Место этнографии в системе университетского образования

Вопрос о месте этнографии в совокупности университетского образования выходит за рамки общетеоретических рассуждений, потому что он имеет и громадное практическое значение, поскольку кафедры этнографии в отечественных университетах — естественная база кадров для высших научных учреждений страны — Академии наук СССР и академий республик, входящих в состав Альянса. Это указывает, что обязана всегда совершенствоваться цепь связи «университет — академия — университет». Один из ключевых принципов данной связи содержится в том, что отличившиесявыпускники университетской кафедры идут в аспирантуру либо на стажировку в отвлечённый университет и после этого пополняют последовательности его работников, а самые крупные сотрудники отвлечённых университетов, способные к тому же вести педагогическую работу, идут к студентам, дабы проводить с ними особые семинары, руководить их полевой практикой, помогать им делать первые независимые шаги в научной деятельности (при подготовке курсовых и дипломных работ).
Одна из форм связи отвлечённой и университетской этнографии — соглашения о творческом сотрудничестве, заключаемые между кафедрой и .университетом (в этом случае с Университетом этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая АН СССР). Как раз при содействии Университета этнографии и его этнографии и — Музея источниковедческой базы антропологии — вероятно активное воздействие цепи связи «университет — академия — университет».Место этнографии в системе университетского образования
направляться очень выделить, что сейчас ученые Университета этнографии АН СССР — не просто гости на кафедрах Ленинградского и Столичного университетов; они принимают активное участие в ходе подготовки экспертов-этнографов, и решают многие практические и научные задачи. Между кафедрами названных университетов и университетом заключены соглашения о сотрудничестве, т. е. существуют прямые научные связи Академии наук с вузами страны.

Данный Опыт должен быть использован всеми республиканскими академиями наук, и филиалами АН СССР. Только на базе тесного сотрудничества отвлечённых и этнографических центров с подразделениями вузовской этнографии смогут быть достигнуты важные удачи самой науки — одной из серьёзных дисциплин познания современных этнических неприятностей.
На каком бы уровне мы ни разглядывали этнографию, она

-31-

начинается в институте, в университете. Так, определяя место этнографии в совокупности университетского образования, нужно не забывать о будущем самой этнографии как науки, о ее вкладе и успехах в познание мирового исторического процесса. Как раз исходя из этого вопрос о совершенствовании совокупности университетского образования в области этнографии, о увеличении его научного уровня — один из ответственных и актуальных.

Так как, как уже говорилось, речь заходит о кадрах науки, соответственно, о ее возможностях, ее будущем.
Прогресс науки сильно зависит от степени обоюдного обогащения ее региональных подразделений, от возможности повышать ее эффективность совместными усилиями всех национальных ячеек, получать новых удач, учитывая и применяя опыт друг друга. Как раз в этом смысле наука интернациональна. Этнография же интернациональна по-особенному, по самой собственной сущности, потому что это наука и об одном, и обо всех этносах (народах) в один момент. Так, на заре советской этнографии превосходный коммунистический ученый Л. Я. Штернберг в «Десяти заповедях этнографу» писал: «Кто знает один народ — не знает ни одного, кто знает одну религию, одну культуру — не знает ни одной» 3 .
В то время, когда речь заходит о подготовке кадров этнографов, то нельзя не подметить, что в практике университетского образования все еще сохраняется большое количество традиций, каковые не всегда возможно признать лучшими и успешными. Так, к примеру, и сейчас мы ощущаемделение самой этнографии (соответственно, и ее университетских подразделений) по классическому германскому примеру на «Volkskunde» и «Volkerkunde». И сейчас в университетах большой группы государств соответствующие кафедры в основном либо кроме того только занимаются «Volkskunde» (это направление более верно было бы назвать «региональной этнографией»), т. е. изучением этнографии собственного (либо собственных) народа, оставляя этнографию остального мира за пределами научной и, что еще печальней, преподавательской деятельности.
Такая односторонность имеет историческое объяснение: в конце прошлого века и особенно по окончании Первой Мировой, в то время, когда на развалинах империй появлялись новые национальные страны, их интеллектуальные фавориты стремились «повысить» престиж и авторитет собственной культуры, собственной национальной самобытности, причем такое рвение часто приводило к национал-шовинистическому противопоставлению собственного его культуры и народа всем вторым народам, всей всемирный культуре. Изучение неспециализированной этнографии, а правильнее, зарубежной

3 Цит. по: Гаген-Торн Н. И. Ленинградская этнографическая школа в двадцатые годы (у истоков советской этнографии) // Советская этнография. № 2. 1971. С. 142.

-32-

(этнографии «чужеземных народов») считалось в данной связи обязанностью либо уделом университетов только тех государств, каковые или оставались метрополиями колониальных империй, или играли роль «мировых фаворитов». Регионализм в подготовке кадров соответствовал регионализму самой этнографии той либо другой страны. Это ненормальное положение в подготовке кадров усугублялось еще и тем, что на университетском уровне этнографическое образование сужалось до предельного комплекта неприятностей, каковые входили в круг научных заинтересованностей самих профессоров и преподавателей.
Как раз такая обстановка и породила разделение в большинстве государств Европы этнографии на университетскую, отвлечённую и музейную, что стало причиной разрыву цепи, снабжавшей постоянное перемещение: студент университета — научный сотрудник академии либо музея.
Как уже отмечалось, в ряде государств существовала совокупность глобального изучения этнографии «Volkerkunde». Подобную обстановку сейчас мы можем встретить в СССР, США, Англии, Франции, ГДР, ФРГ, Японии, Канаде и других государствах. Но в научной и преподавательской работе в некоторых из этих государств больше внимания уделяется не всем народам, а только тем, каковые или прежде были связаны с данной страной как с метрополией, или составляют население соседних регионов.

При таком положении мы часто видимся с парадоксальной обстановкой, в то время, когда изучение собственного народа (являющегося в политическом и культурном отношении ведущим этносом) ведется либо не хватает, либо по большому счету не ведется, потому что считается, что таковой этнос «уже вырос из этнографического одеяния» и подлежит только социологическому изучению.
Эта тенденция питается устаревшим понятием об этнографии как о науке, изучающей культурно отсталые народы. Вместе с тем потому, что будущее этнографии определяется ее рвением изучать и познавать все населения украины, университетская совокупность подготовки кадров обязана сочетать как региональную, так и неспециализированную этнографическую подготовку (изучение зарубежной этнографии).
Мы уже говорили, что уровень этнографической науки в будущем сильно зависит от современного состояния и уровня преподавания этнографии в университетах. Со своей стороны научный уровень университетского образования определяется уровнем неспециализированных и конкретных изучений, каковые ведут этнографы академий, музеев и вузов. Эта взаимозависимость уровня подготовки кадров для уровня и науки развития самой науки как следствие исследовательской деятельности ученых очевидна.

Таков один из качеств неприятности этнографии в университетском образовании.
Каково же положение дел в совокупности университетского этнографического образования? В случае если сейчас отношение к этнографии

-33-

в общенаучном замысле изменилось к лучшему, а ее публичная значимость возросла, то до этого времени на университетском уровне ее роль еще очень сильно занижена. Никого, к примеру, не удивляет то событие, что студенты-историки Тюлейнского университета США, Университета им. Гумбольдта ГДР либо Томского национального университета СССР изучают историю Старой Греции и Древнего Рима.

Никого не удивляет да и то, что будущие математики либо биологи у нас, в Голландии, Франции, Польше, Корее и других государствах изучают как необходимый общеобразовательный предмет физику. Этнографы же пока не смогли добиться того, дабы изучение этнографии населений украины стало бы необходимой общеобразовательной дисциплиной. Как изучение античности либо физики — это фундамент познания истории европейской культуры либо законов живой и неживой природы, так и изучение этнографии всех населений украины — фундамент познания истории людской общества и всемирный цивилизации.
Как раз введение общеобразовательного курса по этнографии на исторических и философских факультетах университетов СССР вооружило бы студентов знаниями о многообразии этнической картины мира, об главных этапах этнической истории народов, об их вкладе в общечеловеческую культуру. Сейчас можно считать общепризнанным, что количество неспециализированных гуманитарных сведений для современного студента, специализирующегося в области истории, философии, социологии, филологии, а также в некоторых отраслях экономики и географии, обязан в обязательном порядке содержать и сведения по неспециализированной этнографии (с включением в данный курс главных сведений по истории доклассового общества — стартовой площадки всемирный цивилизации).
В связи с тем, что речь заходит о подготовке научных кадров, талантливых в будущем обеспечить большой уровень развития науки, направляться более детально разглядеть принципиальные методические советы, определяющие количество знаний, излагаемых в направлениях по этнографии. Настоящее учебное пособие основывается на анализе опыта, накопленного в Ленинградском университете, и на знакомстве с программами соответствующих подразделений университетов Венгрии, ГДР, Югославии, США, ряда и Польши других государств. Предлагаемые советы даются, конечно, только в порядке постановки вопроса.
Университетская подготовка эксперта-этнографа запланирована на пятилетний срок обучения, что согласится на данный момент самые продуктивным. Во время обучения студентом должны быть освоены направления, соответствующие трем главным параметрам: этнографическому общенаучному (общеобразовательному), общетеоретическому и методико-инструментальному.
Общенаучный курс обучения в обязательном порядке включает в себя

-34-

первичное ознакомление студента с местом этнографии в совокупности публичных наук, с ее изданиями и основными учреждениями на глобальном уровне, ее принципами классификации и специфической терминологией этносов, с неспециализированной этнографической чёртом мира. В будущем общенаучные направления дополняются материалами по двум ведущим тематическим направлениям: изучение истории этнографии как науки (с вероятно более полным освещением истории ее региональных звеньев), последовательное и детальное раскрытие неспециализированного и своеобразного в хозяйстве, материальной и духовной культуре, в социально-домашних отношениях большинства этносов.

В последнем случае для удобства изложения лекционный курс может распределяться по большим географическим регионам: народы Океании и Австралии, Африки, Северной и Южной Америки, Азии, Европы. Наряду с этим целесообразно выделить изучение этнографии собственного (либо собственных) народа в особенный раздел курса.
Общетеоретический курс включает всесторонний анализ главного объекта этнографической науки — этноса, чёрта ее соотношения и предметной области со смежными дисциплинами. Вместе с тем данный курс содержит рассмотрение главных исторических и современных направлений и школ в этнографии, раскрывает гносеологические корни этнографических изучений. Большое место в общетеоретическом образовании должно быть отведено характеристике конкретных и неспециализированных качеств первобытной культуры с обнаружением неприятностей генезиса хозяйства, социальной и духовной судьбы, верований и искусства.
Методико-инструментальный курс ставит перед собой цель научить студента пользоваться главными способами яркого наблюдения над судьбой, бытом и культурой их групп и этносов (опрос, эксперимент и наблюдение) на протяжении полевого экспедиционного сбора материала для изучений. направляться подчернуть, что опыт в этнографии отличается от опыта в естественных науках и рассматривается как соучастие исследователя в главных обрядовых действах (типа свадьбы, похорон и т. п.).
Методико-инструментальные направления включают фактически методику полевых этнографических изучений при сборе сведений о материальной культуре и данных по социально-духовной и семейным отношениям культуре (вычерчивание замыслов поселений, жилищ, зарисовка предметов быта, объектов, составление анкет, графическая и цифровая фиксация совокупностей родства, кино- и фотосъемка, магнитофонные записи и т. д.); вводный курс по этнолингвистике (в частности, обучение правилам потребления интернациональной фонетической транскрипции); неспециализированные методические занятия по инструментарию конкретно-социологических изучений и правилам фиксации фольклора.

-35-

Таковы в общем принципиальные положения, каковые, на отечественный взор, обеспечат на достаточно большом научном уровне подготовку кадров исследователей для этнографии как науки, и экспертов для ее прикладных целей.
Каковы пути совершенствования преподавания этнографии для неспециалистов? В содержание этого общеобразовательного курса в обязательном порядке должны войти три главные темы: сведения об главных дорогах этнической истории мира; обобщенная черта этнического состава населения Почвы (с анализом неспециализированных и своеобразных изюминок, дающих в сочетании с анализом современного периода этнической истории базу для прогнозирования и понимания межнациональных и межэтнических процессов как в отставших в собственном развитии, так и в развитых государствах); неспециализированный и постепенный анализ развития культурно-хозяйственных комплексов либо типов во всех регионах (с необходимым конкретным моделированием их направленности, исходя из той предпосылки, что именно развитие этих культурно-хозяйственных типов от доклассовой структуры к раннеклассовой обеспечило формирование всемирный цивилизации).
Разумеется, что введение общеобразовательного курса этнографии позволяет обучающимся более верно и объективно познать целый комплекс неприятностей истории людской культуры, которая не имела возможности развиваться и не развивалась вне этнических границ, вне пределов этносов, а постоянно питалась достижениями различных народов, могших сознательно и целенаправленно принимать идеи и разработку, порожденные вторыми народами. Великие географические открытия в прошлом не только дали простор начальному накоплению капитала, но и стали причиной величайшему открытию единства человечества. В том месте, где народы имели возможность общаться между собой, принимать и перерабатывать чужой опыт, их культура приобретала дополнительные импульсы, в следствии чего они уходили в собственном развитии существенно дальше, нежели народы, появлявшиеся в естественной либо неестественной (к примеру, колониальной) изоляции.

Музейные центры

Оформление этнографии как науки в середине XIX в. содействовало формированию на западе особых этнографических музеев, каковые во многих случаях, как это было с Музеем этнографии и антропологии Академии наук в Российской Федерации, становились независимыми центрами пропаганды этнографических проведения и знаний этнографических изучений. Этнографический музей Петербургской Академии наук, выделившийся из Петровской Кунсткамеры, был одним из первых

-36-

музейных центров. В 1852 г. открылся Германский музей в Нюрнберге, демонстрировавший коллекции по культуре германского народа, в 1855 г. был основан Новый музей в Берлине, взявший потом наименование Музея народоведения либо этнографии. В те же годы раскрывается Национальный музей в Вашингтоне с громадным этнографическим отделом, в 60-х годах создается этнографический отдел Английского музея, в 70-х годах XIX в. в Соединенных Штатах уже трудится Бостонский музей, а в Париже — Этнографический музей Трокадеро.

В десятилетия и последующие годы музеи этнографического либо этнографо-краеведческого профиля появлялись фактически везде. В 70-х годах XX в. их уже возможно встретить в самых отдаленных районах Почвы.
Этнографические музеи очень разны по составу собственных коллекций, их показу, по задачам и целям, каковые они ставят и решают в области этнографии. Многие из них — собственного рода коммерческие фирмы, рассчитанные на туристов, и никак не смогут претендовать на роль музейных центров в этнографических изысканиях. Часть музеев, появившихся сто и более лет назад, была преобразована и или влилась в более замечательные собрания этнографических коллекций, или стала научно-учебной базой этнографических отделений университетов.
Разглядим те музеи, каковые по составу собственных своей роли и коллекций в этнографии смогут принимать во внимание центральными.
Об отвлечённом этнографии и Музей антропологии им. Петра Великого (МАЭ) говорилось в разделе об отвлечённых центрах и очень будет сообщено в главе об отечественной этнографии. Тут направляться только подчернуть, что данный музей ведет собственный начало с первых этнографических коллекций Петра Первого, каковые были выставлены в 1717 г. в Санкт-Петербурге в Кикиных палатах.

На данный момент музей занимает в Ленинграде историческое строение Кунсткамеры и располагает самыми громадными в мире коллекциями по этнографии всех населенных материков Почвы, по археологии и антропологии. В музее хранится практически 300 тыс. этнографических, около 200 тыс. антропологических и более 500 тыс. археологических экспонатов. Начиная с 1900 г. издается этнографии «и Музея специальный Сборник антропологии», что на данный момент выходит один раз в год.

В советской этнографии и становлении русской роль МАЭ огромна; в его стенках трудились фактически все выдающиеся советские учёные и русский, а в пополнении коллекций принимали участие многие известные русские и путешественники и зарубежные мореплаватели XIX и XX вв.
В 1897 г. в Санкт-Петербурге создается Русский музей, задачей которого было продемонстрировать быт и культуру населений украины. В нем организуется этнографический отдел, имеющий цель «представить картину этнографического протяжения отечественного отечества, картину

-37-

быта народов, обитающих в Российской Федерации и в ярком соседстве с нею» 4 .
Появление нового этнографического музея стало причиной достаточно четкому разделению функций между ним и МАЭ. Этнографический отдел Русского музея должен был показывать в основном славянское население, дополняя картину материалами по коренным населениям украины, Средней Азии, Прибалтики и Сибири, а МАЭ — эволюцию культуры населений украины и быт населения зарубежных государств.

В послереволюционный период, в то время, когда Русский музей превратился только в Музей русской скульптуры, живописи и графики, его этнографический отдел в 1934 г. стал независимым музеемэтнографии народов СССР (сокращенно — ГМЭ). В 20-х годах, еще будучи отделом, он издавал свои работы (такое издание по окончании более чем пятидесятилетнего перерыва восстановлено по окончании 1984 г.), а исследовательская работа как в поле, так и над музейными собраниями велась неизменно и длится сейчас очень деятельно.

ГМЭ — единственный в стране этнографический музей, воображающий быт и культуру народов отечественной многонациональной Отчизны. Вот из-за чего ему выпала честь стать общесоюзным методическим центром по этнографии всех краеведческих и региональных музеев. В 30-х годах в Москве существовал Музей народоведения, что был расформирован, а его коллекции поступили как в ГМЭ, так и в МАЭ.
Среди вторых больших центров нашей страны нужно выделить бывший отвлечённый сейчас Национальный эстонский этнографический музей в г. Тарту, что ведет громадную работу по этнографии эстонцев и по большому счету финно-угров, издает труды, проводит как всесоюзные, так и симпозиумы и международные конференции по данной тематике. Активную исследовательскую и экспозиционную работу ведут кроме этого этнографические музеи на открытом воздухе (этнопарки) под Таллинном и Ригой, Львовский и Киевский музеи этнографии и народного искусства и многие другие.
Что же касается развития музеев за пределами СССР, то большое влияние на развитие этнографии в Англии, к примеру, как отвлечённого, так и университетского профиля сыграли два музейных центра — этнографический отдел известного Английского музея и Музей Питта Риверса при Оксфордском университете. В Английском музее сосредоточены бессчётные коллекции, послужившие базой больших изучений в области этнографии. Особенно примечательными являются коллекции Кристи, Маудслея по маякской культуре, Пласса по африканскому мастерству, Тордэя по этнографии

4 Ленинградское отделение архива АН СССР. Ф. 1. Oп. I a (1903). № 150. ОС. § 161.

-38-

Конго, собрание Английского миссионерского общества, коллекции Дж. Кука, предметы по Полинезии и Северо-Западной Америке. Английский музей издает «Ежеквартальный издание Английского музея» («British Museum quarterly»).
История создания Музея Питта Риверса связана с именем британского полковника Лэн-Фокса, варваров и изделий «ревностного собирателя дикарей», что поставил перед собой задачу проследить историю оружия орудий и эволюции труда от первобытных времен до современного ему периода и в соответствии с данной задачей вел сбор коллекций. Научным советчиком и втором Лэн-Фокса (по окончании получения наследства от баронета Риверса, ставшего Питтом Риверсом) был известный Эд. Тэйлор. Великолепно подобранную коллекцию Лэн-Фокс — Питт Риверс под влиянием Тэйлора пожертвовал
Оксфордскому университету. Эта коллекция стала базой организованного в 1880 г. этнографического музея (Музей Питта Риверса) при Оксфордском университете. Первым его хранителем был Тэйлор, организовавший лекционную и научную работу энтузиастов.

Из научно-исследовательской группы музея вышел широко узнаваемый этнограф-религиовед Дж. Фрэзер. на данный момент Музей Питта Риверса — научно-учебная база кафедры антропологии Оксфордского университета, одно из полезных мировых собраний экспонатов, говорящих о жизни и быте населений украины, Тасмании, Ассама, Океании, других стран и японии.

В этом музее хранится часть коллекций, собранных Дж. Куком на протяжении второго кругосветного плавания. Музей издает монографии и каталоги.
Независимую роль в развитии этнографии играются этнографические музеи Голландии, Швеции и Франции. Голландия, славящаяся этнопарками, имеет один из наибольших в Европе Национальный этнологический музей, расположенный в Лейдене.

Базу коллекций составляют предметы быта и культуры бывших голландских колоний — Индонезии, Новой Гвинеи, — и монументы африканского города-страны Бенин, народов майя (а также маякский манускрипт), японской культуры периода до революции Мэйдзи. Собранные коллекции лежат в базе бессчётных публикаций по наиболее значимым этнографическим проблемам. Музей в Лейдене вместе с Музеем этнологии и географии в Роттердаме (в нем представлены коллекции по быту и культуре населений украины, Новой Гвинеи, Африки, Америки, Азии) — серьёзные центры этнографической науки в Голландии.
Не умаляя значения университетских кафедр либо деятельности Королевской академии Густава Адольфа, направляться подчернуть, что и в Швеции очень существенно влияние музеев на состояние этнографической науки. Среди них выделяются два — Национальный этнографический музей в Стокгольме и Гетеборгский этнографический музей. Национальный этнографический музей

-39-

хранит полезнейшие коллекции из самых разных государств. Тут имеется предметы из двух первых путешествий Дж. Кука, материалы XVII в. по делаварским индейцам, XVIII в. по Китаю, Японии и Африке.

Фонд музея насчитывает 200 тыс. экспонатов, воображающих быт и культуру всех населений украины. Музей издает, кроме монографий, издание «Этнос» («Ethnos»), выходящий четыре раза в год и распространяемый более чем в 50 государствах. Гетеборгский этнографический музей имеет коллекции по населениям украины, Азии, Океании, Африки и Лапландии.

Особенной достопримечательностью являются археологические коллекции по Латинской Америке и богатая библиотека по латиноамериканской этнографии.

Музей издает монографии, каталоги и ежегодники.
Традиционно, что еще перед тем, как развились вузовские центры, музеи Германии были центрами этнографической науки, этнографических изучений. Сейчас многие из них как в ГДР, так и в ФРГ являются скорее научно-просветительскими (пропагандирующими собственные коллекции в особых изданиях и аннотированных каталогах), чем научно-исследовательскими учреждениями.

Но такое замечание меньше всего относится к Национальному этнографическому музею в Дрездене (базу его собраний составляют коллекции по населениям украины районов Почвы), что лишь в 80-е годы XX в. организовал экспозиции, но более справедливо по отношению к западногерманским этнографическим музеям во Фрайбурге, Гамбурге, Штутгарте, Франкфурте и Мюнхене. Последний из всех перечисленных музеев ФРГ по своим собраниям больше воображает прикладное мастерство Ирана, Индии, Бирмы, Сиама, Японии, Австралии, Китая, Перу, других стран и Мексики, чем быт их народов. Музей в Штутгарте именуется Линденским этнографическим музеем, он издает нерегулярный сборник называющиеся «Трибус» («Tribus»).
Особенное место занимает Гамбургский музей народоведения, в коллекциях которого сохраняются очень фотоматериалы и ценные экспонаты, характеризующие населения украины и СССР (сибирские народы из районов Оби, Енисея, народы из Якутии, Туркмении и т. д.). Занимательной была тут долгосрочная экспозиция «Народы СССР до и по окончании Октябрьской революции», которая создавалась при активном участии ленинградских этнографов. Любопытно, что музей учитывал интернациональный темперамент портового города, и особенное место в нашей жизни ФРГ турецкой иммиграции (музей имеет постоянную экспозицию по ее быту и культуре).
Положение наибольшего научного центра сохраняет один из старейших и ведущих этнографических музеев мира — Музей этнографии в Берлине (Museum fur Volkerkunde). Основанный в 1855 г. музей на данный момент имеет 330 тыс. экспонатов из всех обитаемых районов мира. В нем ведется научно-исследователь-

-40-

ская работа по археологии и этнологии в восьми отделах: археология Америки, индейцы Америки, населения украины, Океании, Южной Азии, Восточной Азии, Европы и этномузыковедение. Музей издает два раза в год периодический сборник «Baessler Archiv» (подзаголовок «Вклад в этнографию») и приложения к нему в виде монографий, и музейные сборники.
Выдающееся место в этнографии ГДР занимает кроме этого один из старейших музеев мира — Музей этнографии в Лейпциге. В нем ведутся изучения по этнологии, археологии и этнографии в следующих отделах: Восточно- и Западноафриканском, Центрально-, Южно- и Западноазиатском, Индонезийском, Океаническом, Американском, Кореи и Китая, Японии, Новой Гвинеи и Австралии. Музей в Лейпциге издает ежегодники и четыре раза в год сборник научных сообщений, и путеводители для визитёров.

Музей деятельно сотрудничает с этнографами Лейпцигского университета, предоставляя собственные фонды студентам.
Очень велика роль в развитии всемирный этнографической науки широко известного Музея Человека (Musee de l’Homme) в Париже. Во Франции это один из наибольших научных центров, в котором ведутся изучения по этнологии, антропологии и археологии. Музей Человека был организован в 1930 г. на базе Этнографического музея Трокадеро, основанного в 1878 г. Коллекции музея освещают быт и культуру народов бывших французских колоний, и других государств мира.

В изучениях, проводимых музеем, учавствовали большие французские этнографы, археологи и антропологи. В качестве собственных научных подразделений музей имеет следующие отделы: Центр по подготовке к антропологическим изучениям, продолжительное время возглавлявшийся секретарем VI МКАЭН доктором наук А. Леруа-Гураном (он же управлял и второй научный центр музея — по протоистории и исследованию предыстории); Общество океанистов (издает ежегодник — издание Общества океанистов); Группу по изучению этнографии села.

Под руководством музея был создан Интернациональный альянс антропологических и этнологических наук, президентом которого являлся президент VI МКАЭН, выдающийся французский антрополог А. В. Валлуа. В числе вице-президентов альянса был и ученый из СССР — член АН СССР С. П. Толстов, сейчас нашу страну воображал академик Ю. В. Бромлей.
Ключевую роль в обработке и хранении полезнейших коллекций, посвященных этнографии и американским индейцам вторых населений украины, играются наибольшие музеи США. Большая часть американских музеев издает свои работы, где обширно освещены коллекционные собрания. К ним относятся: отдел антропологии Американского музея естественной истории в Нью-Йорке, что проводит изучения по этнологии, археологии и физи-

-41-

ческой антропологии и издает «Антропологические записки» (в фондах отдела находится неповторимая коллекция по арктическим населениям украины, собранная экспедицией Джезупа в 1900 — 1901 гг.); отдел культуры Нового и первобытного искусства Света Бруклинского музея (коллекция по народам и племенам юга США, Центральной Америке, Перу, Океании и Африке); отдел антропологии Музея полевых изучений по естественной истории в Чикаго (коллекции па культуре и быту населений украины Света, Океании, Китая, Африки, первобытной Европы); Пеабоди — антропологии и музей археологии при Гарвардском университете, имеющий независимое значение в этнографических и антропологических изучениях, систематично издающий «Записки Пеабоди музея», «Мемуары Пеабоди музея», «Бюллетень Американской школы предысторических изучений» и особую «Серию переводов с русского», где публикуются переводы трудов советских этнографов.
Но, пожалуй, центральную роль все же играется отдел антропологии Национального музея естественной истории в Вашингтоне, входящий в совокупность Смитсоновского университета (Smithsonian Institute). Данный музей ведет широкие научные изучения на средства Веннер-Греновского фонда по этнологии, физической антропологии и археологии. В музее по большей части представлены коллекции по народам Северной Америки, и других государств.

Под неспециализированным заглавием «Смитсоновский вклад в антропологию» музей издает сборники и различные монографии.
Из вторых этнографических собраний интерес воображают коллекции Напртскова музея в Праге по славянским и вторым народам, Национального музея Канады в Оттаве по эскимосам и канадским индейцам, Музея Человека им. Хрдлички в Праге по народам северной и тропической Африки, Фиджийского музея в Суве по фиджийцам, народам Соломоновых островов, Микронезии и Новой Гвинеи, Этнографического музея в Швейцарии по населениям украины (40 тыс. экспонатов), Музея королевы Виктории, где представлены редчайшие изделия тасманийцев из камня, кости, дерева (всего 15 тыс. экспонатов).

Welcome to My Museum


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: