Мене, мене, текел, упарсин 13 страница

Ин., 6: 1. По окончании этого отправился Иисус на ту сторону моря Галилейского, в окрестности Тивериады.

Данный город дал кроме этого собственный наименование морю, наименование которого имеется кроме этого в Евангелии от Иоанна:

Ин., 6: 23. В это же время пришли из Тивериады другие лодки…

Тиверия до сих пор существует и все еще есть наибольшим городом на берегах озера. Его население — приблизительно двадцать две тысячи обитателей, а наименование все еще связано с озером, которое известно на арабском языке как Бар Тавария, а в русской географии как Тивериадское озеро.

Симон

В Капернауме Иисус скоро достиг успеха, тут у него была внимательная аудитория, чего не было в Назарете. Он кроме того начал собирать около себя учеников:

Мф., 4: 18–20. Проходя же недалеко от моря Галилейского, Он заметил двух братьев: Симона, именуемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, потому что они были рыболовы; и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков. И они в тот же час, покинув сети, последовали за Ним.

Симеон — это форма имени, применяемого в Ветхом Завете, и в одном месте эта форма употребляется и для Симона Петра:

Деян., 15: 14. Симон изъяснил, как Всевышний первоначально призрел на язычников, дабы составить из них народ во имя Собственный.

Но была выраженная тенденция сократить это имя до формы Симон, поскольку оно было добропорядочным греческим именем, а кроме того среди консервативных иудеев того периода существовала тенденция принимать либо давать греческие имена. У иудеев не было нынешней совокупности фамилий и было принято отличать людей с однообразными именами по именам их отцов. Так, в одном месте Иисус говорит:

Мф., 16: 17. …блажен ты, Симон, сын Ионин…

Но этого кроме этого имело возможность появляться не хватает, и было распространенной практикой додавать к имени человека какое-нибудь прозвище, приобретаемое на базе его внешнего вида либо характера, чего-нибудь весьма личного. Это видно при сыновей Маттафии, священника, что поднял маккавейское восстание.

Симон, вероятно из-за силы и своих размеров, либо из-за твердости, либо и того и другого, был назван на арамейском Симоном Кифа (Симон Гор). По-гречески гор — петрос, а на латыни — петр. Так, в русском языке он делается Петром, и исходя из этого Симон довольно часто упоминается как Симон Петр.

Прозвище может употребляться раздельно, если оно достаточно характерно либо делается достаточно известным. Так, Павел в собственном Первом послании к коринфянам осуждает фракционность ранней церкви, говоря:

1 Кор., 1: 12. Я разумею то, что у вас говорят: я Павлов; я Лполлосов; я Кифин; а я Христов.

Кифа — это Симон. И мы, само собой разумеется, более всего знаем его легко как Петра.

Андрей — это имя, которое не видится в Ветхом Завете. Это — русский вариант греческого имени Андреас, означающего мужественный.

В Евангелии от Матфея оказывается, что Петра и Андрея, и они последовали, не в силах оказать помощь себе, привлеченные и загипнотизированные божественной сущностью Иисуса. И однако, в случае если мы исследуем жизнь исторического Иисуса, то разумно будет принять, что Андрей и Петр первыми услышали его проповедь, почувствовали притягательность его учения и после этого присоединились к нему.

Иаков

Андрей и Петр, единственные ученики, присоединившиеся к Иисусу в Капернауме, не были братьями. Скоро к ним присоединилась еще одна пара братьев:

Мф., 4: 21–22. Оттуда, идя потом, заметил Он вторых двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети собственные, и призвал их. И они в тот же час, покинув отца и лодку собственного, последовали за Ним.

Зеведей, имя Иоанна и отца Иакова, есть русским вариантом греческого Зебедайос, которое, со своей стороны, происходит от иудейского Зебедиах. Множество людей с этим именем упоминаются в Ветхом Завете, но никто из них не играется серьёзной роли.

Сын Зеведея Иоанн есть вторым из серьёзных личностей по имени Иоанн в Новом Завете; первым, само собой разумеется, Иоанн Креститель.

Имя Иаков имеет параллели с греческим Iakhobos и латинским Jacobus.

Десятиградие

Слава о проповедях Иисуса начала распространяться везде. В иудейских царствах того времени грамотный проповедник был сведущим в Законе и мог проиллюстрировать серьёзные моменты собственной речи увлекательными историями, указывающими на аналогии либо мораль (притчи), дабы привлечь к ним внимание слушателей. Молва об Иисусе распространялась скоро, потому, что один человек взволнованно говорил второму, то многие пришли взглянуть и послушать новую знаменитость.

Эффект был таким же, как от появления нового философа в Афинах, нового гладиатора в Риме либо от постановки новой популярной пьесы в современном Нью-Йорке.

О святых людях всегда постоянно циркулировали слухи об необычных исцелениях. Это было справедливо не только для времен до Иисуса, но и по окончании. король Англии не были особенно святыми, а кое-какие и вовсе были нечестивыми, но считались талантливыми исцелить от заболевания, именуемой золотухой, несложным прикосновением к больному; а также в XVIII в. к монарху прикасались для исцеления от золотухи.

Кроме того в наши дни имеется много знахарей, каковые лечат людей возложением рук.

Природа данной болезни такая сложная и без того существенно влияние психотерапевтического отношения к ней, что пациент, что целиком и полностью верит в то, что курс для того чтобы лечения окажет помощь ему (кроме того в случае если это был лишь случайный контакт с равнодушным царем либо целителем из захолустья), то это вправду довольно часто оказывает помощь.

Восторженные евангелисты обрисовали множество историй об исцелениях Иисусом больных, и безтолку пробовать предполагать по каждому случаю какие-то естественные объяснения. Для верующих христиан все обрисованные исцеления в полной мере вероятны, для них они позваны не исцеляющей самовнушением и верой либо собственного рода примитивной психиатрией, а прямым вмешательством божественной силы.

Но в отыскивании исторического Иисуса, быть может, достаточно заявить, что многие, кто принимал Иисуса как святого, верили, что он имел возможность оказать помощь им избавиться от заболеваний, и это вправду помогало им. Везде распространялись рассказы о его исцелениях (и в пересказах, как это неизбежно случается в таких обстановках, увеличивались преувеличения). Такие рассказы содействовали предстоящему росту его известности:

Мф., 4: 24–25. И прошел о Нем слух по всей Сирии; и приводили к Нему всех немощных, одержимых припадками и различными болезнями, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их. И следовало за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана.

Особенно весьма интересно тут упоминание о Десятиградии (десять городов). На протяжении завоеваний Александра Македонского везде, где прошли его армии, появлялись греческие города; и эта тенденция, продолжалась и при македонских царях, каковые унаследовали его власть. При Селевкидах область к востоку от реки Иордан и Галилейского моря была усеяна греческими городами.

На пике расцвета Маккавейской монархии эта область была завоевана Александром Ианнеем, но, в то время, когда Помпей совершил поход в Иудею и реорганизовал эту область, греческие города были высвобождены. Они образовали между собой альянс и во времена Иисуса наслаждались большой независимостью. Десять городов, каковые образовывали часть этого альянса, управлялись разными властями по-различному, но, разумеется, самым северным городом был Дамаск, в 60 милях к северо-востоку от Капернаума.

Это тот же Дамаск, что был столицей Сирийского царства, против которого сражался Ахав.

В случае если люди приходили из Десятиградия, дабы послушать Иисуса, то они, быть может, включали в собственный некоторое количество и число язычников. Об этом конкретно не говорится, но в этом нет ничего неосуществимого. Совершенно верно так же, как некоторых иудеев очень сильно завлекала греческая культура, так и некоторых греков очень сильно завлекал иудаизм.

Кроме того в случае если такие греки воздерживались от обращения, однако, они могли быть достаточно заинтересованными в том, дабы прийти послушать некоего выдающегося проповедника.

В свете более поздней истории христианства чрезвычайное значение имеет тот факт, что проповедь Иисуса, быть может, сначала распространялась среди греков и по большому счету язычников.

Закон

В этом пункте Матфей вычисляет уместным привести примеры тех учений, каковые проповедовал Иисус и каковые так обширно завлекали к ним внимание. Он делает это в проповеди, занимающей три главы повествования. Быть может, отрывок, приведенный Матфеем, в конечном итоге был не единственной проповедью, которая была сказана за один раз, а собранием показательных изречений. Проповедь начинается следующим образом:

Мф., 5: 1–2. Заметив народ, Он взошел на гору; и, в то время, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Собственные, учил их…

В 394 г. христианский епископ Августин Блаженный написал комментарий к данной проповеди, которую он назвал О нагорной проповеди Господа, и с того времени эти главы Евангелия от Матфея упоминаются как Нагорная проповедь.

Были попытки отыскать вблизи Капернаума какой-нибудь конкретный бугор, на котором могла быть сказана проповедь, но, по-видимому, так отыскать ответ не удалось.

Нагорная проповедь, эта в Евангелии от Матфея, как и возможно было ожидать, тесно связана с учением Ветхого Завета.

Большое количество фраз, каковые мы накрепко связываем с Нагорной проповедью и с учением Иисуса, имеют родные параллели в Ветхом Завете. Таким есть довольно часто цитируемый отрывок в начале проповеди, в котором благословляются разные группы людей, и исходя из этого именуется заповедями блаженства. В нем говорится:

Мф., 5: 5. Блаженны кроткие, потому что они наследуют почву.

Сравните это с:

Пс., 36: 11. А кроткие наследуют почву…

Вправду, возможно высказать предположение, что одной из целей Матфея при записи Нагорной проповеди было поддержать конкретную точку зрения, которую он воображает среди ранних христиан.

По окончании того как Иисус ушел с исторической сцены, его изречения сохранились лишь вследствие того что их не забывали и передавали из уст в уста. Нет никаких доказательств того, что Иисус когда-либо зафиксировал собственный учение в письменном виде.

Устное учение, которое, должно быть, передавалось из уст в уста, имело возможность порождать споры. Естественным образом существовало множество изречений, каковые цитировались тем либо иным слушателем, и в некоторых случаях изречение имело возможность сообщаться одним человеком в одной форме, а кем-то иным — в второй. Изречения смогут кроме того цитироваться во внутренне противоречивых формах и смогут употребляться чтобы поддержать очень расходящиеся по смыслу теологические взоры.

Быть может, самый фундаментальный из ранних расколов среди христиан случился между теми, кто утверждал, что учение Иисуса есть легко усовершенствованием иудаизма, и теми, кто утверждал, что оно радикальным образом отличается от иудаизма. Первые поддерживали главенство Закона Моисея кроме того для христиан; вторые отрицали его.

Матфей, в громаднейшей степени иудей среди евангелистов, разумеется, верил в главенство Закона, и в Нагорной проповеди он цитировал Иисуса как страстного и недвусмысленного приверженца данной веры:

Мф., 5: 17–18. Не думайте, что Я пришел совершить правонарушение либо Пророков: не нарушить пришел Я, но выполнить. Потому что действительно говорю вам: доколе не прейдет земля и небо, ни одна йота либо ни одна черта не прейдет из Закона, пока не исполнится все.

За этим у Матфея направляться второй стих, что, по-видимому, нацелен им конкретно на умы тех ранних христиан, кто придерживался второй точки зрения:

Мф., 5: 19. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих мельчайших и научит так людей, тот мельчайшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном.

Эта приведенная крайняя точка зрения улучшается мыслями по поводу значения черты и йоты. Йота — это иудейская буква йод, самая маленькая (чуть больше жирной точки) буква иудейского алфавита. По-гречески эта буква именуется йотой, и она есть самой маленькой в греческом алфавите (исходя из этого говорится на на йоту в значении ни в мельчайшей степени), Черта — это перевод греческого слова, означающего мелкий рожок.

Это была маленькая метка, отличавшая одну иудейскую букву от второй. В русском языке подобная черточка отличает букву и от й.

Мф., 5: 18. …действительно говорю вам: доколе не прейдет земля и небо, ни одна йота либо ни одна черта не прейдет из Закона, пока не исполнится все.

Иначе говоря в следствии пришествия Иисуса нет ничего, что изменится в Законе, кроме того на самую малость.

Истолкование этого отрывка зависит от фразы пока не исполнится все. По-видимому, Матфей подразумевал, что это подобно фразе пока не прейдет земля и небо. Но вероятны и другие точки зрения, и они, как мы заметим, высказаны в Библии, и эти другие точки зрения в конечном итоге побеждали.

Очень возможно, что исторический Иисус вправду придерживался точки зрения, приведенной тут у Матфея, потому, что в синоптическом Евангелии он постоянно изображается — не обращая внимания на споры с фарисеями — как ортодоксальный иудей, верный всем правилам иудаизма.

Мытари

В любом случае Иисус (в изображении Матфея) скорее усиливал Закон, чем ослаблял его. Так, в Нагорной проповеди Иисус учит о необходимости превзойти букву Закона в вопросах этики и морали. Не хватает воздерживаться от убийства ближнего; необходимо воздерживаться кроме того от бешенства на него либо от выражения презрения к нему.

Не хватает воздерживаться от прелюбодеяния; нельзя позволять себе потворствовать похотливым эмоциям.

Не хватает воздерживаться от фальшивых клятв; нельзя клясться по большому счету, необходимо правду.

Не смотря на то, что Закон Моисея допускал возмездие за персональный ущерб, Иисус утверждал, что лучше по большому счету не допускать никакого возмездия. Необходимо воздавать добром за зло. В итоге, он показывает на то, что воздавать добром за зло — это естественная склонность, которая воздействует кроме того на неверующих. Те, кто пытается к нравственному совершенству, должны делать больше этого:

Мф., 5: 46. Потому что если вы станете обожать любящих вас, какая вам приз? Не то же ли делают и мытари?

Мытари продемонстрированы тут как некая крайность среди людей. В случае если кроме того мытари смогут сделать что-то, то это может сделать любой человек. Греческое слово, применяемое тут, — telonai, которое переводится на латинский как publicani, а на русский — как мытари.

Первоначально в Риме мытари были подрядчиками, каковые согласны были за соответствующую плату делать услуги и общественные работы. Одной из самые важных общественных работ был сбор налогов.

В огромной Римской империи было тяжело собирать налоги в то время, в то время, когда не было сообщения и современных средств передвижения и в то время, когда еще не было современных деловых операций. Один только тот факт, что еще не было арабских цифр, очень умножал трудности регулирования римской экономики.

Римские денежные операции всегда были неэффективными и расточительными, и бремя этого ложилось на плечи населения империи, например, во времена Нового Завета, на население провинций.

Римское правительство не имело организации, нужной чтобы собирать налоги, так что они отдавали на откуп разрешение создавать такие сборы богатым людям, у которых имелись в наличии большие суммы денег. За солидную сумму они имели возможность бы выкупить право собирать налоги в какой-нибудь провинции. Сумма, которую они оплачиваили, представляла собой сбор налогов в той степени, в какой в них было заинтересовано правительство.

Правительство приобретало нужные налоги на месте. Больше по этому поводу не появлялось никаких неприятностей.

Но мытари должны были возмещать плату из тех налогов, каковые они собрали. Как раз как сборщиков налогов люди в провинциях оптимальнеезнали мытарей, и это слово в Исправленном стандартном переводе передается как сборщик налогов.

Проблемой данной совокупности было то, что в случае если мытари, либо сборщики налогов, собирали меньше, чем они платили, то они несли убытки, тогда как если они имели возможность выкачать из населения больше, чем они платили, то у них получалась прибыль. Чем безжалостнее они выкачивали, тем выше была прибыль, так что в интересах мытарей было вынудить платить все до последней копейки, следовательно, они имели возможность получать самого строгого исполнения буквы Закона, что они трактовали самым удачным для себя образом.

Практически ни один сборщик налогов, пускай кроме того снисходительный и милосердный, не вызывал любви, но мытарь римского типа, без сомнений, был более всего ненавидим как безжалостная пиявка, которая отберет у умирающего ребенка последнюю рубаху. Исходя из этого не следует удивляться тому, что слово мытарь в Нагорной проповеди употребляется как синоним высшей безнравственности.

Само собой разумеется, Иисус ссылался не на самих мытарей, не на богатых римских воротил, каковые жирели на несчастье миллионов. Скорее, это были бессчётные небольшие сборщики, кто передавал деньги вышестоящим госслужащим.

Но некоторым образом они были еще хуже, потому, что в большинстве случаев это были иудеи, каковые брались за подобную работу как за средство зарабатывания на судьбу и так получали презрение и ненависть собственных соплеменников иудеев. В то время было множество иудейских националистов, каковые вычисляли римлян угнетателями, против которых необходимо бороться и в итоге свергнуть их, как когда-то поступили Маккавеи. Терпеть присутствие римлян пришлось нелегко, платить им налоги было еще хуже, но собирать эти налоги казалось уже выше всякого предела.

Отче отечественный

Иисус продолжает Нагорную проповедь осуждением показной набожности. Он открыто осуждает показную милостыню, молитву либо намеренно преувеличенное проявление страданий на протяжении поста, все, что делается чтобы вызвать восхищение и купить репутацию набожности. Иисус показывает на то, что в случае если человеку необходимо как раз одобрение, то он его и возьмёт, это, вероятнее, и будет всей его призом.

Он кроме этого наставляет не применять бессмысленно долгих либо ритуалистических молитв:

Мф., 6: 7. А молясь, не рассказываете лишнего, как язычники, потому что они считаюм, что в многословии собственном будут услышаны…

Мф., 6: 9. Молитесь же так: Отче отечественный, сущий на небесах! да святится имя Твое…

И потом направляться узнаваемая молитва Отче отечественный, именуемая так по ее первым словам. На латынь первые слова молитвы Отче отечественный переводятся как Pater noster.

В свете предостережения Иисуса в Мф., 6: 7 достаточно иронично выглядит то, что на протяжении поста довольно часто принято многократно повторять Pater noster, а из аналогичного бормотания получается слово patter (имеется).

Маммона

Нет ничего необыкновенного в том, что проповедники выбирают себе учеников из бедных, и Иисус высказывал резкие слова, говоря о богатых и богатстве. Исторический Иисус был плотником, первые его четыре ученика были рыбаками. без сомнений, за ним последовали необразованные люди и бедные, тогда как аристократия (саддукеи) и интеллигенция (фарисеи) выступали против него.

При таких условиях неудивительно, что раннехристианское учение и Евангелие по большому счету имели очень сильно выраженную социальную окраску. Вероятно кроме того, что эта окраска в большой степени содействовала нарастанию количества обращенных в первые двести лет по окончании смерти Иисуса.

В Нагорной проповеди Иисус убеждал меньше заботиться о накоплении материального достатка, полезного в жизни, и больше заботиться о накоплении нравственного достатка, полезного на небесах. Вправду, в случае если через чур очень сильно заботиться о мирских вещах, то неизбежно отнимется внимание от более узких небесных сокровищ:

Мф., 6: 24. Никто не может служить двум господам: потому что либо одного будет ненавидеть, а другого обожать; либо одному начнёт усердствовать, а о втором нерадеть. Не имеете возможность помогать Всевышнему и маммоне.

Маммона тут есть непереведенным арамейским словом, означающим достаток. Из-за его для того чтобы применения в этом стихе в большинстве случаев предполагается, что достаток — это некая антитеза Всевышнему; что это имя какого-либо злого духа либо языческого идола, которому помогают как всевышнему достатка. Так, Джон Мильтон в собственном Потерянном эдем делает Маммону одним из падших ангелов, что последовал за Сатаной.

Практически он делает его самым презренным из всех, поскольку кроме того на Небесах перед его падением Мильтон обрисовывает его только восхищающимся золотым мощением Небес.

Если бы фраза была переведена (как в иерусалимской Библии) как деньги и Бог, то смысловое совпадение оказалось бы более эффектным.

Некоторым образом это символизировало изменение древнееврейской мысли. Считалось, что в отсутствие последующих наказания и награды благочестивые вознаграждаются на земле достатком, счастьем и здоровьем, а безбожники наказываются обнищанием, горем и болезнями. Эта идея разожгла запутанную дискуссию об отношении Всевышнего к злу и добру, которая обнаруживается в Книге Иова.

В случае если наказание и награда откладывались для следующей судьбы, конечно имела возможность появиться идея, что люди, у которых через чур много благ на земле, должны будут пострадать за это в будущей судьбе легко для равного счета. Возможно было испытывать некое утешение с данной точки зрения тем, кто был беден и угнетен, и евангелисты время от времени цитируют Иисуса так, дабы казалось, что он, по-видимому, поддерживал эту точку зрения.

Примером есть богатства и противопоставление Бога, как в Мф., 6: 24. Еще более хорошим примером, в котором практически проклинаются богатые люди легко за то, что они богаты, есть узнаваемый стих, в котором Иисус говорит:

Мф., 19: 24. …и еще говорю вам: эргономичнее верблюду пройти через игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие.

Когда христианство стало обширно распространенным и достаточно популярным перемещением, дабы привлечь могущественных людей и богатых, потребовалось приложить множество упрочнений, дабы отыскать оправдание для этого стиха. Так, к примеру, время от времени делали вид, что игольные уши было заглавием узких врат через иерусалимские стенки и что всецело нагруженный верблюд не имел возможности пройти через них, пока с него не снимут часть груза.

Исходя из этого данный стих, быть может, означал, что богатый человек имел возможность войти на небеса лишь по окончании того, как надлежащая часть его богатства отдавалась на благотворительность либо церкви. Но более разумно вычислять, что данный стих означал лишь то, что, по-видимому, он и означал, — выражение эмоции неприязни к богатым со стороны бедных, каковые формировали ранние христианские общины.

Собаки

К концу Нагорной проповеди видится стих, что не связан с предшествующим и последующим, но стоит особняком:

Мф., 7: 6 .Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, дабы они не попрали его ногами собственными и, обратившись, не растерзали вас.

И собаки, и свиньи традиционно считались нечистыми животными, каковые питались отбросами и исходя из этого являлись кроме этого в буквальном смысле нечистыми. Именовать кого-нибудь любым из этих слов было громадным оскорблением, и это до сих пор сохраняется во многих культурах. (К примеру, германское бранное слово Schweinhund либо свинья-собака.)

Вопрос в следующем: на что либо кого ссылались в этом стихе как на свиней и собак? В этом стихе имело возможность, что не нужно пробовать учить религиозным истинам неисправимых насмешников либо совсем погрязших в грехе, и, однако, это, по-видимому, вряд ли верное толкование. Кого должно учить истине?

Того, кто уже и без того верит?

Сам Иисус опровергает это, потому, что, в то время, когда его обвиняют в связи с безбожниками, он говорит:

Мф., 9: 12. …не здоровые имеют потребность во докторе, но больные…

Иначе, ссылка на свиней и собак возможно цитатой, забранной Матфеем чтобы подтвердить собственную точку зрения ориентированного на иудеев христианства. Иначе говоря быть может, он сказал, что не нужно прилагать громадные упрочнения по распространению учения Иисуса среди язычников.

Быть может, точка зрения Матфея была в том, что язычников обидят упрочнения по обращению и они начнут преследовать христиан, обратившись, растерзают вас, как практически и произошло в действительности. Он имел возможность кроме этого вычислять, что те язычники, каковые приняли христианство, не зная Закона Моисея, извращают учение Иисуса: они попрали его ногами собственными.

То, что все это имело возможность вправду так и быть, подтверждается вторым отрывком из Евангелия от Матфея, где сущность утверждаемого совсем ясна и где значение слова собака не вызывает сомнений.

На протяжении нахождения к северу от Галилеи Иисус заговорил с хананеянкой, которая просила его исцелить собственную больную дочь. Сперва Иисус не отвечает ей по большому счету, но в то время, когда она настаивала:

Мф., 15: 24. …Я отправлен лишь к погибшим овцам дома Израилева.

Мф., 15: 26. …плохо забрать хлеб у детей и кинуть псам.

Тут Матфей светло воображает собственную версию судьбы Иисуса, дело которого находится всецело в пределах границ иудейского царства. (Непременно, эти стихи не являются последними в этом конкретном отрывке; потом будет сообщено и об этом.) Помимо этого, противопоставление собак и детей светло предполагает, что оно символизирует противопоставление язычников и иудеев. Это показывает выраженные антиязыческие настроения у некоторых ранних христиан-иудеев; на это, как мы заметим в более позднем Евангелии, детально ответили кое-какие ранние христиане-неевреи.

Точка зрения на учение Иисуса, изображенная Матфеем, проявляется и в напутствии Иисуса своим ученикам, которых он отправляет для распространения собственного учения.

Мф., 10: 5–6. Сих двенадцать отправил Иисус, и заповедал им, говоря: На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева…

Сотник

И однако, кроме того Матфей пара поменял собственные воззрения. В то время, в то время, когда он писал Евангелие, было совсем ясно, что большая часть иудеев решительно отвергали мессианство Иисуса и ни при каких обстоятельствах не примут его, тогда как поразительное количество неевреев просили принять их в общину. Христианство не имело возможности захлопывать дверь перед неевреями, в противном случае оно бы провалилось сквозь землю.

Кроме того Матфей осознавал это.

Исходя из этого он писал, что неевреям разрешено вступать в общину, но, направляться сообщить, время от времени он говорит об этом очень нехотя. Так, возвратимся к случаю с хананеянкой, которая обратилась к Иисусу прося исцелить ее дочь, и ей сообщено, что пишу для детей не нужно бросать псам. Она покорно принимает эту аналогию:

Мф., 15: 27. Она сообщила: так, Господи! но и псы едят крохи, каковые падают со стола господ их.

По окончании чего Иисус принимает справедливость этого замечания (фактически можно считать это мягким укором) и исцеляет дочь дамы. В соответствии с изложенной тут мнению Матфея, по-видимому, нееврея принимали, если он вступает в общину смиренно, с полным признанием собственного более низшего статуса.

Менее недоброжелательное отношение обнаруживается в том случае, в то время, когда Иисус сразу после Нагорной проповеди не только приветствует неевреев, но и предостерегает закоснелых иудеев.

Мф., 8: 5–6. В то время, когда же вошел Иисус в Капернаум, к Нему подошел сотник и просил Его: Господи! слуга мой лежит дома в расслаблении и жестоко страдает.

Сотник был должностным лицом, повелевающим сотней человек, и это слово происходит от латинского centum, означающего сотня человек. Он эквивалентен сержанту в отечественной армии. В этом случае неясно, был ли сотник в конечном итоге участником оккупационной армии римлян либо армии Ирода Антипы.

В любом случае он не был иудеем.

Сотник требует Иисуса не тревожиться с личным визитом, но сообщить исцеляющее слово на расстоянии. Иисус делает так, как требует сотник, говоря:

Мф., 8: 10–12. …и в Израиле не отыскал Я таковой веры. Говорю же вам, что многие придут с запада и востока и возлягут с Авраамом, Иаковом и Исааком в Царстве Небесном; а сыны Царства извержены будут во тьму внешнюю…

Матфей уверен в том, что чудеса исцеления Иисуса подтверждают пророчество Ветхого Завета:

Мф., 8: 17. Да осуществится реченное через пророка Исаию, что говорит: Он взял на Себя отечественные немощи и понес заболевании.

Эта цитата забрана у Второ-Исайи, что обрисовывает страдающего слугу.

Ис., 53: 4. Но Он взял на Себя отечественные немощи и понес отечественные болезни…

Сын Человеческий

В синоптических Евангелиях Иисус в начале собственного служения изображается как осмотрительный, избегающий возбудить подозрения у правительства довольно собственного мессианского статуса. И религиозные, и светские начальники скоро стёрли с лица земли бы того, кого они считали ложно провозглашающим себя Мессией, поскольку подобный лжемессия имел возможность поднять восстание и причинить большое количество вреда.