Громкие слова, тихие слова 28 страница

И внезапно она почувствовала как раз то, что написал Фенолио: сотрясение земли, ощутимое до самой вершины дерева. Все его почувствовали. Сражающиеся замерли и со страхом огляделись. Почва тряслась у них под ногами.

Так было написано у Фенолио.

– А ты уверен, что он нам ничего не сделает? – испуганно задала вопрос тогда Мегги.

– Само собой разумеется! – с раздражением ответил Фенолио.

Но Мегги нечайно вспоминала Козимо, что также оказался не таким, как воображал старик. А возможно, как раз таким? Кто знает, что в действительности происходит у Фенолио в голове?

Элинор, пожалуй, лучше всех умела это угадывать.

Почва тряслась все посильнее. Трещали сучья, ломались юные деревья. Своры птиц взвились над лесом, а шум битвы превратился в крики кошмара, в то время, когда из зарослей вышел гигант.

Нет, он не был ростом с это дерево.

– Очевидно, нет, – заблаговременно растолковал ей Фенолио. – Само собой разумеется, они не та-а-кие громадные! Это была бы легко глупость. И позже, я же говорил: люди выстроили эти гнезда, дабы спасаться в них от великанов.

Ну так вот!

До гнезд он, конечно, не дотянется, кроме того до самых нижних, но вот что Зяблик от одного его вида ринется наутек – в этом сомневаться не приходится. Лишь пятки засверкают!

Да, так Зяблик и сделал. Не смотря на то, что блистали не пятки, а копыта его коня.Громкие слова, тихие слова 28 страница Он первым обратился в бегство.

Коптемаз с перепугу обжегся собственным пламенем, да и разбойники остались на местах лишь вследствие того что их удержал Тёмный Принц. Элинор первой спустила мужчинам канат и закричала на вторых дам, каковые, как будто бы окаменев, находились и наблюдали на гигант.

– Бросайте верёвки! – услышала Мегги ее крик. – Шевелитесь! Вы что, желаете, дабы он их растоптал?

Отважная Элинор.

Разбойники полезли на дерево. Крики воинов неспешно стихали далеко, а гигант остановился и взглянул наверх, на детей, каковые смотрели на него со смешанным выражением восторга и ужаса.

– Им нравятся дети – вот в чем неприятность, – растолковал Фенолио Мегги, перед тем как она начала просматривать. – В свое время они повадились их ловить, как бабочек либо хомячков. Но я постарался сочинить великана, что через чур ленив для таких игр. Не смотря на то, что, возможно, в следствии он окажется мало туповат.

Мегги не имела возможности решить, умный либо глупый вид у Великана. Она воображала его совсем вторым. Огромное тело вовсе не было неуклюжим. Он двигался не тяжелее, чем, к примеру, Силач.

На мгновение Мегги показалось, что обычного размера именно гигант, а не разбойники.

Пугали скорее его глаза. Они были круглее человечьих и напоминали глаза хамелеона. Хамелеоньей была и кожа. Он так же не нуждался в одежде, как феи и эльфы, а кожа меняла цвет при каждом перемещении. Сперва она была светло-коричневой, как древесная кора, позже окрасилась красным, как последние ягоды на кусте боярышника, доходившем ему до колена.

Кроме того волосы его поменяли цвет, были то зелеными, то внезапно белесыми, как зимнее небо. Исходя из этого он был практически незаметен среди деревьев.

Казалось, ветер – либо дух этого леса – внезапно получил тело.

– Ага, явился наконец! Замечательно! – Мегги чуть не упала с ветки, так нежданно раздался голос Фенолио. – Да, мы с тобой собственный дело знаем! Не в обиду будь сообщено твоему отцу, ты его, на мой взор, превосходишь.

У тебя еще сохранилось детское умение светло видеть образы, стоящие за словами.

Возможно, потому гигант и выглядит совсем в противном случае, чем я его себе воображал.

– Я также воображала его совсем в противном случае! – тихо сказала Мегги, как будто бы опасаясь звучно сообщённым словом привлечь интерес гиганта.

– Вот как? Гм… – Фенолио с опаской шагнул вперед. – Как бы то ни было, весьма интересно, как он понравился сеньоре Лоредан. Мне правда хочется знать.

Мегги видела, как он понравился Дориа. парень не имел возможности оторвать от него глаз. Фарид также наблюдал на гигант как зачарованный – как будто бы на новый огненный фокус Сажерука.

Но Пролаза тревожно скалил зубы.

– А слова для моего отца ты уже написал?

Снова оказалось! Ее слова и голос Фенолио дали истории новый поворот! И, как неизменно, Мегги ощущала сейчас усталость, страх – и гордость перед тем, что она вызвала.

– Слова для твоего отца? Нет еще. Но я над ними тружусь! – Фенолио наморщил лоб, как будто бы будя спавшие в том месте мысли. – Твоему отцу гигант, к сожалению, не окажет помощь. Положись на меня.

Этой ночью я и это дело доведу до конца. В то время, когда Змееглав доберется до Озерного замка, Виоланта встретит его моими словами, и мы с тобой приведем наконец эту историю к успешному финишу.

Ах, до чего же он оптимален! – Фенолио согнулся вперед, дабы лучше разглядеть собственный творение. – Не смотря на то, что я не могу осознать, откуда у него эти хамелеоньи глаза. Ничего аналогичного я не писал, это совершенно верно. Ну да хорошо.

Это смотрится… весьма интересно!

Возможно, нужно было еще парочку таких ко мне выписать. В противном случае что ж они сейчас по горам прячутся!

Разбойники, Наверное, были другого мнения. Они влезали по верёвкам с таковой скоростью, как будто бы за ними все еще гонятся люди Зяблика. И лишь Тёмный Принц стоял со своим медведем внизу, у корней.

– Что Принц в том месте делает? – Фенолио так очень сильно согнулся вперед, что Мегги нечайно ухватила его за край плаща. – Господи Боже мой, пускай покинет наконец этого чертова медведя! У великанов не весьма хорошее зрение. Он его растопчет и не увидит!

Мегги тянула старика назад.

– Тёмный Принц ни за что не покинет медведя! Ты это замечательно знаешь!

– Но в противном случае запрещено!

Мегги редко случалось видеть Фенолио в таковой тревоге. Разумеется, он вправду обожал Тёмного Принца больше, чем всех других собственных персонажей.

– Принц! – закричал он. – Да поднимайся же!

Но Тёмный Принц уговаривалмедведя как упрямого ребенка, а гигант стоял и наблюдал вверх на детей. Позже он поднял руку, дамы завизжали и потянули детей к себе, но огромные пальцы не добывали до гнезд, как и предвещал Фенолио. Гигант тянулся как мог, но ничего не выходило. – Правильная работа! – тихо сказал Фенолио. – А, Мегги?

Да, в этом случае он вправду все продумал.

Гигант, наверное, был разочарован. Он опять потянулся к гнездам и отошёл на ход, чуть не придавив пяткой Принца. Медведь зарычал и поднялся на задние лапы – и гигант с удивлением обратил взор на то, что копошилось у него под ногами.

– Нет, лишь не это! – пробормотал Фенолио. – Нет! Нет! Нет! – очень громко закричал он вниз, собственному созданию. – Этого не трогай!

Покинь Принца в покое!

Я тебя не после этого позвал! За Зябликом гонись! Лови его людей! Шевелись давай!

Гигант поднял голову, поискал глазами крикуна, а позже не торопясь нагнулся и подобрал с медведя и земли Принца.

– Нет! – закричал Фенолио. – Что сейчас будет? Что я наделал? Он же ему все кости переломает!

Разбойники замерли на собственных верёвках. Один из них метнул нож в руку гиганта. Тот удалил его зубами, как занозу, и кинул Тёмного Принца, как будто бы надоевшую игрушку.

Мегги содрогнулась, в то время, когда тело глухо стукнулось о почву и осталось лежать недвижимо.

Раздался вскрик Элинор. А гигант захлопал руками по верёвкам с людьми, как будто бы отбиваясь от кусачих ос.

Встал крик. Баптиста ринулся к канату, дабы спуститься к Принцу. Фарид и Дориа последовали за ним, а также Элинор рванулась вслед.

Роксана с выражением кошмара на лице обнимала двоих рыдающих детей.

А Фенолио в бессильной гневе тряс поручень, огораживавший сук.

– Нет! – опять закричал он, нагибаясь над пропастью. – Нет, этого просто не может быть!

В этот самый момент ограждение лопнуло, и Фенолио полетел вниз. Мегги пробовала ухватить его за плащ, но опоздала. Фенолио падал с удивлением на морщинистом лице – и гигант подхватил его в воздухе, как спелый плод.

Дети уже не кричали. Дамы и разбойники также остановились в гробовом молчании, а гигант присел под деревом и начал разглядывать, что это он поймал. Медведя он неосторожно отодвинул в сторону, а Принца опять забрал в руку.

Медведь, рыча, ринулся на помощь к хозяину, но гигант щелчком отбросил его подальше. Позже встал, в последний раз посмотрел на детей вверху и зашагал прочь, держа в правой руке Фенолио, а в левой – Принца.

Ангелы-хранители

Я задаю вопросы тебя: что бы ты начал делать на моем месте?

Сообщи мне. Сообщи, пожалуйста.

Но для тебя все это так на большом растоянии.

Твои пальцы перелистывают одну за второй страницы, каковые как-то связывают мою жизнь с твоей.

Твои глаза в безопасности. Эта история – легко еще одна глава в твоем воображении. А для меня это тут и по сей день.

Маркус Зузак. Джокер

Орфей в первый раз заметил Виоланту на пиру у Зяблика и сходу представил, как чудесно будет вместе с ней царствовать над Омброй. Каждая из ее служанок превосходила дочь Змееглава красотой, но в Виоланте было второе: надменность, честолюбие, властность. Орфея все это завлекало.

В то время, когда ее ввели в Зал тысячи окон, он задохнулся от восхищения, глядя, как гордо она держит голову, не смотря на то, что поставила на карту все и проиграла.

Она обвела глазами присутствующих, как словно бы это они – проигравшие: ее папа, Пальчик, Свистун. Орфея она просто не удостоила взором. Откуда ей знать, какую ключевую роль он играется в данной истории!

Змееглав и по сей день сидел бы в дорожной грязи со сломанным колесом, если бы Орфей не вычитал ему сходу четыре новых. Как они все на него уставились!

Кроме того Пальчик с того времени проникся к нему уважением.

Дневной свет уже не заливал Зал тысячи окон. Пальчик приказал завесить кружевные стенки тёмной тканью, и только пять-шесть факелов озаряли темноту. Но лицо собственного злейшего неприятеля Орфей сможет рассмотреть.

В то время, когда в зал втолкнули Мортимера, гордая маска дрогнула на лице Виоланты, но она скоро овладела собой. Орфей удовлетворенно подчернул, что с Перепелом очевидно обращались не лучшим образом. Однако узник до тех пор пока держался на ногах, и, само собой разумеется, Свистун позаботился о том, дабы руки у него были в порядке. Но язык они в полной мере имели возможность бы ему вырезать, – думал Орфей, – в противном случае какое количество возможно слушать хвалы его голосу.

Но тут ему пришло в голову, что Мортимер еще не сообщил, где книга Фенолио, – Сажерука-то уже не допросишь.

Факелы освещали лишь Мортимера. Змееглав оставался во мраке. Разумеется, он не желал показывать пленнику, во что превратилось его тело.

Но об этом легко было додуматься по запаху.

– Ну что, Перепел? Моя дочь, возможно, в противном случае расписывала тебе отечественное второе свидание? – Змееглав дышал хрипло, как глубочайший старик. – Я был рад, в то время, когда Виоланта внесла предложение встретиться тут, не обращая внимания на дальнюю дорогу. в один раз данный замок уже принес мне счастье – действительно, недолгое.

И позже, я был уверен, что мать Виоланты ни слова не сообщила ей о подводном туннеле.

Она довольно часто говорила дочери об Озерном замке, но правды в этих рассказах было мало.

Лицо Виоланты оставалось непроницаемым.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, папа.

Как старательно она избегает смотреть на Мортимера! Мило.

– Да, ты ничего не знаешь. В этом-то все и дело. – Змееглав засмеялся. – Я, видишь ли, частенько отправлял подслушивать, что говорит тебе мать в ветхих покоях. Все эти истории о радостном детстве, милые россказни, направленные на то, дабы ее некрасивая дочурка грезила о месте, где все в противном случае, чем в отечественном замке.

Действительность, в большинстве случаев, отличается от того, что мы о ней говорим, но ты постоянно путала эти две вещи. Как и твоя мать, ты ни при каких обстоятельствах не имела возможности отличить желаемое от настоящего – разве не так?

Виоланта не ответила. Она стояла с высоко поднятой головой и без звучно наблюдала в темноту, где прятался ее папа.

– В то время, когда я в первый раз встретился тут с твоей матерью, – хрипло продолжил Змееглав, – у нее было одно желание: прочь из этого. Она в далеком прошлом бы сбежала, если бы папа дал ей такую возможность. Она говорила тебе, что одна из ее сестер разбилась насмерть, пробуя вылезти из окна в этом зале? И что ее саму чуть не утопили русалки, в то время, когда она желала перебраться через озеро вплавь?

Нет, возможно.

Вместо этого она уверила тебя, словно бы я заставил ее отца дать согласие на отечественный брак и насильно увез ее из этого. Кто знает, возможно, в итоге она сама в это поверила.

– Ты лжешь! – Виоланта приложив все возможные усилия старалась сказать нормально. – Я не желаю больше это слушать.

– И все же тебе нужно будет выслушать, – невозмутимо ответил Змееглав. – Хватит тебе скрываться от действительности за прекрасными историями. Твой дедушка жестоко расправлялся с поклонниками дочерей. Исходя из этого твоя мать продемонстрировала мне подземный ход, тот самый, по которому Свистун незаметно пробрался в замок.

Она была тогда пылко в меня влюблена, не смотря на то, что, быть может, ты слышала от нее что-то второе.

– Для чего ты говоришь мне небылицы? – Виоланта так же, как и прежде высоко держала голову, но голос ее дрожал. – Это не мама продемонстрировала тебе туннель. Точно о нем разузнал какой-нибудь из твоих шпионов. И она ни при каких обстоятельствах тебя не обожала.

– Думай как тебе нравится. Вряд ли ты большое количество знаешь о любви. – Змееглав закашлялся и со стоном встал с кресла. Виоланта отпрянула, в то время, когда он вышел на свет факелов.

– Да, погляди, во что перевоплотил меня твой добропорядочный разбойник, – сообщил он, медлительно подходя к Мортимеру.

Ходьба давалась ему с большим трудом. За продолжительный путь Орфей нагляделся на муки, каковые причинял Серебряному князю любой ход, но голову Змей так же, как и прежде держал высоко, как и его дочь.

– Не будем говорить о прошлом, – сообщил он, останавливаясь так близко к Мортимеру, что тот задохнулся от ужасного запаха. – И о том, как моя дочь воображала себе отечественную сделку. Убеди меня, что имеется суть не спускать срочно шкуру с тебя, и с дочери и твоей жены. Ты, возможно, думаешь, что на этот раз они не в моей власти.

Ты так как покинул их у Тёмного Принца. Но я знаю о пещере, где они прячутся. Мой бестолковый шурин, возможно, уже везет их в Омбру.

Ага, удар попал в цель. Предугадай, добропорядочный разбойник, кто поведал Змееглаву о пещере? Орфей обширно улыбнулся, в то время, когда Мортимер взглянуть в его сторону.

– Ну так что? – Кулаком в перчатке Змееглав уперся пленнику в грудь, в то самое место, куда стреляла когда-то Мортола. – Можешь ты исцелить книгу, которой так коварно навлек на меня беду?

Мортимер колебался только мгновение.

– Само собой разумеется, – ответил он. – Если ты дашь ее мне.

Его голос, нужно признать, звучит впечатляюще кроме того в таком отчаянном положении, – думал Орфей. – Не смотря на то, что мой все равно значительно эффектнее. Но Змееглав в этом случае не поддался чарам. Он с таковой силой ударил Мортимера в лицо, что тот упал на колени.

– Ты что, вправду вообразил, что можешь второй раз меня одурачить? – крикнул он. – По-твоему, я полный идиот? Пустую Книгу никто неимеетвозможности исцелить! Эта уверенность оплачена судьбой десятков твоих товарищей по цеху!

Книга погублена, соответственно, мое тело всегда будет разлагаться, ежечасно вводя меня в искушение собственной рукой вписать в том направлении три слова, дабы закончить мучения . Но я придумал второй выход, лучше, и для него мне потребуются твои услуги. Исходя из этого я очень признателен дочери за неусыпный присмотр за тобой.

Я так как знаю, – добавил он, обернувшись к Свистуну, – какой тёплый человек мой герольд.

Свистун желал что-то возразить, но Змееглав сделал нетерпеливый жест и опять повернулся к Мортимеру.

– Какой выход? – Прославленный голос в этом случае звучал хрипло.

Перепел, наверное, наконец испугался. Орфей ощущал себя как в юные годы, в то время, когда с удовольствием просматриваешь в книге особенно занимательное место. Надеюсь, ему страшно, – думал он. – И надеюсь, это последняя глава, в которой он появляется.

Мортимер поморщился, в то время, когда Свистун приставил к его ребрам нож. Да, Перепел, ты не тех людей сделал собственными неприятелями, – думал Орфей. – И приятелями – также не тех. Но хорошие храбрецы – они неизменно такие. Дураки.

– Какой выход? – Змееглав почесал воспаленную кожу. – Весьма простой: ты переплетешь мне новую книгу. Но в этом случае за каждым твоим перемещением будут следить. А в то время, когда книга снежно-белыми страницами надежно защитит меня от смерти, мы впишем в ветхую твое имя, дабы ты почувствовал, каково это – гнить заживо.

А позже я порву ее в клочки, буду вырывать страницу за страницей и наблюдать, как рвется твоя плоть и как ты умоляешь Белых Дам забрать тебя поскорее. По-моему, совершенный выход.

Ах, вот как! Новая книга. Хорошо придумано. Но мое имя смотрелось бы на новых страницах куда лучше! Приди в сознание, Орфей, грезы заносят тебя через чур на большом растоянии!

Свистун приставил нож к горлу Мо.

– Что ж ты не отвечаешь, Перепел? Продиктовать тебе слова ножиком?

Мортимер молчал.

– Отвечай! – закричал Свистун. – В противном случае я сделаю это за тебя. Ответ все равно лишь один.

Мортимер молчал, но за него отозвалась Виоланта:

– Для чего он станет тебе помогать, если ты его все равно убьешь? – задала вопрос она отца.

Змееглав пожал плечами:

– Я могу казнить его не таковой ужасной смертью либо не убивать его дочь и жену, а отправить их в рудники. Мы так как и в прошедший раз о них торговались.

– Но на данный момент они не в ваших руках! – Голос у Мортимера был отсутствующий.

Он сообщит нет, – с удивлением поразмыслил Орфей. – Вот дурак!

– До тех пор пока нет, но не так долго осталось ждать будут. – Свистун передвинул нож к груди Мортимера и нарисовал сердце в том месте, где оно билось. – Орфей нам детально обрисовал, как добраться до пещеры. Ты так как слышал: на данный момент Зяблик, возможно, везет их в Омбру.

Мортимер опять посмотрел на Орфея, и неприязнь в его глазах была слаще пирожных, за которыми Орфей по пятницам отправлял Осса на рынок в Омбре. Сейчас, действительно, нужно будет поручить это кому-нибудь второму. Осса, к сожалению, сожрал ночной кошмар, в то время, когда вылупился из слов Фенолио, – Орфею не сходу удалось его укротить.

Но отыскать нового телохранителя – не неприятность.

– Можешь сходу приступать к работе. Твоя добропорядочная защитница приготовила все нужное весьма мило с ее стороны! – злобно проговорил Свистун. В этом случае из-под ножа, приставленного к горлу Мо, потекла кровь. – Желала убедить нас, что покинула тебя в живых лишь для спасения книги!

Какой фарс! Она, действительно, постоянно питала слабость к комедиантам.

Мортимер не подмечал Свистуна, как будто бы тот был невидимкой. Он наблюдал лишь на Змееглава.

– Нет! – сообщил он. Маленькое слово не легко повисло в полумраке. – Я не стану переплетать тебе новую книгу. Второй раз Смерть мне этого не забудет обиду.

Виоланта нечайно шагнула к Мортимеру, но он не обратил на нее внимания.

– Не слушай его! – сообщила она отцу. – Он все сделает! Дай ему время поразмыслить.

Да, она, наверное, вправду привязана к Перепелу. Орфей нахмурился. Что ж, обстоятельством больше его ненавидеть.

Змееглав задумчиво взглянуть на дочь.

– А ты из-за чего желаешь, дабы он это сделал?

– Я… – В голосе Виоланты в первый раз раздалась неуверенность. – По причине того, что ты тогда выздоровеешь.

– И что? – Серебряный князь не легко дышал. – Ты-то желаешь, дабы я погиб. Не спорь. Мне это нравится.

Это обосновывает, что в твоих жилах течет моя кровь. Время от времени я пологаю, что нужно было вправду дать тебе трон Омбры. Ты, само собой разумеется, была бы лучшей правительницей, чем мой припудренный серебром шурин.

– без сомнений! Я отправляла бы во Дворец Ночи в шесть раза больше серебра, по причине того, что не проматываю деньги на охоты и пиры. Но за это дай мне Перепела по окончании того, как он сделает то, чего ты требуешь.

Наблюдай-ка. Она еще ставит условия. Да, она мне нравится, – поразмыслил Орфей. – Весьма нравится. Необходимо лишь отучить ее от слабости к приблудным переплетчикам… Но позже… Какие конкретно раскрываются возможности!

Было видно, что и Змееглаву дочь нравится все больше. Он звучно засмеялся – Орфей ни разу еще не слышал его хохота.

– Вы лишь взглянуть на нее! – вскрикнул он. – Торгуется со мной, не смотря на то, что стоит тут с безлюдными руками. Отведи ее в помещение, которая для нее приготовлена, – приказал он одному из воинов. – Но к дверям поставь стражу. И пошли к ней Якопо – сын обязан находится при матери.

А ты, – сообщил он Мортимеру, – соглашайся наконец на мое предложение, пока согласие не выбил из тебя мой охранник.

Из темноты выступил Пальчик, и Свистун недовольно опустил нож. Виоланта с тревогой взглянуть на ястребиное лицо и постаралась вырваться из рук воина, что тащил ее за собой, но Мортимер молчал.

– Ваша милость! – Орфей почтительно (по крайней мере, он сохранял надежду, что это так выглядит) шагнул вперед. – Разрешите мне добиться от него согласия.

Сказанное шепотом имя (его необходимо лишь позвать по имени, как собаку), и ночной кошмар начал подниматься из тени Орфея.

– Чушь! – прикрикнул на него Свистун. – Дабы Перепел погиб на месте, как Огненный Танцор? Нет уж.

Он приказал воинам поставить Мортимера на ноги.

– Ты что, не слышал, Свистун? Дело поручено мне. – Пальчик медлительно стянул тёмные перчатки.

Орфей почувствовал разочарование, горькое, как полынь. Какой был бы случай выслужиться перед Змееглавом! Ах, если бы у него была книга Фенолио, он сумел бы написать Свистуну быстрый финиш.

И Пальчику заодно.

– Повелитель! Прошу вас, выслушайте меня! Он загородил Змееглаву путь. – Разрешите просить вас дабы у пленника на протяжении данной без сомнений больного процедуры был получен ответ еще на один вопрос.

Не забывайте, я говорил о книге, талантливой изменять данный мир в соответствии с любому вашему жажде! Пожалуйста вынудите его согласиться, где она находится. Но Змееглав повернулся к нему спиной. – Позже, – сообщил он, со стоном опускаясь на кресло в темноте. – на данный момент нас интересует лишь одна книга, и ее страницы безлюдны.

Приступай, Пальчик! – раздался его задыхающийся голос из темноты. – Но наблюдай, не повреди ему руки.

Орфей почувствовал на лице неожиданный мороз. Вначале он поразмыслил, что это ночной ветер пробрался через завешенные окна. Но они уже находились рядом с Перепелом, белые и пугающие, как на кладбище комедиантов.

Они окружали Мортимера, как бескрылые ангелы, тела их складывались из тумана, лица были белые, как ветхие кости. Свистун отошёл так быстро, что упал и порезался о личный нож. Кроме того лицо Пальчика потеряло равнодушное выражение.

А воины, находившиеся рядом с Мо, попятились прочь, как испуганные дети.

Этого не может быть! Из-за чего они его защищают? В признательность за то, что он уже пара раз обводил их около пальца? Забрал у них Сажерука?

Орфей почувствовал, как ночной кошмар за его спиной съежился, как будто бы побитая собака. Это еще что? Он также опасается?

Нет!

Нет, линия побери! Данный мир необходимо переписать заново! И он это сделает. Да. Он уж отыщет метод…

Что они шепчут?

Бледный свет, что излучали Дочери Смерти, разогнал мрак, скрывавший Змееглава, и Орфей заметил, как Серебряный князь, задыхаясь, закрывает глаза руками. Значит, он также опасается Белых Дам, не смотря на то, что и перебил во Дворце Ночи столько народу, дабы доказать обратное. Одно притворство.

Бессмертный Змееглав не легко дышал от страха.

А Мортимер стоял среди Ангелов Смерти, как если бы они были его частью, – и радовался.

сын и Мать

Меня обволакивает запах сырой почвы и свежей поросли, мокрый, неуловимый, с кисловатой примесью запаха коры. Так пахнет молодость; так пахнет скорбь.

Маргарет Эт в уд. Слепой убийца[32]

Очевидно, Змееглав приказал закрыть Виоланту в бывших покоях ее матери. Он знал, что в данной комнате вся неправда, которую мать когда-то говорила ей, будет звучать, как колокол, в ушах дочери.

Этого не может быть. Ее мать ни при каких обстоятельствах не лгала. отец и Мать – это всегда были добро и зло, ложь и истина, ненависть и любовь.

Все было так легко! Но кроме того это Змееглав у нее забрал.

Виоланта искала в собственной душе гордость и силу, неизменно поддерживавшие ее, но обнаружила только некрасивую девочку, сидевшую в прахе разбитых надежд с повергнутым образом матери в сердце.

Она прислонилась лбом к закрытой двери и прислушалась – не донесутся ли крики Перепела. Но слышны были лишь голоса часовых перед ее покоями.

Из-за чего он не сообщил да? Сохранял надежду, что она все же сумеет его обезопасисть? Пальчик продемонстрирует ему, что это не верно.

Она вспоминала комедианта, которого ее папа приказал четвертовать за то, что он пел для ее матери, слугу, что приносил им книги и за это погиб голодной смертью в клетке перед их окном. Ему давали пергамент вместо еды. Как она имела возможность давать слово Перепелу защиту, в то время, когда до сих пор все, кто были на ее стороне, гибли?

– Пальчик нарежет ремней из его кожи! – Голос Якопо практически не доходил до нее. – Говорят, он может делать это так, что человек не умирает. Он намерено упражнялся на трупах!

– Замолчи! – Ей хотелось его ударить. С каждым днем он делается все больше похож на Козимо, не смотря на то, что сам предпочел бы быть похожим деда.

– Из этого ты все равно ничего не услышишь. Они поведут его вниз, в подвал около ям. Я в том месте был.

В том месте все на месте, заржавело мало, но еще годится: цепи, ножи, железные шипы и тиски.

Виоланта так взглянуть на Якопо, что он замолчал. Она подошла к окну, но клетка, где раньше держали Перепела, была безлюдна. Только тело Огненного Танцора так и лежало перед ней.

Необычно, что вороны его не трогают. Как словно бы опасаются.

Якопо забрал тарелку, которую принесла ему служанка, и обиженно ковырял вилкой в еде. какое количество ему лет? Виоланта не имела возможности отыскать в памяти.

По крайней мере, он прекратил носить жестяной шнобель, по окончании того как Свистун высмеял его за это.

– Он тебе нравится.

– Кто?

– Перепел.

– Он лучше их всех.

Она опять приложила ухо к двери. Из-за чего он не сообщил да? Тогда у нее, быть может, еще был бы шанс его спасти.

– А вдруг Перепел сделает новую книгу, дед все равно будет так пахнуть? Я думаю, да. Я думаю, он в один раз и погибнет.

Он и без того уже похож на покойника.

Как равнодушно он все это говорит. А ведь еще пара месяцев назад Якопо боготворил ее отца. Весьма интересно, дети все такие?

Откуда ей знать? У нее лишь один ребенок.

Дети… Перед глазами Виоланты все еще стояла картина: дети, выбегающие из ворот замка в объятия матерей. Правда ли они стоили того, дабы Перепел за них погиб?

– Мне сейчас не очень приятно наблюдать на дедушку! – Якопо, передернувшись, закрыл глаза руками. – В то время, когда он погибнет, я так как стану королем, да? – Мороз этого звонкого голоса произвел на Виоланту чувство – ей стало страшно.

– Нет, не станешь. По причине того, что твой папа вести войну с дедушкой. Королем станет его сын.

Он будет править во Дворце Ночи и в Омбре.

– Но он же еще мелкий.

– Ну и что? Значит, пока за него будет править его мать. И Зяблик. А помимо этого, твой дедушка бессмертен, – в мыслях добавила Виоланта, – и до тех пор пока никому не удается это поменять.

Похоже, так и не удастся.

Якопо отодвинул тарелку и побрел к Брианне. Она вьшивала рыцаря, подозрительно похожего на Козимо, не смотря на то, что Брианна утверждала, что это храбрец древней легенды. Прекрасно, что Брианна тут, не смотря на то, что с того времени как ночной кошмар убил ее отца, она стала еще немногословнее.

Возможно, она его все-таки обожала.

Дочери в большинстве случаев обожают отцов.

– Брианна! – Якопо дернул ее за прекрасные волосы. – Почитай мне! Быстро! В противном случае мне скучно.

– Ты сам превосходно можешь просматривать. – Брианна отцепила от волос его пальцы и вышивала .

– Я позову ночной кошмар! – Якопо сорвался на визг, как неизменно, в то время, когда ему не подчинялись. – Пускай он тебя сожрет, как твоего отца! Не смотря на то, что его он именно имеется не стал. Он лежит в том месте внизу во дворе, и его кушают вороны.

Брианна кроме того головы не подняла, но Виоланта видела, что руки у девушки дрожат. Она кроме того укололась иголкой.

– Якопо!

Сын повернулся к ней, и на мгновение Виоланте показалось, что его глаза умоляют мать продолжать. Встряхни меня! Ударь меня! Накажи меня! – сказал его взор. – Либо возьми на руки.

Мне страшно. Я ненавижу данный замок.

Я не желаю тут оставаться.

Она не желала детей. Не знала, как с ними обращаться. Но папа Козимо грезил о внуке. Для чего ей ребенок? Ей в полной мере хватало борьбы с собственным изболевшимся сердцем. Если бы хоть девочка!

У Перепела вот дочка.

Все говорят, что он ее весьма обожает. Для нее он, возможно, все же уступит и переплетет для Змееглава новую книгу. В случае если это действительно, что Зяблик поймал его дочь.

О его жене ей не хотелось думать. Возможно, она уже погибла. Зяблик жестоко обращался с пойманной добычей.

– Почитай мне! Ну почитай! – Якопо все еще стоял перед Брианной. Стремительным перемещением он сорвал вышивку с ее колен, так быстро, что она опять укололась.

– Твой рыцарь похож на моего отца.

– Нисколько. – Брианна мельком посмотрела на Виоланту.

– Похож! Из-за чего ты не попросишь Перепела вернуть его из мертвых? Твоего отца он так как вернул…

Раньше Брианна дала бы ему затрещину за такие слова, но смерть Козимо что-то сломала в ней. Она стала мягкой, как моллюск в раковины, и мягкость эта была пропитана болью. Однако с ней было лучше, чем одной, и Виоланта засыпала куда спокойнее под колыбельные Брианны.

Снаружи кто-то отодвинул засов.

Это что может значить? Ей пришли заявить, что Свистун все же убил Перепела? Либо что Пальчик сломал его, как стольких до него? Кроме того в случае если и без того, Виоланта? – Поразмыслила она.

Какая отличие? Твое сердце все равно разбито вдребезги.

Это был Четвероглазый. Орфей, либо Круглолицый как неуважительно именовал его Свистун. Виоланта так и не осознала, в то время, когда он успел втереться в доверие к ее отцу.

Возможно, дело в его голосе.

Голос был так же оптимален, как у Перепела, но что-то в нем вызывало у Виоланты смутный кошмар.

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

  • Громкие слова, тихие слова 5 страница

    Фенолио встревоженно взглянуть на Мо и шагнул вперед, как будто бы хотя обезопасисть его от мальчишки. Иди держать факелы Коптемазу. Что сейчас будет? Мо…

  • Громкие слова, тихие слова 16 страница

    Я также без тебя скучаю! – хотелось ей ответить. Но она не дала этим словам сорваться с языка. Молчи, глупое, забывчивое сердце. – Благодарю! – сказала…

  • Громкие слова, тихие слова 11 страница

    Я чувствую присутствие безмолвной воды И ощущаю, как звезды, слепые днем. Стоят без движений над моей головой, окутанные светом. Я отдыхаю в возвышенной…

  • Громкие слова, тихие слова 4 страница

    – Фарид! – Орфей смотрел на них сверху, как будто бы был повелителем этого мира. – В случае если ветхий дурак не передаст Мортимеру того, о чем я просил,…

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: