И. бабель: искусство небольшого рассказа

Биография Бабеля имеет последовательность неточностей и пробелов, которые связаны с тем, что автобиографические заметки, покинутые самим писателем, во многом являются приукрашенными, поменянными, либо кроме того «чистым выдумкой»[3] в соответствии с художественным планом либо политическим диктатом времени.

Дата рождения[править | править исходный текст]

Существует расхождение в разных источниках по поводу правильной даты рождения будущего писателя. В Краткой литературной энциклопедии датой рождения Бабеля названо 1 июля по старому стилю, а по новому — 13 июля. Но в Метрической книге Одесского раввината указана дата рождения по старому стилю — 30 июня.

Тот же сутки рождения, 30 июня, Бабель указал в собственноручной автобиографии 1915 года, сохранившейся в документах Киевского коммерческого университета. «творчества Исаака и Краткая летопись жизни Эммануиловича Бабеля», составленная Ушером Моисеевичем Спектором (см.: Бабель И. Пробуждение. Тбилиси, 1989. С.491), содержит неточность перевода ветхого стиля в новый: тут 30 июня ст. ст. соответствует 13 июля н. ст.,а должно быть 12 июля.

Нужно считать, что подобная неточность и взяла распространение в справочниках.

Детство[править | править исходный текст]

Появился в Одессе на Молдаванке, третьим ребёнком в семье торговца Маня Ицковича Бобеля (Эммануила (Мануса, Мане) Исааковича Бабела, 1864—1924)[4], родом из Сквиры Киевской губернии,[5] и Фейги (Фани) Ароновны Бобель[6][7].И. бабель: искусство небольшого рассказа Семья жила в доме на углу Дальницкой и Балковской улиц[8].

Исаак Бабель в 14 лет в ученической форме

Не позднее осени 1895 года семья переехала в Николаев Херсонской губернии, где И. Э. Бабель жил до 11 лет[9]. В ноябре 1903 года он поступал в первоначальный комплект приготовительного класса раскрывавшегося 9 декабря того же года Николаевского коммерческого училища имени С. Ю. Витте, но выдержав три устных экзамена (по Закону Божию, русскому языку и математике) на пятёрки, не был принят «за недочётом вакансии».

По окончании поданного его отцом 20 апреля 1904 года прошения о повторном опробовании, Исаак Бабель в августе заново сдал экзамены и по итогам опробований был зачислен в первоначальный класс, а 3 мая 1905 года переведён во второй. В соответствии с автобиографии И. Э. Бабеля, кроме классических дисциплин он частным образом изучал древнееврейский язык, Библию и Талмуд[10].

Юность и раннее творчество[править | править исходный текст]

Вольно обладая идишем, французским языками и русским, Бабель первые собственные произведения писал на французском языке, но они не сохранились.

В 1911 году, взяв аттестат об окончании Одесского коммерческого училища, стал студентом Киевского коммерческого университета, где обучался на экономическом отделении под собственной начальной фамилией Бобель; диплом взял в 1917. Во время обучения в первый раз опубликовал собственное произведение — рассказ «Ветхий Шлойме» — в киевском издании левого направления «Огни» (1913, подпись «И. Бабель»).

В Киеве студент Бабель познакомился с Евгенией Борисовной Гронфайн, дочерью богатого предпринимателя, которая в 1919 году сочеталась с ним законным браком[11].

В 1916-м он отправился в Петроград, не имея на это, по собственным воспоминаниям, права, поскольку столица пребывала вне черты оседлости. (Сравнительно не так давно найден документ, выданный петроградской полицией, что разрешал Бабелю жить в городе лишь на время учёбы в высшем учебном заведении)[3]. Ему удалось поступить сходу на четвёртый курс юридического факультета Петроградского психоневрологического университета.

В том же году Бабель разместил в издании «Летопись» рассказы «Элья Исаакович и Маргарита Мама» и «Прокофьевна, Алла и Римма». Они привлекли интерес, и Бабеля собрались делать выводы за порнографию (1001-я статья), чему помешала Революция. По совету М. Горького, Бабель «ушёл в люди» и переменил пара профессий.

В осеннюю пору 1917 года Бабель, отслужив пара месяцев рядовым на румынском фронте, убегал и пробрался в Петроград, где в начале 1918 года отправился трудиться переводчиком в зарубежный отдел ЧК, а после этого в Наркомпрос[12] и в продуктовые экспедиции. Издавался в газете «Новая судьба».

Весной 1920 года по советы Михаила Кольцова под именем Кирилла Васильевича Лютова был направлен в 1-ю Конную Армию под руководством Будённого в качестве армейского обозревателя Юг-РОСТа[12], был в том месте политработником и бойцом. В рядах 1-й Конной он стал участником Советско-Польской войны 1920 года. Автор вёл записи («Конармейский ежедневник», 1920 год), послужившие базой для будущего сборника рассказов «Конармия».

Издавался в газете Политического отдела 1-й Конармии «Красный кавалерист».

Позднее трудился в Одесском губернском комитете, был производящим редактором 7-й советской типографии (ул. Пушкинская, 18)[13], репортёром в Одессе и Тифлисе, в Госиздате Украины. В соответствии с озвученному им самим мифу в автобиографии, в эти годы не писал, не смотря на то, что как раз тогда начал создавать цикл «Одесских рассказов»[14].

Период литературной активности[править | править исходный текст]

В июне 1921 года в популярной одесской газете «Моряк» был в первый раз опубликован рассказ Бабеля «Король», ставший свидетельством творческой зрелости писателя. В 1923—1924 годах издания «Леф», «Красная другие» издания и новь поместили последовательность его рассказов, позднее составивших циклы «Одесские» рассказы «и Конармия». Бабель сразу же взял широкое признание, как блестящий мастер слова.

Его первая книга «Рассказы» вышла в 1925 году в издательстве «Огонёк».

В 1926-м заметило свет первое издание сборника «Конармия», в последующие годы многократно переизданного.

Советская критика тех лет, отдавая должное значению и таланту творчества Бабеля, говорила о «антипатии делу рабочего класса» и упрекала его в «апологии и натурализме романтизации бандитизма и стихийного начала». «Под пушек гром, под звоны сабель от Зощенко появился Бабель»

(эпиграмма, цитируется по В.Катаеву)

В рассказах цикла «Конармия» культурный автор-повествователь Кирилл Лютов, со смешанными эмоциями восхищения и ужаса, обрисовывает насилия и жестокость красноармейцев. В «Одесских рассказах» Бабель, в романтическом ключе, рисует жизнь иудейских уголовников начала XX века, находя в обиходе воров, налётчиков, и мелких торговцев и мастеровых сильные характеры и экзотические черты. Самым запоминающимся храбрецом этих рассказов есть иудей-налётчик Беня Крик (его прототип — легендарный Мишка Япончик), по выражению «Иудейской энциклопедии» — воплощение бабелевской грезы о иудей, могущем постоять за себя[12].

Мастер маленького рассказа, Бабель пытается к точности и лаконизму, сочетая в образах собственных персонажей, описаниях и сюжетных коллизиях громадный темперамент с внешним хладнокровием. Цветистый, перегруженный метафорами язык его ранних рассказов в будущем сменяется строгой и сдержанной повествовательной манерой.

Весной 1924 года Бабель пребывал в Одессе, где 2 марта того же года погиб его папа, по окончании чего вместе с сестрой и матерью совсем поселился в Москве.

Во второй половине 20-ых годов XX века выступил редактором двухтомного собрания произведений Шолом-Алейхема в русских переводах, в следующем году приспособил для кинопостановки роман Шолом-Алейхема «Блуждающие звёзды».

Во второй половине 20-ых годов XX века участвовал в коллективном романе «Громадные пожары», публиковавшемся в издании «Огонёк».

В 1928 Бабель опубликовал пьесу «Закат», в 1935 — пьесу «Мария». Перу Бабеля в собственности кроме этого пара сценариев, он сотрудничал с Сергеем Эйзенштейном.

С наступлением эпохи и ужесточением цензуры Громадного террора Бабель печатался всё меньше. Занимался переводами с языка идиш. Не обращая внимания на собственные сомнения довольно происходящего, не эмигрировал, не смотря на то, что имел такую возможность.

С сентября 1927 по октябрь 1928 и с сентября 1932 по август 1933 жил за рубежом (Франция, Бельгия, Италия). В 1935 году — последняя поездка за границу на антифашистский конгресс писателей.

Делегат I съезда писателей СССР (1934).

Бабель по окончании ареста

Перечень арестованных с именем Бабеля (№ 12). Пометка «за» и подпись Сталина

Дискуссия о «Конармии»[править | править исходный текст]

Первые же публикации рассказов цикла «Конармия» появились в явном контрасте с революционной пропагандой того времени, создававшей смелые мифы о красноармейцах. У Бабеля показались недоброжелатели: так, Семён Будённый был в ярости от того, как Бабель обрисовал быт и жизнь конармейцев, и в собственной статье «Бабизм Бабеля в „Красной нови“» (1924) назвал его «дегенератом от литературы»[15].

Климент Ворошилов в том же 1924 году жаловался Дмитрию Мануильскому, участнику ЦК, а позднее главе Коминтерна, что стиль произведения о Конармии был «неприемлемым». Сталин же думал, что Бабель писал о «вещах, каковые не осознавал»[3]. Необычно выразился Виктор Шкловский: «Бабель заметил Россию так, как мог встретиться с ней французский автор, прикомандированный к армии Наполеона»[11].

Но Бабель пребывал под покровительством Максима Неприятного, что обеспечивало публикацию книги «Конармия». В ответ на нападки Будённого, Неприятный заявил: «Читатель внимательный, я не нахожу в книге Бабеля ничего „карикатурно-пасквильного“, напротив: его книга возбудила у меня к бойцам „Конармии“ и любовь, и уважение, продемонстрировав их вправду храбрецами, — бесстрашные, они глубоко ощущают величие собственной борьбы»[16]. Дискуссия длилась до 1928 года.

Коллективизация на Украине[править | править исходный текст]

Как мы знаем, что Бабель собирал материал для романа о коллективизации. Но, опубликован был только один рассказ «Гапа Гужва» (с подзаголовком «Первая глава из книги `Великая Криница`») и объявлен, но так и не опубликован, ещё один (второй рассказ из планировавшейся книги «Великая Криница» — «Колывушка», написанный в первой половине 30-ых годов двадцатого века — был опубликован уже посмертно); рабочие материалы к роману были изъяты при аресте писателя.[17]

В. И. Дружбинский: В декабре 1929 года Бабель пишет критику Вячеславу Полонскому: «Дорогой В. П. Выискиваю предлог отправиться в Киев, а оттуда в районы целой коллективизации, дабы тут же обрисовать это событие…» Выезжая из Киева в Борисполь 16.02.1930 года, он писал родным: «…на данный момент идёт в сущности полное преобразование села и сельской жизни… событие, которое по важности и интересу переходит всё, что мы видели в наши дни». Еще письмо: «И. Лившицу.

Борисполь.

20.02.30. Я ночую в Бориспольском районе целой коллективизации. Hochst interessant[18].

на следующий день планирую опуститься на жительство в одном из самых глухих сёл… И. Б.» Из Борисполя Бабель переехал в село Великая Старица, где прожил в доме преподавателя Кирилла Менжеги практически два месяца. Нахождение в этом селе оставило у писателя, как он информировал родным, «одно из самых резких воспоминаний за всю жизнь — до этот 60 секунд просыпаюсь в липком поту».[19] И потом: Спустя год Исаак Эммануилович писал собственной будущей жене Антонине Николаевне Пирожковой: «…Повидал я в Гражданскую потасовку большое количество унижений, изничтожений и топтаний человека как такового, но всё это было физическое унижение, изничтожение и топтание. Тут же, под Киевом, добротного, умного и крепкого человека превращают в бесприютную, шелудивую и паскудную собаку, которую все чураются, как чумную. Кроме того не собаку, а что-то не млекопитающееся…».[19]

Со слов С. И. Липкина, возвратившись в Москву в апреле 1930 года, Бабель сообщил собственному приятелю Э. Г. Багрицкому: «Поверите ли, Эдуард Георгиевич, я сейчас обучился нормально наблюдать на то, как расстреливают людей». По утверждению В. В. Кожинова, коллективизация восхищала его.

В начале 1931 года Бабель снова отправился в те места, а в декабре 1933 голодного года писал в письме из станицы Пришибской к собственной сестре в Брюссель: «Переход на колхозы происходил с трениями, была потребность, но сейчас всё начинается с неординарным блеском. Через год-два мы будем иметь благосостояние, которое затмит всё, что эти станицы видели в прошлом, а жили они безбедно.

Колхозное перемещение сделало в текущем году решающие удачи, и сейчас раскрываются вправду безбрежные возможности, почва преображается. какое количество тут пробуду — не знаю. Быть свидетелем хозяйственных форм и новых отношений — весьма интересно и нужно»[20][21].

Наоборот, в соответствии с воспоминаниям М. Я. Макотинского (на киевской квартире которого автор жил на протяжении этих поездок), в первой половине 30-ых годов двадцатого века Бабель возвратился из Киевской области возбуждённым: «Вы себе представить не имеете возможность! Это непередаваемо — то, что я замечал на селе! И не в одном селе!

Это и обрисовать нереально! Я ни-че-го не по-ни-маю!» Выясняется, — пишет М. Макотинский, Бабель столкнулся с перегибами в коллективизации, каковые позднее взяли наименование «головокружения от удач».[22][23] Пишет исследователь творчества И. Бабеля, доктор наук Стэндфордского университета Г. М. Фрейдин: По словам приятеля Бабеля Ильи Львовича Слонима, что делился с автором настоящей статьи собственными воспоминаниями в 1960-е годы, Бабель, возвратившись из очередной поездки по районам коллективизации, сказал ему, что происходящее в деревне намного ужаснее того, что ему доводилось видеть в гражданскую войну. Дошедшие до нас рассказы Бабеля о коллективизации, «Гапа Гужва» и «Колывушка», могут служить косвенным подтверждением этому свидетельству.[24][25]

Наименование села Великая Старица, в котором жил автор, было им при подготовке к публикации рассказа «Гапа Гужва» заменено на Великая Криница. Отсылая В. Полонскому в октябре 1931 года выправленную рукопись «Гапы Гужвы», предчувствоваший вероятную рекацию на публикацию Бабель писал: «Было нужно поменять наименование села — для избежания сверхкомплектного поношения».[26]

В попытках прервать творческое молчание, в первой половине 30-х годов И. Э. Бабель ездил кроме этого в Кабардино-Балкарию, подмосковное Молодёново, на Донбасс и Днепрострой.[27][28]

Арест и расстрел[править | править исходный текст]

Летом 1938 года президиум СП СССР утвердил Бабеля участником редсовета Национального издательства художественной литературы (ГИХЛ).[29]

15 мая 1939 Бабель был арестован на даче в Переделкино по обвинению в «антисоветской заговорщической шпионаже и» террористической деятельности (дело № 419). При аресте у него изъяли пара исходников, каковые были окончательно потерянными (15 папок, 11 записных книжек, 7 блокнотов с записями)[11]. Будущее его романа о ЧК остаётся неизвестной[30].

Во второй половине 30-ых годов двадцатого века Арам Ванециан начал писать портрет Бабеля, появлявшийся последним прижизненным портретом писателя[31].

На допросах Бабеля подвергали пыткам[32] Бабеля заставили признать сообщение с троцкистами, и их тлетворное влияние на его творчество. Что якобы руководствуясь наставлениями троцкистов, Бабель намеренно искажал реальность и умалял роль партии. Ещё Бабель «подтвердил», что он вел «антисоветские беседы» среди писателей, кинорежиссёров и артистов (Ю.

Олеша, В. Катаев, С. Михоэлс, Г. Александров, С. Эйзенштейн), «шпионил» в пользу Франции. Из протокола:

— Бабель продемонстрировал, что в первой половине 30-ых годов XX века через Илью Эренбурга он установил шпионские связи с французским писателем Андре Мальро, которому передавал сведения о состоянии Воздушного флота[33].

Военной коллегией Верховного Суда СССР он был приговорён к высшей мере наказания и был казнен на следующий сутки, 27 января 1940[34]. Расстрельный перечень был подписан Секретарём ЦК ВКП(б) И. В. Сталиным.

С 1939 по 1955 г. имя Бабеля было изъято из советской литературы[35]. В первой половине 50-ых годов XX века посмертно реабилитирован. При активном содействии Константина Паустовского, обожавшего Бабеля и покинувшего о нём тёплые воспоминания, по окончании 1956 года Бабель был возвращён в советскую литературу. Во второй половине 50-ых годов XX века был опубликован сборник «Избранное» с предисловием Ильи Эренбурга, что назвал Исаака Бабеля одним из выдающихся писателей XX века, мастером новеллы и блестящим стилистом.[36]

Семья Бабеля[править | править исходный текст]

Папа писателя погиб в первой половине 20-ых годов XX века, затем его сестра и мать Бабеля Мария с мужем эмигрировали, жили в Бельгии. Супруга — художница Евгения Борисовна Гронфайн — в 1925 году выехала во Францию.

Вторая (гражданская) супруга Бабеля, с которой он стал близок по окончании расставания с Евгенией, — актриса Тамара Владимировна Каширина (потом Ива?нова, супруга писателя Всеволода Иванова); их сын, названный Эммануилом (1926, был известен в хрущёвское время как живописец Михаил Иванов, член «Группы девяти»), воспитывался в семье отчима В. В. Иванова, считая себя его сыном[37]. По окончании расставания с Кашириной — Бабель, выезжавший за границу, на некое время соединился с законной супругой, которая родила дочь Наталью (1929, в замужестве — американский критик Натали Браун, под чьей редакцией было издано на английском полное собрание сочинений Исаака Бабеля).

Последняя (гражданская) супруга Бабеля — Антонина Николаевна Пирожкова — родила ему дочь Лидию (1937)[6], с 1996 года жила в Соединенных Штатах. Умерла в сентябре 2010 года. внук Лидии Бабеля и Сын Исааковны — Андрей Малаев-Бабель, театральный педагог и режиссёр (США)[38].

Литературное влияние[править | править исходный текст]

Творчество Бабеля сильно повлияло на писателей так называемой «южнорусской школы» (Ильф, Петров, Олеша, Катаев, Паустовский, Светлов, Багрицкий) и взяло широкое признание в Советском Альянсе, его книги переведены на многие зарубежные языки.

Наследие репрессированного Бабеля в чём-то поделило его судьбу. Его начали опять печатать только по окончании «посмертной реабилитации» в 1950-х годах, наряду с этим его произведения подвергались сильной цензуре. Дочь писателя, американская гражданка Натали Бабель (Браун, англ.

Natalie Babel Brown, 1929—2005), сумела собрать малодоступные либо неизданные произведения и издать их с комментариями («The Complete Works of Isaac Babel», 2002).

Произведения Бабеля привели к интересу во всём мире. Так, Хорхе Луис Борхес в юности писал про «Конармию»: Музыка его стиля контрастирует с практически невыразимой жестокостью некоторых сцен[39].

Изучение судьбы и творчества[править | править исходный текст]

Одними из первых исследователей творчества И. Э. Бабеля были И. А. Смирин и театральный критик и харьковский литературовед Л. Я. Лившиц

По окончании посмертной реабилитации писателя очерк его творчества подготовил критик и московский литературовед Ф. М. Левин.

В позднее советское и раннее постсоветское время литературное наследие и жизненный путь писателя самый деятельно изучал столичный инженер, коллекционер миниатюрных книг Ушер Моисеевич Спектор (погиб в 1993).

Критик Елена Иосифовна Погорельская, сотрудница Национального литературного музея (Москва) — создатель многих публикаций и статей, посвященных судьбы, эпистолярному наследию и творчеству Бабеля.

обстоятельства и Творческую биографию Бабеля его ужасной смерти долгое время исследует критик С. Н. Поварцов (Омск).

Одесским страницам судьбы Бабеля посвятил последовательность публикаций краевед А. Ю. Розенбойм (Ростислав Александров), киевским — историк М. Б. Кальницкий.

В апреле 1989 года в Одессе состоялись «Первые Бабелевские чтения».

Всего Бабелем написано около 80 рассказов, объединённых в сборники, две пьесы и пять киносценариев

Готовый исходник Приватного RAT by Mr.Alex (ничего править не надо)


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: