История в цитатах: «великое спасибо за великолепную отверженную работу частей…»

«Утро было такое красивое! броское солнце, ясное, безоблачное небо, пёстрые цветы на лугах, сонное жужжание осы, высокая рожь с васильками, среди которой оказался отечественный батальон» — так запомнил русский офицер А. А. Успенский утро, в то время, когда 1-я армия под руководством генерала от кавалерии П. К. фон Ренненкампфа перешла германскую границу. Мгновение спустя на пехотную колонну обрушился огонь артиллерии, затрещали выстрелы из ружей и пулемётные очереди.

Поэт Николай Гумилёв ещё не сравнил пулемёт с тявкающим цепным псом и не уподобил шрапнель собирающим кровавый мёд пчёлам — это стих он напишет в осеннюю пору. А 4 (17 по новому стилю) августа 1914 года разгорелся первый бой на Русском фронте Первой Мировой.

Германское руководство ожидало вторжения русских в Восточную Пруссию. Командующий 8-й армией генерал Максимилиан фон Притвиц и глава его штаба Альфред фон Вальдерзее рассчитывали превосходящими силами навалиться на ту из русских армий, что будет наступать первой, и раздавить её. Действительно, его главное и участок вторжения направление оставались неясными до вечера 3 (16) августа — на этот счёт имелись лишь предположения и отрывочные эти разведки.

В то время, когда же реальность опровергла их, Притвиц срочно приказал всем армиям отходить, разрешить русским углубиться, после этого ударить по их флангам и изгнать прочь. Хвалёные германские «орднунг» и «дисциплинен» были залогом того, что новый замысел сработает… Но сейчас не сработали они сами.

Открытка с видом на вокзал в Шталлупёнене.
forum.kenig.org

Начальник 1-го военного корпуса генерал Герман фон Франсуа трактовал складывавшуюся на границе обстановку в противном случае, нежели Притвиц.

«Он [Франсуа] был глубоко не сомневается в превосходстве собственных армий над соперником и исходя из этого вычислял нужным атаковать русских сразу же по переходу ими границы, а вдруг представится возможность, то искать столкновения кроме того на сопредельной территории… Это соответствовало его пренебрежительной оценке русских, готовности и жажде подвигов принять на себя ответственность»

— отмечает историк А. А. Лихотворик.

Франсуа не подчинился приказу об отходе и дал личный — об атаке. Столкнулись две армии в Восточной Пруссии в первый раз с середины XVIII века недалеко от городка Шталлупёнен (немецк. Stalluponen, современный Нестеров в Калининградской области).

С учётом пятикратного численного превосходства русских армий ответ Франсуа было, мягко говоря, авантюрой. Иначе, ему на руку игрался вступление и эффект неожиданности в бой с подготовленных позиций, а не с марша (как у авангарда Ренненкампфа). Русская пехота дрогнула под огненным шквалом.

Начальник 16-й роты 106-го пехотного Уфимского полка капитан Успенский вспоминал о десятках убитых, падавших на землю вместе c живыми. Офицеры всеми силами стремились вернуть порядок:

«Как на данный момент вижу фигуру командира роты капитана 99-го Ивангородского полка, раненного в грудь, бедро и плечо. Кровь сочилась у него по всему френчу… В то время, когда, не выдержав ужасного огня, кучка ивангородцев начала отходить, капитан встал во целый рост со ужасной раной на груди — целый окровавленный — и со сверкающими глазами закричал своим воинам: «Куда? Ошалели!

Где соперник?

Вон где. Ивангородцы, вперёд!»

личного примера и Призыва в качестве средства убеждения хватало не всем, и увещеваниями дело не ограничилось. В том же Ивангородском полку вышли из боя сходу несколько десятков человек. повального отступления и Паники допускать было нельзя, а потому 3-й мортирный дивизион получил приказ стрелять по своим бегущим воинам — в первый раз в истории Русской армии.

На изображении боя у Шталлупёнена германским живописцем бравый кавалерист рубит мечом русского казака. В конечном итоге конница Франсуа была вынуждена отойти

Тяжелее всего было нужно 27-й пехотной дивизии. Командующий ею генерал А. М. Адариди кроме того приказал армиям отступать через границу на русского территорию. «Вы оголяете совсем левый фланг 25-й пехотной дивизии и даёте неприятелю огромное преимущество», — взывал к нему начальник 3-го военного корпуса генерал пехоты Н. А. Епанчин. Но утраты в дивизии были через чур громадны для продолжения активных действий.

Однако в большинстве заколебавшихся частей дисциплину удалось удержать. Другие же полки и без того наступали в полной мере удачно. В то время, когда по неприятельским тылам отправилась конница генерала Гусейн Хана Нахичеванского, уже германской кавалерии было нужно ретироваться, оголяя фланг Франсуа.

К ночи германские армии покинули Шталлупёнен, покинув в том месте только незначительное охранение.

В военной истории отступление в большинстве случаев считается показателем поражения. Но при с боем 4 (17) августа 1914 года однозначного вывода сделать запрещено. Порывистый германский командующий подчинился распоряжениям Притвица отступать лишь к вечеру, до того игнорируя их.

Наряду с этим утраты русских армий были куда более тяжёлыми, нежели германских: 619 убитых (против 216 в корпусе Франсуа), 2382 раненых (705), 4466 военнопленных и пропавших без вести (у немцев — менее много человек).

Франсуа и его войска никто не преследовал, и у него уже складывался замысел реванша у Гумбиннена (это сражение произошло три дня спустя). Ренненкампфу же не удалось окружить и разгромить неприятеля. Но 1-я армия однако продвинулась вперёд — и через несколько дней армиям был зачитан приказ командующего:

«По окончании упорного боя 4 августа соперник отошёл. Нами занят гор. Сталупенен, причём забрано 7 орудий, 2 пулемёта, большое количество пленных.

Сердечное мое великое благодарю за прекрасную отверженную работу частей».

Не обращая внимания на заявленную победу, большинство текста приказа была посвящена оплошностям и недочётам в действиях русских армий. Ренненкампф отметил тяжелые потери, понесённые 27-й пехотной дивизией, и приказал Адариди разобраться в их обстоятельствах. Генерал сетовал на сообщение, находя её работу неудовлетворительной.

Сейчас донесения на протяжении боевых столкновений должны быть поступать в штаб ежечасно, в периоды затишья — в 12 часов дня и полночь. Прошёлся командующий 1-й армией и по дисциплине:

«Сейчас был в Сталупенене, видел большое количество хорошего, но и большое количество оскорбительного для отечественной славной армии».

Один из видов Шталлупёнена.
forum.kenig.org

В поездке генералу попадались отставшие воины, солдаты с натёртыми до мяса ногами а также мародёры. Небо пачкали дымом горящие германские усадьбы. Рассерженный Ренненкампф приказал пресекать разбой безжалостными мерами впредь до расстрела, а «с населением, не встречающим нас огнём, поступать как с мирными обитателями, расплачиваясь русскими деньгами за всё забранное».

Никто, включая его самого, тогда не думал, что начавшаяся война обойдётся и Русской армии, и империи ценой куда большей, чем все деньги, совместно забранные.