Неполноценных этносов нет!

Сейчас, в то время, когда целый арсенал этнологической науки в отечественных руках и мы знаем о невидимых нитях антипатий и симпатий между суперэтносами, настало время поставить точки над i и в вопросе о неполноценности степных народов и опровергнуть предвзятость европоцентризма, в соответствии с которому всю землю -только безжалостная периферия Европы.

Сама мысль отсталости либо дикости может появиться лишь при применении синхронистической шкалы времени, в то время, когда этносы, имеющие в действительности разные возрасты, сравниваются, как словно бы они сверстники, Но это столь же бессмысленно, как сопоставлять между собой одновременно доктора наук, школьника и студента, причем все равно по какому показателю: то ли по степени эрудиции, то ли по физической силе, то ли по количеству волос на голове, то ли, наконец, по результативности игры в бабки.

Но в случае если принять принцип диахронии — счета по возрасту, и сравнить шестилетнего школьника со профессором и студентом, в то время, когда им было также по шесть лет, то сопоставление будет иметь не только суть, но и научную возможность. Так же обстоит дело в этнологии. Диахрония постоянно заставляет напомнить, что цивилизованные сейчас европейцы ветхи и потому чванливы, и гордятся накопленной столетиями культурой — как и все этносы в старости, но она же напомнит, что в собственной юности — они были норманнами и дикими франками, обучившимися мытью и богословию в бане у культурных в то время мавров.

Этнология не ставит вопросов, кто культурнее: хунны либо древние греки, тюрки либо немцы, потому что культурные и творческие сейчас, через триста лет внезапно выясняются равнодушными обывателями, и вдобавок полторы тысячи лет назад и имени-то их не было человека, кто знал. Она беспристрастна, поскольку единственным ее мерилом есть уровень пассионарного напряжения, проявляющий в частоте событий, последовательность которых образует плавную мелодию чередования эр и, наконец, заметную смену фаз этногенеза. Возможно до бесконечности выяснять, что лучше: войлочная юрта, древесная изба, мраморная вилла либо каменный замок, и без того и не заключить, потому что критерий для того чтобы сравнения отсутствует, но сопоставляя хуннов, немцев и эллинов, к примеру, по их жертвенности и накалу страстей, легко убедиться, что в юные лета они одинаково горячо трепетали за собственные совершенства, в зрелости -равно боролись за свободу, блистая выдержкой и умом, а в старости — одинаково остывали их эмоции и ослабевали силы.

Но как же возможно сравнивать каких-то хуннов с цивилизованными немцами и культурными эллинами? — возразит другой читатель. — Так как хунны — это дикари, ожесточённые и неотёсанные, а эллины — носители самых высоких идей, учителя всех позднейших философов, художников и поэтов? К данной оценке мы привыкли так, что вспоминать над ее правильностью начало казаться кощунством. А вдруг все-таки поразмыслить? Отыщем в памяти, как довольно часто привычные мнения опровергались научным анализом, начиная с вопроса о форме Почвы и заканчивая законом сохранения энергии.

Об извечной дикости хуннов и их сверстников степных народов мы уже достаточно сообщили по большей части тексте книги. Повторяться не будем. О цивилизованности немцев сказать особого нечего. В эру Гогенштауфенов и Кулачного права Германия была очень не университетской страной.

А какой она станет в эру обскурации, возможно легко представить.

Достаточно отыскать в памяти 1939-1945 гг., дабы необходимость в споре и дополнительном анализе отпала. Исходя из этого сравним Хунну, Элладу и Германию по возрастам, отсчитывая последние от их рождения, как независимые этно-политические совокупности, зафиксированные историей. Не смотря на то, что мы знаем, что этим датам предшествовал инкубационный период, довольно маленький, но его мы опустим, по причине того, что хронология в нем неизменно не правильна.

Но моменты выхода на арену истории неизменно ярки и выпуклы. Для Хунну это 209 г. до н.э., для Германского королевства -Верденский соглашение 841 г. — образование на территории Священной Римской империи германской нации Арелатского, Французского, Лобардского, Аквитанского королевств, а для Эллады дата расплывчата [445] — VII-VI вв. до н.э. Это так называемая Великая образование государств и греческая колонизация с записанными законами.

Дабы дать уточнение, не нужное, но желательное, изберем эталоном Афины. Тогда подобной датой начала становления будет 621 г. до н.э., т.е. Драконтовы законы.

Спарта появилась пара раньше, но данной неточностью возможно пренебречь.

Все три этноса прошли фазу пассионарного подъема и вступили в фазу перегрева (акматическую) за период около 250-300 лет. Хунну — от создания родовой державы в 209 г. до н.э. до 46 г. н.э. — распада на Северную и Южную державы. Германия — от 841 г. до 1147 г. — неудачных крестовых походов императора Конрада III в герцога и Малую Азию саксонского Генриха Льва против вендов (полабских славян).

