Несколько последних предостережений

Из-за чего люди так довольно часто выявляют в библейских повествованиях то, чего в том месте нет — вносят в Библию собственные мнения и взгляды вместо того, дабы выносить из Библии то, что Всевышний желает, дабы они знали? Имеется три главные обстоятельства: Во-первых, они в отчаянии, отчаянно ища данные, которая окажет помощь им, которая будет иметь личностную сокровище, которая подойдет к их собственной ситуации. Во-вторых, они нетерпеливы, они желают узнать ответы на данный момент, из данной книги, из данной главы.

В-третьих, они неверно ожидают, что все в Библии применимо как инструкция для их личных судеб. Библия — это великий источник. Она содержит все, что вправду необходимо христианину в смысле Божьего направления для его жизни.

Но она не всегда содержит ответы специфичные и персональные, как того хотелось бы некоторым, и не содержит всю собственную данные в каждой главе каждой книги!

Будучи через чур нетерпеливы в обнаружении воли Божией во всей Библии, люди делают неточности, разрешая себе неверно истолковывать отдельные части Писания.

Дабы вы смогли избежать данной тенденции, мы перечисляем тут шесть самые общих неточностей толкования, каковые люди совершают, ища ответы из частей Библии. Не смотря на то, что все это относится к повествованиям, они не ограничиваются лишь ими.

1. Аллегоризация. Вместо того, дабы сконцентрироваться на ясном значении, люди придают тексту второе значение, выходящее за рамки самого текста. В Писании имеется аллегорические части (напр., Иезекииль 23 либо части Откровения), но ни одна из аллегорий в Писании не есть несложным повествованием.

2. Деконтекстуализация. Игнорируя исторический и литературный контекст, а довольно часто и отдельное повествование, люди концентрируются лишь на маленьких отрывках и упускают ключи к толкованию. Если вы достаточно деконтекстуализируете (лишаете контекста), вы имеете возможность сделать так, что практически одна из частей Писания будет сказать то, что вы желаете.

3. Избирательность. Это аналогия деконтекстуализации. Она включает в себя выбор и выхватывание своеобразных фраз и слов, на которых необходимо сконцентрироваться, игнорируя все остальные неспециализированный охват изучаемого отрывка.

Вместо целого и сочетания частей, избирательность игнорирует кое-какие части и все целое.

4. Фальшивое сочетание. Таковой подход сочетает элементы оттуда и из этого в отрывке и образовывает сущность из данной комбинации, даже в том случае, если сами эти элементы не связаны впрямую в отрывке. Экстремальный пример этому — через чур нередкой неспециализированной толковательной неточности — вывод, что настоящие неприятели находятся в церкви, а не вне ее, поскольку в 22 Псалме Давид говорит, что будет обитать в доме Божием всегда, и что Всевышний приготовил ему трапезу в виду неприятелей его. (Неприятели, следовательно, должны быть в доме Господнем вместе с Давидом, а в противном случае он не имел возможности бы быть в их присутствии).

5. Переопределение. В то время, когда четкое значение текста оставляет людей холодными, не давая моментального духовного восхищения, либо говорит то, что они не желают слышать, они довольно часто поддаются искушению переменить значение, дабы оно означало что-то иное. К примеру, они берут слова Иисуса «Горе вам, богатые…» и «Горе вам, в то время, когда все люди будут сказать о вас прекрасно…» (Лк.

6,24 и 26) и меняют их на «Горе вам, кто обожает деньги так, что вы отвергли собственную веру в Всевышнего», и «Горе вам, кто стал атеистами, для получения дешёвой похвалы мирских язычников». Т.е. эти высказывания переопределены так, что стали более узкими и не являются больше угрозой для тех, к го переопределил их.

6. Внеканоническое основание. Посредством применения особенного внешнего ключа к Писанию, в большинстве случаев некоторых теорий либо книги, которая якобы раскрывает библейские истины, непонимаемые в противном случае, люди считают, что смогут раскрыть тайны Библии. Культы в большинстве случаев трудятся на базе определенного внеканонического авторитета, расценивая Библию как серию тайных, для ответа которых необходимо владеть особыми знаниями.

Быть может, единственное самоё полезное предупреждение, которое мы можем дать по поводу изучения и чтения повествований, содержится в следующем: не будьте мартышкой-подражателем («мартышка видит — мартышка делает»), просматривая Библию. Ни одно из библейских повествований не было написано специально для вас Повествование об Иосифе говорит о Иосифе, о том, как Всевышний поступал через него. Это не повествование прямо-таки о вас.

Повествование о Руфи восславляет помощь Руфи и Божию защиту и обитателям Вифлеема, а не вам. Вы постоянно можете обучиться многому из этих повествований, и по большому счету из всех библейских повествований, но вы же не имеете возможность высказать предположение, что Господь желает, дабы вы делали совершенно верно те же вещи, что и библейские персонажи, либо дабы с вами случалось то же, что и с ними. Для предстоящего дискуссии данной мысли смотрите главу 6.

Библейские персонажи время от времени хороши, время от времени злы, время от времени умны, время от времени глупы. Время от времени их наказывают, время от времени им оказывают милость, время от времени они богаты, время от времени жалки.

Ваша задача — определить Слово Божие из рассказов о них, а не пробовать делать все, что было сделано в Библии. Лишь по причине того, что кто-то сделал в библейском повествовании что-то, вам не нужно расценивать это как позволение либо обязательство сделать то же самое.

Что вы имеете возможность и должны делать, так это повиноваться тому, к чему вправду призывает вас Всевышний в Писании. Повествования драгоценны для нас вследствие того что так ярко демонстрируют участие Всевышнего в мире и иллюстрируют Его призывы и принципы. Исходя из этого они учат нас многому — но то, чему они прямо учат нас, не обязательно систематически включает личную этику.

Что касается данной области судьбы, нам направляться обратиться к вторым местами в Писании, где личной этике учат прямо и категорично. разнообразие и Богатство Писания должно пониматься как отечественный союзник — желанный источник, а не как сложное и тяжелое бремя.

Глава 6

ДЕЯНИЯ АПОСТОЛОВ:

неприятность исторического прецедента

В некоем смысле отдельная глава о Деяниях Апостолов излишняя, поскольку практически все, что было сообщено в прошлой главе, относится кроме этого и к Деяниям. Но, с практической, герменевтической точки зрения Деяния требуют отдельной главы. Обстоятельство несложна: большая часть христиан не просматривают Деяния так же, как Книгу Судей либо 2 Книгу Царств, не смотря на то, что кроме того не поймут этого.

В то время, когда мы читаем Ветхий Завет, мы стремимся делать вещи, упомянутые в прошлой главе — выводить мораль, аллегории, просматривать между строчков и т.п. Мы редко расцениваем эти повествования как образцы христианского поведения либо церковной жизни. Кроме того в случае если мы так относимся к ним — к примеру, выкладываем руно, дабы определить волю Божию — мы не делаем совершенно верно того же, что делали они.

Т.е. мы ни при каких обстоятельствах практически не кладем руно, дабы Всевышний смочил его либо высушил. Мы скорее «контролируем руном» Господа по каким-то событиям. «В случае если кто-нибудь из Калифорнии позвонит нам на этой неделе, значит, мы будем вычислять, что это символ, благодаря которому Господь говорит нам, что поездка в Калифорнию — это то, чего Он желает». И, пользуясь таким «образом», мы ни при каких обстоятельствах не вспоминаем, что поступок Гедеона был плох, потому что он продемонстрировал неверие в Слово Божие, которое уже было дано ему.

Итак мы редко думаем об историях Ветхого Завета как о неких библейских прецедентах для отечественной собственной жизни. Иначе, как раз так христиане просматривают Деяния. Они не только говорят нам историю ранней церкви, но и помогают нормативной моделью для церкви на все времена.

В этом-то и содержится отечественная герменевтическая сложность.

В общем и целом, большинство евангелического протестантства имеет склад ума «перемещения восстановления». Мы всегда оглядываемся на христианский опыт и церковь первого века или как на норму, которую необходимо вернуть, или как на идеал, к которому необходимо приблизиться. Исходя из этого мы довольно часто говорим что-нибудь наподобие «Деяние светло учат нас, что… ». Но, думается очевидным, что не все «ясные учения», ясны для всех.

В конечном итоге, как раз отсутствие либо недочёт герменевтической точности относительного того, чему Деяния пробуют учить, стал причиной массе различий в церкви. Такие различные вещи, как крещение детей либо лишь взрослых верующих, приходской либо епископальный образ правления церкви, необходимость принимать вечерю Господню каждое воскресенье, крещение Святого Духа, сопровождаемое говорением языками, совместное владение и продажа имущества вещами, а также ритуальные действия со змеями (!) поддерживаются полностью либо частично выдержками из Деяний.

Основная цель данной главы — предложить кое-какие герменевтические подходы к проблеме библейских прецедентов. Все, что сообщено тут, возможно применимо и ко всем историческим повествованиям в Писании, включая кроме того некий материал в Евангелиях. Но, сперва необходимо сообщить пара вещей о том, как просматривать и изучать Деяния.

В последующем дискуссии мы довольно часто будем обращаться к намерению либо цели Луки в написании Деяний. Необходимо выделить, что мы постоянно имеем в виду, что за намерением Луки стоит Святой Дух. Как мы «совершаем отечественное спасение», не смотря на то, что «Всевышний создаёт (в нас)» (Фил.

2,12-13), совершенно верно так же у Луки были заботы и определённые интересы о написании «его» Деяний.

Но мы справедливо полагаем, что за всем этим была контролируемая работа Святого Духа.

Экзегеза Деяний

Не смотря на то, что Деяния и являются легко читаемой книгой, они тяжелы для группового изучения Библии. Обстоятельство в том, что люди приходят к ней, и к ее изучению по самым различным обстоятельствам. Некоторых весьма интересует исторические подробности, т.е. что Деяния смогут добавить к истории ранней церкви.

Интерес вторых к истории — апологетический, они стремятся доказать правдивость Библии, показывая что Лука точен как историк.

Большая часть людей, но, приходят к книге по чисто религиозным или благочестивым обстоятельствам, хотя определить какими были ранние христиане и из-за чего они смогут вдохновить нас либо помогать нам примером.

Интерес, приводящий людей к Деяниям, обуславливает выбор тех мест, каковые они просматривают либо изучают. Для человека с благочестивыми заинтересованностями, к примеру, обращение Гамалиила в Деяниях 5 воображает значительно меньше интереса, чем обращение Павла в главе 9 либо заключение Петра в колонию в главе 11 Такое чтение либо изучение в большинстве случаев заставляет людей перепрыгивать через хронологические либо исторические вопросы. В то время, когда вы просматриваете первые 11 глав, к примеру, тяжело представить, что то, что Лука включил в том направлении, покрывает отрезок времени в 10-15 лет.

Отечественная задача, следовательно, — оказать помощь вам просматривать и изучать книгу пристально, оказать помощь вам посмотреть на нее с позиций Луки и задать новые вопросы в ходе чтения.

Деяния как история

Большая часть экзегетических предложений, данных б предыдущей главе, верны и для Деяний. Что принципиально важно тут, так это то, что Лука был язычником, боговдохновленное повествование которого есть одновременно с этим красивым примером эллинистической историографии, историческим трудом, имеющим корни в Фукидиде (ок. 460-400 до н.э.), и расцветшим в эллинистический период (ок.

330 до н.э. — 200 н.э.). Таковой вид истории был написана не просто с целью летописи либо хроники прошлого, но скорее и чтобы воодушевлять и развлекать (т.е. быть хорошим чтением) и чтобы информировать, давать мораль либо проводить апологетику.

Два тома Луки (Евангелие от Деяния и Луки Апостолов) великолепно подходят для для того чтобы типа истории. Они отлично читаются, и одновременно с этим интересы Луки включают в себя больше, чем простое развлечение либо информирование читателя. Отметить эти интересы крайне важно на протяжении изучения Деяний и вашего чтения.

Экзегеза Деяний, так, включает в себя не только чисто исторические вопросы типа «Что произошло?», но и теологические, такие как «Какова была цель Луки в оформлении и выборе материала так?».

Вопрос намерений Луки — самый серьёзный и в один момент самый тяжёлый. Он ответствен из-за собственной решающей сущности для отечественной герменевтики. В случае если возможно показать, что Лука в Деяниях планировал дать пример церкви на все времена, тогда данный пример делается нормативным, т.е. это то, что Господь ожидает от всех христиан при любых событиях.

Но в случае если намерения Луки были иными, тогда нам необходимо задавать герменевтические вопросы по-иному. Но, найти намерения Луки весьма сложно, частично по причине того, что мы не знаем, кто таковой был Феофил и из-за чего Лука написал ему, а частично по причине того, что у Луки, наверное, имеется довольно много самых различных заинтересованностей.

Как бы то ни было, из-за значительности цели Луки для герменевтики, в особенности принципиально важно, дабы вы держали данный вопрос перед собой на протяжении чтения либо изучения на экзегетическом уровне. Это весьма похоже на мышление абзацами, как при экзегезе посланий. Но в этом случае мышление выходит за абзацев и рамки параграфов ко разделам книги и всему повествованию.

Отечественный экзегетический интерес содержится и в «что» и в «из-за чего». Как мы уже обучились, необходимо затевать со «что», перед тем как задать вопрос «из-за чего».

Первый ход

Как и неизменно, сперва необходимо прочесть, нужно всю книгу за один раз. И в ходе чтения учитесь делать наблюдения и задавать вопросы. Неприятность с этим содержится в том, что повествование так захватывает, что довольно часто возможно задавать экзегетические вопросы.

Итак, еще раз, в случае если вам необходимо задание, оно будет смотреться так:

(1) Прочтите Деяния полностью за один либо два раза.

(2) На протяжении чтения отмечайте в уме такие вещи как места и ключевые люди, текущие мотивы (что в конечном итоге интересует Луку?), естественное деление книги.

(3) Сейчас возвратитесь назад и бегло прочтите, коротко записывая со сносками ваши прошлые наблюдения.

(4) Задайте себе вопрос «Из-за чего Лука написал эту книгу?»

Потому, что Деяния — одна вещь для того чтобы рода в Новом Завете, мы будем тут более правильны в направлении изучения и вашего чтения.

Деяния: неспециализированный взор

Давайте начнем задавание вопроса «что» с того, что отметим естественное деление книги, как дает нам его сам Лука. Деяния довольно часто делились на базе интереса Луки к Петру (гл. 1-12) и Павлу (13-28) либо по географическому распространению Евангелия (1-7 Иерусалим; 8-10 Самария и Иудея; 11-28 до конца почвы).

Не смотря на то, что оба деления и заметны с позиций актуального содержания, существует еще один ключ, этот самим Лукой, связывающий дружно значительно лучше На протяжении чтения отметьте краткие обобщающие утверждения в 6,7; 9,31; 12,24; 16,4 и 19,20. В каждом случае повествование, думается останавливается на мгновение перед тем как снова пуститься вперед, но уже в другом направлении.

На базе этого ключа Деяния возможно разглядывать складывающимися из шести разделов, каковые дают повествованию постоянное перемещение вперед от иудейской обстановки в Иерусалиме во главе с Петром в направление в основном языческой церкви, с Павлом в качестве главного действующего лица и, имея Рим — столицу языческого мира — в качестве цели. Когда Павел достигает Рима, где он опять обращается к язычникам, потому что они услышат (28,28), так повествование подходит к концу.

направляться отметить, на протяжении чтения, как любой раздел вносит собственный вклад в это «перемещение». Постарайтесь собственными словами обрисовать любой раздел, касаясь и его его вклада и содержания в перемещение вперед. Что думается ключом к каждому новому толчку вперед? Вот как мы пробовали сделать это:

1,1 — 6,7. Описание начальной церкви в Иерусалиме, ее ранних проповедей, неспециализированной жизни, начального противостояния и распространения. Отметьте как все проникнуто иудейской воздухом, включая проповеди, тот факт и противостояние, что ранние верующие продолжали связи с синагогами и храмом.

Данный раздел заканчивается повествованием, показывающим на то, что началось разделение между верующими, говорящими по-гречески и по-арамейски.

6,8 — 9,31. Описание первого географического распространения Евангелия, проводимого «эллинистами» (говорящими по-гречески иудейскими христианами) к иудеям диаспоры либо «практически иудеям» (прозелитам и самаритянам). Лука кроме этого включает ко мне обращение Павла, что был (1) эллинистом, (2) иудейским оппонентом и (3) тем, кто должен был проводить особенное языческое распространение.

Мученическая смерть Стефана — ключ к начальному распространению.

9,32 — 12,24. Описание первого распространения к язычникам. Ключ — обращение Корнилия, чья история поведана два раза.

Значение Корнилия в том, что его обращение было прямым деянием Господа, что сейчас не применял эллинистов, что стало причиной бы сомнения, а Петра, христианской миссии и-признанного лидера.

Ко мне же включена история церкви в Антиохии, где обращение язычников производится эллинистами целенаправленно.

12,25 — 16,5. Описание первого географического распространения на языческий мир, с Павлом во главе. Иудеи сейчас всегда отрицают Евангелие, по причине того, что оно включает язычников.

Церковь видится на Иерусалимском соборе и не отрицает языческих сестёр и братьев, но и не накладывает иудейские религиозные требования на них.

Последнее является ключом к полному распространению на языческий мир.

16,6 — 19,20. Описание предстоящего, направленного на запад, распространения на языческий мир, сейчас уже в Европу. Так же, как и прежде иудеи отрицают, а язычники приветствуют Благую весть.

19,21 — 28,30.

Описание событий, подвигших Павла и Благую весть к Риму, с громадной долей интереса к суду над Павлом, где он три раза провозглашается невиновным в проступках.

Попытайтесь прочесть Деяния по такому замыслу, с таким эмоцией «перемещения» и самим взглянуть, охватывает ли это разделение то, что происходит. На протяжении чтения вы увидите, что отечественное описание содержания опускает ответственный фактор — решающий фактор — а именное роль Святого Духа во всем этом. Вы увидите, что в каждом главном моменте, в каждой главной личности Святой Дух играется полностью ведущую роль.

В соответствии с Луке, все это перемещение вперед не произошло по воле человека, оно случилось, по причине того, что Всевышний желал этого, а Святой Дух сделал это.

Цель Луки

Мы должны быть осмотрительны, дабы не перейти медлено от обзора того, что сделал Лука, к легкому и догматическому выражению того, чем была его богодухновенная цель во всем этом. А сейчас пара наблюдений, основанных на том, чего Лука не сделал.

1. Ключ к пониманию Деяний лежит в интересе Луки к этому, организованному Святым Духом перемещению Благой вести от начала, основанного в Иерусалиме и ориентированного на иудаизм, к становлению его глобальным, направленным по большей части на язычников, феноменом. На базе лишь только содержания и структуры, любое
утверждение, не включающее роль Святого и языческую миссию Духа в данной миссии, точно пропустит основную идея книги.

2. Данный интерес к «перемещению» подкрепляется в будущем тем, о чем Лука не говорит нам. Во-первых, он не интересуется «судьбой», т.е. биографиями апостолов. Иаков — единственный, о смерти кого мы знаем (12,2).

Когда перемещение к язычникам начинается, Петр уходит из виду, появляясь только в гл.

15, где он говорит о языческой миссии.

Во-вторых, Лука мало либо совсем не интересуется ее политикой и организацией церкви. Семь выбранных в гл. 6 не именуются диаконами, и они в любом случае скоро покидают Иерусалим.

Лука ни разу не говорит нам о том, из-за чего либо как случилось, что церковь в Иерусалиме перешла от управления апостолов и Петра к Иакову, брату Иисуса (12,17; 15,13; 21,18), он кроме этого и не растолковывает, как были организованы местные церкви в смысле их политики либо управления, он лишь говорит, что «пресвитеры» были «назначены» (14,23).

В-третьих, нет ни одного слова о географическом распространении в какую-либо другую сторону, не считая одной прямой линии из Иерусалима в Рим. Нет упоминания о Крите (Тит. 1,5), Иллирике (Рим.

15,19 — современная Югославия) либо о Поите, Каппадокии либо Вифинии (1 Пет. 1,1), не говоря уже о распространении церкви на восток в Месопотамии либо на юг, к Египту.

Все это совместно забранное показывает, что история церкви сама по себе просто не была обстоятельством написания Лукой Деяний.

3. Помимо этого, думается, что Лука не интересовался стандартизацией вещей, приведением их к единству. В то время, когда он обрисовывает чье-либо обращение, в большинстве случаев он включает два элемента: крещение в воде и дар Духа. Но они смогут идти и в обратном порядке, с рукоположением либо без него, с упоминанием языков либо без, и очень редко он не упоминает покаяние, кроме того по окончании того, что говорит Петр в 2,38-39.

Совершенно верно так же Лука не говорит и не подразумевает, что языческие церкви вели коммунную жизнь, подобную той в Иерусалиме (2,42-47; 4,32-35). Такие различия, возможно, означают, что ни один особенный пример не дается в качестве модели христианского поведения либо церковной жизни.

Но разве это значит, что Лука ничего не пробует передать нам посредством разных своеобразных повествований? Необязательно Подлинный вопрос содержится в том, что же Лука пробовал сообщить своим первым читателям?

4. Однако мы полагаем, что солидную часть Деяний Лука написал в качестве модели. Но модели скорее не в каких-то подробностях, а в целой картине. Увидев сам метод, на что Господь подвинул его при рассказе и создании данной истории, думается, что мы должны разглядывать это триумфальное, весёлое, продвигающееся вперед распространение Благой вести, вдохновленное Святым Духом и дающее в следствии изменение судеб и местных конгрегации, как Божью цель для будущей церкви.

И как раз по причине того, что именно это есть намерением Всевышнего, нет ничего, что может воспрепятствовать этому, ни Синедрион, ни синагога, ни разногласия, ни ограниченность, ни колония, ни заговор. Лука, так, возможно, желал, дабы церковь была похожа на них, но в большем смысле, нежели моделирование себя на базе какого-либо особенного примера.

Экзегетический пример

С этим неспециализированным взором на содержание и предварительным — на намерения, давайте разглядим два повествования 6,1-7 и 8,5-25 и отметим все экзегетические вопросы, каковые необходимо обучиться задавать по тексту Деяний.

Как неизменно, направляться затевать с прочтения выбранной части и ее контекста пара раз. Как и с посланиями, контекстуальные вопросы, каковые вы должны всегда задавать на протяжении чтения Деяний, — эта Какова главная идея повествования либо речи? Как она функционирует во всем повествовании Луки?

Из-за чего он включил ее ко мне?

В большинстве случаев вы имеете возможность предварительно ответить на эти вопросы по окончании одного либо двух внимательных прочтений. Но, время от времени, в особенности в Деяниях, вам пригодится прочесть еще и дополнительную литературу, дабы ответить на вопросы по содержанию, перед тем как вы почувствуете, что находитесь на верном пути.

Давайте начнем с 6,1-7, Как данный раздел функционирует во всей картине? Сразу же необходимо отметить две вещи. Во-первых, он помогает для заключения первой секции, 1,1-6,7.

Во-вторых, он помогает как бы переходом ко второй секции, 6,8-9,31. Увидьте, как Лука делает это. Его задача в 1,1-6,7 — дать нам картину как жизни начальной общины так и ее распространения в Иерусалима.

Это повествование, 6,1-7, включает обе эти черты.

Но в нем уже содержится намек на первое напряжение в самой общины, напряжения на базе классических направлений в иудаизма между Иерусалимскими (говорящими по-арамейски) и диасиорскими (говорящими по-гречески) иудеями. В церкви это напряжение было преодолено официальным признание управления, начавшего оказаться среди говорящих по-греческк иудейских христиан.

Мы составили это окончательное предложение как раз так, по причине того, что в этом месте необходимо кроме этого выполнить дополнительную работу по историческому контексту. Посредством маленьких поисков (статьи в библейских словарях о «диаконах» и «еллинистах», комментарии, такие книги как Дж. Джеремиас «Иерусалим во времена Иисуса», Филадельфия, Fortress, 1967) вы сможете найти следующие серьёзные факты:

1. Эллинисты были наверняка говорящими по-гречески иудеями, т.е. иудеями из диаспоры, живущими в Иерусалиме

2. Многие из этих эллинистов возвратились в Иерусалим в конце судьбы, погибли в том месте и были похоронены у горы Сион. Потому, что они не были уроженцами Иерусалима, их вдовы, в то время, когда они погибли, не имели никаких постоянных денег на жизнь.

3. Этим вдовам выделялись ежедневные субсидии, что стало причиной большому экономическому напряжению в Иерусалиме.

4. Из 6,9 ясно, что эллинисты имели собственную греко-говорящую синагогу, участниками которой были и Стефан и Савл, оба родом из Тарса (расположенного в греко-говорящей Киликии, ст.9)

5. Свидетельство в Деяниях 6 показывает, что ранняя церковь существенно вторглась в синагогу — отметьте упоминание об «их вдовах», тот факт, что все семеро, избранных для занятия разделение помощи, имеют греческие имена и что интенсивное противостояние исходит из Диаспорской синагоги.

6. Наконец, этих семерых ни при каких обстоятельствах не именуют диаконами. Они просто «семеро» (21,8), каковые должны заботиться о ежедневных субсидиях для говорящих по-гречески вдов, но они же и проповедники Слова (Стефан, Филип).

Это знание содержания особенно окажет помощь в следующем. В 6,8-8,1 Лука концентрирует внимание на одном из Семерых как на главной фигуре в первом распространении вне Иерусалима. Он косвенно говорит нам, что мученическая смерть Стефана имеет как раз таковой итог (8,1-4).

Из этого последнего отрывка вам необходимо заметить, как ответственна для Божьего замысла эта греко-говорящая община христиан в Иерусалиме.

Они вынуждены покинуть Иерусалим из-за преследований, но они так или иначе не были уроженцами его. Исходя из этого они просто уходят и несут Слово «по Самарии и Иудей».

Повествование в 6,1-7, так, не дается нам, дабы сказать о первой организации церкви в мирян и духовенство-диаконов. Оно дает нам сцену первого распространения церкви за пределы собственной Иерусалимской базы.

Повествование в 8,5-25 — другого рода. Тут мы имеем настоящую историю первого известного распространения ранней церкви. Это повествование особенно принципиально важно для нас, поскольку содержит кое-какие экзегетические сложности и довольно часто служило и является полем битвы в герменевтике.

Как неизменно, нам необходимо начать с проведения тщательной экзегезы, и снова нет ничего другого, как просматривать текст опять и опять, делая заметки и наблюдения. В этом случае, дабы добраться до сути («что») повествования, попытайтесь обо всем написать собственными словами. Отечественные суммарные наблюдения заключаются в следующем:

История эта — достаточно пряма. Она говорит нам о начальном проповедовании Филиппа в Самарии, которое сопровождалось освобождением и исцелениями от демонов (8,5-7). Многие самаритяне стали христианами, потому, что они поверили и были крещены.

Чудеса были столь необычны, что кроме того Симон, скандально узнаваемый волхвователь и тёмный волшебник, уверовал (8,9-13).

В то время, когда Иерусалимская церковь услышала об этом феномене, они отправили Петра и Иоанна, и лишь тогда самаритяне приняли Духа Святого (8,14-17). Симон сейчас захотел стать служителем, приобретя то, что было у Петра и Иоанна. Петр осудил Симона, но из ответа последнего (8:24) неясно, раскаялся ли он, либо должен был взять то осуждение, о котором сказал ему Петр (8,20-23).

То, как Лука сплетает собственный повествование, светло говорит о двух заинтересованностях: обращение самаритян и случай с Симоном. Экзегетические неприятности этих двух вопросов по большей части исходят из убеждений людей и предварительных знаний, пробующих их толковать. Они склонны думать, что так просто не должно произойти.

Потому что Павел говорит в послании к Римл. 8, что без Духа нельзя быть христианином, как же получается, что эти верующие еще не взяли Духа Святого? А как же Симон?

Был ли он действительно верующим, что «отпал» либо же он просто притворялся, не имея выручающей веры?

Быть может, настоящая неприятность содержится в том, что сам Лука не пробует согласовать все для нас Тяжело слушать таковой отрывок без помех со стороны отечественных прошлых предвзятостей, и авторы данной книги наряду с этим нельзя исключать. И однако постараемся услышать его с позиций Луки. Что интересует его в данной истории?

Как она действует в общем его восприятии?

Что касается обращения самаритян, две вещи кажутся ему большими:

(1) Миссия в Самарию, которая первенствовалагеографическим распространением Благой Вести, проводилась одним из эллинистов раздельно от общей программы апостолов.

(2) Однако, для читателей Луки принципиально важно выяснить, что эта миссия взяла как божественное, так и апостольское одобрение, что подтверждается отсутствием Духа до возложения апостольских рук. В соответствии с неспециализированной целью, Лука желает продемонстрировать, что эта миссионерская работа эллинистов не была сектантским перемещением, не смотря на то, что и проводилась раздельно от апостольских соборов по поводу роста церкви.

Не смотря на то, что мы и не можем этого доказать — так как текст не говорит нам ничего, и все это лежит вне заинтересованностей Луки — похоже, что то, что удерживалось до прихода Петра и Иоанна, были видимые, харизматические свидетельства присутствия Духа. Обстоятельства для выдвижения для того чтобы мнения следующие:

(1) Все, что говорится о Самаритянах до прибытия Петра и Иоанна, кроме этого употребляется в других местах Деяний для описания подлинно христианских переживаний. Так, они должно быть, вправду начали христианскую судьбу.

(2) В любом втором месте в Деяниях присутствие Духа — как и тут — крайне важный элемент в христианской судьбе. Как же они имели возможность начать христианскую судьбу без самого серьёзного элемента?

(3) Для Луки в Деяниях присутствие Духа свидетельствует силу (1,8; 6,8; 10,38), которая в большинстве случаев проявляется каким-либо видимым методом. Значит, быть может, это сильное видимое проявление присутствия Духа, не случившееся в Самарии, Лука и отождествляет с «приходом» либо «получением» Духа.

Роль Симона в этом повествовании столь же сложна. Но, существует множество внешних свидетельств, что Симон стал широко известным оппонентом ранним христианам. Лука, быть может, включает данный материал, дабы растолковать не сильный сообщение Симона с христианской общиной и продемонстрировать своим читателям, что Симон не имел божественного либо апостольского одобрения.

Окончательные слова Симона кажутся неясными, лишь в случае если интересоваться историями раннего обращения.

Все повествование Луки в целом содержит очень негативное отношение к Симону. Был ли он в действительности спасен либо нет, не имеет никакого значения для описания. То, что он некое время контактировал с церковью, по крайней мере, как исповедующий верующий — это занимательна Но обращение Петра, по всей видимости, отражает суждение самого Луки о христианстве Симона — оно было фальшивым!

Мы допускаем, что экзегеза для того чтобы типа, следующая «что» и «из-за чего» в повествовании Луки, может не обязательно являться воодушевляющей и благочестивой, но уверенны, что она есть необходимым первым шагом к верному восприятию Деяний как Слова Божия. Не обязательно каждое предложение в каждом повествовании либо речи пробует сообщить нам что-нибудь. Но каждое предложение вносит собственный вклад в то, что Господь старается сообщить через Деяния.

В ходе мы определим из отдельных повествований о разнообразии людей и способов, которых применяет Всевышний, дабы выполнить Собственную задачу.

Герменевтика Деяний

Как отмечалось выше, мы разглядываем тут один вопрос. Как именно смогут отдельные повествования в Деяниях, либо другие библейские повествования по большому счету, функционировать как примеры для более поздней церкви, и действуют ли они так по большому счету? В других словах, имеется ли в Деяниях Слово, не только обрисовывающее начальную церковь, но и служащее нормой для церкви всегда?

В случае если такое Слово имеется, как его отыскать, либо составить правила, помогущие услышать его?

В случае если же нет, что делать с концепцией примера? Другими словами, какую конкретно роль играется исторический прецедент в христианской теории либо в понимании христианского опыта?

Необходимо сходу подчернуть, что практически все библейские христиане склонны разглядывать прецедент как норматив до той либо другой степени. Но, они довольно часто непоследовательны в этом. С одной стороны, люди расценивают кое-какие повествования (и следуют им) как устанавливающие необходимый пример, совсем пренебрегая вторыми; иначе, они время от времени пробуют сделать один пример необходимым, тогда как в Деяниях существует сложность и множество примеров.

Следующие предложения не даются как абсолют, но я надеюсь, они окажут помощь вам подойти прикасаясь к разрешению неприятности герменевтики.

Кое-какие неспециализированные правила

Главной герменевтический вопрос тут содержится в том, действуют ли библейские повествования, обрисовывающие, что случилось в ранней церкви, как нормы для предписывания того, что должно случиться в настоящей церкви. Имеется ли в Деяниях примеры, о которых возможно совершенно верно сообщить: «Мы должны сделать это» либо легко «Мы можем сделать это»?

Мы предполагаем, что, в случае если Писание не говорит нам открыто, что мы должны что-то сделать, все другое, о чем говорится либо что описывается, неимеетвозможности функционировать в нормативном порядке. Для для того чтобы предположения имеется достаточные обстоятельства.

В общем, все доктринальные утверждения, забранные из Писания, делятся на три категории:

(1) Христианская теология (что христиане верят);

(2) Христианская этика (как христианам направляться себя вести),

(3) Христианская судьба (что христиане делают).

В этих категорий возможно выделить два уровня утверждений, каковые мы назовем первичными и вторичными. На первичном уровне находятся те утверждения, каковые заимствованы из прямых предложений либо повелений Писания (т.е. чему Писание хочет учить). На вторичном уровне — утверждения, забранные только случайно, по скрытому смыслу либо прецеденту.

К примеру, в категории христианской теологии такие утверждения как Всевышний един, Всевышний имеется любовь, все безнравственны, Христос погиб за отечественные грехи, спасение благодатью, Христос — Всевышний — забраны из отрывков, где им учат намерено и являются, так, первичными. На вторичном уровне находятся утверждения, логически вытекающие из первичных, либо забранные из Писания по смыслу. К примеру, факт божественности Христа — первичен, как Его две природы сосуществуют в единстве — вторично.

Подобные различия возможно сделать по отношению к теории Писания. То, что оно есть Словом Божиим — первично, конкретная природа вдохновления — вторична. Мы не желаем заявить, что вторичные утверждения неважны.

Довольно часто они будут иметь большое отношение к вере. Их теологическая сокровище возможно соотнесена с тем, как прекрасно они сохраняют целостность первичных утверждений.

Что принципиально важно тут отметить, так это то, что практически все, что христиане берут из Писания как прецедент, относится к третьей категории, христианской жизни, и постоянно находится на вторичном уровне. К примеру то, что вечеря Господня обязана проводиться в церкви — утверждение первичного уровня. Сам Иисус заповедует это, Послания и Деяния говорят об этом.

Но частота соблюдений — место, где расходятся христиане — основывается на прецеденте и традиции, она не необходима.

Писание легко ничего не может сказать прямо по этому вопросу. То же, как мы утверждаем, происходит в вопросе о необходимости крещения (первичный) и его методе (вторичный) либо о практике христиан «планировать совместно» (первичный) и его частоте либо дне семь дней (вторичный). Снова — таки, мы не желаем заявить, что вторичные утверждения неважны.

К примеру, весьма хочется доказать, должны ли христиане планировать для богослужения в субботу либо в воскресенье, но в любом случае вы рассказываете о теологической значимости с позиций вашего опыта.

Близко к этому дискуссии находится концепция намеренности. Мы в большинстве случаев говорим: «Писание учит нас, что…» В большинстве случаев под этим подразумевают, что что-то дается нам «в виде учения» прямыми утверждениями. Неприятности с этим появляются, в то время, когда люди приходят к библейской истории.

Учат ли нас уже вследствие того что что-то записано в книгу, даже в том случае, если записано так, что думается самый подходящим методом?

Это неспециализированный принцип герменевтики, что Слово Божие должно быть отыскано в цели Писания. Это имеет особенно важное значение для герменевтики исторических повествований. Одно дело для историка включить событие в повествование, по причине того, что оно помогает какой-то цели в его работе, и совсем другое дело для толкователя разглядывать это событие как имеющее обучающую сокровище раздельно от намерений историка.

Не смотря на то, что боговдохновленное намерение Луки и возможно для некоторых спорным пунктом, у нас имеется догадка (основанная на прошлой экзегезе), что он пробовал продемонстрировать, как церковь стала по большей части языческим, глобальным феноменом из основанной в Иерусалиме, ориентированной на Иудаизм секты иудейских верующих, и как Святой Дух был прямо важен за данный феномен общего спасения, основанного только на одной благодати. Постоянный мотив, что нет ничего, что может помешать этому перемещению вперед церкви, поддерживаемой Святым Духом, заставляет нас думать о том, что Лука желал, дабы его читатели расценивали все это как модель собственного существования. И тот факт, что Деяния находятся в каноне (т.е. в перечне книг, признанных в качестве Священного Писания) еще более приводит нас к мысли, что именно таковой церковь и должна была постоянно быть: евангелистической, весёлой, уполномоченной Святым Духом.

А как по поводу своеобразных подробностей в повествованиях, каковые лишь будучи забранными совместно оказывают помощь нам заметить все намерения и планы Луки? Имеют ли эти подробности ту же учительскую сокровище? Мы считаем, что нет, по большей части вследствие того что большая часть таких подробностей случайны довольно основной мысли повествования, и подробности эти неясны от повествования к повествованию.

Исходя из этого, в то время, когда мы разбирали Деяния 6,1-7, мы заметили, как повествование действовало во всем неспециализированном замысле Луки, как заключение к его первой основной части, послужившей одновременно с этим для представления эллинистов. Быть может, это также было частью его плана — продемонстрировать мирное разрешение первого напряжения в христианской общины.

Из этого повествования мы имели возможность кроме этого случайно определить и другие вещи, к примеру, что лучший метод оказать помощь группе меньшинства в церкви — это разрешить им иметь собственного собственного начальника, выбранного ими самими. Вообще-то, как раз так они и сделали. Должны ли мы делать то же?

Не обязательно, поскольку Лука ничего не может сказать об этом, и нет обстоятельства считать, что он подразумевал это, в то время, когда записывал повествование.

Иначе, такая процедура имеет суть, и из-за чего сопротивляться ей.

Отечественная точка зрения содержится в следующем: все «колосья», каковые вы подбираете из данной истории, случайны для плана Луки. Это не свидетельствует, что все, что случайно — ложно, либо что оно не имеет теологической сокровище. Это, но, свидетельствует, что Слово Божие для нас в повествовании связано по большей части с тем, чему оно должно было учить.

На базе этой дискусии появляются следующие правила относительно герменевтики исторического повествования:

1. Слово Божие в Деяниях, которое возможно расценено как
нормативное для христиан, связано в первую очередь с тем, чему данное
повествование должно было, по плану, научить.

2. То, что есть случайным довольно главного плана повествования, может, в конечном итоге, отражать познание вещей вдохновленным автором, но неимеетвозможности иметь ту же дидактическую сокровище, что и главный план повествования. Что необходимо
учитывать, так это то, что то, что есть случайным, не должно становиться главным, не смотря на то, что и может служить дополнительной помощью тому, чему нас недвусмысленно учат.

3. Исторический прецедент, дабы иметь нормативную сокровище, должен быть соотнесен с целью написания. Т.е. в случае если возможно продемонстрировать, что целью данного повествования было установить прецедент, тогда он может рассматриваться как норматив. К примеру, в случае если возможно было показать на экзегетической базе, что планом Луки в Деян.

6,1-7 было дать церкви прецедент для выбора собственных начальников, тогда подобный процесс должен был бы выполняться и в будущем. Но в случае если установление прецедента не являлось планом повествования, тогда его сокровище как прецедента для более поздних христиан обязана рассматриваться соответственно своеобразным правилам, предложенным в следующем разделе.

Неприятность со всем этим содержится само собой разумеется в том, что тогда нам по большому счету остается мало нормативов довольно таковой широкой области как жизнь христиан. Не существует правильного учения относительно способа крещения, возраста тех, кто должен быть крещен, указаний по поводу особенных харизматических феноменов при получении Духа, либо относительно частоты вечери, каковые возможно цитировать. И все это — как раз те области, по которым разделяются христиане.

В таких случаях люди обосновывают, что именно так поступали они (ранние христиане — Прим. перев.), независимо от того, заимствуют ли они такую практику из повествований в Деяниях либо из намеков в Посланиях.

В Писании просто не говорится, что крещение должно осуществляться погружением, не говорится, что дети должны быть крещены, что христиане должны креститься в Духе, что подтверждается языками как вторым деянием благодати, и не говорится, что вечерю Господню направляться отмечать каждое воскресенье. Что же делать тогда с крещением погружением, к примеру? Что говорит Писание?

В этом случае возможно вести довод из значения самого слова, из одного описания крещения в Деяниях схождением «в воду» и выхождением из воды» (8,38-39) и из аналогии Павла, где крещение сравнивается со смертью, воскресением и погребением (Рим. 6,1-3), что погружение было исходной предпосылкой крещения в ранней церкви. Оно нигде не заповедывалось как раз так, по причине того, что так предполагалось.

Иначе, возможно указать на то, что без купели для крещения в местной церкви в Самарии было бы тяжело загрузить (в воду) тех, кого крестили. В том месте нет известного источника воды, что имел возможность бы сделать погружение жизнеспособной альтернативой. Поливали ли их водой, как предлагает манускрипт ранней церкви Дидахе (около 100 н.э.), в случае если нет достаточного количества холодной проточной либо горячей стоячей воды для погружения?

Мы просто не знаем.

Дидахе совсем светло говорит, что погружение было нормой, но так же светло говорит и о том, что сам акт был значительно более ответствен, чем метод. Кроме того не смотря на то, что Дидахе и не есть библейским документом, это — весьма ранний, ортодоксальный христианский документ, и он может оказать помощь нам, показывая, как ранняя церковь прагматически доходила к тому, о чем конкретно и прямо не говорится в Писании. Обычная (регулярная) практика являлась нормой.

Но потому, что она была всего лишь обычной, она не стала нормативной. Мы, быть может, замечательно сделаем, если не будем путать нормальность с нормативностью.