Глава 10. рассказ кикимера 3 страница

— Римус! — тихо сказала со слезами на глазах Гермиона. — Что вы рассказываете? Как может ребенок, любой ребенок стыдиться вас?

— Ну, не знаю, Гермиона, — сообщил Гарри, — вот мне, к примеру, за него стыдно.

Гарри и сам не осознавал, что пробудило в нем таковой бешенство, но и он также быстро встал на ноги. Люпин наблюдал на него так, совершенно верно Гарри ударил его.

— В случае если новый режим вычисляет мерзостью кроме того «магловских выродков», что же он сделает с полуоборотнем, папа которого пребывал в Ордене? Мой папа погиб, пробуя обезопасисть мою мать и меня. Вы вычисляете, он дал согласие бы на то, дабы вы кинули собственный дитя и ушли с нами на поиски приключений?

— Как… как ты смеешь? — сказал Люпин. — Речь заходит не о рвении к опасности либо славе… Как ты смеешь предполагать такую…

— Я предполагаю, что вы вычисляете себя отчаянным сорвиголовой, — ответил Гарри. — И желаете занять место Сириуса.

— Гарри, прекрати! — взмолилась Гермиона, но он не отвел гневного взора от дергавшегося лица Люпина.

— Я ни при каких обстоятельствах не поверил бы, — сообщил он, — что человек, научивший меня сражаться с дементорами, трус.

Люпин выхватил палочку с таковой стремительностью, что Гарри опоздал кроме того протянуть руку к собственной. Послышался громкий удар — Гарри почувствовал, что летит спиной вперед по воздуху, позже он врезался в стенке кухни и сполз по ней на пол и лишь тогда заметил, как за дверью исчезает подол Люпиновой мантии.

— Римус, Римус, возвратитесь! — крикнула Гермиона, но Люпин не ответил. И миг спустя они услышали, как в вестибюле хлопнула дверь.

— Гарри, — простонала Гермиона, — как ты имел возможность?

— Легко, — ответил Гарри. Он поднялся, на затылке, которым он врезался в стенке, набухала шишка. И его все еще трясло от бешенства. — Не наблюдай на меня так! — рявкнул он Гермионе.

— Сам на нее так не наблюдай! — прорычал Рон.

— Нетнет, не нужно ссориться! — сказала, поднимаясь между ними, Гермиона.

— Тебе не следовало так говорить с Люпином, — сообщил Гарри Рон.

— Он это заслужил, — ответил Гарри. Разрозненные образы мелькали в его мозгу: падающий, пробивая занавес, Сириус, повисшее в воздухе изломанное тело Дамблдора, вспышка зеленого огня и голос матери, просящий о милосердии…

— Родители, — сообщил Гарри, — не должны бросать детей, в случае если… в случае если лишь их к этому не принуждают.

— Гарри… — вымолвила Гермиона и положила ему на плечо руку, утешая, но он стряхнул ее и отошел от Гермионы, глядя в разожженный ею пламя. Когдато в далеком прошлом он сказал вот из этого очага с Люпином. Он тогда усомнился в Джеймсе, и Люпин успокоил его.

А сейчас искаженное мукой белое лицо Люпина как будто бы плыло перед ним в воздухе. И на Гарри навалились угрызения совести. Гермиона и Рон молчали, но Гарри знал, что они безмолвно переговариваются за его спиной.

Он повернулся к ним и заметил, как они быстро оторвали взоры друг от друга.

— Я осознаю, мне не следовало именовать его трусом.

— Не следовало, — тут же подтвердил Рон.

— Но как раз так он себя и повел.

— И все равно… — сказала Гермиона.

— Знаю, — сообщил Гарри. — Но в случае если это вынудит его возвратиться к Тонкс, значит, я все сделал верно, так?

Он не смог скрыть мольбы, раздавшейся в его голосе. Гермиона наблюдала на него с сочувствием, Рон — неуверенно. Гарри уставился в пол, думая о собственном отце.

Одобрил бы Джеймс то, что он сообщил Люпину, либо рассердился бы на сына, так обошедшегося с его ветхим втором?

Безмолвие кухни казалось гудящим от только что разыгравшейся в ней сцены, от непроизносимых вслух укоров Гермионы и Рона. Принесенный Люпином номер «Ежедневного пророка» как и раньше лежал на столе, с первой страницы наблюдало в потолок лицо Гарри. Он подошел к столу, сел, наобум открыл газету и сделал вид, что просматривает.

Ему не получалось различить ни слова, сознание его заполняла стычка с Люпином.

Гарри был уверен, что заслоненные газетной страницей Рон с Гермионой опять затеяли собственный бессловесный разговор. Он с шумом перевернул страницу, и ему попалось на глаза имя Дамблдора. Прошла секундадругая, перед тем как Гарри осознал все значение изображавшей домашнюю группу фотографии, под которой значилось: «Семья Дамблдоров.

Слева направо: Альбус, Персиваль, держащий новорожденную Ариану, Кендра и Аберфорт».

Гарри вгляделся в фотографию. Папа Дамблдора, Персиваль, был человеком приятной наружности, глаза его поблескивали кроме того на данной выцветшей от старости фотографии. Малышка Ариана была не больше хлебного батона, да и отличительных линия у нее было мало.

Угольночерные волосы матери, Кендры, были стянуты на затылке в узел.

Лицо ее казалось точеным, она была в закрытом шелковом платье. Гарри, всматриваясь в чёрные глаза, высокие скулы и прямой шнобель Кендры, почему-то внезапно отыскал в памяти об американских индейцах. Альбус и Аберфорт были в однообразных камзольчиках с кружевными воротниками и волосы носили одной длины — до плеч.

Альбус очевидно был на пара лет старше брата, но в остальном мальчики весьма походили один на другого — снимок сделали еще перед тем, как Альбус начал носить очки, а шнобель его был сломанным. В полной мере радостная, простая семья мирно радовалась с газетной страницы. Но поверх фотографии Гарри заметил заголовок:

ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ФРАГМЕНТ ИЗ ВЫХОДЯЩЕЙ В СВЕТ

БИОГРАФИИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА

Создатель Рита Скитер

Сделав вывод, что хуже ему все равно не будет, Гарри приступил к чтению:

По окончании обширно освещавшегося в прессе ареста Персиваля и его заключения в Азкабан гордая и надменная Кендра Дамблдор не имела возможности и дальше сносить жизнь в Насыпном Нагорье. Исходя из этого она решила поменять место жительства и перебралась с семьей в Годрикову Впадину, деревню, которая прославилась потом как место необычного спасения Гарри Поттера от Сами-Знаете-Кого.

В Годриковой Впадине, как и в Насыпном Нагорье, жило много семей колдунов, но, потому, что Кендра никого из них не знала, она была избавлена от возбуждаемого правонарушением мужа любопытства, с которым ей приходилось сталкиваться на прошлом месте. Она раз за разом категорически отвергала попытки соседей подружиться с ней и скоро добилась того, что ее семью оставили в покое.

— Захлопнула дверь перед моим носом, в то время, когда я напекла булочек и отправилась к ним, дабы поздравить с приездом, — говорит Батильда Бэгшот. — За первый год, что они тут прожили, я лишь двух мальчиков и видела. Я не определила бы о существовании дочери, если бы зимний период, практически сразу после их приезда, не собирала при луне заунывников и не заметила, как Кендра выводит Ариану на прогулку по заднему двору. Прочно держа девочку за руку, она два раза обошла с ней около лужайки и увела в дом.

Я не знала, что и думать.

Похоже, Кендра думала, что переезд в Годрикову Впадину дал ей красивую возможность раз и окончательно укрыть Ариану от посторонних глаз. Нельзя исключать, что данный план вызревал у нее годами. Важную роль игрался и выбор времени.

Ариане, в то время, когда она провалилась сквозь землю из неспециализированного поля зрения, чуть исполнилось семь лет, а, согласно точки зрения экспертов, семь лет — это возраст, в котором проявляются волшебные свойства, в случае если, само собой разумеется, они у ребенка имеются.

Исходя из этого представляется несомненным, что Кендра решила скорее скрыть само существование дочери, чем мучиться от позора, признав, что она породила на свет сквиба. Далеко от знавших соседей и Ариану друзей Кендре, очевидно, было легче окончательно заточить девочку в доме. С той поры людей, каковые знали о существовании Арианы, возможно было пересчитать по пальцам, и эти люди готовы были сохранять его в тайне.

В их число входили и двое ее братьев, отвечавших на неудобные вопросы так, как приказала им мать: «Получать образование школе сестре не разрешает не сильный здоровье».

Просматривайте через несколько дней: Альбус Дамблдор в Хогвартсе — претензии и призы.

Гарри совершил ошибку — от прочтённого ему стало хуже. Он опять посмотрел на фотографию радостной с виду семьи. Правда ли то, что он прочёл?

И как это возможно узнать? Ему хотелось отправиться в Годрикову Впадину, пускай кроме того Батильда пребывает не в том состоянии, дабы с ним говорить; хотелось посетить место, в котором и он, и Дамблдор лишились собственных родных.

Он уже опускал газету на стол, планируя спросить, что думают об этом Рон с Гермионой, в то время, когда на кухне раздался, отозвавшись эхом, громкий хлопок.

В первый раз за три дня Гарри совсем забыл о Кикимере. Первое, что пришло ему в голову: возвратился Люпин, — и какуюто долю секунды он не имел возможности осознать, что за переплетение ног и рук вывалилось прямо из воздуха на пол рядом с его стулом. Он быстро встал, но тут из данной кучи выпутался Кикимер и, поклонившись Гарри, проквакал:

— Кикимер доставил Наземникуса Флетчера, хозяин.

Наземникус, коекак встав с пола, вытащил палочку, но Гермиона опередила его: — Экспеллиармус! — Палочка Наземникуса взвилась в атмосферу, и Гермиона поймала ее. Наземникус с обезумевшими глазами метнулся к лестнице, но Рон хорошим регбиста приемом блокировал его, и Наземникус с глухим стуком упал на пол.

— Чего? — взвыл он, извиваясь в попытках высвободиться из крепких объятий Рона. — Чего я сделалто? Натравили на меня поганого домовика. Что за дела? Я ни в чем не виноват, отпусти меня, отпусти, в противном случае…

— Вы не в том положении, дабы сыпать угрозами, — сообщил Гарри.

Он отбросил газету в сторону, в пара шагов пересек кухню и опустился на колени рядом с Наземникусом, что в тот же час прекратил борьбу и с кошмаром вытаращился на Гарри. Рон, отдуваясь, поднялся и сейчас следил за Гарри, нарочито наставившим палочку на шнобель Наземникуса. От того несло позже и сигаретным дымом, спутанные волосы его засалились, мантию покрывали пятна.

— Кикимер просит прощения, что он так задержался с доставкой вора, хозяин, — заквакал эльф. — Флетчер может прятаться от поимки, у него большое количество сообщников и укрытий. И всетаки Кикимер загнал вора в угол.

— Ты превосходно поработал, Кикимер, — сообщил Гарри, и эльф отвесил ему низкий поклон.

— Так вот, у нас имеется к вам вопросы, — повернулся Гарри к Наземникусу, срочно завопившему:

— Я перетрухал, осознал? Я не желал с ними идти. Не прими за обиду, приятель, но помирать для тебя мне неохота. А данный чертов Сам-Знаешь-Кто как полетит на меня, тут каждый смылся бы, я ж говорю, я не желал в это лезть…

— К вашему сведению, никто больше не трансгрессировал, — сообщила Гермиона.

— Так вы ж храбрецы, линия вас задери, правильно? А я самоубийцу отродясь не изображал…

— Нас не интересует, из-за чего вы кинули Грюма, — сообщил Гарри, сдвигая палочку к налитым кровью, с кожистыми мешочками глазам Наземникуса. — Мы и раньше знали, что вы мерзавец и надеяться на вас не нужно.

— Хорошо, тогда какого именно лысого вы на меня эльфа напустили? Либо это снова по поводу кубков? Так у меня ни одного не осталось, возвращать нечего…

— Кубки нас не интересуют, не смотря на то, что они уже ближе к делу, — сообщил Гарри. — Замолчите и слушайте.

Как прекрасно было найти хоть какоето занятие, отыскать человека, из которого возможно вытянуть пускай и малую, но часть правды. Кончик палочки Гарри был сейчас так близок к переносице Наземникуса, что тому приходилось скашивать на нее глаза.

— В то время, когда вы обчистили данный дом, утащив из него все полезное… — начал Гарри, но Наземникус опять его перебил:

— Сириусу тутошний хлам был не нужен…

Послышался торопливый топоток, блеснула медь, после этого раздался громкий удар, а следом крик боли — это Кикимер подскочил к Наземникусу и огрел его по голове сковородой.

— Угомоните вы этого гада, его в клетке нужно держать! — завопил Наземникус и прикрылся руками — в один раз опять занес над ним тяжелую сковороду.

— Кикимер, прекрати! — крикнул Гарри.

Узкие ручонки Кикимера подрагивали от тяжести сковороды, которую он как и раньше держал наотлет.

— Может, еще разок, хозяин Гарри, а? На счастье?

Рон захохотал.

— Нам необходимо, дабы он оставался в трезвой памяти, Кикимер, но в случае если будет артачиться — милости прошу, — ответил Гарри.

— Громадное благодарю, хозяин, —-сообщил Кикимер и, поклонившись, отошёл на несколько шагов, не сводя, но, с Наземникуса блеклых, полных неприязни глаз.

— В то время, когда вы обчистили данный дом, утащив из него все полезное, — опять начал Гарри, — то забрали коечто и из кухонного чулана. В том месте был медальон. — Во рту у Гарри внезапно пересохло, он почувствовал, что и Рон с Гермионой также остановились. — Что вы с ним сделали?

— А чего? — задал вопрос Наземникус. — Он шибко полезный, что ли?

— Так он еще у вас! — вскрикнула Гермиона.

— Нет, — отозвался проницательный Рон. — Он просто прикидывает, не стоило ли запросить за медальон побольше.

— Побольше? — повторил Наземникус. — Фиг бы я за него запросил побольше, я его по большому счету задаром дал. Выбора не было.

— Это что может значить? — задал вопрос Гарри.

— Я толкал вещички в Косом переулке, а она подходит и задаёт вопросы: имеется, дескать, у тебя лицензия, чтобы чудесными артефактами торговать. Ищейка паршивая. Штрафануть меня желала, да тут ей талисман на глаза попался, она и говорит, я, мол, его заберу, а тебя отпущу, и вычисляй, что тебе подфартило.

— Что это была за дама? — задал вопрос Гарри.

— А чума ее знает, карга какаято из Министерства. — Наземникус на мгновение задумался, морща лоб. — Коротышка такая. С бантом на голове. — И, совсем помрачнев, сказал: — Жаба жабой.

Гарри выронил палочку — та ударила Наземникуса по носу и выстрелила красными искрами, запалившими его брови.

— Агуаменти! — крикнула Гермиона, и из кончика ее палочки ударила струя воды, глотнув которой Наземникус подавился и начал отплевываться.

Подняв взор на друзей, Гарри заметил, что они потрясены не меньше, чем он. И почувствовал, как начал покалывать шрам на его правой руке.

Глава 12. Волшебство – СИЛА

Август тянулся к концу, запущенная трава, росшая квадратом среди площади Гриммо, увядала под солнцем и наконец стала бурой и колкой. Жителей дома номер двенадцать никто из живших по соседству не видел, как не видели они и самого этого дома. Поселившиеся на площади Гриммо маглы в далеком прошлом уже свыклись с прокравшейся в нумерацию местных домов забавной неточностью, благодаря которой дом номер одиннадцать соседствовал с домом номер тринадцать.

Действительно, сейчас площадь завлекала некое количество визитеров, повидимому обнаруживших эту неточность очень интригующей. Редкий сутки проходил без того, дабы один либо два человека не оказались тут с однойединственной целью — прислониться к металлическим оградкам домов одиннадцать и тринадцать и поглазеть на их стык. Соглядатаи ежедневно сменялись, не смотря на то, что все они, наверное, питали неприязнь к обычной людской одежде.

Большинство проходивших мимо лондонцев в далеком прошлом уже привыкла к необычным костюмам и внимания на этих людей не обращала, но иногда ктонибудь все же оглядывался с удивлением — такая жара, а они в долгих плащах.

Необходимость нести эту вахту досмотрщикам, Наверное, никакого наслаждения не доставляла. То и дело один из них взволнованно дергался вперед, как будто бы углядев наконец чтото занимательное, но тут же разочарованно выпрямлялся.

Первого сентября соглядатаев собралось на площади больше простого. С полдюжины людей в долгих плащах находились без звучно и настороженно, не сводя, как неизменно, глаз с одиннадцатого и тринадцатого домов, но то, чего они ожидали, по всей видимости, так и не объявилось. Вечер принес с собой нежданно холодный ливень, первый за много дней, и неожиданно наступило одно из необъяснимых мгновений, в каковые эти люди, казалось, подмечали что-то увлекательное.

Человек со необычно скрученным лицом ткнул во чтото пальцем, его сосед, приземистый и весьма бледный, рванулся вперед, но миг спустя все они, разочарованные и расстроенные, возвратились к прошлой неподвижности.

В данный же самый миг в вестибюль дома номер двенадцать вошел Гарри. Трансгрессируя на верхнюю ступень крыльца, он чуть не упал и по сей день считал, что Пожиратели смерти имели возможность подметить мгновенный промельк его локтя. Закрыв и замкнув за собой парадную дверь, он стянул с себя мантиюневидимку, перебросил ее через руку, сжимавшую похищенный им номер «Ежедневного пророка», и торопливо отправился вестибюлем к ведущей в подвал двери.

Его приветствовал простой хриплый шепот: «Северус Снегг?», прохвативший Гарри холодным ветерком и на мгновение свернувший рулетом язык.

— Я тебя не убивал, — сказал, он, чуть язык развернулся, и задержал дыхание, заметив, как взрывается пыльный морок. Пройдя до середины ведущей в кухню лестницы — подальше от ушей госпожа Блэк и от облака пыли, — он крикнул: — У меня имеется новости, каковые вам не понравятся.

Кухня стала практически неузнаваемой. Любая поверхность в ней как будто бы светилась: кастрюли и сковородки были начищены до красноватого блеска, долгая древесная столешница мерцала, на ней уже были расставлены к обеду тарелки и бокалы, отражавшие радостно горящий пламя, над которым висел котел с поднимавшимся над ним парком. Но, самое решительное изменение претерпел ринувшийся навстречу Гарри домовик — одеждой ему служило сейчас белое, совершенно верно снег, полотенце, волосы на ушах были чисты и пушисты, как вата, по худой груди постукивал медальон Регулуса.

— Будьте любезны, снимите обувь, хозяин Гарри, и помойте руки перед едой, — заквакал Кикимер, подхватывая мантиюневидимку и сгибаясь, дабы повесить ее на стенной крючок, рядом с совсем сравнительно не так давно постиранными старомодными одеяниями.

— Что произошло? — опасливо задал вопрос Рон. До данной 60 секунд он и Гермиона склонялись над стопкой исписанных листков и нарисованных вручную карт, усеявших финиш долгого стола, но сейчас всматривались в Гарри, что, подойдя к ним, кинул поверх их пергаментов газету.

На них наблюдал громадной портрет крючконосого, черноволосого мужчины, заголовок под фотографией информировал: «СЕВЕРУС СНЕГГ УТВЕРЖДЕН В ДОЛЖНОСТИ ДИРЕКТОРА ХОГВАРТСА».

— Не может быть! — вскрикнули Рон с Гермионой.

Гермиона опомнилась стремительнее, чем Рон. Она схватила начала и газету вслух просматривать сопровождающую снимок статью:

— «Северус Снегг, продолжительное время преподававший зельеварение в школе волшебства и чародейства Хогвартс, поставлен сейчас во главе этого старого учебного заведения. Это назначение стало частью некоторых трансформаций в штатном составе школы. По окончании отставки прошлого учителя магловедения ее пост заняла Алекто Кэрроу, в это же время как брат Алекто, Амикус, получил степень доктора наук защиты от Чёрных искусств.

— Я рад возможности оказать помощь ценностям и наичистейшим традициям отечественного чародейства…» Пребывающим в том, дабы убивать людей и отрезать им уши, я так осознаю! — фыркнула Гермиона. — Снегг в директорах! Снегг в кабинете Дамблдора… Ну, Мерлиновы кальсоны! — внезапно завизжала она с таковой силой, что Гарри и Рон подпрыгнули. Гермиона выскочила изза стола и полетела прочь из кухни, крикнув на бегу: — на данный момент возвращусь!

— Мерлиновы кальсоны? — повторил позабавленный Рон. — Похоже, она чемто расстроена.

Он подтянул к себе газету и дочитал посвященную Снеггу статью.

— Другие учители этого не потерпят. Макгонагалл, Флитвик, Стебль — все они знают правду, знают, как погиб Дамблдор. Они не примут Снегга в директора.

А кто такие Кэрроу?

— Пожиратели смерти, — ответил Гарри. — В том месте дальше имеется их портреты. Они были на башне, в то время, когда Снегг убил Дамблдора, так что сейчас все ветхие приятели в сборе. К тому же, — с печалью сказал он, опускаясь на стул, — не пологаю, что другим докторам наук имеется из чего выбирать, они смогут лишь остаться в школе.

В случае если за Снеггом стоит Волан и Министерство-де-Морт, им придется или остаться и преподавать, или совершить пара лет в Азкабане — да да и то при условии, что им повезет.

Думаю, они не уйдут и постараются хоть как-то обезопасисть учеников.

Кикимер с громадной супницей в руках торопливо приблизился к столу и, тихо посвистывая через зубы, разлил суп по девственночистым тарелкам.

— Благодарю, Кикимер, — сообщил Гарри, переворачивая газету, дабы не видеть лица Снегга. — Ну что ж, по крайней мере, сейчас мы совершенно верно знаем, где отыскать Снегга.

Он занялся супом. С того времени как Кикимер взял медальон Регулуса, его кулинарные свойства разительно улучшились: сегодняшний французский луковый суп был самым вкусным, какой когдалибо пробовал Гарри.

— У дома так и торчит целая компания Пожирателей смерти, — между двумя ложками сказал он Рону. — в наше время их больше простого. Похоже, они сохраняют надежду, что мы выйдем из дома со школьными чемоданами и побежим на «Хогвартсэкспресс».

Рон посмотрел на часы:

— Я о нем весь день вспоминал. Поезд ушел практически шесть часов назад. Мы имели возможность бы на данный момент ехать в нем, да вот не едем.

Необычное чувство, правда?

Перед мысленным взглядом Гарри появился алый паровоз, тянущий среди поблескивающих полей и холмов переливчатую красного гусеницу вагонов, в одном из которых сидит он с Роном. Гарри не сомневался, что Джинни, Невилл и Полумна сидят на данный момент бок о бок, возможно, недоумевая, куда подевались Рон с Гермионой, либо говоря о том, как им лучше ставить палки в колеса новому режиму Снегга.

— Они чуть не заметили, как я возвращаюсь, — сообщил Гарри. — Я неудачно приземлился на верхней ступени, мантия мало соскользнула.

— И со мной любой раз то же самое. Ну вот и она, — прибавил Рон, вытянув шею, дабы получше рассмотреть возвратившуюся на кухню Гермиону. — И чтото притащила, клянусь трусами Мерлина.

— Я внезапно отыскала в памяти про эту штуку, — пояснила запыхавшаяся Гермиона.

Она принесла громадную картину в раме и сейчас, опустив ее на пол, схватила находившуюся на посудном столе расшитую бисером сумочку. Открыв ее, Гермиона принялась запихивать в сумочку картину, определенно великоватую для для того чтобы мелкого вместилища. Но, через пара секунд картина провалилась сквозь землю, как и другое, в объемистых глубинах сумочки.

— Финеас Найджелус, — пояснила Гермиона и кинула на стол сумочку, которая издала наряду с этим ставший уже привычным громкий дребезг.

— Виноват? — сообщил Рон, но Гарри уже все осознал. Красивое изображение Финеаса Найджелуса владело свойством перепархивать из портрета, пребывавшего на площади Гриммо, в второй, висевший в кабинете директора Хогвартса, — круглой комнате, расположенной наверху башни, где на данный момент, вне всяких сомнений, сидел Снегг, с торжеством озиравший коллекцию серебряных волшебных инструментов Дамблдора, каменный Омут памяти, Распределяющую шляпу и, в случае если лишь его не перенесли кудато еще, клинок Гриффиндора.

— Снегг может отправить ко мне Финеаса Найджелуса, дабы он осмотрел дом, — пояснила, усаживаясь за стол, Гермиона. — Пускай сейчас попытается. Все, что заметит Финеас, — это нутро моей сумочки.

— Умно! — одобрительно сообщил Рон.

— Благодарю, — улыбнулась Гермиона, пододвигая к себе тарелку с супом. — Ну, Гарри, что еще произошло сейчас?

— Да ничего, — ответил Гарри. — Семь часов проторчал у входа в Министерство. Ее так и не видел. Но видел твоего папу, Рон.

Выглядит прекрасно.

Рон признательно кивнул. Они сделали вывод, что пробовать заговорить с мистером Уизли, в то время, когда тот входит в Министерство либо выходит оттуда, через чур страшно, потому, что его всегда окружали другие госслужащие. Но и мельком встретиться с ним — это уже было утешением, хоть и смотрелся он весьма усталым и встревоженным.

— Отец постоянно говорил, что большая часть министерских государственныхы служащих, дабы добираться до работы, применяют Сеть летучего пороха, — сообщил Рон. — Исходя из этого мы Амбридж и не видим, она вычисляет себя через чур ответственной персоной и пешком ни при каких обстоятельствах не ходит.

— А как по поводу той забавной коротышки и старой волшебницы в темносиней мантии? — спросила Гермиона.

— А, ну да, того, что трудится в волшебном хозяйстве, — сообщил Рон.

— Откуда ты знаешь, где он трудится? — задала вопрос, не донеся ложку до рта, Гермиона.

— По словам папы, все работники Отдела волшебного хозяйства носят темносиние мантии.

— Ты нам об этом ни разу не сказал!

Гермиона опустила ложку в тарелку и подтянула к себе кипу карт и записей, каковые они с Роном рассматривали, в то время, когда в кухню вошел Гарри.

— У нас тут ничего по поводу темносиних мантий не записано. Ничего! — сообщила она, лихорадочно выбирая страницы.

— Да ну, громадна отличие.

— Громадна, Рон! В случае если мы желаем пробраться в Министерство, где точно на данный момент высматривают посторонних, и не попасться наряду с этим, для нас ответственна каждая мелочь! Мы об этом сто раз говорили. И какой суть во всех отечественных разведочных набегах, если ты кроме того не потрудился сообщить нам…

— Линия забери, Гермиона, ну забыл я какойто пустяк…

— Ты что, не осознаёшь, что для нас нет на данный момент во всем мире места страшнее, чем Министерство ма…

— Думаю, нужно идти в том направлении на следующий день, — сообщил Гарри.

Гермиона умолкла на полуслове, так и не закрыв рта.

Рон поперхнулся супом.

— на следующий день? — переспросила Гермиона. — Ты без шуток, Гарри?

— Без шуток, — ответил он. — Мы уже месяц как толчемся у входа в Министерство, готовиться лучше нам все равно не удастся. А чем продолжительнее мы будем откладывать набег, тем дальше может уйти медальон. Нельзя исключать, что Амбридж его уже выкинула, он же не раскрывается.

— В случае если лишь, — засунул Рон, — Амбридж всетаки не открыла медальон, и тогда он успел овладеть ею.

— Для нее это громадной отличия не составит, она и без того злее некуда, — пожал плечами Гарри.

Гермиона, ушедшая в собственные мысли, прикусила губу.

— Все самое ответственное мы знаем, — продолжал, обращаясь к ней, Гарри. — Знаем о запрете трансгрессии в Министерство и из него. Знаем, что сейчас лишь самым серьёзным чинам дано устанавливать сообщение их домов с Министерством по Сети летучего пороха, — Рон слышал, как на это жаловались двое невыразимцев. И приблизительно знаем, где находится кабинет Амбридж, потому, что уже ты слышала, как тот бородатый сказал собственному другу…

— «Мне необходимо на первый уровень, Долорес вызывает», — мгновенно процитировала Гермиона.

— Совершенно верно, — сообщил Гарри. — Помимо этого, нам как мы знаем, что при входе употребляются какието необычные монеты, жетоны, я не знаю, что они собой воображают, но видел, как та колдунья занимала их у подруги…

— Так у нас же нет ни одного…

— В случае если все отправится по замыслу, будут, — нормально ответил Гарри.

— Не знаю, Гарри, не знаю… столько всего может пойти наперекосяк, мы до того надеемся на случай…

— Так оно все и останется, даже в том случае, если мы израсходуем на подготовку еще три месяца, — сообщил Гарри. — Пора функционировать.

Гарри светло видел по лицам Гермионы и Рона, что они испуганы, он и сам ни в чем не был уверен и все же не сомневался — настало время привести их замысел в воздействие.

Прошлые 30 дней они совершили, облачаясь попеременно в мантиюневидимку и охраняя главный вход Министерства, что Рону — благодаря мистеру Уизли — был известен сызмальства. Они сопровождали шедших на работу сотрудников Министерства, подслушивали их беседы и узнали, кто из них приходит неизменно в одно да и то же время, к тому же и в одиночку. Время от времени им получалось спереть из чьегонибудь кейса номер «Ежедневного пророка».

И неспешно они составили заметки и здания примерные карты Министерства, стопка которых лежала на данный момент перед Гермионой.

— Ну прекрасно, — медлительно выговорил Рон, — допустим, мы отправимся на дело на следующий день… Думаю, для этого хватит меня и Гарри.

— Ой, не начинай, для всевышнего, — набралась воздуха Гермиона. — Помоему, мы с тобой обо всем договорились.

— Мотаться у входа под мантией — это одно, Гермиона, а на данный момент обращение совсем о втором. — И Рон пристукнул пальцем по номеру «Ежедневного пророка» десятидневной давности. — Ты пребываешь в Перечне «магловских выродков», не явившихся на собеседование.

— А ты, предположительно, помираешь в «Норе» от обсыпного лишая! Уж в случае если кому идти и не нужно, так это Гарри, его голову оценили в десять тысяч галеонов…

— Хорошо, я останусь тут, — сообщил Гарри. — Как покончите с Волан-де-Мортом, дайте мне знать, идет?

Гермиона и Рон покатились со хохоту, в этот самый момент шрам на лбу Гарри опять пронзил его голову болью. Рука Гарри рванулась ко лбу — он заметил, как сузились глаза Гермионы, и попытался представить это перемещение попыткой отбросить упавшие на глаза волосы.

— Ну прекрасно, — сказал Рон, — в случае если мы идем все трое, трансгрессировать нам придется поодиночке. Под одной мантиейневидимкой нам уже не поместиться.

Шрам Гарри наливалсяболью. Он поднялся. И к нему тут же подскочил Кикимер.

— Хозяин не доел суп. Возможно, хозяин предпочитает вкусное тушеное мясо либо торт с патокой, что хозяин так обожает?

— Благодарю, Кикимер, мне легко необходимо отлучиться на 60 секунд… ээ… в ванную .

Сознавая, что Гермиона не сводит с него странного взора, Гарри торопливо встал по лестнице в вестибюль, позже на второй этаж, влетел в ванную и закрыл за собой дверь на задвижку. Покряхтывая от боли, он склонился над тёмной умывальной раковиной, над ее кранами в виде разинувших рот змей и закрыл глаза…

Он шел по сумеречной улице. По обеим сторонам от него поднимались высокие, как будто бы пряничные, дома с древесными фронтонами. Он подошел к одному из них, заметил, как его белая рука с долгими пальцами стучит в дверь. Его охватывало возбуждение…

Дверь растворилась, на пороге показалась смеющаяся дама. Она посмотрела в лицо Гарри, и ее веселие сменилась кошмаром…

— Грегорович? — сказал он высоким, холодным голосом.

Дама покачала головой, постаралась закрыть дверь, но белая рука твердо держала ее, не разрешая кроме того сдвинуть с места.

— Мне нужен Грегорович.

— Erwohnthiernicbtmehr! — тряхнув головой, крикнула дама. — Он тут не живет! Не живет! Я не знаю для того чтобы!

Покинув попытки закрыть дверь, она начала отступать в чёрную прихожую, и Гарри скользящей поступью последовал за ней, извлекая долгим пальцами палочку.