким бледным, что, казалось, излучал жемчужное сияние.

— Северус, ко мне, — сообщил Волдеморт, говоря о месте справа от себя. — Яксли… рядом с Долоховым.

Двое мужчин сели на собственные места. Многие наблюдали на Снейпа, Волдеморт обратился к нему первым.

— И?

— Орден Феникса собирается перевезти Гарри Поттера из надёжного места его нахождения в следующую субботу ночью.

Интерес сидящих за столом нежданно возрос. Кое-какие напряглись, другие забеспокоились, все наблюдали на Снейпа и Волдеморта.

— В субботу… ночью, — повторил Волдеморт. Он так очень сильно впился в Снейпа собственными красными глазами, что кое-какие отвернулись, словно бы опасаясь сгореть от гнева его взгляда. Но Снейп наблюдал на Чёрного Лорда весьма нормально, и по окончании нескольких секунд лицо Волдеморта, на котором не было губ, искривилось во что-то похожее на ухмылку.

— Прекрасно. Отлично. И эта информация от…

— …источника, что мы обсуждали, — сообщил Снейп.

— Милорд.

Яксли согнулся вперёд, дабы взглянуть через целый стол на Волдеморта и Снейпа. Все повернулись к нему.

— Милорд. Я слышал кое-что второе.

Яксли подождал, но Волдеморт молчал, исходя из этого он продолжил.

— Аврор Долиш проронил, что Поттера никуда не повезут до тридцатого, пока мальчишке не исполнится семнадцать.

Снейп радовался.

— Мой источник сказал мне, что по замыслу будут разрешены войти лживые слухи; возможно, это они и имеется. Несомненно, на Долиша наложили Заклинание Спутывания. И не первый раз, он так как таковой впечатлительный.

— Уверяю тебя, милорд, что Долиш выразился светло, — сообщил Яксли.

— В случае если его Спутали, то, само собой разумеется, он выражался светло, — сообщил Снейп. — Уверяю тебя, Яксли, что Отдел Авроров больше не играется никакой роли в охране Гарри Поттера. Орден уверен, что мы завладели Министерством.

— Хоть об одной вещи Орден додумался, а? — сообщил человек, сидящий неподалеку от Яксли. Он издал хриплый смешок, что эхом прокатился по всему столу. Волдеморт не смеялся.

Его взор направился к медлительно крутящемуся телу, и казалось, что он погрузился в раздумья.

— Милорд, — продолжил Яксли. — Долиш уверен, что целый Отдел Авроров соберут, дабы перевезти мальчика…

Волдеморт поднял громадную белую руку, и Яксли мгновенно замолчал, пристально смотря за Волдемортом, что повернулся к Снейпу.

— Где они запрячут мальчишку?

— В доме одного из участников Ордена, — сообщил Снейп. — Если доверять моему источнику, на место наложили всю защиту, на которую способны Министерство и Орден. Я думаю, забрать его в том месте не окажется, само собой разумеется, в случае если Министерство не сдастся до следующей субботы, что разрешило бы нам выяснить и нейтрализовать кое-какие из заклинаний.

— Ну, Яксли? — сообщил Волдеморт на другой финиш стола. — Сдастся ли Министерство к следующей субботе?

Все снова обернулись. Яксли выпрямился.

— Мой Господин, на данный счёт у меня имеется хорошие новости. Я, хоть и не легко, удачно наложил Заклятие Империус на Пиуса Тикнесса.

Многие из сидящих около Яксли смотрелись впечатлёнными, его сосед Долохов, человек с долгим искривлённым лицом, похлопал его по пояснице.

— Хорошее начало, — сообщил Волдеморт. — Но Тикнесс это один человек. Скримджер должен быть окружён отечественными людьми, перед тем как я начну функционировать. Одно неудачное покушение на министра — и все отечественные труды окажутся напрасными.

— Да… мой Господин, это так… но вы понимаете, что как у Главы Отдела Принятия Чудесных Законов, у Тикнесса имеется контакт не только с самим министром, но и с Главами всех других отделов Министерства. Я думаю сейчас, в то время, когда под отечественным контролем находится столь серьёзный государственный служащий, будет легко сделать подвластными и других, а совместно они смогут свергнуть Скримджера.

— Отечественный приятель Тикнесс не будет раскрыт перед тем, как обратит на отечественную сторону всех остальных, — сообщил Волдеморт. — В любом случае, маловероятно, что Министерство станет моим до следующей субботы. В случае если мы не сможем прикоснуться мальчишку на его новом месте нахождения, значит, мы должны сделать это на протяжении его путешествия.

— Тут у нас имеется преимущество, мой Господин, — сообщил Яксли, что очевидно собирался добиться одобрения. — Сейчас на отечественной стороне пара людей из Отдела Волшебного Транспорта. В случае если Поттер аппарирует либо применяет Каминную Сеть, мы сразу же определим.

— Он не сделает ни того, ни другого, — сообщил Снейп. — Орден избегает любого вида транспорта, что управляется Министерством, они не доверяют ничему, связанному с этим местом.

Снова Волдеморт взглянуть на крутящееся тело.

— Я позабочусь о мальчонке сам. С Гарри Поттером было связано через чур много неточностей, и кое-какие из них совершил я. Данный Поттер живёт скорее благодаря моим промахам, чем благодаря своим удачам.

Присутствующие с трепетом наблюдали на Волдеморта, любой из них опасался, что это была его либо её неточность — сохранившаяся судьба Гарри Поттера. Но Волдеморт говорил скорее сам с собой, чем с кем-то из них, продолжая следить за бессознательным телом над ним.

— Я был легкомыслен, исходя из этого все мои грандиозные замыслы обратились в прах. Но сейчас я стал умнее, я очень многое осознал из того, что не осознавал раньше. Я — тот, кто обязан убить Гарри Поттера, и я в обязательном порядке это сделаю.

Как будто бы в ответ на его слова внезапно раздался протяжный истошный крик, наполненный страданием и болью. Многие из тех, кто сидел за столом, содрогнулись и со страхом опустили глаза, потому, что звук исходил откуда-то снизу.

— Червехвост, — сообщил Волдеморт, не повышая голос, все еще потерянный в собственных мыслях, не сводя глаз с вращающегося тела, — разве я не просил тебя утихомирить отечественного пленника?

— Да, м-мой Господин, — всхлипнул мелкий человечек, так низко сидящий в середине стола, что на первый взгляд его кресло казалось незанятым. После этого он выбрался из кресла и удалился из комнаты, оставляя за собой загадочное серебряное сияние.

— Как я сказал, — продолжил Волдеморт, глядя на напряжённые лица собственных последователей, — я сейчас очень многое осознал. К примеру, сейчас я знаю, что прежде, чем я отправлюсь убивать Поттера, мне пригодится чудесная палочка одного из вас.

На лицах окружающих его людей показался шок, как будто бы он сказал, что планирует отнять у одного из них руку.

— Нет желающих? — задал вопрос Волдеморт. — Посмотрим… Люциус, я больше не вижу смысла тебе носить палочку.

Люциус Малфой поднял глаза. Он очень сильно побледнел, в свете огня из камина его лицо отдавало желтизной и казалось вылепленным из воска, глаза впали и потемнели.

— Но господин… – сообщил он хриплым голосом.

— Палочка, Люциус. Я требую палочку.

— Я…

Малфой посмотрел на сидевшую рядом жену. Она наблюдала прямо перед собой, такая же бледная, как и он, её долгие яркие волосы ниспадали по пояснице. Незаметно под столом она осторожно коснулась запястья мужа.

Мало успокоенный этим прикосновением, Малфой вынул из мантии палочку и протянул Волдеморту.

Тот поднес её ближе к своим красным глазам и пристально осмотрел.

— Что это?

— Вяз, Господин, — тихо сказал Малфой.

— Сердцевина?

— Дракон… Сердце дракона.

— Замечательно, — сообщил Волдеморт. Он дотянулся собственную палочку и сравнил длину. Люциус в надежде на то, что Волдеморт даст ему собственную палочку вместо, непроизвольно подался вперед.

Волдеморт увидел эту попытку, от чего его глаза округлились.

— Дать тебе мою палочку, Люциус? Мою палочку?

Кое-какие захихикали.

— Я дал тебе свободу, Люциус, разве тебе не достаточно? Я увидел, что ты и твоя семья этому не очень-то рады… Тебе что-то не нравиться в том, что я в твоём доме, Люциус?

