Глава 13. комиссия по учету магловских выродков 4 страница

— Не смейте так сказать о моей сестре! — грубо рявкнул Рон.

Финеас Найджелус надменно немного поднял брови.

— Кто тут с вами? — задал вопрос он, поворачивая голову из стороны в сторону. — Мне не нравится данный тон! ее друзья и Девчонка вели себя до крайности легкомысленно. Постараться обокрасть директора школы!

— Это не было кражей, — сообщил Гарри. — Клинок не в собственности Снеггу.

— Он в собственности школе, которую возглавляет доктор наук Снегг, — заявил Финеас Найджелус. — А какими правами на него владеет девчонка Уизли? Она заслужила полученное ею наказание, равно как и идиот Долгопупс с придурковатой Лавгуд.

— Невилл не идиот, а Полумна не придурковатая! — вскрикнула Гермиона.

— Где я? — задал вопрос Финеас Найджелус и снова постарался содрать повязку. — Куда вы меня затащили? Для чего унесли из дома моих предков?

— Не имеет значения! Какому наказанию Снегг подверг Джинни, Невилла и Полумну? — требовательно задал вопрос Гарри.

— Доктор наук Снегг послал их на исправительные работы в Запретный лес, к этому олуху Хагриду.

— Хагрид не олух! — опять и уже визгливо вскрикнула Гермиона.

— Снегг имел возможность счесть это наказанием, — тихо сообщил Гарри, — но Джинни, Невилл и Полумна, вероятнее, от души смеются над ним вместе с Хагридом. Запретный лес, поразмыслишь… они видали места и похуже Запретного леса.

Он испытывал облегчение, потому, что успел уже напридумывать всяких кошмаров, самым меньшим из которых было заклятие Круциатус.

— Что мы вправду желали бы определить, доктор наук Блэк, — начала Гермиона, — так это… мм-м… извлекался ли клинок из коробки прежде. Возможно, его уносили, дабы почистить либо еще кудато?

Финеас Найджелус помолчал, опять постарался высвободить глаза, а позже хихикнул.

— Отродье маглов, — сообщил он. — Оружие гоблинской работы не требует чистки, недотепа вы этакая. Серебро гоблинов отталкивает любую земную грязь, принимая в себя только то, что его закаляет.

— Не нужно именовать Гермиону недотепой, — сообщил Гарри.

— Я устал от возражений, — сказал Финеас Найджелус. — Возможно, мне уже пора возвратиться в директорский кабинет?

Он на ощупь двинулся по портрету, пробуя найти край рамы, дабы покинуть холст и возвратиться в Хогвартс. В этот самый момент Гарри почувствовал неожиданный прилив воодушевления.

— Дамблдор! Вы не могли бы привести ко мне Дамблдора?

— Прошу прощения? — удивился Финеас Найджелус.

— В том месте же висит портрет доктора наук Дамблдора. Вы не могли бы привести доктора наук ко мне, в ваш портрет?

Финеас Найджелус повернулся на голос Гарри:

— Похоже, невежество свойственно не только отпрыскам маглов, Поттер. Те, кто изображен на портретах Хогвартса, смогут разговаривать между собой, но они не могут перемещаться за пределами замка. Другими словами способны, но только чтобы посетить второй собственный портрет, висящий где-то еще.

Дамблдор неимеетвозможности прийти ко мне совместно со мной, а по окончании всего, что я от вас натерпелся, я и сам ко мне возвращаться не стану, будьте уверены!

Гарри, мало павший духом, следил за Финеасом, возобновившим попытки покинуть раму.

— Доктор наук Блэк, — сказала Гермиона, — а не могли бы вы сообщить нам, прошу вас, в то время, когда клинок в последний раз вынимали из коробки? Я имею в виду, перед тем, как его забрала Джинни.

Финеас нетерпеливо всхрапнул.

— какое количество я не забываю, в последний раз клинок Гриффиндора покидал при мне ящик, в то время, когда доктор наук Дамблдор вскрывал с его помощью некоторый кольцо.

Гермиона быстро повернулась к Гарри. Но сказать чтолибо в присутствии Финеаса Найджелуса, сумевшего наконец нащупать выход, они не решились.

— Ну что же, спокойной вам ночи, — не без желчности сказал он и начал выбираться из портрета. В то время, когда на виду остались только поля его шляпы, Гарри внезапно крикнул:

— Постойте! А Снеггу вы об этом говорили?

Финеас Найджелус просунул украшенное повязкой лицо обратно в картину:

— Доктору наук Снеггу хватает серьёзных предметов для размышлений и без бессчётных причуд Альбуса Дамблдора. Всего хорошего, Поттер!

И он провалился сквозь землю совсем, покинув по окончании себя только грязноватый холст.

— Гарри! — вскрикнула Гермиона.

— Я осознал! — крикнул в ответ Гарри и, не сдержавшись, пронзил кулаком воздушное пространство. Они взяли значительно больше того, на что он смел рассчитывать. Он начал мерить палатку шагами, ощущая, что может на данный момент пробежать целую милю, кроме того чувство голода да и то покинуло его.

Гермиона запихала портрет Финеаса Найджелуса обратно в сумочку и, застегнув ее, отодвинула в сторону и подняла к Гарри сияющее лицо.

— Клинок способен уничтожать крестражи! Оружие гоблинской работы принимает в себя только то, что его закаляет. Гарри, данный клинок пропитан ядом василиска!

— И Дамблдор не дал мне клинок, по причине того, что еще нуждался в нем, планировал уничтожить им медальон…

— …и, возможно, осознал, что, если он завещает клинок тебе, они его не дадут…

— …и сделал копию…

— …и поместил подделку в стеклянный коробку…

— …а настоящий запрятал… Где?

Они уставились друг на друга. Гарри ощущал, что ответ незримо висит где-то прямо над ними, совсем близко. Из-за чего Дамблдор не сообщил ему?

Либо все же сообщил, а Гарри просто не осознал?

— Думай! — тихо сказала Гермиона. — Думай. Где он имел возможность покинуть клинок?

— Лишь не в Хогвартсе, — ответил Гарри, возобновляя ходьбу.

— Гденибудь в Хогсмиде? — предположила Гермиона.

— В Визжащей хижине? — сообщил Гарри. — В том направлении сейчас никто не заглядывает.

— Да, но Снегг может входить в нее, Дамблдор не стал бы так рисковать.

— Дамблдор доверял Снеггу, — напомнил ей Гарри.

— Не так, дабы сообщить ему о подмене меча, — ответила Гермиона.

— Да, ты права, — дал согласие Гарри а также был рад при мысли о том, что доверие Дамблдора к Снеггу все же было хоть и мало, но ограниченным. — Хорошо, допустим, он запрятал клинок далеко от Хогсмида, — но где? А что думаешь ты, Рон? Рон?

Гарри посмотрел назад. На один озадачивший его миг ему показалось, что Рон покинул палатку, но тут он заметил каменное лицо Рона, лежавшего на нижней койке.

— О, и обо мне наконец отыскали в памяти, — сообщил Рон.

— Что?

Рон, не отрывая взора от донышка верхней койки, всхрапнул:

— Продолжайте, продолжайте. Не разрешайте мне портить ваш праздник.

Гарри недоуменно посмотрел на Гермиону, рассчитывая на ее помощь, но она, озадаченная, повидимому, не меньше его, только покачала головой.

— В чем проблемато? — задал вопрос Гарри.

— Неприятность? Никакой неприятности нет, — ответил Рон, как и раньше отказывавшийся наблюдать на Гарри. — Во всяком случае, если верить тебе.

По брезенту над их головами ударило пара капель. Начинался ливень.

— Хорошо, значит, неприятность имеется у тебя, — сообщил Гарри. — Ну так давай, высказывайся.

Рон скинул с койки долгие ноги и сел. Лицо его было сейчас озлобленным, он практически не был похожим себя.

— Прекрасно. Выскажусь. Лишь не ожидай, что я буду скакать по палатке, радуясь еще какойто найденной вами дряни.

Лучше добавь ее к перечню вещей, о которых ты ничего не знаешь.

— Не знаю? — переспросил Гарри. — Я незнаю ?

Плюх, плюх, плюх — ливень становился все гуще, барабанил по покрытому страницами берегу, по реке, чтото тараторившей в темноте. Ужас погасил ликование Гарри. Рон сказал в точности то, что, как подозревал Гарри, должен был думать.

— Как-то не похоже, что я переживаю тут лучшие дни моей жизни, — продолжал Рон. — Сам осознаёшь, рука искалечена, кушать нечего и задница каждую ночь отмерзает. Я сохранял надежду, видишь ли, что, пробегав столько недель с высунутым языком, мы хоть чегото достигнем.

— Рон, — сказала Гермиона, но так негромко, что он сделал вид, словно бы не услышал ее через лупивший по брезенту ливень.

— Мне казалось, ты знаешь, на что идешь, — сообщил Гарри.

— Да, мне также.

— Так что же как раз не отвечает твоим ожиданиям? — задал вопрос Гарри. Сейчас на помощь ему приходил бешенство. — Ты полагал, что мы будем останавливаться в пятизвездных отелях? Обнаружить ежедневно по крестражу?

Считал, что на Рождество уже возвратишься к мамочке?

— Мы думали, ты знаешь, что делаешь! — крикнул Рон, вскакивая, и эти слова как будто бы пронзили Гарри раскаленными ножами. — Думали, Дамблдор тебе растолковал, что следует сделать! Мы думали, у тебя имеется настоящий замысел!

— Рон! — опять сказала Гермиона, в этом случае перекрыв голосом шум дождя, но тут и Рон не обратил на нее никакого внимания.

— Ну, забудь обиду, что подвел тебя, — ответил Гарри. Голос его был совсем спокойным, хоть на него и навалилось чувство пустоты, собственной никчемности. — Я сначала был откровенен с вами, говорил все, что услышал от Дамблдора. И ты, быть может, увидел — один крестраж мы нашли…

— Ага, и по сей день близки к тому, дабы избавиться от него, приблизительно так же, как ко всем остальным. Иными словами, и рядом со всем этим не находились!

— Сними медальон, Рон, — непривычно узким голосом попросила Гермиона. — Прошу вас, сними. Ты не сказал бы так, если бы не проносил его целый сутки.

— Да нет, сказал бы, — сообщил Гарри, не хотевший подыскивать для Рона оправдания. — Потвоему, я не подмечал, как вы шепчетесь за моей спиной? Не догадывался, что именно так вы и думаете?

— Гарри, мы не…

— Не лги! — обрушился на нее Рон. — Ты сказала то же самое, сказала, что разочарована, что думала, словно бы у нас имеется за что ухватиться, не считая…

— Я не так это сказала, Гарри, не так! — закричала она.

Ливень молотил в брезент, по щекам Гермионы текли слезы, восхищение, что они испытывали пара мин. назад, провалился сквозь землю, как словно бы его и не было ни при каких обстоятельствах, сгинул, подобно фейерверку, что вспыхивает и меркнет, оставляя по окончании себя темноту, сырость, мороз. Где запрятан клинок Гриффиндора, они не знали, да и кто они, фактически, такие — трое живущих в палатке подростков, единственное достижение которых сводится к тому, что они до тех пор пока еще не мертвы.

— Так отчего же ты все еще тут? — задал вопрос Гарри у Рона.

— Хоть убей, не знаю, — ответил Рон.

— Тогда уходи, — сообщил Гарри.

— Может, и уйду! — крикнул Рон и подступил на пара шагов к не двинувшемуся с места Гарри. — Ты слышал, что они говорили о моей сестре? Но тебе на это чихать с высокой елки, правильно? Поразмыслишь, Запретный лес!

Гарри Видавшему-Вещи-Похуже Поттеру плевать, что с ней в том месте происходит. Ну а мне не плевать ни на огромных пауков, ни на умалишенных…

— Я сообщил лишь, что она в том месте не одна, что с ними Хагрид…

— Дада, я уже осознал, тебе плевать! А как по поводу другой моей семьи? «Уизли вовсе не требуется, дабы покалечили еще одного их ребенка» — это ты слышал?

— Да, и…

— Не интересуюсь и ими, так?

— Рон, — поднимаясь между ними, сообщила Гермиона, — это же не означает, что случилось чтото еще — такое, о чем мы не знаем. Поразмысли: Билл уже целый в шрамах, многие точно видели, как Джорджу оторвало ухо, ты, как полагают, стоишь одной ногой в гробу, я точно знаю, лишь об этом он и сказал…

— Ах, ты уверена? Ну превосходно, тогда и я за них нервничать не буду. Вам двоим прекрасно, вы собственных своих родителей надежно попрятали…

— Мои родители мертвы! — взревел Гарри.

— А мои, возможно, в одном шаге от этого! — завизжал Рон.

— Так УХОДИ! — крикнул Гарри. — Возвращайся к ним, притворись, что вылечился от обсыпного лишая, мамочка накормит тебя и…

Рон сделал неожиданное перемещение. Гарри отреагировал мгновенно, но, перед тем как палочки вылетели из их карманов, Гермиона подняла собственную.

— Протего! — крикнула она, и невидимый щит отделил ее с Гарри от Рона — мощь заклинания вынудила всех троих отпрянуть на пара шагов. Разъяренные Гарри и Рон всматривались приятель в приятеля через прозрачный барьер, и казалось, словно бы любой в первый раз светло заметил другого. Неприязнь к Рону разъедала Гарри, как ржа: чтото, соединявшее их, было уничтожено окончательно.

— Покинь крестраж, — сообщил Гарри.

Рон через голову сорвал с шеи цепочку и бросил медальон в ближайшее кресло. А позже посмотрел на Гермиону:

— Что будешь делать?

— О чем ты?

— Ты остаешься — либо как?

— Я… — страдальчески сказала Гермиона. — Да… да, остаюсь. Рон, мы давали слово пойти с Гарри, давали слово оказать помощь…

— Я осознал. Ты выбираешь его.

— Нет, Рон… прошу тебя… не уходи, не уходи!

Но Гермионе помешали ее же Щитовые чары, а в то время, когда она сняла их, Рон уже выскочил в темноту. Гарри стоял без движений, без звучно, слушая, как она рыдает, выкликая среди деревьев имя Рона.

Через пара мин. Гермиона возвратилась с мокрыми, липнувшими к лицу волосами.

— Он уу-ушел! Трансгрессировал!

Она упала в кресло, сжалась в комок и начала плакать. Гарри охватило необычное оцепенение. Он согнулся, поднял крестраж, повесил его себе на шею.

Стянул с койки Рона одеяла, накрыл ими Гермиону. А позже забрался на собственную и, вслушиваясь в стук дождя, уставился в чёрную брезентовую крышу.