Громкие слова, тихие слова 19 страница

– Тёмного Принца?

Заметив Принца с медведем рядом с Хватом, она покраснела, как юная женщина.

– Он прекрасен! – выдохнула она. – И медведь у него совершенно верно таковой, как я себе воображала! О, как же все это чудесно, легко изумительно!

Слезы Мегги иссякли. Она была так счастлива, что Элинор тут. Плохо счастлива.

Новая клетка

Уэстли закрыл глаза. Ему предстояла боль, и необходимо встретить ее подготовленным.

Он обязан настроить на нее мозг, всецело

подчинить его собственной воле, дабы душа не реагировала

на старания мучителей, в противном случае они ее сломают.

Уильям Голдман. Принцесса-невеста

В этом случае они пришли раньше, чем в прошлые ночи. На дворе чуть стемнело. Не то дабы в камеру Мо проникал дневной свет, но ночью темнота становилась второй – и с данной темнотой приходил Свистун. Мо садился, как ему разрешали цепи, и подготавливался к ударам и пинкам. Он ощущал себя полным дураком.

Дурак, добровольно попавший в сети неприятелей.

Уже не разбойник, не переплетчик, а просто дурак.

Тюремные камеры Омбры были ничем не лучше застенков Дворца Ночи.Громкие слова, тихие слова 19 страница В этих чёрных ямах, где нереально было распрямиться, поджидал тот же ужас, что в любой колонии. Да, ужас возвратился.

Он ожидал его у ворот и практически задушил, в то время, когда люди Зяблика связали ему руки.

Узник. Всецело в чужой воле…

Поразмысли о детях, Мортимер! Лишь это воспоминание успокаивало его каждую ночь, в то время, когда он проклинал сам себя под пинками и ударами. Пламя Сажерука давал ему время от времени передохнуть от Свистуна, но позже Среброносый становился еще злее.

Мо все еще слышал голосок феи, которая села ему на плечо в первую ночь, и видел перед собой огненных пауков, заползших на бархатный кафтан Свистуна. Мо расхохотался, заметив панику на лице мучителя, – и уже неоднократно поплатился за данный хохот.

Еще два дня, Мортимер, два дня и две ночи. Позже приедет Змееглав. И что тогда?

Да, довольно глупо было мнить, что он сможет уплатить Смерти и ее бледным дочерям требуемый выкуп.

А вдруг Белые Дамы заберут и Мегги, осознает ли Реза, что он отправился в замок для их дочери? Осознает ли, что он ей потому ничего не сообщил, дабы ее сердце не терзал еще и ужас за Мегги?

У воинов, вошедших к нему в камеру, руки и лица были в саже. Они постоянно приходили по двое. Но где же их среброносый повелитель?

Они без звучно подняли Мо на ноги.

Цепи были тяжелые и впивались в кожу.

– Сейчас Свистун посетит тебя в второй камере, – сообщили они ему. – В том месте пламя твоего приятеля тебя не найдёт.

Они повели его глубоко вниз, мимо ям, из которых пахло тухлым мясом.

Один раз Мо показалось, что за ними в темноте ползет огненная змея, но караульный ударил его при попытке обернуться.

Яма, в которую его столкнули, существенно превосходила размерами прошлую камеру. На стенах – подтеки запекшейся крови. Тут было в один момент холодно и душно.

Свистун пришел не скоро, а в то время, когда показался наконец в сопровождении еще двух солдат, лицо его также было в саже. Двое, каковые привели ко мне Мо, почтительно расступились перед собственным повелителем, но Мо увидел, как тревожно они озираются, как будто бы ожидают, что огненные пауки Сажерука вот-вот поползут по стенкам. Мо ощущал, что Сажерук ищет его.

Казалось, его мысли тянут к нему руки, но застенки Омбры лежали так же глубоко под почвой, как и во Дворце Ночи.

Возможно, ему уже сейчас пригодится нож зашитый Баптистой в подол его рубахи, не смотря на то, что pyки у него так болели, что он, возможно, кроме того удержать его не сможет, не говоря уж о том, дабы ударить. И все же сознание, что он имеется, помогало, в то время, когда ужас становился невыносимым. ненависть и Страх.

– Твой приятель-огнеглот делается все наглее, но этой ночью он тебе не окажет помощь, Перепел! Мне это надоело! – Лицо Свистуна побелело под сажей, покрывавшей кроме того серебряный шнобель. Один из воинов ударил Мо по лицу. Еще два дня…

Свистун с отвращением наблюдал на собственные испачканные сажей перчатки.

– Вся Омбра смеется нужно мной. взглянуть на Свистуна, – шепчется народ. – Огненный танцор водит за шнобель его людей, а Тёмный Принц прячет от него детей. Перепел еще спасет нас всех! Хватит! В случае если я покончу с тобой этой ночью, они прекратят в это верить.

Он подошел к Мо так близко, что чуть не уколол его серебряным носом.

– Что ж ты не кличешь на помощь своим чудесным голосом? Всех собственных оборванцев-друзей, Принца с медведем, Огненного Танцора… Быть может, лучше Виоланту? Ее мохнатый слуга ходит за мной по пятам, а сама она твердит мне по десять раз на дню, что ее отцу ты нужен живым.

Но ее папа уже не внушает того страха, что прежде.

Об этом ты же и позаботился.

Виоланта. Мо видел ее лишь раз, в то время, когда его стаскивали с коня во дворе замка. Как довольно глупо было поверить, что она сможет его обезопасисть.

Он погиб. А вместе с ним и Мегги.

В нем подымалось отчаяние, такое тёмное, что ему стало дурно. Свистун улыбнулся.

– Ага, испугался! Это мне нравится. Нужно будет сочинить об этом песню.

Отныне песни тут будут петь лишь обо мне – мрачные песни, именно на мой вкус.

Весьма мрачные.

Один из воинов с глуповатой ухмылкой подошел к Мо. В руках у него была обитая железом дубинка.

– Он опять от них убежит! – говорит чернь. Свистун отошёл на ход. – Так вот, бегать ты больше не будешь, Перепел! Отныне ты будешь лишь ползать.

Ползать передо мной.

Те двое, что привели Мо, схватили его и прижали к окровавленной стенке. Третий поднял дубинку. Свистун погладил собственный серебряный шнобель.

– Твои руки необходимы, дабы исцелить книгу. Но сообщи, Перепел, что может иметь Змей против того, дабы я переломал тебе ноги? Но кроме того в случае если… Змееглав так как уже не тот, что прежде…

Погиб.

О Боже, Мегги! Говорил я тебе когда-нибудь такую ужасную сказку?

Нет, Мо, не сказку! – сказала она, в то время, когда была маленькая. – Они все такие грустные!

Но эта грустнее.

– Жаль, Свистун, что мой папа не слышал твоего выступления собственными ушами! – Виоланта сказала тихо, но Свистун содрогнулся, как от пронзительного крика.

Солдат с глупой ухмылкой опустил дубинку, а остальные расступились перед дочерью Змееглава. Тёмное платье Виоланты сливалось с темнотой. И за что ее лишь прозвали Уродиной?

Мо казалось на данный момент, что он ни при каких обстоятельствах не видел более прекрасного лица. Прекрасно бы Свистун не увидел, как дрожат у него ноги. Для того чтобы торжества он Среброносому устраивать не желал.

Рядом с Виолантой показывалась мохнатая мордочка. Туллио! Это он ее позвал?

Уродина привела с собой полдюжины собственных безбородых воинов.

Они казали совсем юными и хрупкими рядом с людьми Свистуна, но в руках у них были арбалеты – оружие, которого побаивались и латники.

Но Свистун скоро забрал себя в руки.

– Что вам тут необходимо? – быстро задал вопрос он Виоланту. – Я лишь слежу, дабы ваш драгоценный узник опять от нас не упорхнул. Достаточно и того, что его огненный приятель всех нас делает посмешищем в глазах черни. Вашему отцу это не понравится.

– А тебе не понравится то, что я на данный момент сделаю, – ровным голосом сказала Виоланта. – Связать их! – приказала она своим воинам. – А с Перепела снимите цепи и свяжите его так, дабы он имел возможность сидеть на лошади.

Свистун схватился за клинок, но трое юношей Виоланты повалили его на пол. Мо кожей ощущал, как они ненавидят Среброносого. Им весьма хотелось его убить, Мо видел это по выражению юных лиц.

Люди Свистуна, разумеется, также это видели, по причине того, что без сопротивления разрешили себя связать.

– Змеюга некрасивая! – Голос Свистуна звучал совсем уж необычно, в то время, когда срывался на крик. – Так Зяблик все-таки был прав! Ты в сговоре с преступниками! Чего ты получаешь?

Желаешь занять трон трон и Омбры собственного отца в придачу?

Лицо Виоланты оставалось неподвижным, как словно бы его нарисовал Бальбулус.

– Я желаю только одного, – ответила она. – Передать Перепела отцу целым и невредимым, дабы Змееглаву была от него польза. В приз за эту услугу я вправду потребую трон Омбры. А как же в противном случае?

У меня на него в тысячу раза больше прав, чем у Зяблика.

Солдат, снимавший с Мо цепи, был тот самый, что сдвигал крышку саркофага в усыпальнице Козимо.

– Простите! – тихо сказал он, не туго затягивая веревку на стертых в кровь запястьях пленника. Но Мо все равно было больно. Он не сводил глаз с Виоланты.

В ушах у него еще звучал хриплый голос Хвата: Она реализует тебя за трон Омбры.

– Куда ты его уводишь? – Свистун плюнул в лицо связывавшему его воину. – Спрячь его хоть у великанов – я тебя найду!

– Я вовсе не планирую его прятать, – нормально ответила Виоланта. – Я отвезу его в замок моей матери. Папа знает в том направлении дорогу. Если он согласен на мои условия, пускай приезжает в том направлении.

Ты ему передашь, я не сомневаюсь.

Она реализует тебя.

Виоланта скользнула по лицу Мо равнодушным взором, как будто бы они ни при каких обстоятельствах прежде не виделись. В то время, когда ее воины повели Мо прочь из камеры, Свистун пнул его связанными ногами. Но что такое пинок если сравнивать с обитой железом дубинкой, которую Среброносый для него приготовил?

– Ты покойник, Перепел! – успел выкрикнуть Свистун, перед тем как солдат Виоланты вложил ему в рот кляп. – Покойник!

Нет еще, – в мыслях ответил Мо. – До тех пор пока нет.

За окованной железом дверью ожидала служанка. Мо определил Брианну. Значит, Виоланта и правда опять приняла ее на работу.

Брианна кивнула ему, перед тем как последовать за хозяйкой.

В коридоре лежали без сознания трое часовых. Виоланта переступила через них и свернула в коридор, по которому Мо ко мне привели. Налево отходил узкий подземный ход.

Туллио торопливо пробежал первым, а за ним воины, один в первых рядах Мо, второй позади.

Замок ее матери…

Каковы бы ни были намерения Виоланты, он был ей благодарен за то, что идет на данный момент собственными ногами.

Туннель казался нескончаемым. Откуда дочь Змееглава так прекрасно знала потайные ходы этого замка?

– Я просматривала об этом ходе. – Виоланта обернулась к нему, как будто бы прочла его мысли. Либо он уже не подмечает, что думает вслух по окончании продолжительных часов в одиночестве и темноте? – К счастью, я единственный человек в замке, кто пользуется библиотекой.

Как она на него взглянула! Словно бы желала выяснить на глаз, не потерял ли он к ней доверия. Она все-таки похожа на отца: обожает играться испуганно и властью, меряться силами не на судьбу, а на смерть.

Отчего же он ей все-таки доверяет, не обращая внимания на связанные руки?

Движение в первых рядах разветвлялся. Туллио вопросительно взглянуть на Виоланту, и она не раздумывая продемонстрировала налево. Необыкновенная дама – намного старше собственного настоящего возраста, холодная, сдержанная. Помни, чья она дочь.

какое количество раз Тёмный Принц твердил ему это, и по сей день Мо начал понимать его предостережение. В Виоланте чувствовалась отцовская жестокость, та же нетерпимость к вторым, та же уверенность, что она умнее большинства людей… лучше… серьёзнее.

– Ваше высочество? – раздался голос воина сзади Мо. Все они говорили со своей госпожой весьма почтительно. – А как быть с вашим сыном?

– Якопо останется тут. Ему незачем ехать с нами, – ответила она, не оборачиваясь. В ее голосе не было тепла.

Возможно, обожать детей люди обучаются у собственных своих родителей.

В случае если это действительно, неудивительно, что у дочери Змееглава это не хорошо получалось.

Мо почувствовал на лице дуновение ветра – воздушное пространство, пахший не только плесенью и землёй.

Подземный ход стал шире. Мо услышал шум воды, а выйдя наружу, заметил высоко над собой Омбру. С тёмного неба падал снег, за практически обнажёнными кустами поблескивала река.

На берегу ожидали лошади, их караулил солдат. И внезапно невесть откуда взявшийся парень приставил нож к горлу караульного. Фарид.

Рядом с ним стоял Сажерук, в припорошенных снегом волосах блистали искры.

На снегу сидели обе куницы.

Он улыбнулся, в то время, когда воины Виоланты направили на него арбалеты.

– Куда вы увозите собственного пленника, дочь Змееглава? – задал вопрос он. – Я – тень, которую он привел с собой из царства мертвых, и следую за ним, куда бы он ни отправился.

Туллио спрятался за тёмной юбкой собственной госпожи, как будто бы опасался, что Сажерук на данный момент сожжет его заживо. Виоланта дала воинам символ опустить арбалеты. Брианна во все глаза смотрела на отца.

– Он уже не пленник, – сообщила Виоланта. – Но я не желаю, дабы мой папа определил об этом от своих бесчисленных соглядатаев. Исходя из этого он связан. Либо все-таки снять с тебя путы, Перепел?

Она извлекла из-под накидки нож.

Мо переглянулся с Сажеруком. Он рад был его видеть, но сердце еще не привыкло к этому ощущению. Много лет вид Сажерука вызывал у него совсем другие эмоции.

Но с того времени как Смерть коснулась их обоих, они как будто бы стали одной плотью. Как словно бы были из одной истории. Быть может, история и правда лишь одна?

Не доверяй ей! – сообщил взор Сажерука. Мо знал, что товарищ осознает его ответ по лицу, без слов. У меня нет другого выхода.

– Пускай остаются, – сообщил он, и нож Виоланты провалился сквозь землю в складках ее платья. Снежинки налипли на тёмную ткань, как перышки.

– Я везу Перепела в замок, где выросла моя мать, – сообщила она. – В том месте я могу обеспечить его безопасность. Тут – нет.

– Озерный замок? – Сажерук отвязал от себя кошель и протянул Фариду. – Это на большом растоянии. Дня четыре верхом.

– Ты слыхал об этом замке?

– А кто ж о нем не слыхал? Но он уже много лет кинут. Вы в том месте когда-нибудь были?

Виоланта так гордо выпятила подбородок, что Мо опять отыскал в памяти Мегги.

– Нет, я в том месте ни при каких обстоятельствах не была, но в юные годы мне о нем говорила мать, а позже я прочла все, что возможно отыскать об этом замке в книгах. Я знаю его лучше, чем если бы в том месте побывала.

Сажерук посмотрел на нее и пожал плечами.

– Как желаете. Свистуна в том месте нет – это уже прекрасно. И позже, говорят, его легко оборонять.

Он взглянуть на воинов Виоланты, как будто бы прикидывая, сколько каждому лет.

– Да, возможно, в том месте Перепел будет в большей безопасности.

Снежинки, падавшие на связанные руки Мо, охлаждали воспаленную кожу. Он не так долго осталось ждать не сможет ничего делать руками, в случае если их не будут развязывать хотя бы на ночь.

– А вы уверены, что ваш папа последует за нами в данный замок? – задал вопрос Мо Виоланту. Казалось, к его голосу прилипла тьма застенка.

Виоланта улыбнулась:

– Совсем. Он последует за тобой куда угодно. И захватит с собой Пустую Книгу.

Пустую Книгу. Снег валил, как будто бы желал сделать всю землю белым, как ее чистые страницы. Пришла зима.

Твои дни сочтены, Мортимер! И Мегги также… Но из-за чего он, вопреки всему, так же, как и прежде обожает данный мир? Как быть может, что он так же, как и прежде неимеетвозможности насмотреться на раскидистые деревья, намного выше, чем те, на каковые он взбирался в юные годы, на стеклянных человечков и фей, как словно бы они всегда были частью его жизни… Отыщи в памяти, Мортимер! Ты так как жил в совсем втором мире, – шепнул ему внутренний голос.

Но шепот не достигал цели.

Кроме того собственное имя казалось ему чужим, ненастоящим, и если бы существовала рука, готовая окончательно захлопнуть для него книгу Фенолио, он попытался бы удержать эту руку.

– У нас нет для тебя лошади, Огненный Танцор. – В голосе Виоланты слышалась неприязнь. Она не обожала Сажерука. Но так как и он продолжительно был о ней низкого мнения.

Сажерук насмешливо улыбнулся, и Виоланта взглянуть на него еще враждебнее.

– Отправьтесь. Я вас отыщу.

Он провалился сквозь землю, пока Мо садился на коня, и Фарид вместе с ним. Только на снегу в том месте, где стоял Сажерук, догорали искры. Воины Виоланты смотрели со страхом – как словно бы встретились с призраком.

А как еще назвать человека, возвратившегося из царства мертвых?

Из замка не доносилось тишина. Они уже завели лошадей в реку, а стража так и не подняла тревогу. Никто не кричал с крепостной стенки, что Перепел опять упорхнул.

Омбра дремала, снег укутывал ее белым одеялом, а над крышами все еще кружили огненные перепела Сажерука.

Картины из пепла

– Простите, прошу вас, – промямлил Гарри.

– Любопытство – не порок, – покачал головой Дамблдор. – Но его нужно держать в узде…

Джоан Роулинг. Гарри кубок и Поттер огня[22]

Пещера, которую Мо и Тёмный Принц нашли за продолжительно перед тем, как Коптемаз устроил детям представление, пребывала в двух часах ходу к северу от Омбры. Для детских ножек это был неблизкий путь, а в Чернильном мире наступила зима, с дождем, все чаще переходящим в снег, белыми бабочками, висевшими на ветвях, как ледяные листья, и серыми совами, гонявшими фей.

– Мои-то феи сейчас года дремлют! – оправдывался Фенолио, в то время, когда Деспина расплакалась: на ее глазах сова порвала на куски сходу двух многоцветных крошек. – А эти глупышки, которых придумал Орфей, летают себе и летают, как словно бы не знают, что такое зима!

Тёмный Принц вел их вверх-вниз по горам, по густым зарослям, каменистым склонам, узким тропам, где детей в основном приходилось нести на руках. У Мегги скоро разболелась поясницы, но Элинор шагала неутомимо, как словно бы желала как возможно скорее обойти целый данный прекрасный новый мир, не смотря на то, что она старалась, по возможности, не показывать собственного восхищения его создателю.

Фенолио шел прямо за ними, с Резой и Дариусом. Девочка, которую несла Реза, была до того похожа на Мегги, что той казалось, в случае если случалось обернуться, что она наблюдает в прошлое, которого в действительности не было. Мо носил ее на руках, в то время, когда она была маленькая, Мо – и больше никто.

Но любой раз, в то время, когда Реза прижималась лицом к волосам малышки, Мегги хотелось, дабы прошлое было иным.

Тогда, возможно, без Мо не было бы так больно.

На половине пути Резе стало не хорошо, и Роксана запретила ей поднимать малышей.

– Осмотрительнее! – донеслись до Мегги ее слова. – Ты так как не желаешь поведать мужу, в то время, когда он возвратится, что не уберегла его ребенка?

Беременность Резы была уже заметна, и Мегги время от времени хотелось положить руку в том направлении, где подрастал новый ребенок, но она этого не делала. У Дариуса выступили слезы, в то время, когда он услышал новость, а Элинор вскрикнула: Ну уж теперь-то все легко обязано кончиться прекрасно! – и обняла Резу так прочно, что, возможно, мало помяла будущее дитя. Но Мегги довольно часто ловила себя на мысли: не нужна мне сестренка.

И братик не нужен.

Отдайте мне отца! Действительно, в то время, когда кроха, которого она полдня несла на пояснице, в признательность прочно поцеловал ее в щеку, она внезапно почувствовала весёлое предвкушение и вообразила, каково будет ощущать в руке маленькую ладошку братика либо сестренки.

Все были счастливы, что Роксана отправилась с ними. Ее сына не было среди тех, кого поймали Свистун и Коптемаз, но она все же забрала Йехана с собой.

Собственные долгие тёмные волосы Роксана опять носила распущенными, как комедиантка. И радовалась она сейчас чаще, чем прежде. А в то время, когда дети, усталые от продолжительного пути, начали хныкать, Мегги в первый раз услышала, как Роксана поет – совсем тихо, но и этого хватало, чтобы выяснить то, что сказал ей когда-то Баптиста: В то время, когда Роксана поет, она снимает у тебя с сердца всю скорбь и превращает ее в музыку.

Из-за чего Роксана так радостна, не смотря на то, что Сажерука с ней не было?

По причине того, что сейчас она знает, что он постоянно будет к ней возвращаться, – сообщил Баптиста. А Реза – она также не сомневается в собственном муже?

Вход в пещеру Мегги увидела только тогда, в то время, когда они были в метре от цели. Его загораживали высокие сосны, заросли терновника и кусты, у которых с веток свисал белый пух, долгий и мягкий, как человеческие волосы. Кожа у Мегги чесалась еще пара часов, по окончании того как она за Дориа пробралась через эти заросли.

Расселина, ведшая в пещеру, была таковой узкой, что Силачу было нужно протискиваться в нее боком, пригибая голову. Но в своды были высокие, как в церкви. Детские голоса так гулко отдавались от каменных стен, что шум, казалось Мегги, должен быть слышен до самой Омбры.

Тёмный Принц выставил караул из шести человек. Они заняли наблюдательные посты высоко в кронах деревьев. Еще четверых он отправил заметать следы.

С ними отправился Дориа со Сланцем на плече. Стеклянный человечек привязался к нему, с того времени как Фарид покинул лагерь.

Замести следы для того чтобы количества мелких ножек – практически неисправимое дело, и Мегги видела по лицу Тёмного Принца, что он рад был бы увести детей еще дальше, куда угодно, только бы до них не добрались ни Свистун, ни собаки Зяблика.

Тёмный Принц разрешил нескольким матерям сопровождать детей. Он знал собственных людей и осознавал, что роль нянек не для них.

Роксана, Реза и на данный момент помогали дамам обустроить пещеру для жилья. Они натягивали между тряпки и стен одеяла, приносили сухие листья, дабы мягче было дремать на каменистом полу, расстилали сверху звериные шкуры и насыпали перегородки из гальки, дабы устроить отдельные спальные места для самых мелких. Они оборудовали место для готовки, осмотрели припасы, заготовленные разбойниками, и все время прислушивались к звукам снаружи, опасаясь внезапно услышать собачий лай либо голоса воинов.

– Вы лишь посмотрите, как эта малышня трескает! – ворчал Хват, в то время, когда Тёмный Принц поставил его раздавать детям еду. – Отечественных запасов хватит на 7 дней, не больше. А позже что?

– Спустя семь дней Змееглав будет уже мертв, – возразил Силач запальчиво, но Хват неуважительно улыбнулся в ответ.

– Правда? А Свистуна Перепел также прикончит? Тут ему тремя словами не обойтись!

А с латниками и Зябликом что будет?

Хороший вопрос. Ответа ни у кого не было.

– Виоланта прогонит их всех, когда не станет ее отца, – сообщила Минерва, но Мегги так же, как и прежде не доверяла Уродине.

– С ним все в порядке, Мегги, – твердила ей Элинор. – Не убивайся так! В случае если я верно осознала всю эту историю (что, само собой разумеется, было непросто, потому, что отечественный лучший сочинитель обожает запутанные сюжеты, – додавала она любой раз, укоризненно взглядывая на Фенолио), с головы твоего отца в Омбре и волос не упадет, по причине того, что он обязан спасти для Змееглава эту самую книгу. Он, возможно, неимеетвозможности этого сделать, но это уже вторая неприятность.

Как бы ни было, все будет прекрасно, вот заметишь.

Ах, если бы Мегги имела возможность верить ей, как когда-то верила Мо! Все будет прекрасно, Мегги! Большего не требовалось – она клала голову ему на плечо в полнейшей уверенности, что он уж как-нибудь все устроит. Какже в далеком прошлом это было! Весьма в далеком прошлом…

Тёмный Принц отправил в Омбру ручных ворон Гекко к Хитромыслу и к своим соглядатаям в замке. Реза часами простаивала перед пещерой, высматривая в небе тёмные силуэты. Но единственная птица, которую Гекко на следующий день принес в пещеру, была ободранная сорока.

А весть о Перепеле принес в итоге Фарид, а не ворона.

Он целый трясся от холода, в то время, когда караульный совершил его к Тёмному Принцу, а лицо у него было потерянное, как бывало неизменно, в то время, когда Сажерук отсылал его прочь. Мегги ухватилась за руку Элинор, в то время, когда Фарид, запинаясь, сказал собственные новости: Виоланта увезла Мо из Омбры в замок собственной матери. Сажерук отправится за ними.

