Глава 28. пропавшее зеркало

Ноги Гарри коснулись дороги. Он заметил до боли привычную Основную улицу в Хогсмиде: чёрные витрины магазинов, тёмные силуэты гор за деревней, а в первых рядах — поворот дороги, ведущей в Хогвартс. Из окон «Трех метел» пробивался свет. Сердце Гарри болезненно сжалось: он отыскал в памяти с мучительной точностью, как приземлился тут практически годом ранее, поддерживая безнадежно слабеющего Дамблдора — все это промелькнуло перед ним за один миг приземления, — в этот самый момент, опоздал он выпустить руки Гермионы и Рона…

Воздушное пространство порвал крик, похожий на тот, что издал Волан-де-Морт, в то время, когда осознал, что чаша украдена. Любая жилка у Гарри затрепетала. Он мгновенно осознал, что крик данный позван их возникновением.

Он переглянулся с приятелями под мантией, и в ту же 60 секунд дверь «Трех метел» распахнулась, выплеснув на улицу с дюжина Пожирателей смерти в плащах с капюшонами и с чудесными палочками наготове.

Рон поднял палочку. Гарри успел перехватить его руку. Неприятелей через чур много для Оглушающего заклятия, а попытка сходу выдала бы их.

Один из Пожирателей смерти взмахнул палочкой, и крик закончился. Только эхо отзывалосьв дальних горах.

— Акцио, мантия! — проревел Пожиратель.

Гарри прочно вцепился в ее складки, но мантия и не пробовала ускользнуть: Манящие чары на нее не действовали.

— Что, без покрышки в наше время, а, Поттер? — выкрикнул тот, что пробовал чары, и продолжил, обращаясь к своим товарищам: — Вперед! Он где-то тут.

Шестеро Пожирателей смерти бежали прямо на них: Гарри, Гермиона и Рон быстро отошли в ближайший переулок, и преследователи пронеслись в двух шагах от них. Трое друзей ожидали в темноте, прислушиваясь к топоту то приближающихся, то удаляющихся ног, жмурясь от лучей света, пронизывавших переулок, пока Пожиратели смерти обшаривали его лучами чудесных палочек.

— Бежим из этого! — тихо сказала Гермиона. — Трансгрессируем сию 60 секунд!

— Хорошая идея, — сообщил Рон.

Опоздал Гарри ответить, как раздался возглас одного из Пожирателей смерти:

— Мы знаем, что ты тут, Поттер, сбежать тебе не удастся! Мы тебя отыщем!

— Они готовились к нашему приходу, — тихо сказал Гарри. — Установили особые чары, оповестившие, что мы тут. Я думаю, они позаботились и о том, дабы мы из этого не ушли.

— Как по поводу дементоров? — задал вопрос второй Пожиратель. — Давайте выпустим их, они мигом найдут мальчишку!

— Чёрный Лорд желает убить мальчишку собственными руками…

— Так дементоры его и не убьют! Чёрному Лорду нужна жизнь Поттера, а не его душа. А убить его будет лишь легче по окончании поцелуя!

Раздался шум одобрения. Гарри похолодел: дабы отразить дементоров, необходимо позвать Патронусов, а это выдаст их в туже секунду.

— Нужно постараться на данный момент, Гарри! — шепнула Гермиона.

Но в ту же 60 секунд Гарри почувствовал стелющийся по улице неестественный мороз. Внезапно стало совсем мрачно, а также звезды погасли. В сгустившемся мраке Гарри почувствовал, как Гермиона ухватилась за его руку.

Совместно они обернулись.

Воздушное пространство, через что им предстояло лететь, как будто бы загустел. Трансгрессировать было нереально. Пожиратели смерти прекрасно вычислили собственные чары.

Мороз все посильнее пронизывал Гарри.

Вместе с Гермионой и Роном он возвратился в переулок, крадясь на протяжении стенки, стараясь не издать тишина. И вот изза угла показались очень тихо скользящие дементоры, не меньше дюжины; их было видно вследствие того что их чернота была гуще окружающей тьмы. За их поясницами развевались тёмные мантии, показывались покрытые гнойными струпьями руки.

Чуют ли они ужас вблизи от себя? Гарри был уверен, что да: сейчас они двигались стремительнее, шумно втягивая воздушное пространство — как он ненавидел эти звуки! — вынюхивая ужас, надвигаясь…

Он поднял чудесную палочку: поцелуй дементора его не коснется, что бы в том месте ни было позже! Гарри думал о Гермионе и Роне, в то время, когда шептал:

— Экспекто патронум!

Серебряный олень вырвался из его палочки и взмыл в атмосферу. Дементоры ринулись по отдельности, а откудато из мрака раздался торжествующий крик:

— Это он, вон в том месте, в том месте, я видел его Патронуса, это олень!

Дементоры отошли, в небе опять загорелись звезды, а шаги Пожирателей смерти стали громче. Гарри в панике не знал, на что решиться, как внезапно сзади громыхнул засов, одна из дверей на левой стороне переулка отворилась, и неотёсанный голос сообщил:

— Поттер, ко мне, скорее!

Гарри не раздумывая повиновался. Втроем они протиснулись в немного открытую дверь.

— Идите наверх, мантию не снимать, негромко! — проговорил большой человек, проходя мимо них на улицу и захлопывая за собой дверь.

Гарри не сходу сообразил, куда они попали, но на данный момент, в тусклом свете единственной свечи, рассмотрел неопрятный, засыпанный опилками зал в «Кабаньей голове». Парни ринулись за стойку, ко второй двери, за которой вела наверх скрипучая древесная лестница. Со всех ног взбежав по ней, они появились в гостиной с камином и потёртым ковром, над которым висела громадная картина маслом — портрет светловолосой девочки, смотревшей в пространство рассеянными нежными глазами.

Снизу, с улицы, послышались громкие голоса. Не снимая мантииневидимки, они подползли к запыленному окну и поглядели вниз. Их спаситель, в котором Гарри определил сейчас обладателя «Кабаньей головы», был единственной фигурой без капюшона.

— И что? — выкрикивал он в одно из закрытых капюшонами лиц. — И что? Вы отправляете дементоров в мой переулок. Я и еще раз Патронуса на них напущу!

Я не потерплю их рядом с собой, слышите? Не потерплю!

— Это был не твой Патронус! — ответил Пожиратель смерти. — Это был олень — Патронус Поттера!

— Олень! — проревел трактирщик, добывая чудесную палочку. — Олень, как же, кретин ты этакий. Экспекто патронум!

Из палочки вырвалось чтото огромное и рогатое, сломя голову пронеслось по направлению к Основной улице и скрылось из виду.

— Нет, тот был второй… — проговорил Пожиратель смерти неуверенно.

— Ктото нарушил комендантский час, ты так как слышал, какой встал вой, — сообщил один из его товарищей, обращаясь к трактирщику. — Ктото вышел на улицу, не обращая внимания на запрет…

— В случае если мне необходимо выпустить на улицу кошку, я ее выпущу, и плевать мне на ваш комендантский час.

— Так это ты запустил Воющие чары?..

— А вдруг и я? Вы пошлёте меня в Азкабан? Казните за то, что я высунул шнобель изза собственной двери? Давайте, приступайте, раз вам так неймется.

Я лишь сохраняю надежду для вашего же блага, что вы еще не похватались за собственные Тёмные Метки и не позвали его. Ему не понравится, что его гоняют тудасюда для меня и моей ветхой кошки, а, как вы думаете?

— За нас не волнуйся! — сообщил один из Пожирателей смерти. — Побеспокойся лучше о себе, нарушитель комендантского часа!

— И где же вы начнёте сбывать отравы и свои зелья, в случае если мой трактир закроется? Что станется с вашим приработком?

— Ты нам угрожаешь?

— Я держу язык за зубами, исходя из этого вы ко мне и приходите, правда?

— А всетаки я видел Патронусаоленя! — звучно заявил первый Пожиратель смерти.

— Оленя? — просипел трактирщик. — Это козел, кретин!

— Хорошо, мы обознались, — сообщил второй Пожиратель смерти. — Попытайся лишь еще раз нарушить комендантский час — уж тогда ты так легко не отделаешься!

И Пожиратели смерти зашагали обратно к Основной улице. Гермиона кроме того застонала от облегчения, выбралась изпод мантии и села на колченогий стул. Гарри поплотнее задернул занавески и скинул мантию с себя и Рона.

Они слышали, как трактирщик внизу задвигает засов, позже ступени заскрипели под его шагами.

Гарри внезапно привлек внимание предмет на каминной полке: мелкое прямоугольное зеркало, находившееся прямо под портретом девочки.

Трактирщик вошел в помещение.

— Идиоты глупые! — сообщил он со злобой, переводя взор с одного на другого. — Для чего вас ко мне принесло?

— Благодарю, — ответил Гарри. — Нет слов, дабы выразить отечественную признательность. Вы спасли нам жизнь.

Трактирщик фыркнул. Гарри подошел к нему, глядя прямо в лицо и стараясь в мыслях отвлечься от долгих спутанных бороды и седых волос. Очки.

Глаза за помутневшими линзами светились пронзительной, яркой синевой.

— Это ваш глаз я видел в зеркале.

В комнате стало негромко. Гарри и трактирщик смотрели друг на друга.

— Вы отправили Добби.

Трактирщик кивнул и поискал глазами эльфа.

— Я думал, он с вами. Где вы его покинули?

— Он погиб, — сообщил Гарри. — Беллатриса Лестрейндж убила его.

Ни одна черточка не двинулась в лице трактирщика. Пара мгновений он молчал, позже проговорил:

— Жаль. Мне нравился данный эльф.

Он отвернулся и начал зажигать лампы взмахами чудесной палочки, не глядя на собственных гостей.

— Вы — Аберфорт, — сказал Гарри ему в пояснице. Трактирщик не ответил. Нагнувшись, он зажигал пламя в камине.

— Откуда это у вас? — задал вопрос Гарри, подходя к зеркалу Сириуса, двойнику того, что он разбил два года назад.

— Приобрел у Наземникуса с годом ранее, — ответил Аберфорт. — Альбус растолковал мне, что это такое. Я старался присматривать за вами.

Рон ахнул.

— Серебряная лань! — взволнованно вскрикнул он. — Это также были вы?

— О чем ты говоришь? — задал вопрос Аберфорт.

— Ктото отправил нам Патронусалань.

— С этими мозгами тебе лишь в Пожиратели смерти идти, сынок. Ты что, не видел пять мин. назад, что мой Патронус — козел?

— М-м… — сказал Рон. — Да… Весьма имеется хочется, — добавил он обиженно, и в животе у него страшно заурчало.

— Еда у меня имеется, — сообщил Аберфорт и вышел из помещения, дабы 60 секунд спустя возвратиться с буханкой хлеба, оловянным кувшином и сыром медовухи. Все это он расставил на столике у камина. Оголодавшие парни набросились на еду, и некое время слышно было лишь потрескивание дров в камине, звон кубков и звук жующих челюстей.

— Ну что ж, — сообщил Аберфорт, в то время, когда все наелись и Гарри с Роном сонно откинулись на спинки стульев. — Сейчас нужно поразмыслить, как вам лучше выбраться из этого. Ночью это сделать нереально — вы сами слышали, что происходит, в случае если ктото высовывается на улицу ночью: включены Воющие чары, так что эти парни вас схамкают, как лукотрусы — яйца докси. Опасаюсь, что второй раз выдать оленя за козла мне не удастся.

Дождитесь восхода солнца, в то время, когда снимут комендантский час, и тогда вы сможете медлено уйти под мантией. Поскорее выбирайтесь из Хогсмида, идите наверх, в горы — оттуда вы сможете трансгрессировать. Может быть и Хагрида встретите — он скрывается в том месте в пещере вместе с Гроххом с того самого дня, как его пробовали арестовать.

— Мы не планируем уходить, — сообщил Гарри. — Нам необходимо пробраться в Хогвартс.

— Не дури, юноша, — отозвался Аберфорт.

— Мы должны это сделать, — пояснил Гарри.

— Если вы что и должны, — Аберфорт согнулся вперед на своем стуле, — так это драпать из этого как возможно дальше.

— Вы не осознаёте. Времени уже нет. Нам необходимо пробраться в замок. Дамблдор, другими словами ваш брат, желал, дабы мы…

Отблеск пламени на мгновение заслепил мутные линзы в очках Аберфорта, они полыхнули яркой непроницаемой белизной, и Гарри отыскал в памяти незрячие глаза огромного паука Арагога.

— Мой брат Альбус большое количество чего желал, — сообщил Аберфорт, — и, в большинстве случаев, люди страдали для выполнения его великих задач. Держись подальше от данной школы, Поттер, а по возможности и вовсе уезжай из страны. Забудь моего брата и его умные замыслы.

Он ушел в том направлении, где ему уже нет ничего, что причинит огорчений, и ты ему ничего не должен.

— Вы не осознаёте, — повторил Гарри.

— Да? — нормально переспросил Аберфорт. — Ты думаешь, я не осознавал брата ? Думаешь, ты знал Альбуса лучше, чем я?

— Вовсе нет, — сообщил Гарри. Мозг его трудился с большим трудом от усталости и от вина и обильной еды. — Легко… он поручил мне одно дело.

— Да неужто? — отозвался Аберфорт. — Хорошее дело, сохраняю надежду? Приятное? Легкое?

Такое, что его возможно поручить еще не кончившим школу волшебства детишкам и они с ним справятся, не надрываясь?

Рон мрачновато хмыкнул. Гермионе было очевидно не по себе.

— Я… Нет, оно не легкое, — сообщил Гарри. — Но я обязан…

— «Обязан»? Из-за чего «обязан»? Его так как нет в живых, так? — быстро сказал Аберфорт. — Бросай это, юноша, пока и с тобой не произошло того же!

Спасайся!

— Не могу.

— Из-за чего?

— Я… — Гарри растерялся. Растолковать он не имел возможности, исходя из этого начал атаку. — Но вы так как и сами участвуете в борьбе, вы — член Ордена Феникса…

— Я им был, — ответил Аберфорт. — Ордена Феникса больше нет. Сам-Знаешь-Кто взял верх, борьба окончена, а кто говорит в противном случае — сам себя обманывает. Тебе тут спокойствия не будет, Поттер, ему через чур хочется до тебя добраться.

Исходя из этого уезжай за границу, спрячься, спасайся! И этих двоих лучше забери с собой. — Он указал громадным пальцем на Рона и Гермиону. — Они не будут тут в безопасности до конца жизни, поскольку сейчас все знают, что они трудились с тобой…

— Я не могу, — сообщил Гарри. — У меня тут дело…

— Поручи его комунибудь второму!

— Не могу. Это могу сделать лишь я, Дамблдор растолковал…

— Вот как? Он вправду растолковал тебе все, он был честен с тобой?

Гарри всем сердцем желал ответить «да», но почему-то это простое слово не хотело сходить с его губ. Аберфорт, наверное, предугадал его мысли.

— Я прекрасно знал собственного брата, Поттер. Он обучился скрывать и утаивать еще на руках отечественной матери. Утайки и неправда — мы выросли на этом, и Альбус… у него был природный талант.

Глаза старика скользнули к картине над каминной полкой. Гарри увидел сейчас, что это единственный портрет в помещении. Ни фотографии Альбуса, ни еще чьейнибудь тут не было.

— Господин Дамблдор, — неуверено задала вопрос Гермиона, — это ваша сестра? Ариана?

— Да, — отрезал Аберфорт. — Вы, видно, начитались Риты Скитер, мисс?

Кроме того в красноватых отблесках огня видно было, как залилась краской Гермиона.

— Мы слышали о ней от Элфиаса Дожа, — сообщил Гарри, пробуя выгородить подругу.

— Ветхий дурак! — буркнул Аберфорт, прихлебывая медовуху. — Действительно верил, что мой братец целый так и лучился светом! Что ж, он несколько таковой, вот и вы трое в это верили, если судить по всему.

Гарри молчал. Ему не хотелось показывать сомнения и неуверенность, терзавшие его в последние месяцы по поводу Дамблдора. Собственный выбор он сделал, в то время, когда копал могилу для Добби.

Он решил идти дальше по извилистой, страшной тропе, указанной Альбусом Дамблдором, согласиться с тем, что ему сообщили не все, что он желал знать, решил не контролировать, а просто верить.

Ему не необходимы были новые сомнения, он не хотел слышать ничего, что имело возможность отвлечь его от цели. Он встретил взор Аберфорта, так разительно сходный с взором его брата: яркосиние глаза как будто бы рентгеновскими лучами пронизывали собеседника, и Гарри казалось, что Аберфорт просматривает его мысли и ненавидит за них.

— Доктор наук Дамблдор весьма обожал Гарри, — негромко сообщила Гермиона.

— Вот как? — отозвался Аберфорт. — Забавно, большая часть из тех, кого мой брат весьма обожал, кончили хуже, чем если бы ему вовсе не было до них дела.

— Что вы желаете этим сообщить? — выдохнула Гермиона.

— Не обращайте внимания, — ответил Аберфорт.

— Но вы рассказываете весьма важные вещи! — не отступала Гермиона. — Вы имеете в виду вашу сестру?

Аберфорт уставился на нее. Пара секунд губы его шевелились, как будто бы он пережевывал слова, каковые желал проглотить. Позже он заговорил:

— В то время, когда моей сестре было шесть лет, на нее напали трое магловских мальчишек. Они заметили, как она колдует — подглядели через садовую изгородь. Она так как была ребенком и не умела еще это осуществлять контроль — ни один колдун в этом возрасте не может.

То, что они заметили, их, нужно думать, испугало.

Они перебрались через изгородь, а в то время, когда она не смогла продемонстрировать им, в чем тут фокус, немного увлеклись, пробуя вынудить мелкую колдунью прекратить собственные необычные дела.

Глаза Гермионы расширились. По виду Рона похоже было, что его мутит. Аберфорт встал во целый рост, большой, как и Альбус.

Он стал внезапно страшен в безысходной боли и своей ярости.

— То, что они сделали, сломало ее: она ни при каких обстоятельствах уже не оправилась. Она не желала пользоваться волшебством, но не имела возможности от него избавиться. Оно повернулось вовнутрь и сводило ее с ума, иногда вырываясь кроме ее воли.

Тогда она бывала необычной… и страшной.

Но в основном она была нежной, испуганной и покорной.

Мой папа погнался за подонками, погубившими Ариану, и наказал их. Его заточили в Азкабан. Он так и не согласился, что вынудило его пойти на это, — так как если бы Министерство выяснлов, что сталось с Арианой, ее бы окончательно закрыли в поликлинике святого Мунго.

В ней заметили бы большую опастность для Интернационального статута о секретности, потому, что она не обладала собой и волшебство нечайно вырывалось из нее, в то время, когда она не имела возможности больше сдерживаться.

Нам необходимо было выручать и укрывать ее. Мы переехали и распустили слух, что она больна. Мама ходила за ней и старалась, дабы девочке жилось прекрасно и нормально.

Меня Ариана обожала больше всех. — При этих словах за клочковатой бородой и морщинами Аберфорта внезапно проступил чумазый ребёнок. — Не Альбуса — он, в то время, когда бывал дома, всегда сидел у себя в помещении, обложившись наградными и книгами дипломами и поддерживая переписку с «самыми известными колдунами того времени». — Аберфорт фыркнул. — Ему некогда было с ней копаться. А я был ее любимцем. Я имел возможность уговорить ее покушать, в то время, когда у мамы это не получалось.

Я умел успокоить ее, в то время, когда на нее обнаружили приступы гнева, а в спокойном состоянии она помогала мне кормить коз.

А позже, в то время, когда ей было четырнадцать… осознаёте, меня не было дома. Будь я дома, я бы ее успокоил. На нее накатил очередной приступ гнева, а мама была уже не так молода, и… это был несчастный случай.

Ариана сделала это не специально. Но мама погибла.

Гарри испытывал отвращения и мучительную смесь жалости. Он не желал больше ничего слышать, но Аберфорт рассказывал . Гарри задал вопрос себя, в то время, когда старик в последний раз сказал об этом, и сказал ли он об этом по большому счету когданибудь.

— Так Альбусу не удалось отправиться в кругосветное путешествие с Элфиасом Дожем. Они совместно приехали на мамины похороны, а позже Дож уехал, а Альбус остался дома главой семьи. Ха! — Аберфорт сплюнул в пламя. — Я бы за ней присмотрел, я ему так и сообщил, наплевать мне на школу, я бы остался дома и справился со всем.

Но он объявил, что я обязан закончить образование, а он займет место матери. Само собой разумеется, это было большое понижение для отечественного вундеркинда — присматривать за полусумасшедшей сестрицей, которая, того смотри, разнесет целый дом, и призов за это не предусмотрено. Но месяцдругой он справлялся… пока не показался тот. — Лицо Аберфорта стало сейчас понастоящему ужасным. — Грин-де-Вальд.

Наконецто мой брат встретил равного собеседника, для того чтобы же блестяще одаренного, как он сам.

И уход за Арианой отошел на второй план, пока они планировалинового Ордена колдунов, искали Подарки Смерти и занимались другими увлекательными вещами. Великие замыслы во благо всех колдунов! А что наряду с этим недосмотрели за одной девчушкой, так что с того, раз Альбус трудился во имя неспециализированного блага?

Спустя пара недель мне это надоело. Мне уже пора было возвращаться в Хогвартс, и тогда я сообщил им, тому и второму, прямо в лицо, вот как на данный момент тебе. — Аберфорт посмотрел на Гарри, и по сей день весьма легко было заметить в старике взъерошенного, злого ребёнка, бросавшего вызов старшему брату. — Я сообщил им: заканчивайте все это.

Вы не имеете возможность увозить ее из дома, она не в том состоянии; вы не имеете возможность тащить ее за собой, куда бы вы в том месте ни собрались, дабы произносить умные речи и вербовать себе приверженцев. Ему это не пришлось по нраву. — Отблеск огня отразился от линз Аберфорта, и они опять полыхнули белой слепой вспышкой. — Грин-де-Вальду это совсем не пришлось по нраву. Он рассердился.

Он сообщил мне, что я глупый мальчишка, пробующий подняться на пути у него и у моего блистательного брата… Неужто я не осознаю, что мою бедную сестру не придется больше прятать, в то время, когда они поменяют мир, выведут колдунов из подполья и укажут маглам их настоящее место?

Позже он сообщил еще коечто… и я выхватил собственную палочку, а он — собственную, и вот лучший приятель моего брата применил ко мне заклятие Круциатус. Альбус постарался его остановить, мы все трое стали сражаться, и от громовых ударов и вспышек огня Ариана совсем обезумела, она не имела возможности этого выносить… — Краска сбежала с лица Аберфорта, как словно бы его смертельно ранили. — Она, возможно, желала оказать помощь, но сама не осознавала, что делает. И я не знаю, кто из нас это был, это мог быть любой из троих — она внезапно упала мертвой.

Голос его оборвался на окончательном слове, и он опустился на ближайший стул. Лицо Гермионы было мокро от слез, а Рон побледнел практически так же, как сам Аберфорт. Гарри испытывал лишь отвращение: он желал бы ни при каких обстоятельствах не слышать этого, выбросить это из головы.

— Мне так… так жаль, — тихо сказала Гермиона.

— Ее не стало, — прохрипел Аберфорт. — Окончательно. — Он утер шнобель рукавом и откашлялся. — Само собой разумеется, Грин-де-Вальд поспешил смыться. За ним уже тянулся койкакой след из его родных мест, и он не желал, дабы на него повесили еще Ариану. А Альбус взял свободу, так так как? Свободу от сестры, висевшей камнем у него на шее, свободу стать величайшим колдуном во всем…

— Он ни при каких обстоятельствах уже не взял свободы, — сообщил Гарри.

— Как ты сообщил? — переспросил Аберфорт.

— Ни при каких обстоятельствах, — продолжал Гарри. — В ту ночь, в то время, когда ваш брат погиб, он выпил зелье, лишающее разума. И начал стонать, споря с кемто, кого не было рядом. Не прикоснись их, прошу тебя… Ударь лучше в меня.

Гермиона и Рон смотрели на Гарри во все глаза. Он ни при каких обстоятельствах не вдавался в подробности того, что случилось на острове среди озера. Произошедшее с ним и Дамблдором по возвращении в Хогвартс всецело затмило все предшествовавшие события.

— Ему казалось, что он опять в том месте с вами и Грин-де-Вальдом, я знаю. — Гарри снова слышал рыдания и мольбы Дамблдора. — Ему казалось, что перед ним Грин-де-Вальд, разящий вас и Ариану… Это была для него пытка. Если бы вы видели его тогда, вы не говорили бы, что он освободился.

Аберфорт сосредоточенно разглядывал собственные узловатые руки с набухшими венами. По окончании продолжительной паузы он сказал:

— Откуда ты знаешь, Поттер, что мой брат не беспокоился больше об неспециализированном благе, чем о тебе? Откуда ты знаешь, что он не считал вероятным пренебречь и тобой, как отечественной сестренкой?

Сердце Гарри как будто бы пронзила ледяная игла.

— Не думаю. Дамблдор обожал Гарри, — сообщила Гермиона.

— Тогда из-за чего он не приказал ему скрыться? — выпалил Аберфорт. — Из-за чего не сообщил: спасайся? Вот что нужно делать, дабы выжить.

— По причине того, что, — ответил Гарри, опережая Гермиону, — время от времени вправду необходимо думать не только о собственном спасении! Время от времени необходимо думать об неспециализированном благе! Мы на войне!

— Тебе семнадцать лет, юноша!

— Я совершеннолетний, и я буду бороться дальше, даже если вы уже сдались.

— Кто тебе заявил, что я сдался?

— «Ордена Феникса больше нет», — повторил Гарри. — «Сам-Знаешь-Кто взял верх, борьба окончена, а кто говорит в противном случае — сам себя обманывает».

— Я не говорю, что мне это нравится, но это правда!

— Нет, это неправда, — сообщил Гарри. — Ваш брат знал, как покончить Сами-Знаетес-Кем, и передал мне это знание. Я буду бороться дальше, пока не одержу победу либо не погибну. Не думайте, что я не знаю, чем это может кончиться.

Я много лет это знаю.

Он ожидал, что Аберфорт начнёт насмехаться либо спорить, но тот молчал, со злобой глядя изпод насупленных бровей.

— Нам необходимо пробраться в Хогвартс, — повторил Гарри. — Если вы не имеете возможность нам оказать помощь, утром мы уйдем и попытаемся найти дорогу сами. Если вы имеете возможность оказать помощь — что ж, самое время сообщить об этом.

Аберфорт сидел все так же без движений, сверля Гарри глазами, так поразительно похожими на глаза его брата. Наконец он откашлялся, поднялся, обошел около стола и остановился у портрета Арианы.

— Ты знаешь, что делать, — сообщил он.

Она улыбнулась, повернулась и отправилась прочь — не так, как это в большинстве случаев делали люди на портретах, выходя сбоку из рамы, а назад, как будто бы бы по долгому туннелю, уводившему за ее спиной в глубь картины. Они смотрели вслед удаляющейся хрупкой фигурке, пока она не скрылась во мраке.

— М-м… что… — начал было Рон.

— Путь в замок на данный момент лишь один, — сообщил Аберфорт. — Вы, возможно, понимаете, что они закрыли все ветхие тайные ходы с обоих финишей, поставили дементоров по всему периметру стен и систематично охраняют в школы. Ни при каких обстоятельствах еще Хогвартс не окружали таковой охраной. Как вы планируете действовать, в то время, когда директором в том месте — Снегг, а его помощники — Кэрроу… Хорошо, это уж ваше дело.

Ты так как заявил, что готов к смертной казни.

— Но что… — Гермиона посмотрела на портрет Арианы.

В конце уходящего в картину туннеля показалась маленькая белая точка, и вот уже Ариана движется обратно к ним, возрастая по мере приближения. Но сейчас она была не одна — с ней шел еще ктото, выше ее ростом, прихрамывая и очевидно волнуясь. Гарри ни при каких обстоятельствах не видел у него таких долгих волос.

Лицо его было изранено, изорванная одежда висела клочьями.

Обе фигуры становились все больше, так что в раму помещались уже лишь лица и плечи. В этот самый момент картина распахнулась, как будто бы створка в стенке, и за ней открылся настоящий туннель. Оттуда выбрался обросший, израненный и оборванный настоящий Невилл Долгопупс и с криком восхищения ринулся к Гарри:

— Я знал, что ты придешь! Я знал, Гарри!