Ошибки понимания предметной ситуации

Обратимся сейчас к неточностям на уровне большем, чем одно высказывание, т.е. к искажениям в представлении в тексте перевода обстановок, обрисованных в тексте оригинала. Для определения того, как правильно и полно ситуации, обрисованные в тексте оригинала, воспроизведены в тексте перевода, анализ несовпадений и совпадений в значениях отдельных лексических единиц выясняется недостаточным.

Обрисовываемые в тексте референтные обстановки являются некую совокупность взаимодействующих в определенных условиях актантов, которую переводчику направляться расшифровать. В данной герменевтической операции словарь оказывает помощь не всегда. Словарь дает список значений слов, а текст содержит совокупность смыслов, осуждённых во всех взаимосвязанных единицах языка.

Совпадения словарных текстовых смыслов и значений слов вероятны, кроме того достаточно нередки, но не безотносительны. Более того, словарный эквивалент на языке перевода оказывается наделенным для переводчика определенным смыслом только тогда, в то время, когда у переводчика хватает знаний о предмете, обрисовываемом в тексте оригинала.

Так, верная и полная расшифровка референтной обстановке, обрисованной в тексте оригинала, предполагает наличие у переводчика нужного когнитивного опыта как раз в той сфере судьбы, срез которой предлагает создатель оригинала в обрисовываемой обстановке.

Современная теория перевода, опираясь на эти когнитивной лингвистики, обширно применяет понятие фрейма как одного из способов представления стереотипной обстановке. Фрейм направляться осознавать как двустороннюю когнитивную сущность: с одной стороны, это некая совокупность знаний о той либо другой прецедентной либо кроме того типической, т.е. систематично повторяющейся, ситуации настоящей действительности, сложившаяся в сознании индивида на основании предшествующего когнитивного опыта.

Иначе, фрейм представляет собой динамическую когнитивную категорию. Он появляется в сознании индивида, познающего реальность, под действием тех либо иных раздражителей, активизирующих имеющуюся у него совокупность знаний. Фрейм довольно часто появляется в сознании индивида в следствии действия на него речевого произведения, текста, т.е. символа.

Но текст не только сигнализирует о какой-либо референтной ситуации, он еще и обрисовывает своеобразное видение данной ситуации автором речевого произведения.

Переводчик, принимающий текст оригинала, оказывается в непростой психолингвистической обстановке: расшифровав значения отдельных языковых форм, составляющих текст, он завлекает целый собственный когнитивный опыт для понимания смысла обрисованной обстановке. В противном случае говоря, он сопоставляет собственный представление о обстановках данного типа с тем, что выводит из содержания текста оригинала. В случае если когнитивный опыт переводчика равен либо превышает когнитивный опыт автора оригинала, герменевтический этап перевода будет преодолен удачно, поскольку статический, латентный, фрейм вберет в себя и фрейм динамический, вызванный текстом оригинала.

В случае если же когнитивный опыт переводчика меньше опыта автора оригинала, то в переводе уже на герменевтическом этапе вероятны неточности трех типов. Первый, очень распространенный, — это пропуски, именуемые кроме этого переводческими лакунами. Они похожи на опущения, являющиеся одним из типов переводческих изменений.

Но опущения имеют, в большинстве случаев, сугубо лингвистическую базу.

Они обусловлены межъязыковой асимметрией в выборе более либо менее протяженных средств выражения для обозначения одного и того же понятия. Пропуски имеют иную природу и вызываются недостаточными знаниями переводчика. Приводить отдельные примеры пропусков в переводе, допускаемых малообразованными переводчиками, вряд ли весьма интересно. На-

против, интересно и принципиально важно для теории перевода проанализировать типические пропуски, появляющиеся в переводах различных людей, трудящихся в определенной паре языков.

Второй тип неточностей — это слепое следование тексту оригинала без понимания его смысла. Такие неточности видятся уже достаточно редко. Вся история переводческой мысли говорит о том, что здравомыслящие переводчики не брались за перевод, не осознав смысла оригинала, кроме того тогда, в то время, когда текст данный составлял таинство.

Третий тип неточностей пребывает в том, что переводчик подменяет динамический фрейм, появившийся в сознании автора оригинала и выведенный им в тексте, своим собственным, появившимся на базе недостаточного когнитивного опыта.

Разглядим пример неточности этого типа, сравнив текст романа Турнье с текстом его перевода:

Un incident banal me prive pour un temps de l’usage de ma main droite. J’ai voulu en quelques tours de manivelle degommer les segments d’un moteur que ses batteries ne seraient pas parvenues a ranimer. Un retour de manivelle m’a surpris, mais par chance alors que j’avais le bras mou et l’epaule disponible.

C’est mon poignet qui a supporte tout le choc, et je crois bien avoir entendu craquer ses ligaments.

Так произошло, что я на время утратил свойство пользоваться правой рукой. Вооружившись гаечным ключом, я пробовал отвернуть гайки в навек заглохшем моторе. Очередной поворот был роковым.

Мне еще повезло, что плечо и рука были расслаблены.

В следствии пострадала лишь кисть — но как! Я как будто бы услышал треск рвущихся сухожилий.

Из текста Турнье мы определим следующее:

1) В автомастерской его храбреца в ремонте пребывала машина,
которую необходимо было завести.

2) Храбрец сомневался в том, что сможет завести ее посредством
бортового аккумулятора (ses batteries ne seraient pas parvenues a
ranimer — форма Futur anterieur dans le passe свидетельствует имен
но о сомнительности в возможности реализации действия), в случае если
предварительно не «прокрутит мотор» (в случае если совершенно верно, то коленча
тый вал мотора) заводной ручкой (la manivelle), дабы высвободить
поршневые кольца двигателя от загустевшего масла (degommer les
segments).

3) Неожиданно от поворота заводной ручки мотор завелся (что
частенько случается), т.е. коленчатый вал начал вращаться,
но, конечно, в обратную сторону. Заводная ручка, прижатая к
коленчатому валу, быстро и очень сильно провернулась вместе с валом,
ударив храбреца по руке.

4) К счастью, храбрец сейчас уже не нажимал на ручку,
т.е. не прилагал упрочнений, его рука была расслаблена, а плечо ока
залось в стороне, что и спасло его от переломов. Но связки ладо
ни были порванными.

В русском переводе эта сцена представлена очень таинственно.

1) Храбрец гаечным ключом неясно для чего пробует отвер
нуть какие-то гайки. Как мы знаем, эта операция чревата лишь
мозолями на руках и неимеетвозможности привести к сильным травмам, так
как в этом случае человек не подвержен активному противодей
ствию автомобили.

2) Очередной поворот гаечного ключа был роковым… и
потом более-менее правильно о пострадавшей руке.

Что произошло с храбрецом, манипулировавшим гаечным ключом, остается переводческой тайной.

С текстом Турнье случились воистину прекрасные превращения: заводная ручка делается гаечным ключом, из загадочного ниоткуда появляются таинственные ужасные гайки, каковые храбрецу, ведомому неясной силой, рожденной воображением переводчика, обязательно нужно открутить. Развернув одну из них, храбрец неожиданно приобретает ужаснейший удар по руке неизвестно чем и неизвестно откуда. История и в самом деле мистическая.

Жаль лишь, что сам Турнье в этом описании очевидной, обыденной, по его собственному выражению, ситуации предельно логичен и понятен. Он говорит о обыкновенном происшествии, детально растолковывая прекрасно известными всем словами, что случилось, как и по какой причине.