Свистун избивал Мо и угрожал ему, и Виоланта испугалась, что Среброносый убьет Перепела.

Реза закрыла лицо руками, Роксана обняла ее за плечи.

– Замок ее матери? Но так как мать Виоланты погибла! – Элинор знала сейчас повесть Фенолио чуть ли не лучше, чем ее создатель.

Она прижилась у разбойников, как словно бы тут и появилась, просила Баптисту спеть ей песни, каковые обожают в Омбре, Силача – научить ее говорить с птицами, а Сланца – поведать, какие конкретно бывают виды стеклянных человечков. Она всегда спотыкалась о подол собственного необычного платья, на лбу – пятна сажи, в волосах – пауки, но вид у Элинор был таковой радостный, каким прежде бывал разве что при виде особенно полезной книги либо еще в то недолгое время, в то время, когда в ее саду плясяли феи и стеклянные человечки.

– Это замок, где выросла ее мать. Сажерук слышал о нем. – Фарид отвязал от пояса кожаный кошель, запачканный копотью, и начал счищать пятна. – Мы пускали огненных волков и пауков, дабы предохранить твоего отца! – В голосе парня слышалась гордость.

– И все же Виоланта сделала вывод, что ему страшно оставаться в Омбре. – Это раздалось, как обвинение. Реза как словно бы желала сообщить: вы не имеете возможность его предохранить. Никто из вас.

Он в том месте один.

– Озерный замок… – Похоже было, что Тёмному Принцу не особенно нравится выдумка Виоланты. – О нем сложено много песен.

– Мрачных песен, – добавил Гекко.

На плече у него сидела сорока. Она была тощая и смотрела на Мегги так, как будто бы желала выклевать ей глаза.

– Что это за песни? – Голос Резы от страха звучал глухо.

– Истории о призраках и другие небылицы. Рифмованный бред! – Фенолио вел за руку Деспину. – Озерный замок в далеком прошлом закинут. Вот о нем и придумывают различные сказки, но это лишь сказки.

– Утешительно, ничего не сообщишь! – Под взором Элинор Фенолио покраснел.

Настроение у него было ужасное. С того времени как они добрались до пещеры, он непрерывно жаловался на мороз, детский плач и невыносимую вонь от медведя. Солидную часть времени он сидел в самом чёрном углу за высокой каменной перегородкой и бранился с Розенкварцем.

Ухмылку у него имели возможность выманить лишь Иво и Деспина – и вдобавок Дариус. Когда они появились в пещере, Дариус присоединился к старику, и, помогая Фенолио складывать из валунов перегородку, стал неуверено расспрашивать о созданном им мире: где живут гиганты? долговечнее ли нимфы, чем люди? что за страна лежит за горами? По всей видимости, Дариус задавал верные вопросы, по причине того, что Фенолио не злился на него, как на Орфея.

Озерный замок.

Фенолио покачал головой, в то время, когда Мегги подошла с вопросами о месте, куда Уродина повезла ее отца.

– Это был всего лишь эпизод, Мегги, – недовольно буркнул он, – одно из многих второстепенных мест. Декорация! Почитай, что сообщено о нем в моей книге, в случае если Сажерук когда-нибудь согласится выпустить ее из рук.

Мне казалось, что ему следовало бы дать книгу мне, не смотря на то, что он меня так же, как и прежде недолюбливает, – так как написал ее все-таки я! Ну да хорошо, основное, что она сейчас не у Орфея!

Книга.

Огненный Танцор в далеком прошлом выпустил из рук Чернильное сердце, но Мегги промолчала, сама не зная, из-за чего. Сажерук покинул книгу ее матери.

Фарид передал Резе Чернильное сердце так торопливо, как будто бы за его спиной опять имел возможность вырасти Баста с ножом и отобрать книгу, как тогда, в другом мире. Сажерук говорит, что у тебя она будет всего сохраннее, по причине того, что ты знаешь, какое это замечательное оружие, – пробормотал он. – А Тёмный Принц этого не осознаёт. Спрячь ее получше. Запрещено, дабы она опять попала в руки Орфея.

Не смотря на то, что Сажерук уверен, что у тебя он не додумается ее искать.

Реза забрала книгу нехотя и запрятала в собственной постели. С отчаянно бьющимся сердцем Мегги вытащила томик из-под одеяла матери. В последний раз она держала в руках книгу Фенолио на торжестве Каприкорна, где ей предстояло вычитать Призрака. Необычное это было чувство – снова открыть эту повесть в том мире, о котором она говорила.

На мгновение Мегги испугалась, что эти страницы смогут засосать в себя все, что ее окружало.

Каменный пол, на котором она сидела, одеяло, под которым дремала ее мать, бабочку-ледянку, случайно залетевшую в пещеру, и детей, со хохотом гоняющихся за бабочкой.

Неужто все это вправду зародилось под книжным переплетом? Книга казалась таковой незначительной если сравнивать с чудесами, каковые обрисовывала, – всего лишь сотня-вторая покрытых печатными символами страниц, с дюжина картин, не шедших ни в какое сравнение с миниатюрами Бальбулуса, серебристо-зеленый льняной переплет. И все же Мегги не удивилась бы, найдя на этих страницах собственный имя, либо матери, либо Фарида либо Мо – не смотря на то, что нет, ее отца в нашем мире кликали в противном случае.

У Мегги до сих пор не было случая прочесть повесть Фенолио. Откуда начать? Возможно, в том месте имеется картина с Озерным замком? Она торопливо листала страницы, в то время, когда услышала голос Фарида:

– Мегги!

Она быстро захлопнула книгу, как словно бы делала что-то запретное. Какая глупость! Книга ничего не знала ни о том, что внушает ей ужас, ни о Перепеле, ни кроме того о Фариде…

Мегги уже не думала о нем все время, как раньше. Казалось, с возвращением Сажерука закончилась глава, говорившая о Мегги и Фариде, и история отправилась развертываться заново, каждым новым словом стирая прошлый рассказ.

– Сажерук дал мне кое-что на дорогу. – Фарид наблюдал на книгу у нее на коленях, как на ядовитую змею. Но, поколебавшись, все же присел рядом с Мегги и отвязал от пояса испачканный копотью кошель, что все теребил, отчитываясь Тёмному Принцу. – Вообще-то он дал мне его для Роксаны, – негромко сообщил он, высыпая пепел на каменный пол и собирая в узкий круг. – Но у тебя таковой подавленный вид, что…

Не завершив фразу, он зашептал слова, понятны лишь ему и Сажеруку – и огню, что внезапно пробился из пепла, как будто бы все время спал в том месте. Фарид выманивал его, нахваливал, соблазнял, пока пламя не разгорелось так жарко, что его середина стала белой как бумага, и на ней проступила картина – вначале чуть различимо, позже все отчетливей.

Бугры, покрытые густым лесом… Воины на узкой тропе, верхом… Среди них две дамы. Брианну Мегги сходу определила по волосам. Наездница в первых рядах – по всей видимости, Уродина, а за ней ехали Сажерук – и Мо.

Мегги нечайно протянула к нему руку, но Фарид удержал ее пальцы.

– У него лицо в крови, – тихо сказала она.

– Это Свистун.

Фарид опять что-то нашептал огню, и панорама стала шире, они заметили, как тропа заворачивает к горам, куда более высоким, чем бугры около Омбры. Под ногами лошадей лежал снег, как и на показывавшихся далеко склонах, и Мегги видела, как Мо дует на замерзшие руки.

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

  • Громкие слова, тихие слова 5 страница

    Фенолио встревоженно взглянуть на Мо и шагнул вперед, как будто бы хотя обезопасисть его от мальчишки. Иди держать факелы Коптемазу. Что сейчас будет? Мо…

  • Громкие слова, тихие слова 6 страница

    – Вашему отцу уже недолго оставаться бессмертным. Слова вырвались у Мо против его воли. Дурак, – обругал он сам себя. – Ты что, забыл, с кем говоришь,…

  • Громкие слова, тихие слова 23 страница

    Мужская одежда. Реза похитила ее у дремлющего Эльфогона: брюки и долгую теплую рубаху. Он, возможно, весьма гордился этим запасным костюмом: мало у кого…

  • Громкие слова, тихие слова 14 страница

    Пламя принял образ Белой Дамы – до того узнаваемый, что Осс со страхом прижался к стенке подпола. – Чушь! – Голос Орфея задрожал, как у обиженного…

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: