Ты быстро развернулся. И твой ответ также был спонтанным:
— Тыточно шутишь.
Момент не казался подходящим для напоминания о твоих сожалениях по поводу неспортивного поведения Джона Макинроя.
— Я желаю, дабы мы начали работату над моей беременностью прямо на данный момент.
И это было самым необычным. Я ощущала безотносительную уверенность, а не неистовый порыв, свидетельствующий о сумасшедшем капризе либо отчаянном жажде ухватить универсальное лекарство для спасения брака. Это была та самая необузданная решимость, о которой я молилась во время отечественных долгих дебатов о рождении ребенка и отсутствие которой завело нас на мучительно абстрактные дороги наподобие «ответа и» переворачивания «страницы на основной вопрос».
Ни при каких обстоятельствах и ни в чем в собственной жизни я не испытывала аналогичной уверенности, и потому так очень сильно обескуражила меня твоя реакция. Из-за чего ты думал, что требуется какое-то обсуждение?
— Ева, забудь. Тебе сорок четыре. В лучшем случае ты родишь трехголовую лягушку.
— В наши дни многие дамы рожают в этом возрасте.
— Бред! Я считал, что, послав Кевина в школу на полный сутки, ты возвратишься в НОК! А как же твои великие замыслы умчаться в Восточную Европу «по окончании гласности»?
Стать первой! Опередить «Одинокую планету»?
— Я подумывала о возвращении в НОК. И все еще могу возвратиться. Но трудиться я могу до самой смерти, а, как верно и чутко ты только что увидел, лишь одну вещь я могу сделать в весьма маленький срок.
— Поверить не могу. Ты говоришь без шуток! Ты важна… важна!
—Франклин, из-за чего тебя тошнит от слов:я желаю забеременеть ? Разве ты не желаешь, дабы у Кевина был товарищ для игр?
Честно говоря, я также с наслаждением с кем-нибудь игралась бы.
— Они называютсяодноклассники. И родные братья — сестры постоянно ненавидят друг друга.
— Лишь в случае если близки по возрасту. Она будет моложе Кевина как минимум на семь лет.
— Она? — рассердился ты.
Я поморщилась.
— Гипотетически.
— И все это вследствие того что ты хочешьдевочку? Дабы наряжать ее в платьица? Ева, это на тебя не похоже.
— Да, желание наряжать ее вплатьица не в моем стиле. Так что не было обстоятельств сказать об этом. Послушай, я осознаю твои сомнения, но я не осознаю, из-за чего возможность моей беременности так тебя злит.
— Разве не светло?
— Совсем не светло. Я думала, тебе весьма нравится быть отцом.
— Мне да! Ева, из-за чего ты полагаешь, что, даже в том случае, если заполучишь эту мнимую дочь, что-нибудь изменится?
— Я не осознаю. — Притворяться тупицей я обучилась у отечественного сына. — Из-за чего я обязана хотеть каких-то трансформаций?
— Что на тебя отыскало? Из-за чего по окончании того, как все обернулось, ты желаешь сделать это еще раз?
— Как обернулось? — безучастно задала вопрос я.
Ты скоро посмотрел в окно убедиться, что Кевин все еще стучит по привязанному к столбу мячу, гоняет его то в одну сторону, то в другую. Он обожал монотонность.
— Ты ни при каких обстоятельствах не желаешь, дабы он отправился куда-то с нами, не так ли? Ты постоянно пытаешься отыскать, на кого бы спихнуть его, и развлечься вдвоем, как в те «хорошие, ветхие денечки», как ты их именуешь.
— Я не помню, дабы когда-либо сказала что-то подобное, — холодно возразила я.
— И не нужно. Я вижу твое разочарование любой раз, как предлагаю что-то, Кевин и куда имел возможность бы пойти с нами.
— Это растолковывает отечественные бесчисленные продолжительные вечера в дорогих ресторанах, пока отечественный сын тоскует с чужими людьми, — съязвила я.
— Вот видишь? Ты обиделась. А как по поводу этого лета? Ты желала отправиться в Перу. Хорошо, я не прочь.
Но, предполагая, что мы совершим домашние каникулы, я начал прикидывать, сколько миль может проехать в сутки шестилетний ребенок.
Видела бы ты собственный лицо, Ева! Ты окаменела. И потому, что Перу включало Кевина, ты утратила интерес. Ну, прости.
Я заводил ребенка не чтобы избавляться от него при мельчайшей возможности.
Я заподозрила, к чему ты клонишь. Я осознавала, что в итоге нам нужно будет обсудить все скрываемое до тех пор, но не готовься . Мне не хватало уверенности.
Я нуждалась в дополнительных доказательствах, на сбор которых уйдет как минимум девять месяцев.
— Я провожу с ним весь день. Ясно, что мне хочется развеяться больше, чем тебе…
— И я непрерывно слышу, какую ужасную жертву ты приносишь.
— Мне жаль, что это так мало значит для тебя.
— Не имеет значения, это что может значить для меня. Это должно что-то означать для него.
— Франклин, я не осознаю, к чему…
— И это типично, не правда ли? Ты сидишь домаиз-за него, чтобыпроизвести впечатление на меня. О нем обращение легко ни при каких обстоятельствах не идет!
— Из-за чего ты завелся? Я лишь сообщила тебе, что желаю еще одного ребенка. Я желала, дабы ты был рад либо как минимум медлено начал свыкаться с данной мыслью.
— Ты придираешься к нему. — Ты кинул еще один осмотрительный взор на площадку с привязанным к шесту мячом, очевидно планируя продолжить обвинительную речь. — Ты винишь его во всем нехорошем, что происходит в этом доме.И в его детском саду. Ты жаловалась на беднягу все шесть лет его жизни. Сперва он плакал через чур много, позже через чур мало.
Он изобрел собственный личный язык общения, и это тебя злит. Он неправильно играется, другими словами играется не так, как игралаты. Он относится к сделанным тобой игрушкам не как к музейным экспонатам.
Он не гладиттебя по пояснице за каждое новое, верно написанное слово. И потому, что соседи не торопятся записаться к нему в приятели, ты вычисляешь его парией. Я согласен, у него имеется одна значительная психотерапевтическая неприятность, которая связана с приучением к горшку.
Ева, в этом нет ничего необыкновенного, но это весьма больной для ребенка тема, а ты упорно интерпретируешь происходящее как какое-то злонамеренное личное сражение между ним и тобой. Я рад, что это наподобие закончилось, но, при твоем отношении, не удивляюсь, что это длилось так продолжительно. Я делаю все, что в моих силах, дабы скомпенсировать твою — и мне весьма жаль, в случае если я оскорбляю твои эмоции, но не знаю, как в противном случае это назвать, — холодность.
Но нет ничего, что может заменить материнскую любовь, и будь я проклят, в случае если разрешу тебе выморозить еще одного моего ребенка.
Я была ошеломлена.
— Франклин…
— Дискуссияокончена. Я не взял наслаждения, высказав все это, и все еще сохраняю надежду на трансформации к лучшему. Я знаю, ты думаешь, что стараешься — ну, может, ты вправду делаешь то, что вычисляешь старанием, — но сейчас этого не хватает.
Давайте все продолжим стараться… Эй, друг! — Ты подхватил вбежавшего с дека Кевина и поднял его над головой, как будто бы позируя для рекламы Дня отца. — Закончил с мячиком?
В то время, когда ты опустил Кевина, он сообщил:
— Я обкрутил мяч около шеста восемьсот сорок три раза.
— Потрясающе! Держу пари, в следующий раз ты сможешь сделать это восемьсот сорок четыре раза!
Удивительные статьи:
- Коридор в министерстве магии
- Организационный момент, он продолжается до одной минуты
- Экскурсия по новгородскому областному суду»
Похожие статьи, которые вам понравятся:
-
Оставаться в счастливом не ведении. 2 страница
В то время, когда мы спускались в лифте, я выразила собственный удивление: — А ведь он был таким кокаинистом. — Похоже, ты сожалеешь, — увидел ты. — О, я…
-
Я оказалась права. второклассники уже не те, что прежде
— Лучше именовать этосексом, Кевин. То, второе слово оскорбительно для некоторых людей. — Так все говорят. — Ты знаешь, это что может значить? Кевин…
-
Оставаться в счастливом не ведении. 10 страница
Ева Января 2001 г. Дорогой Франклин, Назови это новогодним зароком, потому, что годами я пробовала сообщить тебе: я ненавидела тот дом. Я возненавидела…
-
Оставаться в счастливом не ведении. 5 страница
При расставании я бросила ему кость: — Я весьма храбро сражалась за то, дабы дать тебе собственную фамилию. — Да, ну, я оправдал твои хлопоты. Благодаря…