Крымская война: британский и французский резоны

Продолжаем знакомство со взорами на Крымскую войну, сложившимися в стане нейтральных государств и противников России. В этом случае давайте разберемся, из-за чего ведущие промышленные державы Европы, Франция и Англия, вступили во помой-му ненужную им войну против России.

Франция

Луи Наполеон, пришедший к власти во Франции во второй половине 40-ых годов XIX века, взлетел на политический Олимп на волне ожиданий и обещаний. Он давал слово примирить все социальные конфликты между новой буржуазией и аристократией, утверждал, что поднимет социальный и экономический уровень страны, возродит промышленность и добьется денежного благоденствия. Но главным тезисом, что услышал избиратель, выяснилось послабление в налогах, что и принесло Луи Наполеону победу на выборах.

Но, став президентом Французской республики, он наткнулся на глухое противостояние с Государственным Советом и Ассамблеей. Приверженцы Луи-Филиппа Орлеанского, хоть и вошли в правительство, отказывались сотрудничать с новым президентом.

Французский император Наполеон III

По политическим воззрениям население Франции разделилось на три лагеря: легитимисты, орлеанисты и республиканцы. Легитимисты были приверженцами восстановления неограниченной монархии, орлеанисты поддерживаликонституционную монархию, республиканцы, конечно, – за республику. Начались заговоры и контр-заговоры, каковые логично вылились в переворот 2 декабря 1851 года.

Луи Наполеон ввел войска в Парламентскую Ассамблею, арестовал 78 ее участников и заявил себя императором Франции.

Оставшиеся 220 парламентариев на грани военных штыков единогласно проголосовали за трансформацию французской конституции в соответствии с проекту Наполеона.

По окончании переворота новоиспеченный император пошутил:

«Господи, какое правительство сейчас я имею! Императрица – легитимист. Наполеон Жером – республиканец.

Морни – орлеанист.

Сам я – социалист. И ни одного бонапартиста за исключением Персиньи, но тот легко безумен».

Но Наполеон осознавал, что в тех несоответствиях, каковые ему достались во Франции, необходимо было что-то, что имело возможность бы объединить страну. И он сделал вывод, что таким средством имела возможность бы стать война. Война нужна была маленькая и победоносная, потому что экстраординарные расходы и высокие жертвы имели возможность бы не сплотить, а напротив, совсем рассорить нацию.

Наполеон имел возможность выбирать, где и с кем будет происходить эта война. В пользу России существовало пара обстоятельств, каковые условно возможно поделить на две группы: индивидуальные и геополитические.

К личным обстоятельствам возможно отнести оскорбление Николаем I Наполеона, который считал нового французского императора выскочкой (parvenu), и в письмах к нему именовал Луи «втором» (ami), в то время как уважительным обращением монарха к монарху должно было быть «брат» (frere). Само собой разумеется, Наполеон III, в то время, когда об этом определили газеты, отшутился, что «братьев не выбирают, в то время как друзей мы находим себе сами». Однако, осадок остался.

Вторая личностная обстоятельство – «отомстить за дядю», другими словами смыть позор поражения Наполеона I в Российской Федерации в 1812 году.

Совокупность геополитических обстоятельств разрешала консолидировать французское общество. Легитимисты ненавидели Николая I по той же причине, что и Наполеон – как главного соперника в Европе. Республиканцы видели в альянсе Австрии, Пруссии и России реакционный альянс, что мешал делу «свободы, братства и равенства».

И было ясно, что ключевую роль в этом альянсе играется Российская Федерация.

Орлеанисты думали, что поражение России откроет Франции выход к Адриатике, Северо-Египту и Восточной Африке, в следствии чего французское влияние в регионе заменит русское.

Русский император Николай I

Но впредь до ноября 1853 года Наполеон III по большому счету не был уверен, что он вступит в войну. Пример весьма характерной реакции сразу же по окончании Синопского сражения отражен в письме Наполеону от генерал-прокурора Тулузы:

«Очень много армейских, определивших о разгорании Восточного конфликта, с оживлением обсуждают возможности его мирного урегулирования, публичное вывод против вмешательства в войну, в случае если никаких новых феноменальных событий не случится. Все слои населения уверены, что при вооруженного конфликта эта война будет не морской, а континентальной, и все поражены, видя отечественный альянс с британцами, которых они вычисляют неприятелем почище русских. Нельзя сказать, что война популярна».

Поворотным моментом, вероятнее, послужили неурожаи во Франции 1853 года и эпидемия холеры в Париже. Как мы уже говорили, власть Наполеона было весьма непрочна, и каждая внутренняя неприятность угрожала перерасти в новый виток борьбы за власть. В данной ситуации через приятеля, Генри Джон Темпла, виконта Пальмерстона, императору удалось «продавить» премьера Джорджа Гамильтона-Гордона, лорда Абердина.

Франция с Англией смогли договориться о заключении армейского альянса, направленного против России, и к концу декабря 1853 года вступление Франции в войну с Россией стало делом решенным. Внешняя война должна была отвлечь французское общество от внутренних неприятностей.

Англия

Обстановка в Англии незадолго до Крымской войны была не меньше увлекательной, нежели во Франции.

Началось все, по всей видимости, во второй половине 30-ых годов девятнадцатого века, в то время, когда была образована «лига против хлебных законов». Предстоящее развитие событий превосходно обрисовано в книге Уильяма Бернстайна «Прекрасный обмен»:

«В 1845 году всевышние плодородия обрушили на Английские острова собственный бешенство, что послужил обстоятельством одного из самых драматических эпизодов в политической истории Англии. август и Июль этого года были дождливыми и холодными. «Зеленая зима» стёрла с лица земли урожай пшеницы. Одновременно с этим в Южной Англии показалась картофельная гниль и, как пожар, распространилась по Ирландии, обрекая ее население на голод.

С наступлением этого кошмарного года правительство охватил кошмар.

Надежду на спасение видели в закупках американской кукурузы и докладах особенной научной рабочей группе о том, что прежде случались еще более тяжелые эпидемии картофельной гнили. 22 ноября правительство утратило последний оплот — лорд Джон Рассел, фаворит оппозиционных вигов, выступил за отмену «хлебных законов».

Голод в Ирландии

«Сейчас кроме того самые уверенные тори осознавали, что чтобы избежать массового голода, британские и ирландские порты необходимо открыть для ввоза импортного зерна. Наряду с этим глава правительства Пиль превосходно осознавал, что в один раз их открыв, закрыть обратно уже не окажется без риска обрушить на себя революцию. Через несколько недель он собрал кабмин и сказал, что собирается отменить «хлебный закон».

В то время, когда двое из его министров отказались его поддержать, он обратился к королеве прося об отставке. Рассел был не в состоянии собрать правительство вигов, потому, что в палате общин его партия составляла меньшинство, так что 20 декабря Пиль возвратился на собственную должность.

К январю 1846 года Пилю ничего не оставалось, как публично признать, что Кобден и Лига были правы, а он поменял собственный отношение к «хлебным законам». Те из его товарищей-тори, кто не принял новой веры, остались с носом. Данный превосходный акт самопожертвования покинул след как на политических судьбах Англии, так и на репутации самого искусного политического фаворита XIX века.

25 июня отмену закона утвердили в палате лордов, а через пара дней элита землевладельцев из партии тори под предводительством Бенджамина Дизраэли устроила Пилю окончательную отставку. Пиль спас личный класс — земельную аристократию — от себя же самого, и тот предал его за это анафеме».

Англия радикально снизила ввозные пошлины на сырье, но сейчас желала бы, дабы все остальные страны радикально снизили пошлины на британские промышленные товары. Это было необходимо чтобы сбывать собственные промышленные товары в той же России в огромных количествах (ясно, что русский индустрия с ними соперничать не сможет), а вместо приобретать зерно и сырьё.

Конечно, царское правительство этому противилось, как Канкрин, так позднее и Вронский. Потому что до тех пор пока у нас была хоть и плохенькая, но собственная промышленность, а так – не будет никакой.

Правительство лорда Абердина

В Англии по окончании отмены хлебных законов к власти, по сути, пришла промышленно-спекулятивная буржуазия. А земельная аристократия утратила собственные позиции полностью. Но… Снова но.

Земельная аристократия так же, как и прежде правила бал в армии, и она желала поднять собственную значимость.

По окончании смерти Пиля фракции ветхой и новой буржуазии были равновеликими, в следствии Абердин и Пальмерстон были вынуждены организовать коалицию. Оказался вот таковой кабинет:

Глава правительства: лорд Абердин, спикер Палаты Лордов (земельная аристократия);
Министерство внутренних дел: лорд Пальмерстон (новая буржуазия);
МИД: лорд Рассел (действительно, к началу лета 1854 года он получил должность министра без портфеля);
МИД: (с июня 1854): лорд Кларедон;
Канцлер Казначейства: лорд Гладстон;
Минфин: лорд Ньюкасл;
Министр обороны: Сидни Герберт;
Армейский секретарь (глава работы тыла) и Первый лорд Адмиралтейства: господин Джеймс Грэхэм;
Министр по делам в колониях: господин Чарльз Вуд.

Наряду с этим за вступление в войну выступали Пальмерстон, Герберт и Грэхэм. Ньюкасл был быстро против, и по большому счету желал скинуть Грэхэма с поста Первого Лорда и заменить его Вудом. На флоте Грэхэма ненавидели – он по большому счету ни дня не совершил на судах, море видел лишь с берега либо на картине.

По сути это был финансист, которого поставили, дабы «оптимизировать бюджет».

Наряду с этим Грэхэм сперва был вигом, а в 1854-м перебежал к тори.

Грэхэм отыскал себе союзника в лице Гладстона, которому нравились инновации Первого лорда. Инновации эти носили чисто денежный темперамент – сократить количество стрельб до двух в год, либо маневры флота проводить неоднократно в год, а раз в два года – подход подлинного финансиста. В итоге, по окончании того, как Раселла выбросили из кабинета и заменили его Гладстоном, тори взяли в кабинете преимущество в один голос.

Тори потребовали войны, в другом случае угрожая выразить недоверие Абердину и переформировать правительство по результатам слушаний в Парламенте.
И Абердин, скрепя сердце дал согласие.

Абердин писал Расселлу:

«Абстрактная справедливость дела, несомненно, есть не сильный утешением среди неизбежных бедствий войны и для ответа дела эта справедливость легко аполитична и неразумна. Моя совесть гложет меня все больше, потому, что покажи я первый чуть больше напора и энергии, и все дело решилось бы не на Дунае, а на Даунинг-стрит».

С началом войны неприятности в правительстве Англии продолжились. Грэхэм собирался воевать по-своему, но взял четкое указание от Пальмерстона – согласовывать морскую стратегию с французами, что выяснилось для него холодным душем. К тому же, в то время, когда он влез с головой в дела Адмиралтейства, то узнал, что в Роял Неви идет масштабное перевооружение, которое закончится только в 1856-м году, а на дворе лишь 1854-й.

Паровые суда, как выяснилось, не стали панацеей: так, до 1856-го года применение на линейных судах паровых автомобилей в сражении считалось внештатной обстановкой: в то время, когда у тебя сбиты мачты и ты взял значительные повреждения – разводишь пары и ползешь в ближайший порт. И дело тут было не только в экономии угля: на повышенных оборотах вылетали эксцентрики цилиндров и очень сильно загрязнялись котлы.

Это британцы прекрасно прочувствовали при пробеге линейного корабля «Агаменмнон» на мерной миле 30 сентября 1852 года, в то время, когда тот продемонстрировал скорость 9.35 узла. А позже котлы заглохли, и обратно на стоянку его тащили два буксира.

Американская карикатура «Безлюдная тарелка». У британского льва нож с надписью «Расчленение Турции».

Индейка-Турция заглядывает с улицы: «До чего же грустны! А я ни на что не жалуюсь!»

Главным же «заводилой» войны с Россией был Пальмерстон. Он сказал, что «ограниченный конфликт с Россией вынудит последнюю вести либеральную таможенную политику и присоединиться к правилам свободной торговли». Другими словами основанием войны, как и при с Первой опиумной войной в Китае, было получение экономических преференций.

Помимо этого, Пальмерстон утверждал, что война превосходно стимулирует производство и промышленное развитие. Потому, что возрастает государственный заказ на промышленные изделия, появляется возможность расширения производственных мощностей.
Наряду с этим сам Пальмерстон был мечтателем, фантазером, оторванным от действительности. Его письма королеве и Парламенту – это что-то:

«Цели войны – оторвать от России Финляндию, Польшу, Грузию».

Самое забавное, что став премьером по окончании Абердина, он взял в собственном кабинете устойчивое большая часть против собственной же политики и был должен «удовольствоваться неудобным миром как нежеланным подарком».

Продолжение