Оболочка души бывает светлою или темною соответственно внутреннему настроению. примеры. потемненную душу видят бесы

Желаю в дополнение к прошлой речи и еще кое-что сообщить о том же. Перескажу Вам пара опытов того, что душа в оболочке собственной совершенно верно принимает вид, соответственный ее внутреннему настроению. При жизни святого Андрея, Христа для юродивого, был в Константинополе иерей (из неженатых), постник, уединенник, молитвенник.

Все его чтили, другими словами почитали. Но встретился с ним святой Андрей и видит, что он одет каким-то чёрным туманом, а около шеи у него обвилась змея с надписью «змея сребролюбия». Вот какова была душа его!

А в это же время этого никто не видал. Заметили просвещенные очи духовные святого Андрея[1]. Но у небожителей они еще просвещеннее. Так, тогда, как нам думается, что никто нас не видит, каковы мы, нас видит несметное множество очей.

Видите, сколько звезд на небе!

Очей, на нас обращенных, еще больше.

Да так как и сами мы можем если не видеть, то определять, каковы мы. Это сказывает нам совесть – неподкупный судия. Ее возможно на время заглушить, но она постоянно успевает высвободиться из-под гнета и возвысить собственный голос, кроме того и у не совсем совестных.

А у неопорочившихся голос ее неизменно чист и звонок. Она имеется и именуется гласом Божиим в духе человека.

В ней же отражается да и то, какого именно мнения о нас либо какой имеют на нас взор небожители. Так вот, в то время, когда совесть говорит, что мы чисты во всем пред людьми и Богом, то это свидетельство совести светом отражается окрест души отечественной – и все с неба видят нас яркими. А вдруг совесть укоряет, что мы нечисты, то мы видимы бываем чёрными.

Но ближе тех видят нас неизменно Ангелы-хранители, кого чёрным, кого ярким, если судить по внутреннему настроению, постоянному либо случайному.

Не считая святых и Ангелов, видят нас невидимо для нас и чёрные силы. Лишь они, в то время, когда душа ярка, не смогут наблюдать на нее, опасаясь, подобно нетопырям, света, а воззревают на нее только тогда, в то время, когда она помрачаться начинает. Они везде сворами шмыгают и, когда увидят где потемненную душу, в тот же час нападают на нее огулом и начинают крутить ее в том направлении и ко мне помыслами, волнением чувств и страстными желаниями.

Та область бурливая, о коей я сказал, что между телом и душою преступно устрояется, имеется место, где бесы подседают к душе и начинают возметать ее, как прах ветром. Они покушаются подкрасться и к ярким душам, но бывают отражаемы и поражаемы, как стрелою, лучами света. В Антиохии был волхв Киприан.

Один парень просил его расположить к нему своим волхвованием Иустину, красивую христианку, которую он желал забрать себе в жены, а она и наблюдать на него не желала. Киприан отправлял к ней пара раз состоящих у него на работе бесов, чтобы они по-своему расшевелили в ней любовь к парню, но те доходили к ее жилищу, а вовнутрь войти не могли и, воротясь, сказывали, что оттуда, изнутри, их отражает и опаляет свет, потому что та Иустина, как облаком каким, одета светом, и им взглянуть на нее не удалось[2].

Вот лучший пример того, какою яркой не редкость душа, в то время, когда она не редкость христианка, чиста в совести собственной и Господу предана. При чистой совести ужас Божий выполняет душу и хранит ее неприкосновенною. Тогда и Господь, Что везде имеется и все выполняет, посещает душу ту, и она вся делается светом и сияет, как звездочка.

Сохранившись такою чистою и яркой, душа и на тот свет переходит по финале из тела такою же яркой. Святой Антоний разговаривал в один раз с учениками собственными и заметил полосу света, поднимающуюся к небесам. Всмотревшись в нее и различив, что в том месте такое, он сообщил: «Это Аммон святой восходит на небо в сопровождении Ангелов.»

Так вот о чем возревнуйте. На видимость собственную внешнюю не надейтесь, потому что быть может, что иное видится в нас, а иное мы на деле. Но так как, само собой разумеется, быть лучше, чем казаться.

Припоминаю слова Василия Великого, что говорит: тело – отечественное; что, не считая тела, имеется у нас, начиная с одежды, – это имеется окружающее нас.

А что мы? Мы – душа (с духом). Вот туда-то, отвлекшись от всего вне нас сущего и от самого тела, нужно собраться, войти в себя, порассмотреть все и решить: что же ты такое, матушка, душа отечественная?

Это возвращает нас к тому, от чего мы мало отклонились – как раз к ответу: как быть, чтобы жить в духе и им одухотворять тело и душу и все собственный внешнее? Но об этом до другого раза.