Глава 7. завещание альбуса дамблдора 1 страница

Он шел по горной дороге в холодном светло синий сиянии утренней зари. На большом растоянии внизу различался окутанный туманом призрак мелкого города. Не в нем ли живет человек, которого он ищет? Человек, в котором испытывает недостаток так очень сильно, что способен думать лишь о нем, человек, которому известен ответ, известно ответ его неприятности…

— Эй, просыпайся.

Гарри открыл глаза. Он опять лежал на раскладушке среди тусклой помещения Рона. Сычик дремал, вложив голову под маленькое крыло.

Шрам на лбу Гарри покалывало.

— Ты бормотал во сне.

— Правда?

— Ага. «Грегорович». Ты все время повторял: «Грегорович».

Очков на Гарри не было, лицо Рона расплывалось перед ним.

— А кто данный Грегорович?

— Откуда мне знать? Это же ты именовал его имя.

Гарри потер лоб, думая. У него было смутное представление, что он слышал это имя прежде, но где — Гарри отыскать в памяти не имел возможности.

— Думаю, Волан-де-Морт ищет его.

— Бедняга, — с пылом сказал Рон.

Гарри сел, потирая шрам, еще не проснувшись совсем. Он постарался точноприпомнить собственный сон, но в памяти всплыли только горизонт в горах да очертания города в глубокой равнине.

— Я думаю, он за рубежом.

— Кто? Грегорович?

— Волан-де-Морт. Думаю, он отправился за границу искать Грегоровича. На Британию это место не походило.

— Вычисляешь, ты опять посмотрел в его сознание? — Сейчас в голосе Рона звучала тревога.

— Сделай милость, не скажи Гермионе, — сообщил Гарри. — Не смотря на то, что я не осознаю, как, согласно ее точке зрения, я могу совладать со собственными снами.

Он наблюдал на мелкую клетку Сычика, пробуя осознать, откуда ему известно это имя — Грегорович?

— Помоему, — медлительно сказал Гарри, — он имеет какоето отношение к квиддичу. Между ними имеется некая сообщение, но я не могу… не могу ее отыскать в памяти.

— К квиддичу? — переспросил Рон. — А ты уверен, что думаешь не о Горговиче.

— О ком?

— Драгомир Горгович, охотник, два года назад перешел в команду «Пушки Педдл», взяв баснословный гонорар. Держит рекорд сезона по числу бросков квоффла.

— Нет, — сообщил Гарри. — О Горговиче я точно не думал.

— Я также стараюсь о нем не думать, — сообщил Рон. — Ну, так или иначе, с днем рождения.

— Линия, вправду, а я и забыл! Мне же исполнилось семнадцать!

Гарри схватил лежавшую рядом с раскладушкой палочку, направил ее на заваленный невесть чем стол, на котором покинул очки, и сказал: «Акцио, очки!» И не смотря на то, что до них было всегото около фута, почему-то выяснилось весьма приятно наблюдать, как они летят к нему по воздуху — другими словами, пока очки не ткнули Гарри в глаз.

— Чистая работа, — фыркнул Рон.

Дабы отпраздновать спасение от Надзора, Гарри разрешил войти вещи Рона летать по помещению, от чего Сычик проснулся и взволнованно заметался по клетке. Он постарался кроме этого чародейным образом завязать шнурки на собственных кроссовках (и позже пара мин. распутывал оказавшиеся узлы) и, только наслаждения для, перевоплотил оранжевые костюмы команды «Пушки Педдл», изображенной на висевшем в помещении Рона плакате, в светло синий.

— Ширинку я бы на твоем месте все же вручную застегивал, — дал совет ему Рон и захихикал, заметив, как Гарри торопливо контролирует ее состояние. — Держи презент. Лишь разверни его тут, подальше от маминых глаз.

— Книга? — задал вопрос Гарри, принимая прямоугольный сверток. — Некое отклонение от традиции, тебе не думается?

— Это, знаешь ли, не просто книга, — ответил Рон. — Это чистое золото: «Двенадцать безотказных способов, разрешающих зачаровывать волшебниц». Тут все, что направляться знать о дамах. Будь она у меня в прошедшем сезоне, я бы совершенно верно знал, как избавиться от Лаванды и как поладить с… В общем, Фред с Джорджем дали мне экземпляр, и я большое количество чему обучился.

Ты удивишься, но в том месте не только о работе палочкой.

Спустившись в кухню, они нашли на столе горку ожидавших Гарри подарков. Билл и мсье Делакур доедали ланч, госпожа Уизли чтото жарила на сковородке, говоря с ними.

— Артур просил поздравить тебя с семнадцатилетием, Гарри, — расплывшись в ухмылке, сообщила она. — Ему было нужно пораньше уехать на работу, но к обеду он возвратится. Отечественный презент вон он, на самом верху.

Гарри сел, забрал квадратный сверток, на что она указала, развернул его. В обнаружились часы, весьма похожие на те, каковые господин и госпожа Уизли подарили на семнадцатилетие Рону, — золотые, с кружащими по циферблату звездами вместо стрелок.

— Существует традиция — дарить колдуну на совершеннолетие часы, — сообщила от плиты госпожа Уизли. — Опасаюсь, эти не такие новые, как у Рона, они принадлежали моему брату Фабиану, а он был не весьма аккуратен с вещами, у них позади маленькая вмятинка, но…

Продолжения речи госпожа Уизли никто не услышал, по причине того, что Гарри быстро встал и обнял ее. Он попытался положить в собственный объятие все, о чем ни при каких обстоятельствах ей не сказал, и, быть может, она его осознала, по причине того, что, в то время, когда Гарри разжал руки, неуклюже потрепала его по щеке, а по окончании не весьма умело взмахнула палочкой, вывалив из сковороды половину бекона на пол.

— С днем рождения, Гарри! — сообщила Гермиона, влетая в кухню и укладывая собственный презент поверх остальных. — Презент не богатый, но, надеюсь, тебе понравится. А ты ему что подарил? — задала вопрос она у Рона, что, наверное, вопроса не услышал.

— Давай разверни Гермионин! — сообщил он.

Гермиона приобрела ему новый вредноскоп. Другие свертки содержали чудесную бритву, поднесенную Биллом и Флер («О да, б’геет так гладко, что лучше не бывает, — заверил его мсье Делакур, — лишь необходимо совершенно верно сказать ей, что вам т’гебуется, в противном случае возможно не досчитаться волос…»), шоколад от Делакуров и огромную коробку новейших товаров компании «Всевозможные чудесные вредилки близнецов Уизли» от Фреда с Джорджем.

Гарри, Гермиона и Рон за столом засиживаться не стали, потому, что появление госпожа Делакур, Габриэль и Флёр сделали кухню пара тесноватой.

— Я все это упакую, — радостно сообщила Гермиона, отбирая у Гарри подарки, в то время, когда они втроем начали подниматься по лестнице. — Я уж практически все уложила, осталось дождаться, в то время, когда из стирки возвратятся твои трусы, Рон…

Сердитый лепет Рона заглушил скрип двери, открывшейся на площадке второго этажа.

— Гарри, ты не зайдешь ко мне на минутку?

Это была Джинни. Рон быстро остановился, но Гермиона забрала его за локоть и потащила дальше, вверх по лестнице. Гарри, нервничая, вошел в помещение Джинни.

Он ни при каких обстоятельствах еще тут не бывал, в данной маленькой, но яркой комнате.

На одной ее стенке висел многочисленной плакат группы «Ведуньи», на другой — фотография Гвеног Джонс, капитана «Холихедских гарпий», женской команды по квиддичу. Письменный стол был расположен лицом к открытому окну, выходившему в фруктовый сад, в котором Гарри и Джинни когдато игрались двое на двое в квиддич против Гермионы и Рона, — сейчас в нем был разбит большой, жемчужнобелый шатер. Венчавший шатер золотистый флаг колыхался вровень с окном Джинни.

Она посмотрела Гарри прямо в лицо, собрала в грудь побольше воздуха и сообщила.

— Поздравляю с семнадцатилетием.

— Ага… благодарю.

Джинни смотрелаему в лицо, но Гарри затруднялся ответить ей тем же, это было бы все равно что наблюдать на источник слепящего света.

— Хороший у тебя вид, — пробормотал он, указав на окно.

На это Джинни отвечать не стала. В этот самый момент ее винить было не за что.

— Я не имела возможности придумать, что тебе подарить, — сообщила она.

— Да ты и не должна ничего…

Эти слова она также покинула без внимания.

— Не знала, что может оказаться нужным. Чтото не большое, по причине того, что в противном случае ты не сможешь забрать его с собой.

Гарри решился посмотреть на нее. Слез на лице Джинни не было — одно из многих ее превосходных качеств пребывало в том, что плакала она редко. Гарри время от времени считал, что это наличие шести братьев закалило ее.

Джинни подступила к нему на ход:

— И я поразмыслила, необходимо дать тебе чтото такое, что ты запомнил бы, осознаёшь? Внезапно ты, занимаясь собственными делами, встретишь какуюнибудь вейлу.

— В случае если честно, пологаю, что возможностей видеться с девушками у меня будет мало.

— Лишь эта надежда меня и утешает, — тихо сказала она и поцеловала его так, очень не целовала прежде, и Гарри ответил на поцелуй, погружаясь в блаженное забвение, которого никакое огненное виски дать не имело возможности. Джинни обратилась в единственное, что было на свете настоящего, — ощущения от прикосновений к ней, одна рука на ее пояснице, вторая на долгих, сладостно пахнущих волосах…

Где-то за ними со стуком раскрылась дверь, и они отскочили друг от друга.

— О, — язвительно сказал Рон. — Прошу прощения.

— Рон! — прямо за его спиной маячила мало запыхавшаяся Гермиона.

Наступило натянутое молчание, после этого Джинни сказала голосом мёртвым и узким:

— Ну, в общем, с днем рождения, Гарри.

Уши Рона пылали, Гермиона очевидно нервничала. Гарри хотелось захлопнуть дверь у них перед носом, но ему казалось, что в миг, в то время, когда она распахнулась, в помещении потянуло холодом, и пережитое им ослепительное мгновение лопнуло, как мыльный пузырь. Казалось, вместе с Роном в помещение опять ворвались все обстоятельства, по которым он хотел порвать с Джинни, держаться подальше от нее, а со радостным пренебрежением ими было покончено.

Он желал сообщить чтонибудь и не знал что, посмотрел на Джинни, но она повернулась к нему спиной. И Гарри поразмыслил, что она наконец дала волю слезам. А утешать ее на глазах у Рона он не имел возможности.

— Ну, еще увидимся, — сообщил он и вышел за собственными приятелями из помещения Джинни.

Рон с топотом спустился по лестнице, миновал заполненную людьми кухню, вышел во двор. Гарри не отставал от него, и испуганная Гермиона также семенила следом.

Достигнув пустой, сравнительно не так давно подстриженной лужайки, Рон сильно повернулся к Гарри:

— Ты же бросил ее! И что ты делаешь сейчас — мозги ей пудришь?

— Я не пудрю ей мозги, — ответил Гарри, в этот самый момент их наконец нагнала Гермиона.

— Рон…

Но Рон поднял ладонь, вынудив ее замолчать.

— Она разваливалась на куски, в то время, когда ты порвал с ней…

— Я также. И ты знаешь, из-за чего я так поступил, — не вследствие того что мне захотелось.

— Да, но сейчас ты милуешься с ней, и у нее снова появятся надежды…

— Джинни не дура, она знает, что это нереально, не ожидает, что мы поженимся либо…

И чуть он это сообщил, как в голове его появилась картина: Джинни, одетая в белое платье, венчается с высоким, безликим, но весьма неприятным незнакомцем. Казалось, в один головокружительный миг Гарри осознал все: ее будущее полно свободы и не обременено ничем, а у него… он видит в первых рядах одного только Волан-де-Морта.

— Ты обжимаешься с ней при всяком эргономичном случае…

— Больше этого не произойдёт, — быстро сообщил Гарри. Сутки стоял безоблачный, но ему казалось, что солнце уже село. — Тебя это устроит?

Рон смотрелся наполовину возмущенным, наполовину робеющим, он покачался мало взадвперед на каблуках, а позже сообщил:

— Ну тогда хорошо, в общем, как его… да.

До конца этого дня Джинни больше не пробовала встретиться с Гарри наедине и не показывала— ни словом, ни жестом, — что у них произошёл в ее комнате не просто учтивый разговор. И все же появление Чарли принесло Гарри облегчение. Забавно было наблюдать, как госпожа Уизли силком усаживает Чарли в кресло, воздевает чудесную палочку и объявляет, что на данный момент она его наконец подстрижет почеловечески.

Потому, что вместив всех, кто должен был находиться на торжественном обеде в честь дня рождения Гарри — кроме того до появления Чарли, Люпина, Тонкс и Хагрида, — кухня «Норы» неминуемо треснула бы по швам, пара столов вынесли в огород и поставили их в том месте встык. Джордж и Фред развесили в воздухе над гостями множество пурпурных фонариков, украшенных солидными числами «17». Благодаря уходу госпожа Уизли рана Джорджа смотрелась сейчас опрятно и чисто, но Гарри так и не смог привыкнуть к чёрной дыре на том месте, где раньше было его ухо, бесплатно что близнецы то и дело шутили по ее предлогу.

Гермиона, выпустив из кончика собственной палочки золотистые и пурпурные ленты, красиво развесила их по кустам и деревьям.

— Весьма мило, — сообщил Рон по окончании того, как Гермиона в последний раз театрально взмахнула палочкой, обратив листья дикой яблони в золото. — У тебя и в самом деле хороший глаз на такие вещи.

— Благодарю, Рон, — отозвалась Гермиона с видом и польщенным, и смущенным сходу Гарри с ухмылкой отвернулся. У него появилось необычное чувство, что, полистав на досуге «Двенадцать безотказных способов, разрешающих зачаровывать волшебниц», он обязательно отыщет главу о комплиментах. Гарри встретился взором с Джинни, улыбнулся ей, но тут же отыскал в памяти о данном Рону обещании и поспешил завязать разговор с мсье Делакуром.

— С дороги, с дороги! — запела госпожа Уизли, проходя в калитку с висевшим перед ней в воздухе огромным, размером с мяч для пляжного волейбола, снитчем. Только несколько секунд спустя Гарри сообразил, что это торжественный торт, что госпожа Уизли, не рискнувшая нести его по неровной почва, держала чудесной палочкой на весу. В то время, когда торт наконец утвердился посредине стола, Гарри сообщил:

— Выглядит потрясающе, госпожа Уизли.

— О, мелочи, дорогой, — нежно отозвалась она.

За ее спиной Рон поднял, глядя на Гарри; два громадных пальца и сказал одними губами: «Молодец».

К семи часам собрались уже все гости. Фред с Джорджем, находившиеся на страже в конце лужайки, одного за другим приводили их в дом. Хагрид облачился для для того чтобы случая в собственный лучший и совсем страшный ворсистый коричневый костюм.

Люпин, пожимая Гарри руку, радовался, но смотрелся, как почудилось Гарри, подавленным.

Необычно, Тонкс, показавшаяся вместе с ним, эйфорией.

— С днем рождения, Гарри, — сообщила Тонкс, прочно обнимая его.

— Семнадцать, это ж нужно! — сказал Хагрид, принимая от Фреда бокал вина размером с ведерко. — Шесть лет прошло с того времени, как мы встретились, Гарри, не забываешь тот сутки?

— Смутно, — ответил, улыбнувшись гиганту, Гарри. — Это не ты, случайно, выломал тогда парадную дверь, наградил Дадли свиным хвостиком и заявил мне, что я колдун?

— Ну, подробности я призабыл, — фыркнул Хагрид. — А как вы, Рон, Гермиона?

— Замечательно, — ответила Гермиона, — а вы?

— Да хорошо. Дел позарез, у нас единорожки народились, как возвратитесь, я вам их покажу… — Гарри старался не смотреть в сторону Гермионы и Рона, а Хагрид начал рыться по карманам. — Вот, Гарри, никак не имел возможности скумекать, чего тебе подарить, а по окончании отыскал в памяти про эту штуку.

Он извлёк мелкий, мало мохнатый, затягивающийся сверху мешочек с долгим шнурком, разрешавшим носить эту вещицу на шее.

— Ишачья кожа. В него чего ни вложи, никто, не считая хозяина, не дотянется. Редкая вещь.

— Благодарю, Хагрид!

— А, мелочи, — сообщил Хагрид и махнул ладонью размером с мусорный бак. — Смотрика, и Чарли тут! Вот кого обожаю. Эй, Чарли!

Подошел, приглаживая ладонью жестоко укороченные волосы, Чарли. Он был ниже Рона — прочно сколоченный, с множеством покинутых порезами и ожогами отметин на мускулистых руках.

— Здравствуй, Хагрид, как жизнь?

— Я уж лет сто все написать тебе планирую. Как в том месте Норберт?

— Норберт? — засмеялся Чарли. — Норвежский дракон? Сейчас она зовется Норберта.

— Хо! Так она девчонка, что ли?

— Еще какая, — ответил Чарли.

— А как вы их отличаете? — задала вопрос Гермиона.

— Драконихи в большинстве случаев намного злее, — пояснил Чарли. Он посмотрел назад, понизил голос: — Папе необходимо поторопиться. Мама начинает нервничать.

Все взглянуть в сторону госпожа Уизли. Она пробовала вести беседу с госпожа Делакур, но наряду с этим то и дело посматривала на ворота.

— Думаю, необходимо затевать, не ждя Артура, — спустя секундудругую крикнула она, повернувшись к огороду. — Похоже, его задержали — о!

Все встретились с ней в один момент — полосу света, пролетевшую над двором и опустившуюся на стол, где она обратилась в серебристого горностая, поднявшегося на задние лапки и сказавшего голосом мистера Уизли:

— Со мной министр волшебства.

Патронус растаял в воздухе, покинув семейство Флер изумленно всматриваться в место, на котором он провалился сквозь землю.

— Нам тут делать нечего, — мгновенно сообщил Люпин. — Забудь обиду, Гарри, растолкую в второй раз…

Он обнял Тонкс за талию, потянул ее за собой; они дошли до забора, перелезли через него и провалились сквозь землю из виду. Госпожа Уизли смотрелась ошеломленной:

— Министр… Но из-за чего?.. Не осознаю…

Но времени для бесед об этом уже не было, секунду спустя у ворот появились прямо из воздуха господин Уизли и Руфус Скримджер, мгновенно узнаваемый по гриве седоватых волос.

Вдвоем они пересекли двор, направляясь к огороду и залитым светом столам. В то время, когда Скримджер вступил под свет фонариков, Гарри заметил, что министр выглядит намного старше, чем при последней их встрече, — он похудел, стал еще более мрачным.

— Прошу забыть обиду за вторжение, — сообщил Скримджер, останавливаясь у стола. — И за то, что без приглашения явился на праздник. — На миг взор его остановился на огромном снитче. — Продолжительных вам лет судьбе.

— Благодарю, — отозвался Гарри.

— Мне нужно поболтать с вами наедине, — продолжал Скримджер. — И с мистером Рональдом Уизли и мисс Гермионой Грейнджер.

— С нами? — задал вопрос удивленный Рон. — А мыто вам для чего?

— Об этом я сообщу вам в месте более уединенном, — ответил Скримджер и повернулся к госпожа Уизли. — Найдется тут такое?

— Да, очевидно, — жадно ответила госпожа Уизли. — Э-э… гостиная, вы имеете возможность воспользоваться ею.

— Отведите нас в том направлении, — сообщил Рону Скримджер. — Вам, Артур, сопровождать нас не обязательно.

Господин и госпожа Уизли обменялись встревоженными взорами, Гарри, Гермиона и Рон поднялись. Они без звучно шли к дому, и Гарри осознавал — двое его друзей думают то же, что он: Скримджер какимто образом прознал, что они планируют покинуть Хогвартс.

До тех пор пока они, направляясь в гостиную «Норы», пересекали неприбранную кухню, Скримджер не сказал ни слова. Огород был залит мягким, золотистым вечерним светом, но в доме уже стемнело, и Гарри, в то время, когда они вошли в старенькую, комфортную гостиную, повел палочкой в сторону масляных ламп. Скримджер опустился в продавленное кресло, которое в большинстве случаев занимала госпожа Уизли, предоставив Гарри, Гермионе и Рону тесниться бок о бок на софе. Когда они уселись, Скримджер сообщил:

— У меня имеются вопросы ко всем троим, и, думаю, их лучше задавать с глазу на глаз. Я начну с Рональда, а вы двое, — он указал пальцем на Гарри и Гермиону, — имеете возможность подождать наверху.

— Никуда мы не отправимся, — ответил Гарри, и Гермиона с силой закивала. — Или рассказываете со всеми нами, или ни с кем.

Скримджер смерил Гарри холодным оценивающим взором. Гарри показалось, что министр прикидывает, стоит ли обострять разговор сначала.

— Ну прекрасно, со всеми так со всеми, — пожав плечами, сообщил он и откашлялся. — Я прибыл ко мне, как вам точно известно, в связи с завещанием Альбуса Дамблдора.

Гарри, Рон и Гермиона обменялись взорами.

— Похоже, вы поражены! Значит, вы не знали, что Дамблдор оставил вам коечто?

— Н-нам всем? — задал вопрос Рон. — Мне и Гермионе также?

— Да, каждому из…

Но Гарри перебил его:

— не погиб больше месяца назад. Из-за чего потребовалось столько времени, дабы дать нам завещанное?

— Разве это не разумеется? — сказала, не разрешив Скримджеру ответить, Гермиона. — Министерство проводило диагностику того, что он нам покинул. — И, повернувшись к Скримджеру, она сообщила дрогнувшим голосом: — Вы не имели на это никакого права!

— Прав у меня предостаточно, — отмахнулся от нее Скримджер. — Закон об оправданной конфискации наделяет министра властью конфисковать завещанное…

— Данный закон принят чтобы помешать чародеям передавать по наследству Чёрные артефакты, — сообщила Гермиона. — А министр, накладывая арест на собственность усопшего, должен иметь важные доказательства незаконности ее составляющих! Вы желаете уверить меня, словно бы Дамблдор пробовал передать нам что-то зловредное?

— Планируете делать карьеру в сфере обеспечения волшебного правопорядка, мисс Грейнджер? — узнал Скримджер.

— Нет, не планирую, — быстро ответила Гермиона. — Я еще сохраняю надежду принести людям хоть какуюто пользу!

Рон захохотал. Скримджер скользнул по нему глазами и отвел их в сторону, а Гарри сообщил:

— Так из-за чего вы всетаки решили дать нам завещанное? Не сумели придумать предлога, что разрешал бы и дальше удерживать его?

— Да нет, — мгновенно отозвалась Гермиона, — тридцать один сутки. А удерживать какуюто вещь продолжительнее, не имея доказательств ее опасности, они не смогут. Правильно?

— Вы имели возможность бы заявить, что были близки с Дамблдором, Рональд? — задал вопрос, игнорируя Гермиону, Скримджер. Рона его вопрос озадачил.

— Я? Нет… не совсем… это Гарри неизменно…

Рон взглянуть на Гарри с Гермионой, и та взором приказала ему: «Умолкни!» — но сообщённого было уже не вернуть. Скримджер купил вид человека, услышавшего как раз то, что он ожидал, да и желал услышать. И он вцепился в ответ Рона, как хищная птица в добычу.

— Если вы не были близки с Дамблдором, чем вы объясните тот факт, что он упомянул вас в собственном завещании? Личных наследников в том месте названо очень мало. Солиднейшая часть его собственности — библиотека, волшебные инструменты и иные индивидуальные принадлежности — покинута Хогвартсу.

Отчего же он выделил вас, как вы полагаете?

— Я… не знаю, — промямлил Рон. — Я… в то время, когда я заявил, что мы не были близки… ну, другими словами, я думаю, он прекрасно ко мне относился…

— Не скромничай, Рон, — сообщила Гермиона. — Дамблдор тебя весьма обожал.

А вот это уже было натяжкой, к тому же и чрезмерной. Как знал Гарри, Рон и Дамблдор ни разу не виделись один на один, да и другие их встречи возможно было пересчитать по пальцам. Но Скримджер, наверное, их уже не слушал.

Он сунул руку под мантию и извлек оттуда мешочек — значительно больше того, что Хагрид подарил Гарри. Вынув из мешочка пергаментный свиток, Скримджер развернул его и начал просматривать вслух:

— «Последняя воля Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора»… да, вот тут… «Рональду Билиусу Уизли я оставляю мой делюминатор в надежде, что, пользуясь им, он будет вспоминать обо мне».

Скримджер дотянулся из мешочка вещицу, которую Гарри уже случалось видеть, — она была похожим серебряную зажигалку, но имела возможность одним щелчком высасывать из любого помещения целый свет и возвращать его обратно. Скримджер согнулся вперед и протянул делюминатор Рону, тот ошеломленно забрал его, повертел в пальцах.

— Это весьма полезная вещь, — сообщил Скримджер, не сводя с Рона глаз. — Возможно, кроме того неповторимая. И определенно сконструированная и сделанная самим Дамблдором. Из-за чего он оставил вам такую уникальность?

Рон в совершенном удивлении покачал головой.

— У Дамблдора были тысячи учеников, не меньше, — настаивал Скримджер. — И из всех них он упомянул в завещании лишь вас троих. Из-за чего? И как вы собираются применять делюминатор, господин Уизли?

— Возможно, свет им буду гасить, — пробормотал Рон. — На что еще он может сгодиться?

Повидимому, и у Скримджера идей на данный счет не было. Пара секунд он, прищурясь, всматривался в Рона, а после этого опять обратился к завещанию Дамблдора.

— «Мисс Гермионе Джин Грейнджер я оставляю собственный экземпляр «Сказок барда Билля» в надежде, что она отыщет их занимательными и поучительными».

На этот раз Скримджер извлек из мешочка маленькую книжку, такую же, казалось, старую, как лежащие наверху «Тайны наитемнейшего искусства». Ее покрытый пятнами переплет коегде уже облупился. Гермиона без звучно приняла от Скримджера книжку, положила себе на колени и опустила на нее взор.

Гарри заметил, что наименование книги начертано рунами, просматривать каковые он так и не обучился.

И до тех пор пока он в них всматривался, на тисненые значки упало пара слез.

— Как вы думаете, мисс Грейнджер, из-за чего Дамблдор завещал вам эту книгу? — спросил Скримджер.

— Он… он знал, что я обожаю просматривать, — сдавленным голосом ответила Гермиона, вытирая глаза рукавом.

— Но из-за чего как раз эту?

— Я не знаю. Возможно, он считал, что она мне понравится.

— Вы когдалибо обсуждали с Дамблдором шифры либо иные средства передачи тайных сообщений?

— Нет, не обсуждала, — вытираяглаза, ответила Гермиона. — И в случае если Министерство за тридцать один сутки не смогло найти в книге тайный шифр, сомневаюсь, что это удастся мне.

Она подавила рыдание. Трое друзей сидели на софе, прижавшись друг к другу так хорошо, что Рону еле удалосьвыпростать руку, дабы обнять Гермиону за плечи. Скримджер опять уставился в завещание.

— «Гарри Джеймсу Поттеру, — начал он, и в у Гарри все сжалось от беспокойства, — я оставляю пойманный им в первом его хогвартском матче по квиддичу снитч, как напоминание о призах, каковые достаются мастерством и упорством».

Скримджер вынул из мешочка маленький, размером с грецкий орех, золотой шарик, с достаточно вяло трепетавшими серебряными крыльями, и Гарри невольно почувствовал себя одураченным в ожиданиях.

— Из-за чего Дамблдор оставил вам снитч? — задал вопрос Скримджер.

— Понятия не имею, — сообщил Гарри. — По обстоятельствам, каковые вы только что зачитали, я думаю… Как напоминание о том, чего возможно достигнуть, если ты упорен и без того потом.

— Другими словами вы полагаете, что это презент чисто символический?

— Возможно, — ответил Гарри. — Каким же еще он бывает?

— Вопросы задаю я, — сообщил Скримджер и пододвинул собственный кресло поближе к софе.

Снаружи уже наступили настоящие сумерки, показывавшийся в окнах гостиной шатер возносился над живой изгородью, как белый призрак.

— Я увидел, что торт, испеченный на сутки вашего рождения, имеет форму снитча, — сообщил Скримджер, обращаясь к Гарри. — Из-за чего?

Гермиона иронически хмыкнула.

— О, очевидно, торт не может быть всего лишь ссылкой на то, что Гарри — великий ловец, это было бы через чур легко, — сообщила она. — В его глазури точно скрыто послание от Дамблдора!

— Не пологаю, что в глазури чтолибо скрыто, — сообщил Скримджер, — но весьма комфортно скрывать мелкие предметы в снитче. Вы, очевидно, понимаете из-за чего?

Гарри пожал плечами. А вот Гермиона ответила (Гарри поразмыслил, что привычка отвечать на вопросы въелась в нее так глубоко, что она просто ничего неимеетвозможности с собой сделать):

— По причине того, что снитчи владеют телесной памятью.

— Чем? — в один голос задали вопрос Гарри и Рон — оба думали, что знания Гермионы о квиддиче близки к нулю.

— Верно, — подтвердил Скримджер. — Перед тем как снитч производят в игру, никто к нему без всякого оружия не прикасается, кроме того его изготовитель постоянно работает в перчатках. Снитч несет на себе чары, благодаря которым он определит первого притронувшегося к нему человека — на случай, в случае если появятся какието споры о том, кто его поймал. Данный снитч, — он поднял золотой шарик повыше, — не забывает ваше прикосновение, Поттер.

И я поразмыслил, что Дамблдор, что, при всех его недочётах, был изумительным волшебником, имел возможность заколдовать снитч так, дабы он раскрывался лишь для вас.

Сейчас сердце Гарри билось намного стремительнее. В правоте Скримджера он не сомневался. Как же ему извернуться и не притронуться к снитчу без всякого оружия на глазах у министра?

— Вы молчите, — продолжал Скримджер. — Быть может, вы уже понимаете, что кроется в снитче?

— Нет, — ответил Гарри, гадая , как создать видимость прикосновения к снитчу, не трогая его. Если бы лишь он обладал легилименцией, обладал понастоящему, если бы имел возможность прочесть мысли Гермионы — Гарри фактически слышал, как они буйно мечутся в ее голове.

— Заберите его, — тихо сообщил Скримджер.

Гарри посмотрел в желтые глаза министра и осознал, что выбора нет — остается только подчиниться. Он протянул руку, и Скримджер медлительно и с опаской опустил снитч ему на ладонь.

И ничего не случилось. Чуть пальцы Гарри сомкнулись на снитче, усталые крылья встрепенулись и замерли. Скримджер, Гермиона и Рон продолжали жадно всматриваться в частично укрытый пальцами Гарри мячик, как будто бы еще сохраняли надежду, что он превратится в что-то иное.

— Очень драматично, — холодно сказал Гарри. Рон с Гермионой засмеялись.

— Надеюсь, это все? — задала вопрос Гермиона, приподнимаясь с софы.

— Не совсем, — ответил Скримджер, сейчас уже разозлившийся понастоящему. — Дамблдор оставил вам еще одну вещь, Поттер.

— Какую? — задал вопрос Гарри, и беспокойство разгорелось в нем с новой силой.

На этот раз Скримджер просматривать по завещанию не стал.

— Клинок Годрика Гриффиндора, — ответил он. Рон и Гермиона замерли. Гарри огляделся в отыскивании инкрустированной рубинами рукояти, но меча Скримджер из мешочка не доставал, да и в любом случае клинок в том месте не поместился бы.

— И где же он? — подозрительно задал вопрос Гарри.

— К сожалению, — сказал Скримджер, — Дамблдор не имел права распоряжаться этим клинком. Клинок Годрика Гриффиндора — ответственная историческая реликвия и как таковая в собственности…

— Он в собственности Гарри! — горячо вскрикнула Гермиона. — Клинок сам выбрал его, Гарри отыскал данный клинок, взял его от Распределяющей шляпы…

— В соответствии с надежным историческим источникам, клинок может являться любому хорошему гриффиндорцу, — заявил Скримджер. — А это не разрешает обратить его в необыкновенную собственность мистера Поттера, что бы в том месте ни решил Дамблдор.

И Скримджер, внимательно всматриваясь в Гарри, почесал не хорошо выбритую щеку:

— Как вы думаете, из-за чего…