— Ничего… ничего, мой Господин!

— Безнравственная неправда, Люциус…

Казалось, шипение продолжалось и по окончании того как рот прекратил двигаться. Один либо два колдуна чуть не задрожали, в то время, когда шипение стало громче; что-то тяжёлое скользило под столом. Огромная змея вползла вверх по стулу Волдеморта и легла ему на плечи.

Она казалась нескончаемой, её шея была толщиной с людскую ногу, её глаза с вертикальными щелями вместо зрачков наблюдали немигающим взором.

Волдеморт поглаживал существо долгими пальцами, глядяна Малфоя.

— Отчего же Малфои выглядят такими несчастными рядом со собственными соратниками? Разве моё возвращение, моё восхождение к власти — это не то, чего они так очень сильно хотели?

— Само собой разумеется, милорд, — сообщил Люциус Малфой. Его рука заметно дрожала, в то время, когда он вытирал пот с верхней губы. — Мы весьма этого хотим… весьма.

Сидевшая слева от Малфоя, его супруга сдержанно кивнула, старательно отводя глаза от Волдеморта и его змеи. Справа — его сын Драко, что практически всё время наблюдал на висящее тело, скоро взглянуть на Волдеморта в этот самый момент же отвёл взор, опасаясь встретиться глазами.

— Господин, — сообщила тёмноволосая дама. — Это честь приветствовать вас в доме отечественной семьи. Для нас нет большего наслаждения.

Она сидела рядом со своей сестрой, но как темноволосая Беллатрисса с её тяжёлыми столетиями не была похожим сестру снаружи, так же различалась их манера поведения. Тогда как Нарцисса была неподвижна и бесстрастна, Беллатрисса, подавшись вперед, всем своим видом высказывала желание быть ближе к Волдеморту, которое не могли полностью выразить её слова.

— Нет большего наслаждения, — повторил Волдеморт, его голова легко согнулась в сторону, пока он рассматривал даму. — Приятно слышать это от тебя, Беллатрисса.

Её лицо просияло, глаза наполнились слезами эйфории.

— Господин знает, я говорю лишь правду!

— Нет большего наслаждения… Кроме того учитывая то весёлое событие, которое, как я слышал, имело место в вашей семье на этой неделе?

Она уставилась на него с открытым ртом, разумеется не осознавая, о чём идёт обращение.

— Я не знаю, о чём вы рассказываете, Господин.

— О твоей племяннице, Беллатрисса. И вашей, Люциус и Нарцисса. Она только что стала женой оборотня Ремуса Люпина.

Вы, возможно, гордитесь.

За столом раздался оглушительный смех. Многие согнулись вперёд, дабы обменяться многозначительными взорами, кое-какие стучали кулаками по столу. Змея, которой не пришлось по нраву, что её потревожили, открыла рот и злобно зашипела, но Пожиратели Смерти не слышали этого из-за собственного ликования над смущением Беллатриссы и Малфоев.

Лицо Беллатриссы, сравнительно не так давно залитое румянцем от эйфории, сейчас стало некрасивого красного цвета.

— Она нам не племянница, Господин, — прокричала она. — Мы, я и Нарцисса, ни при каких обстоятельствах не видели отечественную сестру с того времени, как она стала женой Грязнокровку. Эта нахалка не имеет никакого отношения к нам, как и твари, с которыми она связывается.

— Что сообщишь, Драко? — задал вопрос Волдеморт. Не обращая внимания на то, что он сказал негромко, голос его каким-то образом перекрывал хохот и гвалт, царившие в помещении. — Будешь нянчить волчат?

Шум усилился. Драко Малфой в кошмаре повернулся к отцу, но тот сидел с опущенной головой и наблюдал куда-то вниз, тогда он поймал взор матери. Она практически незаметно качнула головой и опять устремила собственный непроницаемый взор на противоположную стенке.

— Хватит, — сообщил Волдеморт, поглаживая разгневанную змею. — Достаточно.

Хохот мгновенно закончился.

— Многие из отечественных ветшайших семей самую малость испортились со временем, — сообщил он, тогда как Беллатрисса жадно ловила каждое его слово. — Вам необходимо очиститься, дабы остаться в добром здравии, не так ли? Отрезать то лишнее, что мешает здравию остальных.

— Да, Господин, — тихо сказала Беллатрисса, и её глаза снова наполнились слезами эйфории. — При первой же возможности!

— Она у вас покажется, — сообщил Волдеморт. — И в вашей семье, и во всём мире… мы уберём то, что отравляет существование вправду чистокровных…

Волдеморт поднял палочку Малфоя, направил её на вращающуюся фигуру над столом и и осторожно взмахнул. Человек пришёл в сознание, застонал и начал извиваться, пробуя освободиться от невидимых пут.

— Выясняешь ли ты отечественную гостью, Северус? — задал вопрос направляться.

Снейп поднял глаза на перевёрнутое лицо. Все Пожиратели Смерти сейчас наблюдали на пленницу, как словно кто-то дал им разрешение проявлять любопытство. Когда она повернулась лицом к камину, раздался ее испуганный голос: «Северус! Помогите мне!»

— Ах, да, — нормально сообщил Снейп, а пленница тем временем снова отвернулась от него.

— А ты, Драко? — задал вопрос Волдеморт, поглаживая голову змеи его свободной от палочки рукой. Драко жадно дёрнул головой. Сейчас, в то время, когда дама пробудилась, казалось, он больше не в силах был наблюдать не неё. — Ты так как не посещал её занятия, — добавил Волдеморт. — Для тех из вас, кто не знает, сейчас у нас в гостях Чарити Бёрбэйдж, которая до недавнего времени преподавала в Школе Волшебства и Чародейства Хогвартс.

Пара возгласов донеслись с различных финишей стола. Полная дама с острыми зубами крякнула от хохота.

— Да… Доктор наук Бёрбэйдж преподавала детям волшебников и ведьм о Магглах… говорила о том, что они совсем не отличаются от нас…

Чарити Бёрбэйдж снова была лицом к Снэйпу.

— Северус… Пожалуйста… Прошу вас…

— Негромко, — сообщил Волдеморт, ещё раз взмахнув палочкой Малфоя, по окончании чего Чарити замолчала, как будто бы во рту у нее появился кляп. — Но ей не хватает было забивать головы детей колдунов, несколько дней назад Доктор наук Бёрбэйдж написала заметку о ярой защите Грязнокровок в Ежедневный Пророк. Колдуны, она утвержает, что должны принять магии и этих воров знания. Вырождение чистокровных, если доверять Доктору наук, — это то, чего все хотят… Она желает, дабы мы подружились с Магглами… либо, вне сомнения, с оборотнями…

В этом случае никто не захохотал. В голосе Волдеморта были четко слышны презрение и гнев. В третий раз Чарити Бёрбэйдж повернулась к Снэйпу.

Слёзы из её глаз стекали в волосы.

Лицо Снейпа было совсем бесстрастным, и дама снова отвернулась от него.

— Авада Кедавра.

Вспышка зелёного света осветила любой уголок помещения. Чарити упала на стол, тот задрожал и заскрипел под её тяжестью. Пара Пожирателей отодвинулись назад.

Драко сполз со стула на пол.

— Кушать подано, Нагини, — ласково сообщил Волдеморт. Громадная змея сползла с его плеч на полированную поверхность стола.

Глава 2. В память о….

Рука Гарри кровоточила. Сжав левой рукой правую и негромко ругаясь, плечом он открыл дверь собственной спальни. Он наступил на чашку холодного чая, которая стояла у двери его помещения.

— Что за?…

Он огляделся. На лестнице дома номер четыре по Привет Драйв никого не было. Быть может, чашка с чаем была лучшим из того, что Дадли смог придумать в качестве не добрый шутки?

Держа истекающую кровью руку на весу, Гарри собрал кусочки чашки свободной рукой и кинул их в и без того переполненную корзину в его комнате. После этого он направился в ванную, где вложил палец под кран.

Как же это было довольно глупо, как же это злило: ещё четыре дня нужно будет терпеть до момента в то время, когда ему возможно будет колдовать… Но Гарри было нужно признать, что от этого пореза на пальце ему всё равняется было не спастись. Он ни при каких обстоятельствах не знал, как лечить раны, и в то время, когда он думал об этом, — особенно в свете построения замыслов, — он обнаружил и другие пробелы в собственном образовании. В мыслях делая заметку, дабы не забыть задать вопрос Гермиону, как это делается, он стёр громадным куском газеты столько чая, сколько смог, перед тем как снова отправился в спальню и закрыл за собой дверь.

Утро Гарри совершил, всецело опустошая собственный школьный сундук, чего он не делал с того времени, как в первый раз отправился в школу шесть лет назад. В большинстве случаев он извлекал где-то три четверти, оставляя достаточно приличный слой вещей на дне: ветхие перья, глаза жуков, носки без пары, каковые уже были не по размеру. Пара мин. назад Гарри запустил руку в сундук, по окончании чего безымянный палец его правой руки что-то кольнуло, и Гарри вынул его уже окровавленным.

Сейчас он продвигался аккуратнее. Стоя на коленях перед раскрытым сундуком, он изучил самое дно, откуда дотянулся значок, мигающий надписями «Поддержим Седрика Диггори» и «Поттер — вонючка», треснувший и изношенный Хитроскоп и золотой медальон с запиской, подписанной Р.А.Б., а после этого он наконец-то нашёл источник собственной раны. Это был пятисантиметровый осколок заколдованного зеркала, которое ему дал его покойный крёстный отец Сириус.

Гарри отложил осколок в сторону и прощупал дно опять, пробуя отыскать другие осколки, но больше ничего не оставалось от последнего подарка его крёстного, не считая измельчённого в пудру стекла, которое раскрошилось по всей дна и поверхности и сияло, как будто бы песок на солнце.

Гарри возвратился к неровному осколку, о что он порезался, видя ничего, не считая собственного ярко-зелёного глаза, наблюдающего на самого себя. Он сложил осколок на утренний выпуск Ежедневного Пророка, что непрочитанным лежал в постели, и постарался избавиться от нахлынувших воспоминаний, желания и уколов сожаления постичь тайную разбитого зеркала, атакуя оставшийся мусор в сундуке.

Ещё час пригодился ему, дабы совсем всё вычистить, выбросить ненужные вещи и разложить оставшиеся на те, каковые смогут ему понадобиться и те, каковые не смогут. Мантии для школы и Квиддича, котёл, пергамент, большинство и перья книжек отправились в кучу в углу: их он планировал оставить. Ему стало Примечательно, что его дядя и тётя сделали бы с ними: сожгли под покровом темноты, как будто бы они были уликами какого именно ужасного правонарушения?

Его простая одежда, плащ-невидимка, комплект для того чтобы, кое-какие книги, альбом с фото, что Хагрид подарил ему, его палочка и пачка писем отправились в ветхий портфель. В переднем кармане лежали медальон и Карта Мародёров с запиской от Р.А.Б. Медальону было отведено такое почётное место не вследствие того что он был полезным — в действительности он по большому счету ничего не стоил — а из-за того, чего стоило его заполучить.

На столе осталась гора газет рядом с его полярной совой Хедвиг: одна на ежедневно нахождения Гарри у Дёрсли этим летом.

Он встал с пола, потянулся и подошёл к столу. Хедвиг не двинулась, в то время, когда он начал кидать газету одну за второй в кучу мусора. Сова или дремала в действительности, или притворялась; она весьма злилась на Гарри за то, что он не разрешал ей довольно часто покидать клетку.

В то время, когда куча практически подошла к концу, Гарри приостановился в отыскивании издания, которое, он знал, пришло по окончании того, как он возвратился в дом на Привет Драйв на лето. Он не забывал, что на передовице упоминалась заметка Чарити Бёрбэйдж, учительницы Изучения Магглов в Хогвартсе. Наконец, он отыскал нужную газету.

Открыв страницу десять, он уселся на стул и перечёл статью, которую искал.

В Память об Альбусе Дамблдоре

Создатель Эльфиас Додж

Я встретился с Альбусом Дамблдором в одиннадцать лет в отечественный первый сутки в Хогвартсе. Отечественная обоюдная симпатия без сомнений появилась по причине того, что мы оба были изгоями. Я заболел драконьей ветрянкой незадолго до прибытия в школу, и моё зелёное лицо в пупырышках, кроме того в то время, когда я выздоровел, не завлекало ко мне большое количество народу.

Альбус прибыл в школу с не самой лучшей репутацией. Годом ранее его отца Персиваля обвинили в атаке и жестокости трёх юных Магглов. Альбус кроме того не пробовал отрицать, что его папа (которого послали в Азкабан), совершил это правонарушение, напротив, в то время, когда я собрался с духом и задал вопрос его, он уверил меня в том, что он знал о вине отца.

В остальном, Дамблдор отказывался говорить о грустном, не смотря на то, что многие пробовали вынудить его. Кое-какие вправду думали, что он, как и его папа, был Маггло-ненавистником. Как же они ошибались.

Любой, кто знал Альбуса, имел возможность с уверенностью заявить, что он ни при каких обстоятельствах не проявлял ничего против Магглов. Его помощь прав Магглов кроме того прибавила ему неприятелей за последующие годы.

Всего лишь за пара месяцев славу отца Альбуса затмила его личная. К концу первого года его знали не как сына Маггло-ненавистинка, а как одного из самых блестящих студентов, когда-либо получавших образование школе. Тем из нас, кому повезло быть его приятелями, весьма повезло почерпнуть от него очень многое, и приобрести помощь, на которую он не скупился.

Позднее он согласился мне, что кроме того тогда он знал — больше всего ему нравилось учить.

Он не только победил все призы, каковые возможно было победить в школе, но и всегда общался с известными личностями, включая Николаса Фламеля, великого алхимика, Батильду Багшот, Адальберта и замечательного историка Уолфлинга, теоретика волшебства. Пара его трудов было опубликовано: Трансфигурация Сейчас, Опробования Заклинанием и Зелья На Практике. Последующая карьера Дамблдора, казалось, летела со скоростью света, и оставался только вопрос, станет ли он Министром Волшебства.

Не смотря на то, что это довольно часто предвещали сейчас, у него ни при каких обстоятельствах не было амбиций и задатков министра.

Через три года по окончании отечественного приезда в Хогвартс отправился младший брат Альбуса Аберфорт. Они не были похожи: Аберфорт ни при каких обстоятельствах не обожал книг и предпочитал разрешать споры дуэлью, нежели рассудительной беседой. Многие имели возможность бы заявить, что братья не были приятелями.

Да, жить в тени Альбуса было не самым лучшим вариантом.

В то время, когда Альбус и я окончили Хогвартс, мы решили по тогдашней традиции объехать около света, пообщаться с зарубежными колдунами, перед тем как отечественные карьерные дорожки разбежались бы. Но произошло несчастье. Мама Альбуса, Кендра, погибла, покинув сына старшим в семье.

Я отложил собственный отъезд, дабы проститься с Кендрой на похоронах, а после этого один отправился в путешествие.

Сейчас, в то время, когда у Альбуса на руках остались сестра и младший брат, не могло быть и речи о том, дабы он отправился со мной.

Это было то время, в то время, когда мы общались меньше всего. Я писал Альбусу, обрисовывая все чудеса: от химер в Греции до опытов египетских алхимиков. Его письма говорили мне о его повседневной жизни, которая, возможно, была весьма неинтересной для для того чтобы одарённого колдуна.

Позднее я с кошмаром выяснил, что семью постигло ещё одно несчастье — смерть сестры Альбуса Арианы.

Не смотря на то, что у неё и без того было не хорошо со здоровьем, смерть матери совсем добила её. Все родные Альбуса, и я а также, считают, что ответственность и смерть Арианы Альбуса за неё (не смотря на то, что он, само собой разумеется, виноват не был) наложили на него громадный отпечаток.

Я возвратился к себе и передо мной был юный человек, что испытал намного больше многих пожилых людей. Альбус уже не был таким весёлым. К сожалению, утрата Арианы привела не к сближению братьев, а к их большему отдалению. (Со временем это прошло, возвратились если не родные, домашние отношения, то достаточно дружеские).

Но он редко сказал о родителях либо Ариане, а его приятели о них не упоминали.

О заслугах в последующие годы. Дамблдор внёс громадный вклад в копилку знаний колдунов, включая его открытие двенадцати способов применения драконьей крови. Он покинул большое количество следующим поколениям, его неординарная мудрость проявлялась, в то время, когда он был Заведующим Волшебником Уизенгамота.

Но я сообщу, что не было равных той дуэли, которая случилась между Дамблдором и Гриндельвальдом в 1945 году. Те, кто видел её, обрисовывали в восхищении и ужасе те эмоции, каковые они испытали, замечая битву двух необычных колдунов. Успех Дамблдора и его последствия для чудесного мира приравниваются к поворотному моменту, как, к примеру, Интернациональный Закон о Секретности либо падение Вы-Знаете-Кого.

Альбус Дамблдор ни при каких обстоятельствах не гордился и не хвастался тем, что он обнаружил в людях то, за что их необходимо было ценить, что было скрыто от глаз. Но его утраты наделили его способностью и огромной человечностью сопереживать. Мне будет не хватать его дружбы больше, чем я могу растолковать, но моя потеря не сравнится с потерей волшебного мира.

Вне всякого сомнения, он был самым воодушевляющим и любимым директором Хогвартса.

Он погиб так, как он жил: трудясь на работе хороша до последнего вздоха, так, как он когда-то протянул руку мелкому мальчику с драконьей ветрянкой, таким он и был, в то время, когда мы встретились.

Гарри закончил просматривать, но смотрелна фотографию рядом с заметкой. У Дамблдора была всё кроме этого хорошая знакомая ухмылка, но он так же наблюдал поверх собственных очков-полумесяцев, и Гарри казалось, что кроме того с фотографии он видит всё полностью, что заставляло Гарри ощущать смущение и горечь в один момент.

Ему казалось, он знал Дамблдора, но в то время, когда он прочёл эту заметку, то осознал, что практически ничего не знал. Он ни при каких обстоятельствах не воображал Дамблдора ребёнком либо ребёнком, словно бы тот всегда был седовласым стариком. Дамблдор-ребёнок представлялся с таким же трудом как глупая Гермиона либо дружелюбный соплохвост.

Он ни при каких обстоятельствах не думал о том, дабы задать вопрос Дамблдора о его прошлом. Это было бы необычно, поразительно, но так как было как мы знаем, что Дамблдор учавствовал в той легендарной дуэли против Гриндельвальда, а Гарри кроме того не задал вопрос, как это было, не задал вопрос и о вторых известных достижениях.

Нет, они постоянно обсуждали Гарри, прошлое Гарри, будущее Гарри, замыслы Гарри… и, наверное, на данный момент Гарри осознавал, что возможность ушла, он больше не попросит Дамблдора поведать о себе, не смотря на то, что один персональный вопрос он однако успел задать. Но Дамблдор очевидно слукавил.

— Что вы видите, в то время, когда смотрите в зеркало?

— Я вижу в собственной руке несколько толстых шерстяных носков.

По окончании нескольких мин. раздумий, Гарри оторвал статью из Пророка, бережно свернул её и положил в первоначальный том Практической Защитной Волшебстве и Её Применения Против Чёрных Искусств. После этого он выбросил оставшуюся газету в гору мусора и повернулся лицом к помещению. Было значительно чище.

Лишь в постели лежал сегодняшний Ежедневный Пророк, а сверху — осколок зеркала.

Гарри прошёл по помещению, отодвинул осколок и раскрыл газету. Он только мельком посмотрел на заголовок, в то время, когда утром сова из службы доставки принесла ему свёрнутую газету, и отложил её, заметив, что о Волдеморте ничего не говорилось. Гарри был уверен, что Министерство давило на Пророк, дабы сдержать новости о Волдеморте.

И лишь сейчас он увидел, что пропустил.

В нижней половине передовицы над фотографией встревоженного Дамблдора распластался заголовок:

Дамблдор — Наконец-то, Правда?

Через несколько дней выйдет шокирующая история о неоспоримом гении, которого многие вычисляли величайшим колдуном собственного времени. Отбрасывая всем известную маску мудреца с серебряной бородой, Рита Скитер открывает завесу тяжёлого детства, непокорной молодости, всех секретов и вечных ссор, каковые Дамблдор унёс на тот свет . Из-за чего он отказался быть министром и остался всего лишь директором школы?

ЧЕГО вправду желает добиться тайная организация, известная как Орден Феникса?

КАК в действительности скончался Дамблдор?