Громкие слова, тихие слова 10 страница

– Мне необходимо в Омбру.

– В Омбру? – Принц мягко отодвинул Мегги в сторону и забрал лошадь под уздцы.

Что он имел возможность ему сообщить? Принц, моя супруга отправилась к Фенолио, дабы он написал слова, от которых я провалюсь сквозь землю прямо у тебя на глазах, слова, каковые опять перевоплотят Перепела в то, чем он был прежде, – сказку, придуманную стариком…

– Это суицид. А ты не бессмертен, что бы в том месте ни пелось в песнях. Тут не сказка, а реальность.

Мне думается, ты начинаешь об этом забывать.

Реальность. Что такое реальность, Принц?

– Реза уехала в Омбру. Еще до полудня. Уехала одна, а на данный момент уже ночь.

Я обязан ехать за ней, дабы определить, написаны ли уже те слова и кто планирует их просматривать.

– Но в том месте Свистун! Ты желаешь попасть к нему в лапы? Давай отправим за ней кого-нибудь из отечественных…

– Кого? Они все пьяны.

Мо прислушивался к ночной тишине. Ему казалось, что он уже слышит слова, каковые пошлют его обратно, такие же могучие, как те, что когда-то спасли его от Белых Дам. Ветер шуршал сухой листвой, от костра доносились пьяные голоса разбойников.

Воздушное пространство пах смолой, осенней листвой, душистым мхом, которым Фенолио устлал собственный лес. Данный мох кроме того поздней в осеннюю пору был покрыт маленькими белыми цветами, сладкими, как мед, в случае если растереть их между пальцами. Я не желаю назад, Реза!

В горах завыл волк. Мегги со страхом содрогнулась. Она опасалась волков, как и ее мать. Будем сохранять надежду, что Реза заночевала в Омбре, – поразмыслил Мо.

Не смотря на то, что это указывает, что мне нужно будет пройти мимо стражи в городских воротах. Давай возвратимся, Мо! Прошу тебя!

Он быстро встал в седло. Мегги была у него за спиной, раньше чем он успел ей помешать. Решительная, как мать… Она так прочно обхватила его, что он и не пробовал уговаривать ее остаться.

– Мишка, ты лишь взгляни! – сообщил Тёмный Принц. – Ты осознаёшь, что из этого выйдет? Не так долго осталось ждать в Омбре сложат новую песню: об упрямстве Перепела и о том, что Тёмный Принц время от времени должен защищать его от него самого.

В лагере нашлось еще двое мужчин, достаточно трезвых, дабы держаться в седле. Дориа также отправился с ними. Безотлагательно он быстро встал на лошадь сзади Тёмного Принца.

Клинок, что он прихватил, был великоват для него, но Дориа прекрасно умел с ним обращаться. Страха данный парень не знал, как и Фарид. Они успеют в Омбру до восхода солнца, не смотря на то, что луна уже стояла высоко.

И все же слова смогут опередить любого наездника.

Страшный ассистент

Он послушаньем исходил целый сутки; очень

Сообразителен; но склад его ума

И все привычки выдавали лицемерье.

В прихожей, в темноте, в то время, когда закрыты двери, Он строил рожи и высовывал язык…

Артюр Рембо. Семилетние поэты[11]

Реза пришла, в то время, когда Фарид нес Орфею вторую бутылку вина. Сырная Голова праздновал победу собственного гения, как он это именовал. Единорог! Безукоризненный единорог, фыркающий, бьющий копытом, готовый положить собственную глупую голову на колени первой попавшейся девственнице!

Как ты думаешь, из-за чего в нашем мире до сих пор не было единорога? По причине того, что Фенолио не может его создать! Всякие в том месте порхающие феи, мохнатые кобольды, стеклянные человечки – это пожалуйста. Но для единорога у него кишка узка!

Фариду весьма хотелось облить вином белую рубаху Орфея, дабы на ней показались красные подтеки, как на белой как снег шкуре единорога, которого Орфей позвал в данный мир лишь чтобы Зяблик его убил. Да, Фарид видел мертвого единорога собственными глазами. Он нес к портному на переделку любимые брюки Орфея, каковые в очередной раз прекратили на нем застегиваться.

Фариду было нужно присесть на порог ближайшего дома, так дурно ему стало при виде закатившихся глаз красивого зверя, которого тащили егеря. Убийца.

Фарид слышал, как Орфей вычитывал единорог такими красивыми словами, что парень как будто бы завороженный замер перед дверью кабинета: …он вышел из-за деревьев, белый, как цветы дикого жасмина. И феи закружились около него плотными роями как будто бы лишь и ожидали его появления…

Слушая Орфея, Фарид светло заметил рог, волнистую гриву, услышал фырканье и шорох копыт в хрусткой от изморози траве. Целых три дня ему казалось, что не такая уж и нехорошая это была мысль – вычитать ко мне Сырную Голову. Три дня, по его подсчетам, прожил единорог, перед тем как собаки Зяблика погнали его на копья охотников.

А возможно, правду говорила Брианна на кухне, что его подманила ласковой ухмылкой одна из любовниц Коптемаза?

Резе отворил Осс. Фарид выглянул из-за его плеча, любопытствуя, кто это стучится к ним в таковой поздний час, и в первую 60 секунд поразмыслил, что это Мегги, до того похожи стали дочь и мать.

– Орфей дома?

Реза сказала так негромко, как будто бы стыдилась каждого произносимого ею слова. А заметив выглядывающее из-за поясницы Дуботряса лицо Фарида, она повесила голову, как ребенок, которого застали за чем-то запретным.

Что ей необходимо от Сырной Головы?

– Сообщи ему, прошу вас, что с ним желает поболтать супруга Чудесного Языка.

Осс жестом пригласил ее войти. Реза, пряча глаза, мельком улыбнулась Фариду. Дуботряс приказал ей обождать в прихожей и не легко затопал по лестнице вверх.

По опущенным ресницам Резы Фарид осознал, что задавать вопросы, для чего она пришла, безтолку, исходя из этого он отправился за Оссом, в надежде услышать что-нибудь в кабинете Орфея.

Сырная Голова был несколько, в то время, когда телохранитель доложил ему о позднем визите. Три девушки, немногим старше Мегги, уже большое количество часов ворковали ему, какой он умный, гениальный и неотразимый. Самая младшая сидела на его жирных коленях, и Орфей целовал и ощупывал ее так безнравственно, что Фариду хотелось дать ему по рукам.

Орфей все время отправлял Фарида на поиски самых хорошеньких девушек Омбры. Что ты кобенишься? – рявкнул он, в то время, когда парень сначала отказался оказывать услуги этого рода. – Они меня воодушевляют! Слыхал ты когда-нибудь о музах? Так что валяй, приведи мне несколько красоток, в противном случае я ни при каких обстоятельствах не сумею написать слова, которых ты так ожидаешь.

И Фарид послушался и начал приводить девушек, оборачивавшихся на него на улице, в дом Орфея. На него многие оборачивались. Так как практически все юноши его возраста в Омбре либо погибли, либо были на работе у Виоланты.

В большинстве случаев девушки соглашались пойти с ним к Орфею за пара монет. У всех были дома голодные сестры и младшие братья, у всех матери отчаянно нуждались в деньгах. А некоторым приобрести наконец новое платье.

– Супруга Чудесного Языка? – по голосу Орфея было слышно, что он выпил уже целую бутылку крепкого красного вина.

Но глаза за круглыми стеклами очков были на удивление ясными. Одна из девушек потрогала очки кончиком пальца, так неуверено, как будто бы опасалась, что сама превратится в стекло от этого прикосновения.

– Весьма интересно! Веди ее ко мне. А вы, красотки, выметайтесь!

Орфей столкнул девушку с колен и оправил одежду. Тщеславная жаба! – поразмыслил Фарид и притворился, что никак неимеетвозможности вытащить пробку из бутылки, дабы Орфей не отослал его сходу прочь.

При появлении Резы три девушки так быстро выпорхнули из помещения, как будто бы это матьзастала их на коленях у Орфея.

– Какой сюрприз! Присаживайся!

Орфей указал на кресло со собственными инициалами – мебель для нового дома была изготовлена на заказ – и высоко поднял брови, дабы выделить собственный удивление. Эти жесты были у него отрепетированы, и не только эти. Фариду уже пара раз случалось видеть, как Орфей примерял перед зеркалом различные выражения лица.

Осс закрыл дверь, и Реза нерешительно села на краешек кресла, как будто бы сомневаясь, не лучше ли ей уйти.

– Надеюсь, ты приехала не одна! – Орфей присел к рабочему столу и следил за собственной гостьей, как паук за мухой. – Омбра ночью – не самое надёжное место, тем более для дамы.

– Мне необходимо с тобой поболтать, – негромко сообщила Реза. – Наедине, – добавила она, покосившись на Фарида.

– Фарид! – окликнул Орфей, не глядя на парня. – Уйди. И возьми с собой Сланца. Он снова перемазался в чернилах.

Отправься отмой его.

Фарид еле удержалнеотёсанное слово, просившееся на язык, посадил стеклянного человечка на плечо и отправился к двери. Реза опустила голову, в то время, когда он проходил мимо. Фарид заметил, как дрожат ее пальцы, разглаживая поношенную юбку.

Что ей тут необходимо?

Осс, как неизменно, пробовал поставить ему подножку на пороге, но Фарид через чур прекрасно знал его шуточки. Он кроме того отыскал метод мстить Дуботрясу. Фарид радовался служанкам на девушки – и кухня с наслаждением подсыпали чего-нибудь в обед гиганта, так что тот позже продолжительно маялся животом.

Ухмылка у Фарида была куда обаятельнее, чем у Осса.

У двери подслушивать не окажется. Осс поднялся перед ней и уходить не планировал. Но Фарид знал еще один метод услышать, что происходит в кабинете Орфея (служанки говорили, что супруга прошлого хозяина выслеживала так супруга).

Сланец со страхом взглянуть на Фарида, в то время, когда тот понес его по лестнице не вниз, на кухню, а вверх. У Осса подозрений не появилось – Фарида довольно часто отправляли наверх, дабы забрать в гардеробной чистую рубаху для Орфея либо почистить его сапоги. Гардеробная пребывала прямо над кабинетом, рядом со спальней Орфея.

В полу под вешалками была проделана дырка. Рубахи Орфея так очень сильно благоухали фиалками и розами, что Фариду чуть не стало дурно. Дырку в полу продемонстрировала ему одна из служанок, зазвавшая его ко мне, дабы поцеловать.

Отверстие было не больше монетки, но, прижав к нему ухо, возможно было услышать каждое слово, произносимое в кабинете. А вдруг прижать к дырке глаз, виден был письменный стол Орфея.

– Смогу ли я? – Орфей расхохотался, как словно бы ни при каких обстоятельствах не слыхал для того чтобы нелепого вопроса. – Ну в этом-то сомневаться не приходится. Но моя работа стоит дорого…

– Я знаю! – Реза запиналась, как словно бы ненавидя каждое произносимое ею слово. – У меня нет таких денег, как у Зяблика, но я имела возможность бы на вас трудиться!

– Трудиться? Нет, благодарю громадное, прислуги у меня хватает.

– Желаете мое обручальное кольцо? Золото в Омбре уникальность, и, я думаю, за него возможно выручить приличную сумму.

– Покинь его себе. серебра и Золота у меня достаточно. Но имеется кое-что второе, что ты имела возможность бы… – Орфей хохотнул.

Фарид знал данный смешок. Он не предсказывал ничего хорошего.

– Страно складываются иногда события, – продолжал Орфей. – Нет, правда! Ты пришла как по заказу.

– Я не осознаю.

– Само собой разумеется, само собой разумеется. Прости, на данный момент я все растолкую. Твоему мужу – уж не знаю, каким именем его назвать у него их столько! – так вот, твоему мужу недавно и, нужно признать, не без моего содействия являлись Белые Дамы.

Говорят, он кроме того ощущал прикосновение их пальцев к собственному сердцу, но он отказывается сказать со мной об этом занимательном моменте.

– Какое отношение это имеет к моей просьбе?

Фарид в первый раз увидел, что и голос у Мегги совсем как у матери. Та же гордость и та же ранимость, шепетильно скрываемая за гордостью.

– А такое: ты, возможно, не забываешь, что месяц-второй назад на Змеиной горе я поклялся вернуть из царства мертвых одного отечественного неспециализированного приятеля.

Сердце у Фарида заколотилось так, что он испугался, как бы Орфей не услышал.

– Я твердо собирается выполнить клятву, но за это время мне было нужно убедиться, что смерть и в нашем мире так же непостижима, как в отечественном. Никто ничего не знает, никто ничего не говорит, а Белые Дамы, которых не напрасно именуют Дочерями Смерти, не являются ко мне, сколько я их ни кличу. Разумеется, с обычными здоровыми людьми они не желают говорить, даже в том случае, если те владеют, как я, особенными дарами.

Ты так как, само собой разумеется, слыхала про единорога?

– Да, я его кроме того видела.

Расслышал ли Орфей отвращение в голосе Резы? В случае если да, ему и это, возможно, льстило.

Фарид почувствовал, как Сланец со страхом впился ему узкими пальчиками в плечо. Он и забыл про стеклянного человечка. Сланец страшно опасался Орфея, еще больше, чем собственного старшего брата.

Фарид посадил его на пол рядом с собой и предостерегающе поднес палец к губам.

– Да, он был безукоризнен! – самовлюбленно распинался Орфей. – Легко безукоризнен!.. Но как бы то ни было… Возвратимся к Дочерям Смерти. Говорят, словно бы они не смогут примириться с тем, что кто-нибудь ускользнул из их рук.

Для того чтобы человека они преследуют в снах, будят его по ночам своим шепотом, а иногда являются ему, кроме того в то время, когда он бодрствует.

Мортимер не хорошо спит с того времени, как вырвался от Белых Дам?

– К чему данный вопрос? – В голосе Резы звучали страх и раздражение.

– Он не хорошо спит? – повторил Орфей.

– Да, – чуть слышно ответила Реза.

– Прекрасно. Превосходно! Другими словами… легко лучше не придумаешь! – Орфей заговорил так звучно, что Фарид нечайно оторвал ухо от дырки в полу, но тут же прижал его опять. – При таких условиях мне, наверное, поведали наконец правду об этих бледных женщинах.

И по сей день я тебе растолкую, какая мне нужна плата.

Орфей сказал весьма возбужденно, и, наверное, в этом случае его возбуждение не было связано с предвкушением громадных денег.

– Ходят слухи – ты так как знаешь, слухи в нашем мире, как и в другом, довольно часто содержат зерно истины, – Орфей сказал бархатным голосом, как будто бы стремился каждым словом угодить Резе, – что человек, чьего сердца касались Белые Дамы… – Орфей выдержал маленькую эффектную паузу, – может в любую секунду позвать их опять. Для этого не требуется огня, как у Сажерука, не требуется и страха смерти – достаточно, дабы они услышали привычный голос, биение уже тронутого ими сердца… – и они приходят на зов!

Сейчас ты возможно, додумалась, какая мне нужна плата? Я желаю, дабы твой супруг в обмен на слова, каковые я для тебя напишу, позвал Белых Дам, дабы я имел возможность задать вопрос их о Сажеруке.

Фарид затаил дыхание. Казалось, он слышит самого черта, предлагающего сделку. парень не знал, что и думать, как отнестись ко всему этому… Возмущение, надежда, ужас, радость… Он испытывал все эти эмоции в один момент.

В итоге победила одна идея: Орфей желает вернуть Сажерука!

Он не лжет, он вправду желает его вернуть!

Внизу в кабинете Орфея стояла такая тишина, что Фарид в итоге оторвал от дырки ухо и приставил к ней глаз. Но ему был виден лишь аккуратный пробор в ярких волосах Орфея. Сланец стоял на коленках рядом с Фаридом и также тревожно прислушивался.

– Позвать их оптимальнеена кладбище. – Орфей сказал так самоуверенно, как будто бы сделка уже состоялась. – В том месте никто не удивится, в случае если явятся Белые Дамы, а комедианты смогут позже сложить весьма милую песню о новом приключении Перепела.

– Ты мерзавец, ты вправду таковой мерзавец, как Мо говорит!

Голос у Резы дрожал.

– Ах, он так говорит? Я принимаю это как комплимент. Знаешь что? Я думаю, он рад будет их позвать!

И песня окажется хорошая – о чудесах, о его храбрости и о власти его чарующего голоса.

– Кличь их сам, в случае если тебе необходимо.

– У меня, к сожалению, не получается. Я, думается, достаточно светло…

Фарид услышал, как хлопнула дверь. Реза уходит! Фарид подхватил Сланца, пробрался между рубахами Орфея и помчался вниз по лестнице.

Осс так удивился, в то время, когда он пролетел мимо него, что кроме того забыл поставить подножку.

Реза уже стояла в прихожей, Брианна протягивала ей накидку.

– Прошу тебя! – Фарид загородил Резе выход, не подмечая ни враждебного взора Брианны, ни испуганного возгласа Сланца, что чуть не упал с его плеча. – Пожалуйста! Возможно, Чудесный Язык и правда сумеет их позвать! Пускай лишь позовет, а Орфей уж сам спросит, как нам вернуть Сажерука!

Ты так как также желаешь, дабы он возвратился! Он защищал тебя от Каприкорна.

Он для тебя пробрался в застенок Дворца Ночи! Его пламя спас вас всех от Басты на Змеиной горе!

Баста на Змеиной горе… Это воспоминание вынудило Фарида на миг умолкнуть, как будто бы смерть снова овладела им. Но он тут же заговорил опять, не смотря на то, что лицо Резы оставалось неприступным:

– Прошу тебя! Это так как не так, как тогда, в то время, когда Чудесный Язык был ранен… Но они ему и тогда ничего не смогли сделать! Он же Перепел!

Брианна наблюдала на Фарида как на умалишенного. Она, как и все остальные, была уверена, что Сажерук ушел окончательно, – Фарид готов был их всех побить за это!

– Я не должна была ко мне приходить! – Реза постаралась оттолкнуть его с дороги, но Фарид не поддался.

– Лишь позвать их, и больше ничего! – выкрикнул он опять. – Попроси его!

Но Реза оттолкнула его с дороги с таковой силой, что Фарид ударился о стенке, а стеклянный человечек приложив все возможные усилия вцепился в его воротник.

– Если ты сообщишь Мо, что я ко мне приходила, – сообщила она, – я поклянусь, что ты лжёшь.

Она уже открыла дверь, в то время, когда раздался голос Орфея. Он, возможно, все это время стоял на верху лестницы и слушал, чем кончится их ссора. Осс следил за данной сценой с неподвижным лицом, какое бывало у него всегда, в то время, когда он не осознавал, о чем обращение.

– Покинь ее, пускай уходит! Она, по всей видимости, не желает отечественной помощи! – Каждое слово Орфея было напоено презрением. – Твой супруг погибнет в данной истории. Ты это знаешь, в противном случае ты бы ко мне не пришла.

Возможно, Фенолио успел сам написать нужную песню, пока слова ему еще подчинялись. Смерть Перепела – милая, ужасная, смелая, как оно и должно быть для для того чтобы персонажа.

И она уж точно не кончается словами и они жили счастливо до глубокой старости и погибли за одни сутки. Как бы то ни было, Свистун сейчас пропел первую строфу. Данный хитрец сплел петлю для добропорядочного разбойника из материнской любви.

Возможно ли отыскать более убийственный материал? Твой супруг, без сомнений, попадется в ловушку самым добропорядочным и смелым образом, если судить по тому, с какой страстью он играет роль, написанную для него Фенолио, – и о его смерти сложат еще много прекрасных песен. А в то время, когда его голову наденут на копье и выставят на муниципальный стенке, ты отыщешь в памяти, надеюсь, что я имел возможность спасти ему жизнь.

Голос Орфея так светло вызывал в воображении обрисовываемую им картину, что Фарид уже видел, как кровь Чудесного Языка стекает по муниципальный стенке, а Реза застыла в дверях с поникшей головой, как словно бы слова Орфея переломили ей шею.

На мгновение повесть Фенолио как будто бы затаила дыхание.

Но Реза подняла голову и прямо посмотрела Орфею в лицо.

– Будь ты проклят, – сообщила она. – Как жаль, что я не могу сама позвать Белых Дам, дабы они забрали тебя тут же на месте.

Она спускалась с крыльца неуверенно, как словно бы у нее подкашиваются колени, но не обернулась.

– Закрой дверь, холодно! – скомандовал Орфей.

Брианна выполнила приказание. Но Орфей так же, как и прежде стоял на площадке лестницы, не сводя глаз с закрытой двери.

Фарид неуверенно взглянуть на него снизу:

– Ты правда думаешь, что Чудесный Язык может позвать Белых Дам?

– А, ты подслушивал! Превосходно.

Превосходно? Как это осознавать?

Орфей пригладил волосы.

– Ты так как, само собой разумеется, знаешь, где прячется на данный момент Мортимер?

– Нет, откуда мне? Никто…

– Заканчивай лгать! – прикрикнул на него Орфей. – Отправляйся к нему. Поведай, что его супруга была у меня, и спроси, готов ли он заплатить цену, которую я прошу. Если ты желаешь опять заметить Сажерука, рекомендую возвратиться с положительным ответом.

Осознал?

– Огненный Танцор мертв! – По голосу Брианны не сообщишь, что речь заходит о ее отце.

Орфей кратко засмеялся.

– Ну, Фарид вот также был мертв, моя красивая женщина, но Белые Дамы дали согласие на сделку. Из-за чего бы им не сделать этого еще раз? Необходимо лишь, дабы предложение им понравилось, и, думается, у меня имеется мысль.

Это как на рыбалке: основное – верно подобрать наживку.

Какую наживку? Какая добыча возможно для Белых Дам желаннее, чем Огненный Танцор? Фарид не желал над этим вспоминать.

Его занимала одна идея: возможно, все еще будет прекрасно. Возможно они все-таки не напрасно вычитали ко мне Орфея…

– Ты все еще тут? Отправляйся! – крикнул Oрфей сверху. – А ты, – обратился он к Брианне, – принеси мне что-нибудь покушать. Пришла пора сочинить новую песню о Перепеле!

В этом случае ее автором будет Орфей!

Фарид услышал, как он напевает, входя к себе в кабинет.

Воины

А кто кого выбирает: идущий – дорогу либо дорога – идущего?

Гарт Никс. Сабриэль[12]

Омбра как словно бы вымерла. В мертвой тишине Реза шла к конюшне, где покинула лошадь, а в голове у нее неотвязно крутились слова Орфея: А в то время, когда его голову наденут на копье и выставят на муниципальный стенке, ты отыщешь в памяти, надеюсь, что я имел возможность спасти ему жизнь. Ослепнув от слез, спотыкаясь, брела она в ночной темноте.

Что же делать?

Что же сейчас делать? Возвратиться? Нет, ни за что.

Реза остановилась.

Где она? Омбра казалась каменным лабиринтом. Когда-то Реза прекрасно знала ее узкие улочки, но с того времени прошло много лет.

В ее ушах гулко отдавались личные шаги. Сапоги на ней были те же, что и в тот сутки, в то время, когда Орфей вычитал их ко мне. Орфей в один раз уже чуть не погубил ее мужа.

Она что, забыла?

Реза содрогнулась от раздавшегося над головой необычного шипящего звука. За ним последовал глухой треск, и тьма над замком озарилась красными отсветами, как будто бы небо охватил пожар. Коптемаз развлекал его гостей и Зяблика, питая пламя злобой и ядом алхимиков, так что языки пламени корчились в муках, а не танцевали, как у Сажерука.

Сажерук. Да, ей также хотелось, дабы он возвратился, и у нее стыло сердце при мысли, что Огненный Танцор лежит в могиле. Но еще хуже делалось ее сердцу при мысли, что Белые Дамы опять протянут бледные руки к сердцу Мо.

Да, но если он останется в нашем мире они тем более его заберут. Твой супруг погибнет в данной истории… Что же ей делать?

Небо над замком окрасилось в сернисто-зеленый цвет. Пламя Коптемаза был многоцветным. Улица, по которой все торопливее шагала Реза, привела ее на незнакомую площадь.

Дома тут были убогие. У одной из дверей лежала мёртвая кошка. Реза неуверенно шагнула к фонтану среди площади – и содрогнулась, услышав за спиной шаги.

Из мрака между зданиями вышли трое мужчин. Воины в доспехах Змееглава.

– Эй, кто это тут разгуливает по ночам? – окликнул Резу один из них. Двое вторых тем временем загородили ей дорогу. – Ну, я ж вам сказал, что в Омбре возможно отыскать что-нибудь увлекательнее, чем фейерверки Коптемаза.

Что делать, Реза? У нее был с собой нож, но что сделаешь ножом против трех клинков? А один из воинов к тому же с арбалетом.

Реза прекрасно знала, во что может перевоплотить человека разрешённая войти из для того чтобы оружия стрела.

Эх, Реза, нужно было одеться мужчиной! Роксана так как говорила, что ни одна дама в Омбре не выходит сейчас за порог ночью из страха перед хозяйничающей в городе солдатней…

– Твой супруг, нужно думать, также с войны не возвратился? – Это сказал юнец ростом не выше Резы, но двое вторых были громадные громилы.

Реза посмотрела на окна домов, но кто имел возможность на данный момент прийти ей на помощь? Фенолио жил на втором финише Омбры, Орфей… Кроме того если он услышит из этого ее крики, станет ли он и его гигант-телохранитель ей помогать, по окончании того как она отвергла предложенную сделку? Все равно, Реза, постарайся, кричи изо всех сил! Но голос отказывался ей повиноваться, как тогда, в то время, когда она в первый раз затерялась в нашем мире…

Лишь в одном из окон, выходивших на площадь, горел свет. Оттуда выглянула тут – и старуха же со страхом убрала голову, заметив солдат. Ты разве забыла, из чего сделан данный мир? – раздался в памяти Резы голос Мо. Но в случае если данный мир вправду складывается из одних лишь слов, что говорят эти слова о ней? Жила-была дама, она два раза попадала в мир по ту сторону букв, и во второй раз ей не удалось оттуда выбраться…

Двое солдат близко подошли к ней позади. Один положил руки ей на бедра. Резе казалось, что она все это где-то просматривала… Прекрати дрожать. Ударь его, ткни ему пальцами в глаза!

Она же сама сравнительно не так давно растолковывала Мегги, как необходимо себя вести, в случае если случится что-то подобное! Низкий воин шагнул к ней с нечистой ухмылкой на узких губах.

Кем нужно быть, дабы радоваться страху другого человека?

– Отвяжитесь! – У нее наконец прорезался голос.

Но такие крики раздавались в Омбре, возможно, каждую ночь.

– на данный момент, жди! – От воина за ее спиной пахло огнем Коптемаза.

Его руки перебрались с бедер Резы выше, к груди. Остальные загоготали, данный гогот был хуже, чем скользящие по телу пальцы. Но через хохот воинов Резе внезапно послышались шаги.

Легкие, стремительные шаги. Фарид?

– Убери руки! – Реза кричала на данный момент изо всех сил, но не ее голос вынудил насильников содрогнуться и обернуться.

– Отпусти ее. Сию секунду!

Голос был таковой взрослый, что Реза не сходу осознала, что это ее дочь. Мегги выступила на площадь с гордо поднятой головой, как когда-то на помост перед Каприкорном. Не хватало лишь кошмарного белого платья, в которое обрядила ее тогда Мортола.

Солдат, державший Резу, опустил руки, как застигнутый неожиданно мальчишка. Но, заметив, что это всего лишь девочка, он схватил собственную добычу еще неотёсаннее.

– Еще одна? – Тот, что пониже, обернулся и смерил Мегги презрительным взором. – Ну и превосходно! Я ж вам сказал, что в данной Омбре от дам отбоя нет.

Глупые предсмертные слова. Нож Тёмного Принца вонзился ему в пояснице. Из ночной темноты, как будто бы привидения, внезапно появились Мо и Принц. Солдат, державший Резу, оттолкнул ее и выхватил клинок из ножен. Он крикнул товарищу: Берегись!, но было поздно – Мо прикончил обоих так скоро, что Реза опоздала кроме того набраться воздуха.

У нее подкосились ноги, и она прислонилась к ограде фонтана. Мегги подбежала к ней и с тревогой задала вопрос, не ранена ли она.

Но Мо лишь без звучно взглянуть на нее.

– Ну и как? Фенолио уже пишет? – кратко задал вопрос он.

Он осознал, для чего она ко мне отправилась. Очевидно.

– Нет! – тихо сказала она. – Не пишет и не планирует. Ни он, ни Орфей.

Как он посмотрел на нее! Как будто бы не знает, возможно ли доверять ее словам. Ни при каких обстоятельствах еще он так на нее не наблюдал.

А позже без звучно повернулся и отправился помогать Тёмному Принцу оттаскивать трупы в переулок.

– Мы пройдем по Ручью Красильщиков! – шепнула Мегги матери. – В том месте Мо с Принцем убили караульных.

Столько убитых, Реза, лишь вследствие того что тебе захотелось к себе! Мостовая была залита кровью, а мертвые глаза воина, которого волочил за ноги Мо, как словно бы все еще наблюдали на нее. Жаль ей его? Нет.

Ей лишь не по себе от того, как нормально говорит сейчас об убийстве ее дочь. А Мо?

Что он наряду с этим ощущает? По большому счету ничего? Она видела, как он обтер собственный окровавленный клинок плащом убитого и взглянуть в ее сторону.

Из-за чего она неимеетвозможности ничего прочесть в его глазах?

Так как прежде они были для нее как открытая книга.

По причине того, что перед ней Перепел. И в этом случае она сама его позвала.

Дорога к Ручью Красильщиков показалась Резе вечностью. В небе все еще вспыхивали огни Коптемаза, два раза им было нужно скрываться от толпы пьяных воинов, но вот в ноздри ударил едкий запах красильных отходов. Реза уткнула лицо в рукав.

Они подошли к ручью, уносившему сточные воды в реку через решетку, устроенную в муниципальный стенке.

Реза ступила за Мо в вонючую жижу, и ей стало так дурно, что она еле набралав грудь воздуха, дабы поднырнуть под решетку.

Тёмный Принц помог ей выбраться на берег. В кустах она заметила мертвого караульного. Запекшаяся кровь на его груди в предутреннем сумраке казалась чернилами, и Реза расплакалась.

Она никак не имела возможности успокоиться и все еще всхлипывала, в то время, когда они наконец добрались до реки и кое-как выполоскали вонючую влагу из одежды и волос.

Выше по реке их ждали двое разбойников с лошадьми. Тут водились русалки, а дамы Омбры сушили белье на плоских камнях. Дориа также был тут – без старшего брата. Заметив, как промокла Мегги, он накинул ей на плечи собственный заплатанный плащ. Мо без звучно помог Резе встать в седло. От его молчания она зябла посильнее, чем от мокрой одежды. Не Мо, а Тёмный Принц принес ей накидку.

Поведал ему Мо, для чего она ездила в Омбру?

Нет, само собой разумеется. Так как он не имел возможности этого растолковать – Принцу невдомек, какую власть имеют в нашем мире слова.

Мегги также знала, для чего ее мать отправилась в Омбру. Реза видела это по ее глазам. Они наблюдали настороженно, как будто бы задавали вопросы: что ты еще предпримешь?

А вдруг Мегги определит, что она ходила кроме того к Орфею?

Осознает ли, что единственной обстоятельством был ужас за ее отца?

Начался ливень. Ветер кидал в лицо ледяные капли, а небо над замком озарялось кровавыми всполохами, как словно бы Коптемаз отправлял угрозы им вслед. Дориа по приказу Принца остался у реки заметать следы, а Мо без звучно проскакал вперед.

Он посмотрел назад, но глаза его искали дочь, а не жену, и Реза была признательна дождю за то, что его капли скрывали слезы на ее лице.

Бессонная ночь

В то время, когда мир приводит меня в отчаяние

И я просыпаюсь по ночам от мельчайшего шороха

В страхе за судьбу собственную и детей,

Я иду в том направлении, где громадная ящерица

Покоится на воде во всей собственной красе

И где удит рыбу белая цапля.

В том месте я обретаю покой зверей,

Не уменьшающих себе жизнь тревогой.