Афины с 621 г. до н.э. до 449 г. до н.э. — финиша греко-персидской войны.

В фазе перегрева хунны, составлявшие с Сяньби единую суперэтническую совокупность, с 46 г. по 181 г., не смотря на то, что и вести войну между собой, но побеждалинад всеми соседями, империей Хань, усунями, динлинами и аланами. В Германии Гогенштауфены в борьбе с папами держатся до 1268 г. и гибнут, покинув страну в полном распаде. Но война за Прибалтику побеждена.

Афины и Спарта, растратив силы в Пелопонесской и Фиванской войнах, стали жертвой Македонии, в 337 г. до н.э. входившей в суперэтническую совокупность греко-римского мира. В фазе надлома, которая в Азии была осложнена Великой засухой III в., происходит распад степной империи на небольшие химерные страны. В Германии — Междуцарствие и Кулачное право, нажим чехов, вылившийся в гуситские войны, и блестящее Восстановление на фоне общего вырождения.

И без того тянулось до 1436 г., т.е. до конца гуситских солдат. А в Элладе, благодаря господству Македонии, идет распыление греков впредь до Индии, Антиохии и сооружение Александрии, расцвет эллинизма. Но македоняне и сами эллины завоеваны ожесточёнными римлянами.

Последний оплот эллинства — Коринф уничтожен в 146 г. до н.э. В инерционной фазе хуннов приветили тюркюты, воссоздавшие степную империю (546-745 гг.). В Германии навели порядок Габсбурги (1438-1918 гг.), а эллинистические страны были завоеваны Римом: Пергам — в 130 г., Понт — в 63 г., Сирия — в 62 г. и Египет в 30 г. до н.э. и переживали эту фазу вместе с ним равно как и следующую — фазу обскурации.

Последние хунны — тюрки-шато — в обскурации еще совершили последние подвиги и вышли в гомеостаз как реликт — онгуты либо белые татары.

римлянам и Грекам это не получалось. Удастся ли немцам, продемонстрирует недалекое будущее.

Кроме того при весьма беглом сравнении, которое возможно при жажде совершить с еще большей точностью, дабы найти сходства и в отдельных подробностях, видно, что предлога вычислять хуннов неполноценнее европейцев, как современных, так и древних, нет.

Скорее, напротив, нужно дать должное такту и уму хуннов, табгачей и тюрков. Они относились к окрестным народам как к равным, пускай кроме того непохожим на них. Идеологии периферийного варварства они не создали.

И именно поэтому, при неравенстве сил, они устояли в вековой борьбе, и взяли верх, утвердив, как принцип, не истребление соседей, а удержание собственной территории — отчизны — собственной культурно-исторической традиции — отечества.

И потому они просуществовали собственные 1500 лет и оставили в наследство русским и монголам непокоренную Великую степь.

МИФ ПРОТИВ НАУКИ

Творчество людей многолико. Наука — лишь один из его вариантов, и далеко не самый популярный. В науке цель -эмпирическое обобщение, в литературе — вымысел, в мифотворчестве — вымысел, выдаваемый за истину: это-то самый ясно и близко массовому восприятию.

То, что ценой жизни устанавливается ученым исследователем, обывателю неясно и неинтересно. В противном случае, что придумано с расчетом на уровень читателя -легко усвояемо. Исходя из этого нет ничего необычного, что старый европейский, а правильнее — аккадийский либо шумерский миф о Каине и Авеле, скотоводе и земледельце, оживает в интерпретации Северной Африки и истории Азии.

Изменяется только оценка сторон, создатель книги Бытия сочувствовал скотоводу Авелю, а отечественные их читатели и историки — земледельцу Каину, но ни те, ни другие не затрудняют себя доказательствами собственных тезисов. Им они просто не нужны.

В этот самый момент мы наталкивается на новое явление: подмену изучения декларацией, тщательного изложения причинных связей во временной последовательности — красивыми описаниями личных впечатлений авторов произведений, написанных столь талантливо, что они заслоняют собой историческую реальность. Литературные образы Роланда либо Вильгельма Телля ничего общего не имеют со собственными прототипами, но вымышленные, а не настоящие храбрецы становятся примерами для потомков, а в то время, когда проходят века, то начинаются поиски Атлантиды, Шамбалы и Эльдорадо.

Места для научного анализа прошлого не остается. Соблазнительность выдумки отметил кроме того сам А.С. Пушкин, заявивший, что … низких истин мне дороже нас возвышающий обман.

Прав ли он?

Чем есть миф для человечества: благом либо злом?

Сперва уточним значение термина миф как источник информации. Значение это двояко: 1) по-русски миф — это вымысел, искажение фактов, несоответствие рассказа действительности; 2) миф — это старая литературная форма-сказания о героях и богах [446]. Приведенные понимания видятся одинаково довольно часто, не смотря на то, что по смыслу противоположны друг другу.

Соответственно и отношение к мифу вероятно неоднозначное: или это разновидность лжи, сознательной либо бессознательной, или миф не есть бытие совершенное, но жизненно чувствуемая и творимая вещественная действительность [447]. В случае если это правильно то призыв создать новую мифологию — мифологию разума, выдвинутый Гегелем как первая программа совокупности германского идеализма [448], основателен и перспективен. Примирить эти два значения нереально.

Значит, нужно сделать выбор.

А.В. Гулыга, в цитируемой статье, коротко и совершенно верно отмечает изюминке мифа. Миф не знает категории времени, жизнь в мифе — вечное повторение [449]. Отсюда вытекает, что история -наука о событиях в их последовательности и связи — антипод мифа; это подкрепляет первый тезис — миф лежит в сфере лжи.

Миф не знает различия между естественным и сверхъестественным, причем под последним понимается что-то, находящееся в воображении, но формирующее и подчиняющее силы природы при помощи воображения. Под природой понимается все предметное, включая общество [450].

Это последнее утверждение поясняет механизм действия мифа на реальность. Воображенное, не смотря на то, что само по себе не субстанционально, но воздействует на темперамент поведения людей, на выбор ответа в других обстановках, на направление творческих упрочнений. Но коль не так долго осталось ждать так, то ответы смогут быть и фальшивыми, а творческие упрочнения — губительными.

Исходя из этого миф не так уж безобиден, и обращаться с ним направляться с опаской, как с неразряженной бомбой, тем более что в мифе имеется собственная логика, разрешающая противоположные высказывания. Формальная логика с запретом несоответствия — антитеза мифа. Но так как это право на беспочвенность и безответственность суждений, т.е. на неправда, пускай бессознательную; но от искренности и бессознательности лжеца никак не легче.

Да, миф — это форма мысли, характерная человеку, как другие формы.

Разрушение мифа ведет не к победе рациональности, а к утверждению другого мифа. Демифологизация неосуществима! [451]. В случае если это правильно, то неосуществима наука, а ведь она существует и приносит кое-какие результаты, от которых не следует отказываться.

Но коль не так долго осталось ждать так, то наука и мифология связаны не прямой, а обратной пропорциональностью; значит, мифотворчество — соперник науки, тем более грозный, что оно просочилось в кое-какие разделы науки и, например, в концепцию физического времени как четвертого измерения в пространственно-временном континууме. Но при занятиях историей, географией, геологией, зоологией и т.п. время рассматривается как дление [452], потому что оно необратимо, а потому поддается фиксации. Континуум же пригоден для мифов, порождающих привидения, неразвивающиеся по ходу настоящего времени.

Но мифы, не обращая внимания на призрачность собственной природы, совсем не безвредны. Они норовят подменить собой эмпирические обобщения замечаемых фактов, т.е. занять место науки и заменить аргументацию объявлениями, подлежащими принятию без критики. Проверить эти мифа нереально.

В то время, когда миф торжествует, то наступает настоящий упадок науки, да и всей культуры.

Примечания

[440] См.: Бациева С.М. горожане и Бедуины в Мукаддиме Ибн-Хальдуна// Очерки истории арабской культуры V-XV вв. М. , 1982, стр.

326.

[441] Гумилев Л.Н. Хунну, Он же. Хунны в Китае.

[442] См.: Гумилев Л.Н. Древние тюрки.

[443] См.: Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства.

[444] Кычанов Е.Е. Звучат только письмена. М., 1965.

[445] Дату первой олимпиады — 776 г. до н.э., равно как и дату основания Рима — 753 г. до н. э., нужно считать легендарными. Возможно, тут начался инкубационный период, но доказать это тяжело. Обойдемся без дат.

[446] См.: Гулыга А. современность и Миф // Зарубежная литература. 1984, No 2, стр. 168.

[447] Лосев А. Ф. Диалектика мифа. М. , 1930, стр. 14.

[448] Гегель Г.В. Работы различных лет. Т. 1, М. , 1970, стр. 213.

[449] Гулыга А. Указ. соч., стр. 170.

[450] Маркс К.., Энгельс Ф. Соч. 2-ое изд. Т. 12, стр. 737.

[451] Гулыга А. Указ. соч., стр. 172.

[452] Термин, предложенный А Бергсоном — duree, Вернадский удачно перевел как дление. (См Вернадский В.И. Размышления натуралиста: время и пространство в неживой и живой природе. М. , 1975, стр. 44-45.)

Мельница — А если бы он

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся: