Глава 2. тысячеглазый аргус 11 страница

В то время, когда Торкул упал на землю, ощущая, как стрелы вошли в его тело, он утерял это прекрасное состояние медленности, дешёвое лишь на протяжении Наваждения. И кровь еще не успела хлынуть из ран, а он уже знал, что один из тех, кто должен был сражаться с ним плечом к плечу в будущей битве, вознеся над собственными отрядами знамя с изображением синей волчьей головы, был шаманом, что не причислял себя ни к Белой, ни к Тёмной Вере.

И в случае если раньше у него были смутные предчувствия, то на данный момент не оставалось кроме того тени сомнения, что Тайбо — Кхарт. Один из тех, кому не равнодушна будущее существ, населяющих Серединный Мир. Но кто готов вызвать кроме того самую кровопролитную бойню, только бы не разрешить древней Богине прикоснуться к отягощенным агрессией, злобой, завистью и ненавистью, несчастным людям.

Торкул застонал и попыталсяподняться на ноги.

В девушку стреляли лишь пять наездников. Остальные метили в стражников на дозорных башнях и на «проезжих» башнях, устроенных над въездными воротами. Торкул сходу осознал из-за чего.

Наемники желали заблокировать воротины, по причине того, что это была единственная возможность дождаться главного отряда солдат Тайбо, не допустив перехода острога на оборонительное положение. В этом случае легко вооруженным наездникам было нужно бы туго, против пищалей и пушек казаков, защищенных прочными стенками.

Солдаты с светло синий повязками выстроились около собственного предводителя защитной стеной, натянув упругие луки. стрелы и Мгновение полетели к своим целям, хищно шипя в отыскивании кровавой добычи. Пара наемников упали на землю, хватаясь за древки, торчащие из их тел.

Охрана на воротах была перебита, но казаки, подоспевшие к месту побоища, набросились на оставшихся в живых наездников, подрубая саблями передние ноги коням и добивая упавших в пыль бывших союзников.

— Закройте ворота! — хриплый голос Торкула утонул в звуках и криках оружейных выстрелов. — Закройте ворота!

Но его никто не слушал, защитники острога были увлечены добиванием вероломных проникателей. Торкул осознал, что через пара мгновений, в то время, когда ни один из наездников не сможет подняться на ноги, русские переведут внимание на него и его солдат. В случае если уж самые верные союзники вели себя подобным образом, что же говорить о незнакомом отряде Орды, тем более, учитывая через чур явные намерения их предводителя увезти с собой дочку воеводы.

Время в действительности пошло на мгновения. Торкул осмотрелся. Если не закрыть ворота, то второй, более большой отряд Тайбо, шум которого он уже различал на фоне множества посторонних звуков, ворвется в острог. В этом случае их перебьют тут без всяких упрочнений.

В случае если ворота закрыть, то казаки набросятся на них, как разъяренные хищники на инопланетян, посмевших обманом пробраться на их территорию.

Оставался один единственный выход. Так у них оставался хоть какой-то шанс.

— Анок, коня!

Юный солдат, сориентировался мгновенно. Он быстро встал на коня и, пришпорив его, в пара больших скачков был рядом с князем. В то время, когда он слез, Торкул шепнул ему:

— Задержите их. Пробивайтесь к коням и за нами!

После этого он подхватил на руки изумленную и испуганную девушку и закинул ее на большую пояснице лошади, быстро встав в седло следом. Раны от стрел кровоточили и болели, но умелого солдата не могли задержать подобные мелочи. Конь устремился к воротам.

Женщина закричала, и последнее что слышал Торкул, покидая крепость, были яростные крики защитников острога, ослепленных болью и кровью предательства.

Конь скакал легко и быстро, но вес двух тел сказывался на выносливости и скорости, и скоро Торкул услышал шум копыт у себя за спиной. Он обернулся. Это были не его люди. За ними мчались во целый опор, как минимум, пятнадцать наездников, одетых совершенно верно в такую же одежду, в которую были облачены вероломные изменники в остроге. Князь пришпорил и без того старательного скакуна.

Но в этом не было потребности.

Конь хрипел, но старался не снижать темпа. До таежной гряды оставалось очень мало. В том месте у них больше шансов спастись.

В том месте возможно укрыться в густом ельнике либо отлежаться под раскидистыми страницами высоченных папоротников.

— Куда… Вы… Нас догонят… — Женщина закрыла глаза, дабы не видеть погони, но ее губы что-то отчаянно шептали, а пальцы вцепились в куртку князя.

— Они все равно убили бы тебя, — тихо сказал ей на ухо Торкул, стараясь покрепче удерживать хрупкое женское тело. — Доверься мне. Я не причиню тебе зла…

Рядом с ними засвистели маленькие толстые стрелы — наездники стреляли по беглецам из арбалетов, любимого оружия князя Тайбо, вооружившего им собственные лучшие отряды. Одна из стрел пролетела совсем близко от девушки, содрав кожу на ее руке. Торкул закричал от гнева, опять пришпоривая коня, осознавая, что это уже ничего не примет решение.

Бедное животное неспешно снижало темп, всецело выбившись из сил. И в это самое время Торкул заметил… Он сперва кроме того не поверил своим глазам.

Прищурившись, он всматривался в необычное перемещение в первых рядах.

Не может быть! Нет, совершенно верно, от леса, к месту схватки быстро бежала серая свора. Волки. Преследователи еще не видели их, а у раненного князя показалась надежда на спасение.

В том месте где волки, в том месте и тайшины.

Легендарные Хранители Алтайского края, встреча с которыми вряд ли имела возможность иметь успешный финал для бессердечных наемников Тайбо.

Конь также заметил зверей, но яростная скачка под управлением умелого наездника не разрешила ему свернуть в сторону. Он зафырчал и, закусив удила, продолжил неистовую гонку. Волки развернулись в линию и сейчас бежали навстречу погоне вороньим крылом.

Торкул уже видел их оскаленные сосредоточенные морды.

Они должны были задержать преследователей. Задержать, дабы дать утомившемуся коню время добраться до того места, где начиналось царство тайги. В том месте их уже ожидали. Князь направил коня прямо к одинокой, закутанной в тёмную одежду фигурке, находившейся на границе поля и леса.

Не обращая внимания на то, что голова человека была покрыта тёмной тканью, а лицо — золой от костра, Торкул определил его. Их встречал сам Камкурт.

За его спиной, в сплетении высоких трав и кустов, без движений находились, растворившись в зелени лесного полога, такие же тёмные фигурки тайшинов.

Сзади преследуемых раздался рык волков, яростные крики и ржание лошадей людей. Свора диких животных с воем и рычанием врезалась в ряды наездников, мужественно принимая на себя град стрел и удары копыт, посыпавшийся на серых солдат тайги. Преследователи кричали от страха и ярости, но, кроме того не обращая внимания на собственный кошмар перед Кланом Тай-Шин, о котором они, быть может, кое-что и слышали, им не было возможности возвращаться назад, не сделав приказания хана.

Тайбо прекрасно платил своим наемникам, но и о его жестокости слагали легенды. Говорили кроме того, что он выпивает кровь собственных жертв, а его любимым занятием было вырезание ремней из людской кожи и подвешивание лишенных глаз несчастных пленников на деревьях, где ими, еще живыми, всласть лакомились ненасытные небольшие мошки и голодные степные птицы.

Торкул обернулся. В пыли перемешались наездники и серые тени, бесстрашно ринувшиеся на движущихся коней. До леса оставалось очень мало, в то время, когда одна из стрел воткнулась коню в заднюю ногу. Он споткнулся и упал, запутавшись в сбруе и пробуя освободиться от источника боли.

Оба человека слетели с раненного животного, как будто бы их смело стремительным дуновением ветра, кинув в высохшую траву, устилавшую огромное поле.

Женщина утратила сознание, исходя из этого она не видела, как измазанный кровью князь подбежал к ней, аккуратно поднял на дрожащие руки и понес вперед, припадая на подламывающуюся ногу. До леса осталось очень мало. Он дойдет.

Дочь Почвы должна быть спасена любой ценой.

От этого зависит через чур очень многое. Он наслаждается ею. Ее прекрасные глаза закрыты, спутанные золотые волосы в крови. Но прекрасное лицо безмятежно и красиво, потому что именно так и обязана смотреться Богиня, забывшая себя в этом переполненном злобой мире. Он дойдет.

на данный момент отдохнет мало и отправится дальше. Нет, отдыхать запрещено.

Но из-за чего ноги не идут дальше? Тайшины. Они бегут к нему, как будто бы кусочки ночи, на зеленом фоне травы. Из-за чего они не стреляют? У них нет луков?

Он совсем забыл — из всех видов оружия тайшины применяют лишь ножи. Исходя из этого им необходимо приблизиться к нему. Боль!

тьма и Сильная боль. Усталость. Ему легко необходимо мало передохнуть…

Две стрелы с ужасным свистом вонзились в пояснице князя Ака-Аши и бросили его вперед. Он упал на колени, но собственную ношу из рук не выпустил, как будто бы она была наиболее ценным сокровищем на свете. Он наслаждался ей , пока его сердце не остановилось, и разум не погрузился в темноту.

А также падая, он аккуратно положил девушку перед собой, а позже с опаской, дабы не причинить ей боль, лег сверху, словно бы закрывая ее от всех бед этого мира. Глаза Ака-Аши закрылись, а по щеке побежала последняя слеза.

«Я не желаю больше сражаться…»

«Плачь. Не стесняйся меня. Пускай твои слезы принесут тебе облегчение. Дремли. Тебе необходимо поспать».

Свет. броский Свет со всех сторон.

Ласковый. Мягкий. Всепроникающий и пронизывающий дух и тело.

Чувство полета. Восхищение. Сердце разрывается на части.

Невидимые Руки подхватывают его в воздухе и качают, как будто бы в огромной люльке, поднимая вверх, в Вечное светло синий Небо над Алтаем.

Приятное и в далеком прошлом забытое чувство. Самое приятное чувство на свете.

Человек неимеетвозможности выдержать это чувство.

Оно переполняет, растапливает кости, обволакивает.

Тело делается невесомым как будто бы пар, жидким как будто бы свет, легким как будто бы ветерок.

Озеро выходит из собственных берегов и затопляет светом всю равнину. У него нет дна…

Свет. Извечный. Умный. Ласковый. Самый ласковый на свете.

Лишь ребенок может осознать, что это такое. Смутное чувство, привычное…

Хочется плакать и смеяться в один момент…

Сделать все, лишь бы эти Руки не отпускали его ни при каких обстоятельствах…

Свет. Водопады света. Океаны света… Небо. Полет. Нежность. Свобода…

Интай подбежал к двум телам, подобно тёмному вихрю, стелящемуся по полю. Ему хватало одного взора, чтобы выяснить, что Торкул уже не дышит, а женщина еще жива. Он без звучно взглянуть на приближающихся наездников и, сделав пара шагов вперед, медлительно опустился на одно колено, облокотившись рукой о почву.

Его солдаты, заметив это, подхватили мёртвого князя и девушку и устремились обратно, унося их в спасительную таежную глушь. Со стороны имело возможность показаться, что предводитель лесных шаманов сдается на милость победителей, моля о пощаде. Заметив это, наемники с криками пришпорили собственных коней, собираясь затоптать тёмного солдата.

Но тут случилось что-то необычное.

Интай закрыл глаза и, ласково погладив ладонью почву, поднял руки вверх, зашептав что-то на забытом людьми языке. Затем он с силой опустил одну руку вниз, ударив прямо по земной поверхности.

«РИНННН…»

Гортанный крик, более похожий на шум подземных глубин, повлек за собой немыслимые последствия. Земная твердь на мгновение словно бы превратилась в зыбкую воду. Как будто бы волна отправилась по земле, затрясшейся от бешенства всевышних подземелья.

Земля под ногами лошадей качнулась, вздыбилась и опала. Несчастные животные тщетно пробовали подняться на переломанные ноги. Изумленные наездники, вставшие по окончании падения с покалеченных лошадей, кроме того не пробовали дотянуться оружие, с благоговейным кошмаром глядя на человека в тёмной одежде, что выпрямился во целый рост, перед тем как повторить собственный ужасный удар.

Он упал вниз, присев на одно колено, и опять ударил рукой по земле.

Вторая волна отправилась по направлению преследователей, каковые тут же были покалечены этим мистическим землетрясением. Люди катались по траве, стеная от боли в сломанных ногах и страха, запоздало захлестнувшего их разум. Но тёмный солдат не стал добивать никого из них.

Он просто смотрел на груды израненных людей и тел животных, лежавших вперемешку, а позже развернулся и отправился назад, в сторону леса.

В том направлении, где скрылись похожие на него солдаты-тени, унося с собой мертвеца и раненную девушку, пребывавшую в беспамятстве.

Злата не попала в том направлении, куда желал увезти ее один из алтайских князей — к подножью Сторожевой Скалы. Что она должна была в том месте сделать, так, быть может, никто ни при каких обстоятельствах и не определит. Торкул ощущал, что поступает верно, пробуя доставить ее в том направлении любой ценой.

И если бы она была в том месте, быть может, движение истории был бы переломлен. Но в начале утра того злополучного дня все сложилось как раз так, как случилось, и бессмысленно делать выводы, что было бы, сложись все в противном случае.

Дочь Почвы была запрятана в таежной глуши, получив приют у «лесных оборотней». Позднее она стала одной из родоначальниц нового Круга Клана Тай-Шин, что оставляло людям надежду на то, что знания о существовании Дочерей Почвы не канут в лету, и когда-нибудь очередная будущая Великая Битва растает как утренний туман, не успев начаться.

Великая Битва Синей и Тёмной Орды началась тем самым проклятым утром. Это была страшная Битва. Два войска сошлись с гневом обреченных и сшиблись всей собственной мощью, уничтожая друг друга.

Горы трупов, чёрный дым и кровь, заструившийся над священным Алтаем.

История не оставила нам ее подробностей. Но редкие источники, сохранившие описание того побоища, утверждают, что реки крови пролитой в данной Битве, имели возможность сравниться с реками воды, бегущими с гор…

Часть 4. СНОВИДЕЦ (ОБОРОТЕНЬ)

Другая Действительность

«И любой говорит о любви в словах.

Любой видит красивые сны.

Любой уверен, что именно он источник огня.

И это — тема для новой войны».

Б.Г. («Аквариум»)

«Тело желает дремать. Оно испытывает недостаток в отдыхе, в уменьшении стресса, но, к тому же, и в создании напряженности. Оно желает жить у края неизвестного и слабеет, чуть появлявшись защищенным и «здоровым».

Тело сновидения требует большего, чем легко хорошего самочувствия, оно желает вызова, риска, свободы и личной силы.

Более того, тело должно искать опасности, дабы стать самим собою. Тело сновидения ни при каких обстоятельствах не исцелится только благодаря здоровому образу судьбы, по причине того, что оно ищет в снах сверхъестественного, того, что лежит на грани двух миров. Дон Хуан излагает это драматически, говоря, что «тело обожает мрак и ужас и черпает силу из этих стихий».

Ваше тело пребывает в творческом поиске. В фантазиях, реальности и снах вы возвращаетесь в волшебные места, в те моменты и к тем преподавателям, каковые давали вам доступ к силе. Вы решаете неприятности, приобретаете травмы и испытываете экстаз в собственных снах не только чтобы развязать узлы собственного личного развития, но и в отыскивании более опытов и трудных задач.

Свойство быть собой требует чего-то большего, чем самопознание; это вопрос любви, борьбы, взлётов и падений.

Следовательно, по окончании сильных внутренних переживаний вы возвращаетесь к себе не только из сентиментальных побуждений, но и вследствие того что повседневная жизнь — это та же дикая местность, что и лес. Сейчас шаманизм должен иметь дело с миром, охваченным огнем, с миром, превратившимся в одну большую перегревшуюся теплицу, с ее народовластиями, охваченными кризисом, и с поразительно сложными межличностными отношениями. Данный мир — часть пути сердца каждого человека, и любой человек пытается к изменению. Возвращение к повседневной судьбе не только привязывает вас снова к тому, что вы покинули, но и напоминает о том, что вам досаждало и причиняло боль, ставит вас лицом к лицу с конфликтом смерти и жизни…»

«Дао Шамана» Арнольд Минделл.

Глава 1. НОСТАЛЬГИЯ

Возвращение