Обжигающий воздух свободы

В середине XVIII века волна революционных настроений захлестнула Геную, оккупированную армиями Священной Римской империи. Отчаянно борясь за собственную независимость, генуэзцы не имели хватает сил, дабы осуществлять контроль последние осколки собственных бессчётных в прошлом средиземноморских владений. Во второй половине 60-ых годов восемнадцатого века они были вынуждены уступить Франции в качестве залога за уплату долга Корсику.

Новым хозяевам вместе с этим гористым островом досталась и нерешенная неприятность корсиканского сепаратизма.

Генуя в осаде

Маленькая, но богатая Ярчайшая Генуэзская Республика была практически зажата между силами, боровшимися за контроль над Италией – испанскими и французскими Бурбонами с одной стороны, и Пьемонтом и Австрией, пользовавшимися помощью Англии – с другой. Разумным ответом для Генуи в таковой ситуации был нейтралитет, которого республика придерживаласьдо 1744 года, в то время, когда ужас перед вторжением пьемонтцев подтолкнул большая часть республиканского сената к сближению с Бурбонами.

Как продемонстрировало время, это решение было неточностью. Франко-испанский альянс потерпел в Италии последовательность поражений, и во второй половине 40-ых годов восемнадцатого века Генуя была занята австрийскими армиями.

Габсбурги трезво рассудили, что в столь богатом городе будет чем поживиться, а имперские воины весело потирали руки в предвкушении богатой поживы. Австрийское руководство дало согласие сдержать войска в узде в обмен на солидную финансовую компенсацию, и отцам города не оставалось ничего другого, не считая как постараться надавить на наибольший республиканский банк — Каса ди Сан-Джорджио, что, кроме другого, занимался благотворительностью для муниципальный бедноты.

Палаццо Сан-Джорджио в Генуе, где размешалось правление банка Каса ди Сан-Джорджио

Таковой ход правительства привёл к возмущению простолюдинов, каковые не хотели расплачиваться за провальную внешнюю политику сената, и 5 декабря 1746 года вспыхнуло восстание, которое было поддержано многими представителями духовенства. Австрийцы, появлявшиеся перед возможностью кровопролитных уличных боев с разъяренной толпой, предпочли эвакуироваться из города.

Окрыленные успехом, партизаны организовали новое правительство — Ассамблею, куда вошли представители ремесленных гильдий, не доверявшие скомпрометировавшим себя сенаторам. Ассамблея должна была осуществлять управление предстоящими армейскими действиями против австрийцев, каковые все еще оставались в пределах республики. Наряду с этим, новому правительству было нужно сосуществовать с ненавистным сенатом, что как и раньше сохранял большое влияние.

Две эти структуры ненавидели друг друга, но больше всего они ненавидели австрийцев и опасались гневе Марии-Терезии, которая потребовала у собственных генералов вернуть попранную имперскую честь.

Войска Священной Римской империи осуществляли контроль морские и сухопутные подступы к городу. Но генуэзцы смогли хорошо укрепиться и обратились к Людовику XV за субсидиями, каковые тот, в итоге, предоставил. Действительно, расплатиться за них генуэзцам было нужно своим последним заморским владением – Корсикой.

Тернистая дорога к независимости

К XVIII веку остров Корсика был под властью генуэзцев уже более трех столетий. Небогатая и гористая, эта почва имела ответственное стратегическое значение в западном Средиземноморье и завлекала внимание великих держав. Генуэзское присутствие на Корсике по большей части ограничивалось приморскими городами, тогда как в острова господствовали вожди местных кланов либо, как их еще именовали, «отцы коммун».

Эти фавориты враждовали между собой, но готовы были объединиться для того, дабы выдавить генуэзцев с острова.

Во второй половине 20-ых годов XVIII века власти республики постарались поднять налоги на Корсике, а в то время, когда местное население начало роптать, предприняли пара карательных операций. Все это повлекло общее восстание на острове, которое тлело в общем итоге около 40 лет. Маленькие силы наемников на работе у Генуи не могли обеспечить порядок и подавить мятеж, исходя из этого власти республики были вынуждены искать помощи на стороне.

Барон Теодор фон Нойхоф, король Корсики

Первыми на остров прибыли австрийцы, после этого — французы, но сопротивление и сложный рельеф местных обитателей не разрешили им продвинуться на большом растоянии от побережья. Корсиканцы же поспешили заявить о собственной независимости, провозгласив 14 апреля 1736 года своим королем вестфальского авантюриста барона Теодора фон Нойхофа.

Не смотря на то, что сам Теодор I пробыл на острове довольно недолго, в первой половине 40-ых годов XVIII века корсиканцы организовали регентство, дабы руководить от его имени. Сейчас островитяне искали помощи у Турции, которая враждовала с Генуей, попавшей к тому времени в сферу заинтересованностей Бурбонов. В следствии до 60-х годов XVIII века сохранялся статус-кво.

Большие европейские державы были через чур заняты борьбой между собой, а Генуэзская республика практически пребывала на осадном положении в кольце неприятелей. Исходя из этого Корсика, формально пребывавшая под ее властью, оставалась практически свободной. Как раз в данной атмосфере затяжной борьбы за независимость на первый замысел вышла фигура Паскуале Паоли — первого и последнего главы Корсиканской республики.

Для большинства европейцев в восемнадцатом веке Корсика оставалась необычной «Terra Incognita» — она была через чур далека от тогдашних культурных центров. Клановая структура и простые и жёсткие нравы тамошнего общества делали островитян похожими на горцев шотландского Хайленда.

Джеймс Босуэлл

Как раз Паоли, что, без преувеличения, стал европейской знаменитостью, поменял эту обстановку. Харизматичный и, основное, прекрасно грамотный фаворит, он смог представить новый взор на борьбу, которую вели корсиканцы, и привлек к этому маленькому острову внимание всей Европы. Собственной известностью Паоли был во многом обязан шотландскому писателю Джеймсу Босуэллу, что в 60-х годах совершил путешествие по Европе, посетив, кроме других мест, и Корсику, где лично познакомился с ним. Потом Босуэлл писал:

«Я желал чего-то большего, чем легко путешествие по Европе, и Корсика стала для меня местом, которое прежде никто не посещал, и где я должен был отыскать то, что никто доселе не видел — людей, каковые боролись за собственную свободу, и создавали из бедной и угнетенной нации процветающее свободное государство».

Шотландец прибыл на остров с рекомендательным письмом от Руссо и желал взглянуть на Корсику через призму человека, которого он назвал «диким философом». Политические фавориты, которых он встретил в том месте, показались ему

«цельными и прозорливыми, владевшими свойствами, дабы оказать помощь генералу [Паоли] в реализации его политических замыслов и энергии людей и направлению насилия в необходимое русло».

Вялотекущая борьба корсиканцев с генуэзцами длилась до 1768 года, в то время, когда маленькая итальянская республика, осознавая, что больше не имеет сил поддерживать кроме того формальное господство на острове, реализовала его французским Бурбонам. Французы к тому времени и без того пребывали в том месте — их гарнизоны сидели в Бастии и Сен-Флоране на севере Корсики.

Французский министр герцог Шуазель вступил в переговоры с Паоли, который считал, что сможет сохранить самоуправление в глубине островной территории и при новых влияниях. Он ошибался – в Версале опасались, что на остров смогут покушаться англичане. Исходя из этого участь Корсиканской республики была предопределена.

Французское вторжение

Не обращая внимания на решимость французов закончить дело прямой военной оккупацией острова, их первую экспедицию во второй половине 60-ых годов восемнадцатого века чуть ли можно считать успешной. Силы экспедиционного корпуса очевидно не соответствовали поставленной задаче, а его начальник маркиз де Шовелин не принимал участие в боевых операциях со времен войны за Австрийское наследство 1740 – 1748 годов.

Жан-Франсуа Дюмурье, будущий триумфатор битвы при Вальми, участвовавший в той экспедиции, сказал о Шовелине, что тот утратил привычку к войне и ничего в этом не смыслил. Офицеры экспедиции, уроженцы «золотой молодежи», отправившиеся за легкими подвигами, действительно полагали, что ополчение из местных крестьян не сможет оказать хорошего сопротивления и разбежится по окончании первых же залпов французских ружей.

Французские силы были маленькими, а сама экспедиция подготавливалась второпях. По окончании того, как в занятых прибрежных городах были покинуты гарнизоны, оказалось, что в полевой армии под ружьем осталось только чуть более трех тысяч людей. Таковой расклад стал причиной тому, что осенняя кампания 1768 года обернулась для французов трагедией.

В сражении при Борго 5 – 9 октября французы утратили более двухсот человек убитыми, пробуя деблокировать отряд, окруженный соперником в данной деревне. Корсиканцы, замечательно привычные с партизанской тактикой и местностью, вели прицельный пламя под прикрытием ландшафта и кустарников, нанося тяжелый урон французской пехотной колонне. Атака французов захлебнулась, а окруженный отряд, насчитывавший 530 человек при двадцати орудиях, в итоге должен был сдаться.

В данной ситуации французам не оставалось ничего другого, не считая как молить о обмене и перемирии военнопленными. Корсиканцы же, наоборот, мобилизовали все дешёвые силы, подготавливаясь к тотальной войне против оккупантов.

Версаль, но, не планировал так добычу из рук, и Шуазель подготовил новую экспедицию, которая насчитывала 24 тысячи воинов во главе с графом де Во. Шовелину же было нужно защищаться от едкой критики при дворе, с которой на него набросились те же юные аристократы, каковые еще совсем сравнительно не так давно планировали «закидать шапками» корсиканцев. В отличие от Шовелина, де Во имел свежий опыт участия в военных кампаниях и уже бывал на Корсике.

А в его штабе вместо самоуверенных юнцов были умелые и толковые офицеры, включая Пьера-Жозефа де Бурсе, теоретика и новатора горной войны, что отправился на Корсику добровольцем, разумно полагая, что его опыт понадобится на гористом острове.

Пьер-Жозеф Бурсе

Паоли со собственными армиями встретил французов у Понте-Нуово 8 мая 1769 года. Две тысячи корсиканцев пересекли реку Голо и постарались занять возвышенность справа от французских порядков, но встретили ожесточённое сопротивление. По окончании четырех часов упорной схватки воины Паоли были отброшены и поспешили отойти к мосту через реку.

Однако здесь по ним вдруг открыли огонь прусские наемники, раньше служившие у генуэзцев, а после этого перешедшие к Паоли. Позднее сами пруссаки растолковывали случившееся тем, что они просто приняли отступающий корсиканцев за французов. Но в это достаточно сложно поверить, и, вероятнее, дело не обошлось без измены и подкупа.

Как бы то ни было, бой был проигран. Де Во оценил собственные утраты в 500 человек, что же касается армии Паоли, то она была полностью разгромлена и более не имела сил для продолжения войны. Сам генерал Корсиканской республики вместе с тремя сотнями верных соратников 13 июня того же года бежал с острова, а французы по окончании победы принялись добивать сохранявшиеся кое-где очаги сопротивления.

Горе побежденным

Учитывая труднопроходимую горную местность, окончательное замирение Корсики выяснилось нелегким делом. 12 мая 1769 года отряд из 250 воинов Бургундского полка постарался захватить мятежную деревню в горах, но в итоге попал в ловушку и был окружен превосходящими силами местных обитателей. Если бы своевременно не подоспели остальные силы полка, этот отряд, несомненно, был бы вырезан.

Ноэль-Журда де Во

Бегство Паоли повлекло за собой разложение и капитуляцию коммун корсиканской армии. Однако, скоро де Во понял, что многие из ее бывших воинов превратились в разбойников и продолжили нападать на французов. Второй головной болью стало островное духовенство.

Шуазель кроме того разрешил разрушение монастырей, в случае если выяснялось, что тамошние жители поддерживали повстанцев. Кроме этого он одобрил казни без суда любых пойманных мятежников, а сочувствующих и помогающих им приказал высылать в Италию без права возвратиться на родину.

Де Во, со своей стороны, полагал, что корсиканцы не желают продолжения войны. Согласно его точке зрения, они просто возвращались к привычному для себя укладу судьбы. Французский главноком вычислял местных обитателей дикарями, каковые смогут осознавать лишь силу.

По иронии судьбы, он применял те же самые способы, какими ранее пользовался Паоли для борьбы с политическими соперниками: все люди, имевшие оружие, машинально попадали под подозрение, в отношении мятежников вводилась коллективная ответственность, и французы в отместку за нападения сжигали фермы и усадьбы их родственников. До самого 1770 года де Во вел с местной оппозицией борьбу на истребление. Корсика стала ареной бескомпромиссной партизанской войны.

Паскуале Паоли

Что же касается Паоли, то, пребывав в изгнании, он оставалсяизвестный политической фигурой, за которой следили многие силы тогдашней Европы. Еще во второй половине 60-ых годов восемнадцатого века Босуэлл, сочувствовавший корсиканскому вождю, организовал сбор денег для помощи корсиканской армии и всячески лоббировал идею прямого английского вторжения на остров, которая, но, не была поддержана правительством.

Французские власти во второй половине 70-ых годов восемнадцатого века обратились к Паоли с предложением, по условиям которого ему давалось ряд и прощение привилегий в обмен на его содействие и возвращение французам в наведении порядка на острове. Беглый генерал ответил, что рад был бы возвратиться к себе, но при вторых событиях. Потом ему еще довелось побывать на родной почва – он прибыл на остров по окончании Французской революции.

Но скоро он снова был изгнан оттуда, сейчас уже революционным правительством, которое, как и Бурбоны, в принципе не рассматривало независимости и возможность свободы для Корсики.

Krec — Воздух свободы (2014 г. Полный альбом)

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся: