Эквивалентность и адекватность, верность и точность

В современной теории перевода, стремящейся отойти от применения не хватает правильных, много раз критиковавшихся терминов, характеризующих перевод таких, как «верность» и «точность», наровне с термином «эквивалентность» обширно употребляется термин «адекватность». Примечательно, что термины «адекватность» и «эквивалентность» оказываются этимологически

1 См.: Крюков В.Н. Межъязыксшая коммуникация неприятности понимания // коммуникация и Перевод. М., 1977. С. 74.

.

связанными, поскольку восходят к одной латинской форме aeque-. равняется, одинаково, так же,

Что же свидетельствует понятие адекватности перевода, какую роль оно может сыграть в теории перевода, в чем отличие категории эквивалентности от категории адекватности?

По всей видимости, понятие адекватности перекочевало в теорию перевода из теории познания, где термином «адекватное» обозначается верное воспроизведение в представлениях, суждениях и понятиях объективных отношений и связей действительности. Для теории перевода в качестве таковой действительности выступаеторигинальный текст как стройная совокупность отношений и связей между составляющими его элементами.Эквивалентность и адекватность, верность и точность

Задачей же перевода есть верное воспроизведение данной отношений и системы связей средствами другого языка. Что же предполагает верное воспроизведение подлинника (что термин верный обширно употребляется в зарубежной теории перевода для обозначения того же понятия, что и тождественный, ср. франц. fidele)!

Расшифровка определения верный через синонимы соразмерный, соответствующий, верный, правильный мшю что может добавить к знанию о том, каким должен быть текст перевода если сравнивать с текстом оригинала. Пожалуй, лишь определение соразмерный подсказывает нам, что текст перевода не должен ни быть больше текст оригинала, ни быть меньше его, не смотря на то, что очевидно, что данное требование достижимо только довольно. Что же касается определения соответствующий (чему?), верный (по оценке кого?), правильный (?), то они достаточно абстрактны, не смотря на то, что и употребляются частенько по отношению к переводу.

Категория «верности» еще в древний период ассоциировалась с буквальным переводом. Достаточно отыскать в памяти Горация и его известное высказывание «Nee verbum verbo curabis reddere fidus interpres», взявшее потом так много интерпретаций. какое количество раз критики перевода задавали вопрос: «Кому должен быть верен переводчик?

Автору оригинала? Тексту оригинала?

Либо читателю, доверяющему ему и наивно полагающему, что перевод — это то же самое, что создал Создатель, лишь… на втором языке? Само определение верный представляется достаточно расплывчатым. Что такое верный? Заслуживающий доверия? Неизменно придерживающийся чего-либо? Не вызывающий сомнений в собственной надежности?

Соответствующий истине? Правильный и точный?

Неизменный? Хотелось бы, дабы перевод владел всеми этими качествами. Но, увы, настоящий перевод только частично заслуживает доверия, только частично придерживается подлинника, всегда приводя к в собственной надежности. В противном случае говоря, использование определения верный к переводу оказы-

взется красивой метафорой, но не правильным термином теории. Пожалуй, сейчас определение верный по отношению к переводу, скорее, есть категорией исторической, разрешающей глубже осознать такое яркое явление в переводческой практике прошлого, как «красивые неверные».

Столь же расплывчатым оказывается определение правильный по отношению к переводу. Это вынудило исследователей искать иное слово для определения главного искомого качества перевода. «В целом последовательности работ по теории перевода, — отмечал А.В. Федоров, — усиленно подчеркивалась относительность понятия точности.

Понятие это было забрано под сомнение. Кроме того слово точность в применении к художественному переводу стало реже употребляться в отечественной художественной литературе последних десятилетий. В этом отыскал выражение верный в собственной базе принцип отказа от попыток устанавливать какие-либо полные соответствия между разноязычными текстами, оперировать какими-либо размерами, взвешивать и измерять.

Вместо слова точность и выдвинулся термин адекватность, означающий соответствие, соотнесенность, соразмерность. Имеется, но, возможность заменить данный зарубежный термин русским словом полноценность, которое в применении к переводу свидетельствует: 1) соответствие подлиннику по функции (полноценность передачи) и 2) оправданность выбора средств в переводе»1.

Стараясь уточнить понятие полноценности (адекватности) перевода, Федоров формулирует более развернутое определение: «Полноценность перевода свидетельствует исчерпывающую передачу смыслового содержания подлинника и полноценное функционально-стилистическое соответствие ему.

Полноценность перевода пребывает в передаче своеобразного для формы соотношения и подлинника содержания методом воспроизведения изюминок последней (в случае если это вероятно по языковым условиям) либо создания функциональных соответствий этим изюминкам. Это предполагает применение таких языковых средств, каковые, довольно часто и не совпадая по собственному формальному характеру с элементами подлинника, делали бы подобную смысловую и художественную функцию в совокупности целого»2.

Федоров ставит символ равенства между понятиями адекватности и полноценности. Адекватность для него — это всего лишь зарубежный термин, что, в соответствии с правилам художественного редактирования текста, лучше заменить словом родного языка. Но от таковой замены неприятность не делается более яс-

1 Федоров А.В. Базы неспециализированной теории перевода. М., 1983. С. 125—126.

2 В том месте же. С. 127.

ной. Наоборот, уподобление адекватности перевода его полноценности, предложенное Федоровым, ставит новые вопросы.

В первую очередь, чтобы оценить правомерность данного тождества, обратимся к определениям прилагательных тождественный и полноценный в лексической совокупности русского.

Прилагательное тождественный свидетельствует «в полной мере соответствующий, совпадающий», а прилагательное полноценный — «владеющий полностью нужными показателями, качествами»1. Как видно из этих определений, прилагательные полноценный и тождественный различаются в первую очередь тем, что первое дает качественную оценку чему-либо безотносительно к явлениям и другим предметам, тогда как второе обязательно предполагает сравнение, соотнесение одного явления с другим, не определяя их качеств.

Эти различия четко проявляются в сочетаемости данных слов с другими. Так, возможно сообщить полноценная валюта, полноценный диплом, полноценный продукт, полноценное произведение, полноценный летчик и т.п. Вряд ли эти имена возможно выяснить прилагательным тождественный.

У прилагательного тождественный оценочное значение отсутствует. В действительности, тяжело с уверенностью сообщить, несут ли отрицательную либо хорошую оценку такие терминологические словосочетания, как адекватные меры, адекватные ответные действия, частенько употребляющиеся в политической речи. Кроме того бытовые высказывания адекватное/неадекватное поведение не несут в себе сильно выраженного оценочного значения.

Слово адекватность воображает в этом случае некий эвфемизм по отношению к прямо оценочным высказываниям. сравнения возможности и Отсутствие соотнесения объектов, которая нужна любой теории перевода, заставляет отказаться от термина «полноценный» по отношению к переводу. Вместо него появляется новое, более соответствующее задачам теории перевода определение — равноценный.

В.Н.

Комиссаров вводит категорию коммуникативной равноценности в само определение перевода. «Перевод, — пишет он, — это вид языкового посредничества, при котором на втором языке создается текст, предназначенный для полноправной замены оригинала в качестве коммуникативно равноценного последнему»2. Предложенное определение, согласно точки зрения этого исследователя, «охватывает все переводы, хорошие и нехорошие, и разрешает отграничить перевод от вторых видов языкового посредничества, не предназначенных для данной цели»3. В этом определении угадываются те же показатели перевода, что и в приведенном выше определении полноценности, данном

1 См.: Словарь русского: В 4 т.

53.

2 Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. М, 2001. С.
: В том месте же.

Федоровым, не смотря на то, что использована другая терминология. Для Федорова главным свойством перевода оказывается функциональное соответствие текста перевода тексту оригинала. Комиссаров пользуется ..более широкой формулировкой коммуникативной равноценности.

Одновременно с этим в определении Федорова имеется одно ответственное, на мой взор, уточнение, касающееся оправданности выбора средств в переводе.

Это положение снова заставляет нас обратиться к категории адекватности.

В русском языковом сознании слово адекватность закрепилось за отношением между какими-либо ситуациями и действиями субъектов, в которых эти действия реализуются, или действиями и ожидаемыми от них результатами, нормами и действиями поведения и т.п. Но адекватными не смогут быть объекты по отношению друг к другу.

При системном подходе к переводу распространение понятия адекватности на перевод обращает нас к тем особенностям перевода, каковые проявляются в его сотрудничестве с окружающей средой. Адекватность перевода предполагает его соответствие тем ожиданиям, каковые возлагают на него участники коммуникации, и тем условиям, в которых он осуществляется.

Категория адекватности есть в основном чёртом не степени соответствия текста перевода тексту оригинала, а степени его соответствия ожиданиям участников коммуникации. В качестве последних смогут выступать оба участника коммуникации, как создатель исходного текста, так и получатель сообщения в переводе.

Адекватность для того чтобы уровня возможно замечать, например, в устном переводе, в то время, когда исходный текст изначально создается для перевода, а условия перевода и темперамент его протекания выяснены заблаговременно. Оба коммуниканта вычисляют перевод адекватным, в случае если коммуникация оказывается успешной, т.е. в случае если задачи коммуникации решены. Наряду с этим ни тот, ни второй коммуникант уверены в том, что речевое произведение, созданное переводчиком, эквивалентно исходному.

В этом случае срабатывает так называемая «презумция коммуникативной равноценности», которая появляется у коммуникантов любой раз, в то время, когда текст создается как перевод и употребляется в качестве перевода.

Однако адекватность как свойство перевода в основном ориентирована на получателя сообщения, созданного переводчиком. В любых ситуациях, в то время, когда переводу подлежит текст, создававшийся «для внутреннего потребления», т.е. как речевое произведение, перевод которого изначально не предполагался, адекватность оказывается целиком и полностью ориентированной на получателя переводной продукции. Именно он определяет степень коммуникативной равнозначности перевода и оригинала, нужную

ему для ответа задач комуникации. Исходя из этого кое-какие исследователи считают необходимым разграничить различные уровни адекватности.

Так, Ю.В.Ванников предлагает различать в первую очередь семантико-стилистическую адекватность, которая определяется «через опенку семантической и стилистической эквивалентности языковых единиц, составляющих текст оригинала и текст перевода», и функциональную (прагматическую, функционально-прагматическую), которая «выводится из оценки соотношения текста перевода с коммуникативной интенцией отправителя сообщения, реализованной в тексте оригинала»1. Помимо этого, учитывая потребности информационной практики, в которую вовлекается и перевод, он видит необходимость выделить особенный тип адекватности, в частности «дезидеративную адекватность», которая оказывается целиком и полностью ориентированной на запросы получателя переводной продукции. «С позиции семантико-стилистической теории адекватности такие виды обработки текста не должны принимать во внимание переводами, — отмечает исследователь. — На самом же деле, если они верно передают требуемый нюанс информации, заключенный в иноязычном тексте, т.е. реализуют коммуникативную установку, инициируемую получателем, их направляться признать полноправными переводами, отличающимися от вторых фактически переводов» типом собственной адекватности»2. К этому типу адекватности по сути дела исследователь относит такие виды информационной обработки текста, как выборочный перевод, реферирование, аннотирование, просмотровое чтение и т.п., каковые сближаются с переводом тем, что оперируют исходными текстами на одном языке и создают тексты на втором, т.е. имеют тот же механизм, что и перевод.

Наконец, последней разновидностью адекватности оказывается так называемая «волюнтативная» адекватность, которую исследователь усматривает в переложениях. Она выяснена как волюнтативная потому, что в этом случае деятельно проявляется личная коммуникативная установка переводчика. Создатель данной типологии считает, что все эти разные виды перевода, предполагающие разный уровень близости текста перевода тексту оригинала, объединены между собой тем, что являются фактами двуязычной коммуникации при посредничестве переводчика.

В рассмотренной выше концепции понятие адекватности всецело покрывает собой все типы соответствия между текстом перевода и текстом оригинала. В этом случае валентности и-

понятие выясняется легко излишним. В противном случае говоря, поня-тие адекватности поглощает понятие эквивалентности.

Но таковой функциональный подход к установлению степени соответствия исходного речевого его перевода и произведения, опирающийся на коммуникативные установки трех участников коммуникации (автора уникального текста, получателя текста перевода, т.е. «клиента», и самого переводчика), выводит за рамки заинтересованностей теории перевода «таинство» переводческой кухни, его операции по максимально полному перевыражению всей совокупности смыслов, заключенной в тексте уникального речевого произведения. По сути, функционально допустимыми выясняются каждые формы межъязыкового посредничества независимо от того, как эквивалентен текст, порождаемый в ходе таких операций, тексту перевода.

С таким расширенным пониманием перевода тяжело всецело дать согласие. Сведение всех разновидностей межъязыкового посредничества к переводу чрезмерно расширяет и размывает рамки самого объекта, что уводит теорию перевода на через чур зыбкую землю. В данной концепции завлекает то, что различение типов адекватности разрешает нам снова ввести перевод в круг главных составляющих коммуникативного акта.

Не нужно забывать, что комуникативный акт — это не только участники коммуникации, но и само сообщение, совокупность смыслов в словесном обличий. Как раз установка на сообщение снова возвращает нас к категории эквивалентности, поскольку при всей важности коммуникативных установок на отправителя исходного сообщения, самого текста переводчика и получателя перевода не меньше значимыми являются тексты, порождаемые в ходе этого акта коммуникации, и отношение соответствия между ними.

Исходя из этого не меньше верным представляется и таковой взор на перевод, при котором большое совпадение между содержанием перевода и оригинала считается очевидным. В этом случае «хорошим», либо «верным», согласится лишь эквивалентный перевод1. В.Н.

Комиссаров, полагая, что категория оценоч-ности выясняется при таком подходе естественным показателем категории эквивалентности, предлагает вовсе вывести термин «адекватность» из научного оборота теории перевода2. Исследователь исходит из положения теоретической концепции Федорова, Уподоблявшего адекватность полноценности.

Но, как мы пробовали продемонстрировать выше, полноценность и адекватность сущность различные понятия, и понятию адекватности в отличие от понятия полноценности оценочность не характерна. Исходя из этого нет достаточных оснований для того, чтобы ликвидировать термин

1 Ванников Ю.В. Неприятности адекватности перевода: Типы адекватности, виды
переводческой деятельности и перевода // перевод и Текст. М., 1ЧН8. С. 34—37.

2 В том месте же. С. 38.

1 Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. С. 117.

2 В том месте же.

«адекватность» из теории перевода. Он не есть дублетом термина «эквивалентность», ни тем более таких понятий с неясным количеством, как «верность» и «точность». Термин «адекватность» обозначает особенную категорию теории перевода.

Его сосуществование с категорией эквивалентности не только возможно, но и целесообразно.

Но чтобы они имели возможность существовать в пределах одной теории, направляться четко разграничить их понятийные области. По крайней мере при первом приближении к разграничению понятийных эквивалентности и сфер адекватности возможно сделать вывод о том, что в переводе не все адекватно, что эквивалентно и не все эквивалентно, что адекватно.

Таковой взор на эквивалентности и категории адекватности в известной степени сходится с трактовкой различия между ними, предложенной А.Д. Швейцером. Данный исследователь отмечал пара отличий одной категории от второй.

Полагая, что обе категории имеют оценочный и нормативный темперамент, он видел первое их различие в том, что эквивалентность ориентирована на результаты перевода, на соответствие текста перевода определенным параметрам оригинала, тогда как адекватность связана с условиями протекания межъязыкового коммуникативного акта1. «Иными словами, в случае если эквивалентность отвечает на вопрос о том, соответствует ли конечный текст исходному, то адекватность отвечает на вопрос о том, соответствует ли перевод как процесс данным коммуникативным условиям»2. Второе различие пребывает в том, что эквивалентность предполагает максимально полную передачу «коммуникативно-функционального инварианта» оригинала, тогда как адекватность представляет собой некоторый компромисс, на что идет переводчик, жертвуя эквивалентностью для ответа основной задачи.

Таковой основной задачей считается сохранение в переводе функциональных доминант исходного текста. В противном случае говоря, адекватность имеет не большой, а оптимальный темперамент. Швейцер полагал, что категория адекватности выводится из переводческой практики, поскольку в реальности переводчик не всегда имеет возможность максимально полно передать всю совокупность смыслов, заключенную в исходном речевом произведении.

Время от времени, к примеру в устном переводе, он должен уменьшать сообщение, максимально «сжимая», компрессируя его, дабы успеть за выступающим. В другом случае он изменяет функциональное значение исходного текста, в то время, когда требуется, к примеру, лишь извлечь нужную информацию из текста имеющего для адресата оригинала значение нормативного документа. «Отсюда вытекает, — заклю-

1 Швейцер А.Д. Теория переиола: Стагус. неприятности, нюансы. М., 1988. С. 95.

2 В том месте же.

цал исследователь, — что требование адекватности носит не большой, а оптимальный темперамент: перевод обязан оптималь-^0 соответствовать определенным (иногда не в полной мере совместимым между собой) задачам и условиям»1. При таком подходе адекватными можно считать и переводы, сделанные французскими мастерами «красивых неверных».

Так, мы видим, что во всех теоретических концепциях происходит более либо менее четкое разделение двух сфер: сферы речевых соотношения и произведений между ними и сферы условий коммуникации, речевой ситуации, коммуникативного акта в целом. У Федорова оба нюанса представлены как два нужных требования к полноценному переводу. У Ванникова они составляют определенные уровни адекватности, у Комиссарова — уровни эквивалентности, а у Швейцера определяются как эквивалентность и адекватность.

Не обращая внимания на явные и неявные терминологические различия, мы обнаруживаем если не неспециализированный, то по крайней мере весьма близкий подход к тому, между какими качествами перевода уста-новливаются соответствия.

Понятия функций, функциональных различий речевых произведений, коммуникативных актов приямо либо косвенно появляются во всех теориях соответствий. Причем как правило эти теории опираются на функциональную структуру коммуникативного акта, предложенную Якобсоном. Его модель акта коммуникации выясняется если не универсальной, то по крайней мере главной при определении параметров межъязыковых соответствий, устанавливаемых в переводе.

Провозгласив семиотическую сущность перевода, исследователи стремятся уложить собственные критерии соответствий в достаточно твёрдые рамки трех типов взаимоотношений, в каковые вступают языковые символы с окружающей действительностью, и между собой в речевой цепи, в частности прагматические, семантические и синтаксические отношения.

Швейцер не без оснований полагал, что для «анализа эквивалентных взаимоотношений при переводе более подходит типологическая схема Р. Якобсона, в которой выделены функции, отличающиеся Друг от друга установкой на тот либо другой компонент речевого акта. Это такие функции, как референтная либо денотативная (установка на референт либо «контекст»), экспрессивная — эмо-тивная (установка на отправителя), конативная — волеизъяви-тельная (установка на получателя), фатическая — контактоуста-навливаюшая (установка на контакт между коммуникантами), металингвистическая (установка на код), поэтическая (установка

Швейцер А.Д. Указ. соч. С. 96.

на сообщение, на выбор его формы). В соответствии с этими функциями возможно сказать об эквивалентности референтной экспрессивной, конатив

Замена счетчиков стала новой уловкой мошенников


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: