Немецкий артиллерист о войне с ссср

Я появился в вести войну в семье мясника. По окончании школы я трудился пастухом (Hutejunge) и подсобным рабочим на ферме. В Гитлерюгенде я был совсем недолго, совершил полгода в RAD (Reichs Arbeits Dienst – Трудовая Работа Рейха – RAD – большая организация в нацистской Германии, нацеленная на устранение последствий массовой безработицы, идеологическую обработку и милитаризацию трудоспособного населения) и в 1939-м был призван в армию.

Принимал участие во французской кампании, после этого отечественную часть перевели в Чехословакию, откуда я и попал на Восточный фронт.
…Мы находились где-то под Орлом. У нас было три противотанковых орудия. Ох и холодно было!

Нереально было блиндаж отрыть: почва промерзла и стала жёсткая, как лед, исходя из этого мы стали строить блиндажи из снега.

Было градусов 20 либо 30 ниже нуля, без лжи. Стлали сосновые ветки, позже прорезиненные плащи, укрывались такими же одеялами и плащами, реквизированными у русских. А шнобель все равно торчал!

Очень многое довелось испытать: радость, несчастья, голод. Было и без того, что я валялся без сознания рядом с орудием по окончании прямого попадания. Лежал и думал: «Вот сейчас я мертвец».

В тот сутки я руководил орудийным расчетом. До этого я был пулеметчиком, но прошлый начальник расчета был ранен и передал руководство мне.

Всеслучилось весьма скоро. В то утро я сообщил ребятам из собственного расчета, что буду на часах с 6 до 8. Стою на часах, в этот самый момент русские начали артобстрел. То мина упадет, то боеприпас. Разрывы становились все ближе и ближе, в этот самый момент заговорил «Сталинский Орг?н» (реактивный миномет – ВК). «Так, – поразмыслил я, – нужно куда-то скрываться.» Уселся за орудийным щитом, сжался в комок, и практически через секунду в орудие попал боеприпас.

Левое колесо, к которому я прижимался, отлетело на много метров…

Я какое-то время провалялся на земле между станинами, покрытый ветками и песком кустарника. У меня была одна идея: «Вот оно каково – быть мертвецом…» Честно, так и было, не забываю превосходно. Не знаю, сколько так длилось. Меня трясло, но не от страха!

Я осмотрел себя – не течет ли кровь. Захотел проверить, на месте ли ноги и мои руки, но не смог… После этого я начал приходить в себя.

Слава всевышнему, я не утратил ни капли крови…

Германские артиллеристы в сражении

Как вести пламя из противотанкового орудия? В то время, когда вражеский танк в 600 метрах от вас совершает зигзаги влево-вправо, вы используете поворотный рычаг. В то время, когда он в 400 метрах, поворачиваешь ручку чуть-чуть, в то время, когда в 600 метрах – посильнее и влево, наряду с этим поворачивается телескопический прицел.

Так задаешь упреждение – танк обязан пересечь автостраду полета боеприпаса, потому, что на данный полет уходит какое-то время, не так уж он скоро летит, секунд 10, не смотря на то, что это зависит от расстояния.

От вторых вещей это также зависит. У отечественного орудия была пологая траектория выстрела, исходя из этого боеприпас достигал цели стремительнее. Но нужно осознавать, что за три секунды танк проходит расстояние в две собственные длины.

Само собой разумеется, это еще зависит от того, как скоро он мчится, исходя из этого вам было нужно определиться с этим также.

Я целился в самый шнобель, и танк въезжал в выстрел – ловил боеприпас в самую середину, если ты стрелял в необходимый момент. Я отрабатывал это опять и опять…

В то время, когда приходилось бросать орудие, мы должны были разбить оптику любой ценой либо забрать прицел с собой. Как-то в 1943-м русские танки пошли в наступление. Мой дорогой друг Херманн и остальные парни из отечественного расчета были в тягаче.

Тягач тронулся, а я остался сам по себе.

Мне было нужно бежать к орудию, дабы снять прицел. Так или иначе, все это имело возможность закончиться для меня военно-полевым судом, поскольку я не должен был дать моим воинам рвануть в тыл так: я должен был удержать их под контролем. Ну, я снял прицел и побежал в тыл.

В этот самый момент какой-то танк обогнал меня! «Юноша, пора сворачивать!» – поразмыслил я и свернул в кустарник (Kusselgelande) слева от меня. Почему-то я сделал вывод, что отечественные были где-то в этом направлении… Русские танки были где-то справа от меня, всего лишь в 15 шагах.

В этот самый момент я наткнулся на какого-либо офицера с пистолетом в руках. «В том месте, позади, полно танков, в том месте нам не пробиться. – Да, – сообщил офицер, – их пехота также прорвалась, тут нам дороги нет.» Я тронулся дальше, но офицер повернулся и сообщил: «Юноша, что будем делать дальше? У меня в пистолете осталось три патрона». У меня также был лишь пистолет – так был вооружен начальник орудийного расчета либо взвода, но у меня было еще в достатке патронов.

Я остановился.

Мы залегли в кустарнике, стараясь держать соперника в поле зрения. Необходимо было дождаться темноты. Тут нежданно раздался грохот, и третий танк в колонне русских загорелся. Сразу же за ним был подбит еще один танк – ближайший к нам.

Его экипаж выскочил из автомобиля и ринулся бежать в отечественном направлении, верите либо нет! Русские залегли за кустом справа от нас. Один из русских пополз назад к танку – тот не горел, но был выведен из строя.

Он залез в танк и выкинул оттуда карабин. До тех пор пока все это длилось – что-то около 15 мин. – было подбито еще три танка. Но сейчас у русских был карабин, но нас они так и не увидели. Мы рванули в том направлении, где, как казалось, были отечественные позиции.

Никакой стрельбы не последовало. Мы бежали и махали руками – нам не хотелось, дабы нас убили собственные…

Ну и денек!

Я был награжден Panzervernichtungsabzeichen (нагрудный символ за уничтожение танка соперника – ВК). В ближнем бою я стёр с лица земли три танка, причем без противотанкового оружия. По большому счету, я сжег эти танки несколько. Если бы я сделал это один, я взял бы золотой символ, а так у меня лишь серебряный.

Танки я сжег вместе с юношей по имени Willi Korsch. Он был из фермеров, неотёсанный небольшой, но хороший воин. Мы сожгли эти танки, сам удивляюсь, как это оказалось.

В густом кустарнике русский танк остановился прямо наоборот нас.

Рассветало, но было еще мрачно… Сперва Вилли сбегал за канистрой с бензином и зажег третий танк в колонне, после этого мы запалили первый, позже тот, что был посередине. Всего один русский юноша, поразительно громадный небольшой, сумел выбраться, но мы уложили его…

За данный бой я кроме того взял особый отпуск. С этим нагрудным знаком в то время воинов выделялся среди вторых. Я не забываю, был у нас офицер, что пара раз сообщил мне: «Питаю зависть к любому, у кого имеется таковой символ!»
Летом 44-го я попал в плен под Бобруйском и провел в России еще 5 лет. Произошло это так. Нежданно 15 танков показалось рядом от нас в поле зрения.

К тому моменту мы уже прекрасно постреляли, планировали поменять позицию, в этот самый момент мой дорогой друг Херманн посмотрел в ствол орудия и сообщил: «Уф, сперва необходимо прочистить дуло». Щетку мы утратили, и я сообщил: «Юноша, протолкни собственную пилотку через ствол!» В любом втором случае все имело возможность закончиться разрывом ствола, как-то я через это прошел.

До тех пор пока мы чистили ствол, танки продолжали перемещение, и я закричал: «Стремительнее! Поторопитесь!.. Имеется ли у нас бронебойный?!» Русские стреляли по нам, потому, что уже рассмотрели отечественное орудие, не смотря на то, что мы и замаскировались за садовой оградой. Я прокричал расстояние, в этот самый момент боеприпас разорвался прямо наоборот. Херманн упал…

Он лежал и кликал меня: «Клаус, скорее, помоги мне!» Остальные находились столбом на месте, как будто бы не было человека, кто знал, что делать…

Его кишки вываливались наружу. Я дотянулся собственный медицинский пакет и скоро перевязал его… «Херманн, собери все силы и беги к тягачу», – сообщил я ему. Он ответил: «Я крепкий юноша, я выдержу.» Но он погиб.

В тот сутки война закончилась для нас обоих…

Восточный фронт: убитые германские артиллеристы…

Человек на войне обязан знать Kriegsspielen (Искусство войны – ВК). Неизменно напрягай собственный слух. Помимо этого… не могу заявить, что я опасался не больше вторых. Ужас был у каждого. Не бывает, дабы человек не опасался за собственную жизнь.

Необходимо осознавать отличие между грохотом и грохотом выстрела разрвавшегося затем боеприпаса, либо отличие между минометным либо орудийным обстрелом, а она имеется! Необходимо мочь угадывать, где разорвется мина либо боеприпас, дабы своевременно ринуться на землю.

Я постоянно делал это достаточно скоро, по причине того, что они падали рядом. Могу заявить, что не меньше много раз они падали в пределах десятка метров от меня… Но я не падал плашмя из-за каждого летящего в мою сторону боеприпаса, вовсе нет.

Я воином, что видел происходящее подобающим образом. Я ощущал, отечественный боеприпас летит либо вражеский, его направление, а вдруг боеприпасы падали россыпью, я знал, что необходимо все время быть начеку. Я не испытывал судьбу, но не из страха…

Уникальный текст: http://www.dererstezug.com/VetGerlach.htm
литературная обработка и Перевод: Владимир Крупник