От синьцзяна до крыма

В апреле 1877 года войска империи Цин перешли в главное наступление и нападали самопровозглашённое государство Якуб-бека по всем направлениям. 20 апреля лучшие части Цзо Цзунтана благодаря нарезной артиллерии забрали штурмом крепость Дабаньчэн, защищавшую горную дорогу, которая вела в Турфанскую равнину с севера, из Урумчи. Эта победа давала возможность выйти в тыл главных сил Якуб-бека, в один момент атакованных с востока.

Открытие «ворот Восточного Туркестана»

21 апреля наступавшие с востока (из «стратегического оазиса» Хами) китайские генералы Чжан И и Сюй Чжанху, смяв передовые части Якуб-бека, забрали город Пичан, размешавшийся в 150 ли (чуть более 80 км) к востоку от Турфана. Спустя трое дней «сарбазы» и «джигиты» Якуб-бека бесполезно постарались остановить наступавших китайцев, дав им бой на караванной тропе приблизительно на половине пути между Пичаном и Турфаном. Всего со стороны повстанцев тут действовало около 8 тысяч людей «регулярных» армий Якуб-тысяч и 10 бека уйгурских ополченцев.


Бойцы армии Якуб-бека, британское фото 1870-х годов

Стойкости армий самопровозглашённого «Семиградья» не содействовало известие, что в их тылу, в полусотне вёрст к западу от Турфана, прорвавшиеся черезДабаньчэн китайские части заняли город Токсун, тем самым перерезав главные караванные тропы, соединявшие Турфанский оазис с остальным Синьцзяном.От синьцзяна до крыма Токсун защищал десятитысячный отряд под руководством Хак-Кули-бека — младшего сына владыки Синьцзяна. Город нападали 7 тысяч воинов генерала Лю Цзиньтана — это были лучший генерал и лучшие бойцы в армии «императорского комиссара» Цзо Цзунтана.

Войска генерала Лю Цзиньтана двигались форсированным маршем, дабы окружить Токсун и захватить хранившиеся в том месте стратегические запасы зерна. В итоге вырвавшийся вперёд авангард попал под контрудар Хак-Кули-бека, был окружён и чуть не погиб. Генерал Лю спас отряд, но захватить зерно так и не сумел: партизаны успели сжечь его.

Токсун пал, большие силы повстанцев под Турфаном были отрезаны от остального Синьцзяна, но неудача с захватом зерна и упорная защита Турфана не разрешили цинским армиям продолжить стремительное наступление вглубь Восточного Туркестана.

На восточных подступах к Турфану партизаны сумели ненадолго остановить наступление китайцев. Но скоро им было нужно укрыться за муниципальными стенками: с запада (другими словами, с тыла) подошёл отправленный генералом Лю Цзиньтаном трёхтысячный отряд китайских солдат, вооружённых современными ружьями. Турфан, именуемый русскими современниками «воротами Восточного Туркестана», был в плотной осаде.

Сам владыка Синьцзяна Якуб-бек сейчас был на большом растоянии от места главных битв, в сравнительно не так давно выстроенной цитадели города Курля практически в 300 км юго-западнее Турфана. Все войска в Турфанской равнине номинально управлял его младший сын Хак-Кули-бек, но в действительности руководство пребывало в руках разнородной группы «генералов»: узбеков-«андижанцев», дунган и уйгуров. Выяснив, что китайцы захватили Дабаньчэн и Токсун, разгневанный Якуб-бек привёл к сыну к себе.

Камиль-хан-ишан, политический советник его-посланник и якуб бека в Турции, позднее вспоминал: «Опасаясь наказания, Хак-Кули-бек отговаривался от поездки всякими предлогами».

Тем временем в осаждённом Турфане «генералы» не пришли к единому точке зрения: узбек Хаким-хан Тюра и дунганин Мухаммед Биянху решили прорываться из окружения, в то время как дунганин Ма Жэньдэ и часть местных уйгуров предпочли договариваться с китайцами. В итоге 14 мая 1877 года Турфан возвратился под власть империи Цин — на милость Пекина сдались более двух тысяч прекрасно вооружённых мятежников вместе с громадными запасами боеприпасов и зерна.

Кавалерия империи Цин преследует повстанцев-мусульман. Китайский рисунок финиша XIX века

Не захотевшие сдаться Хаким-хан и Биянху во главе конных отрядов с боем прорвались на запад. Сказалось то, о чём писал полковник Алексей Куропаткин, лично замечавший кавалерию Восточного Туркестана весной 1877 года:

«Войска Якуб-бека по обучению и вооружению находились выше армий среднеазиатских ханств. В особенности хороша была кашгарская кавалерия, относительно с теми хаотичными, дурно вооружёнными толпами конницы, с которыми нам приходилось сталкиваться в Средней Азии».

Хорошо вооружённые и подготовленные кавалеристы Якуб-бека всё ещё оставались непростым соперником для армий «императорского комиссара» Цзо Цзунтана, но боевой дух повстанческой армии Синьцзяна падал . Куропаткин писал:

«Дух армий Якуб-бека не имел возможности принимать во внимание благоприятным для ведения упорной борьбы. Злоупотребления при комплектах (насильственная вербовка), невыдача положенного содержания, лишения, каковые приходилось переносить армиям на передовой линии, присутствие массы андижанцев, готовых по окончании первых неудач Якуб-бека покинуть его и возвратиться на родину с нажитым добром, наконец, борьба с китайцами, финал которой практически для всех казался вызывающим большие сомнения, все эти обстоятельства позвали в рядах армий Якуб-бека сильное дезертирство, усиливавшееся с каждым днём».

Смерть «Счастливчика»

В дни, в то время, когда китайские армии окружали Турфан, владыка Синьцзяна встретился с «путешественником» Пржевальским. Русский полковник так вспоминал эту встречу:

«Принял нас нежно, по крайней мере, наружно, и всё время личной встречи, длившейся около часа, постоянно уверялв собственном размещении к русским по большому счету, а ко мне лично в особенности».

Ночная личная встреча у Якуб-бека, британский рисунок 1870-х годов

Изначально очень враждебный к Российской Федерации, под натиском Китая владыка Синьцзяна постарался поменять политику, весной 1877 года направив полное восточных комплиментов послание Константину Кауфману, губернатору русского Туркестана. Отсиживаясь с большими силами вдалеке от «фронта», Якуб-бек всё ещё сохранял надежду спасти собственное государство путём дипломатических интриг: в Лондоне к лету должны были начаться переговоры представителей мятежного «Семиградья» и империи Цин. За время переговоров синьцзянский жестокий правитель, не напрасно прозванный «Счастливчиком», рассчитывал склонить на Россию и свою сторону, давая слово ей «вечное добрососедство» и невиданные торговые привилегии в Восточном Туркестане.

Однако Якуб-бек попенял Пржевальскому на то, что в армиях Цзо Цзунтана якобы помогают русские офицеры-инструкторы. Пржевальский в полной мере справедливо отрицал эти претензии, заявляя, что в армиях «императорского комиссара» Цзо имеется лишь русские торговцы.

Известный путешественник был последним подданным России, видевшим владыку Синьцзяна живым. Спустя ровно месяц по окончании их встречи, 30 мая 1877 года, «Счастливчик» нежданно погиб на шестом десятке лет — ему вправду посчастливилось не заметить провала собственного страны. Существует пара предположений смерти Якуб-бека. Видевшийся с ним полковник Алексей Куропаткин так обобщил собственные собранные сведения и личные впечатления о владыке Синьцзяна и событиях его смерти:

«Покойный Якуб-бек был человек умный, деятельный, с необычной памятью, но вместе с тем умный и лукавый; правды практически не сказал; в полном смысле был эгоистом и ни для кого не был втором. Полководцем же сейчас он выказал себя очень нехорошим… В отношении скромности собственных личных потребностей, Якуб-бек имел возможность являться примером не только для всех азиятских правителей, но и для некоторых из собственных беков. Его жилища были несложны до бедности.

пища и Одежда те же, что у всех подчинённых.

Единственною допускавшеюся им роскошью было содержание широкого гарема, в котором насчитывали до 300 дам. Его походный гарем складывался из шести жён.

Обряды религии собственной выполнял усердно. В день отдыхал лишь около 4-х часов, а другое время был занят. Никому не доверял: во все дела, начиная от кухни и конюшни, до самых ответственных национальных дел, вникал сам. Придворный штат Якуб-бека мало напоминал, по собственной малочисленности, придворные штаты бухарского эмира и бывшего кокандского хана.

Все распоряжения по управлению страною и всю переписку Якуб-бек вёл через собственную канцелярию, складывавшуюся из четырёх мирз.

Эти мирзы помогали Якуб-беку одновременно и секретарями, и писарями.

Каждое утро, со светом, Якуб-бек уже сидел на своём простом месте, у двери, на коврике. Вся полученная за истекший сутки переписка перечитывалась Якуб-беку дострочно. По прочтении каждой бумаги, Якуб-бек диктовал в тот же час собственную резолюцию, которая записывалась мирзою на прочтённой бумаге.

В тот же сутки вестники, верхом, со скоростью от 140 до 200 вёрст в день, везли эти бумаги по назначению. Через каждые 40–50 вёрст вестники поменяли лошадей на станциях, специально для данной цели устроенных.

Быстрота ответов их-строгость и якуб бека известны всем и заставляли подданных Якуб-бека дрожать при его имени за много верст.

16-го мая 1877-го года, в 5 часов пополудни, Бадаулет был очень сильно раздражён своим мирзою (секретарём) Хамалом, которого за неточное выполнение каких-то поручений он бил прикладом до смерти. Убив Хамала, Якуб-бек набросился и начал бить собственного казначея Сабир-ахуна. Сейчас с ним сделался удар [в XIX веке так именовали инсульт либо инфаркт – прим. автора], отнять у него языка и памяти.

Оставаясь в этом положении, Бадаулет 17-го мая [30 мая по новому стилю. — Прим. автора] в 2 часа утра скончался. Слухи об отравлении Якуб-бека сыном его Хак-Кули-беком и о том, что он сам, в виду неудач против китайцев принял яд, не имеют основания…»

В Китае с XIX века господствует версия, что Якуб-бек был отравлен одним из собственных приближённых — Нияз-беком, бывшим небольшим государственным служащим в цинском Синьцзяне, по окончании антикитайского восстания ставшим «хакимом», другими словами наместником города Хотан. Вправду, по окончании смерти усмирения-и якуб бека Восточного Туркестана власти империи Цин наградили Нияз-бека должностью наместника ещё более большого города — Яркенда.

Но скоро китайцы обвинят награждённого в сборе и заговоре оружия для нового восстания, арестуют, и в колонии он наложит на себя руки. По легенде, Нияз-бек отравился запрятанным в кольце ядом — тем же, которым он убил Якуб-бека.

Портрет Якуб-бека с рисунка русского очевидца

Сейчас мы можем только предпологать об подлинных событиях смерти владыки Синьцзяна, произошедшей ровно 140 лет назад. Несомненно одно: смерть «Счастливчика» стала решающим причиной в предстоящей судьбе Восточного Туркестана.

«Неверные грешники схватка» и китайцы за наследство Якуб-бека

Чуть определив о смерти главного неприятеля, «императорский комиссар» Цзо Цзунтан, веря вотравлении Якуб-бека агентами китайской разведки, поспешил выдвинуть и везде распространить агитационную версию: что основной мятежник сам принял яд и наложил на себя руки, «появлявшись в безнадёжном положении». Эта версия будет принимать во внимание официальной до самого финиша существования империи Цин.

В стане соперников Китая по окончании смерти Якуб-бека сходу обострились борьба и соперничество за власть. Младший сын покойного Хак-Кули-бек, числившийся командующим армиями на «фронте», тут же увёл собственные отряды подальше от китайцев, к городу Курля. В том месте он захватил походную казну, выплатил армиям двухмесячное жалованье и спешно отправился в Кашгар — столицу мятежного «Семиградья».

С собой Хак-Кули-бек вёз тело отца.

Вместо себя сын Якуб-бека назначил временным командующим армиями на антикитайском «фронте» популярного полководца, узбека Хаким-хана Тюру. На следующий же сутки по окончании отъезда претендента на синьцзянский престол оставшиеся армии провозгласили Хаким-хана Тюру главным правителем и двинулись за уехавшим Хак-Кули-беком, дабы раньше него захватить основное казначейство покойного Якуб-бека, пребывавшее в городе Аксу.

Вид на город Аксу, фото финиша XIX века

Но младший сын Якуб-бека сумел раньше соперников захватить ценности в Аксу и продолжил путь к Кашгару. Он сохранял надежду войти в столицу с деньгами и верными войсками раньше, чем вестники принесут в том направлении весть о смерти Якуб-бека. Но его опередил тайный посланник, направленный в Кашгар Нияз-беком — тем самым наместником города Хотан, которого власти империи Цин вычисляли отравителем «Счастливчика».

Наместником «столичного» Кашгара был Бек-Кули-бек, старший сын Якуб-бека. Взяв сведения о смерти отца и действиях младшего брата, он двинулся ему навстречу со собственными армиями. В восьмидесяти верстах от Кашгара у моста чрез реку Кизилсу произошла встреча родных родственников, закончившаяся тем, что старший брат отрезал младшему голову.

Формально старший сын «Счастливчика» Бек-Кули-бек получила должность руководителя Синьцзяна. Перед лицом Китая он постарался сохранить собственную самостоятельность, всецело переориентировавшись на Россию. Уже в последних числахИюня 1877 года туркестанский губернатор Кауфман взял витиеватое послание от Бек-Кули-бека, в котором тот именовал себя «опечаленным сиротой», а самого Кауфмана «любезным втором, с давних пор и поныне из расположения и дружбы заботящимся о пользе и благе» земель всего Туркестана.

Кроме уверений в дружбе с намёками на жажду попасть под русский протекторат, Бек-Кули-бек излагал и приукрашенное положение дел на «фронте»:

«Информирую Вам, что на данный момент неверные грешники китайцы находятся на линии Турфана и Токсуна. Отечественные же войска в совершенном самообладании стоят на линии Карашара и Курля. Увеличив сейчас эти войска пятью тысячами прекрасно вооружённых воинов, мы в недалеком будущем пошлём их в ту сторону. Сохраняем надежду, что довольно вышеизложенного Вы благоволите дать нам умный совет, что, Всевышний даст, послужит нам в пользу…»

Но в штабе генерала Кауфмана прекрасно знали настоящее положение дел в Восточном Туркестане, где появилось как минимум три центра власти: Бек-Кули-бек в Кашгаре, Хаким-хан Тюра в Аксу и Нияз-бек в Хотане. Любопытно, что всё лето 1877 года войска империи Цин, укрепившись в захваченном Турфанском оазисе, не торопились вмешиваться в развернувшуюся схватку наследников Якуб-бека. В Пекине всё ещё опасались открыто проигнорировать весенний ультиматум Лондона, потребовавшего мирных переговоров о судьбе и статусе Синьцзяна.

Падение Восточного Туркестана

В июле Бек-Кули-бек разгромил отряды под руководством Хаким-хана Тюры, а в сентябре — отряды Нияз-бека. Первый из разгромленных бежал на русского территорию, второй — к китайцам. Казалось, старший отпрыск Якуб-бека станет признанным главой Восточного Туркестана, но в сентябре китайские армии начали новое главное наступление.

В Пекине выждали, пока междоусобица в среде синьцзянских повстанцев станет очевидна для Лондона, и только в августе заявили, что прибывший в английскую столицу китайский посол Го Сун-Тао не собирается вести переговоры с представителями неясно кого. Что же касается английских правительства, то по окончании смерти Якуб-бека и разразившейся междоусобицы они утратили важный интерес к Синьцзяну: оказывать настоящее влияние на данный отдалённый регион они имели возможность только в альянсе с крепкой властью Якуб-бека, а вести войну с Китаем за шаткую власть его сыновей в Лондоне никто не пожелал.

Китайский кавалерист в Восточном Туркестане, фото 1880-х годов

Новое наступление китайских армий шло быстро. Выступив в первых числах Сентября 1877 года из Турфанского оазиса, полки империи Цин уже 9 октября заняли Курлю — бывшую ставку Якуб-бека. Все её обитатели ушли на запад, предварительно открыв плотины на реке Карашардарье и затопив часть города.

В отместку кавалерия генерала Лю Цзиньтана, состоявшая в основном из монголов и калмыков, догнала колонны из десятков тысяч беженцев и стёрла с лица земли большая часть из них.

Истощённые междоусобицей отряды синьцзянских повстанцев не могли оказать важного сопротивления. В некоторых случаях китайским армиям помогал прямой подкуп — так 21 октября сдалась прекрасно укреплённая цитадель города Бай. Китайцы не смогли забрать её на протяжении нескольких кровопролитных штурмов и предпочли заплатить большое вознаграждение уйгуру Мухаммеду Тохти, руководившему обороной.

Китайские воины в Аксу. Фото сделано в 1906 году, но за четверть века униформа провинциальных гарнизонов империи Цин не изменилась

На фоне успешного наступления китайцев начался окончательный распад непризнанного страны. В последних числахОктября в «столичном» Кашгаре восстали «новые мусульмане» — военнопленные китайцы, которых Якуб-бек когда-то насильно зачислил в собственную армию в качестве «тайфурчи» (стрелков из древних фитильных ружей). Восставшие во главе с офицером Хэ Буюнем взяли в заложники семьи многих высших начальников из армии Якуб-бека и заперлись в цитадели Кашгара.

Сейчас Бек-Кули-бек был более чем в 150 км к юго-востоку — в Яркенде, где пробовал собрать войска для противодействия китайскому наступлению. Ему было нужно прервать подготовку и поспешить к Кашгару. По пути большая часть его армии убегала.

В «столицу» Бек-Кули-бек прибыл, имея менее 5 тысяч бойцов, и попытка отбить городскую цитадель не удалась. Определив о событиях в Кашгаре, основные силы империи Цин двинулись к этому городу, по пути громя крепости мятежников и отдельные отряды.

17 декабря Кашгар, спустя практически тринадцать лет, снова был под властью империи Цин, а через двое дней пал и Яркенд. В последний сутки 1877 года маньчжуро-китайская власть возвратилась в Хотан. При взятии этих городов в качестве трофеев армиям Цзо Цзунтана досталось около сотни пушек, тысячи современных ружей и более десяти тысяч породистых коней.

Крепостные стенки Кашгара, фото финиша XIX века

К началу нового, 1878 года под власть империи Цин возвратились все районы и крупнейшие города Синьцзяна, за исключением Илийского края, уже седьмой год занятого русскими армиями. К весне из покорённого китайскими армиями Восточного Туркестана в Илийский край и другие российские владения бежало более чем ста тысяч обитателей Синьцзяна, опасавшихся мести и репрессий со солдат империи и стороны чиновников Цин.

Окрылённый победой Цзо Цзунтан срочно настойчиво попросил от России выдачи бежавших — в первую очередь, Бек-Кули-лидеров и бека ополчения. Спор о статусе и беженцах Илийского края на ближайшие годы стал главным в российско-китайских отношениях. Переговоры по этим вопросам начались во второй половине 70-ых годов девятнадцатого века в Ливадийском дворце — крымской резиденции русских императоров. Начиная эти переговоры, Китай и Россия ещё не догадывались, что по их итогам окажутся на грани громадной войны…

Продолжение направляться.

литература и Источники:

  1. Куропаткин А. Н. Кашгария: Историко-географический очерк страны, её армейские силы, торговля и промышленность. — СПб., 1879.
  2. Пантусов Н. Н. Война мусульман против китайцев. — Казань, 1881.
  3. Пржевальский Н. Н. От Кульджи за Тян-Шань и на Лобнор. — М., 1947.
  4. Фань Вэнь-Лань. Новая история Китая. Том I, 1840–1901 гг. — М., 1955.
  5. Шан Юэ. Очерки уйгуро-дунганского национально-освободительного перемещения в XIX в. — М., 1959.
  6. Ходжаев А. Цинская империя, Джунгария и Восточный Туркестан (колониальная политика цинского Китая во второй половине ХIХ в.). — М., 1979.
  7. Исиев Д. А. Уйгурское государство Йэттишар (1864–1877). — М., 1981.
  8. Ходжаев А. Карательные походы цинского правительства против народов Джунгарии и Восточного Туркестана в 1878–1881 гг. — М., 1987.
  9. материалы и Китайские документы по истории Восточного Туркестана, Казахстана и Средней Азии XIV–XIX вв. — Алматы, 1994.
  10. Дубровская Д. В. Будущее Синьцзяна. Обретение Китаем «Новой границы» в конце XIX в. — М., 1998.
  11. Моисеев В. А. Китай и Россия в Центральной Азии. — Барнаул, 2003.
  12. Kim, H. Holy war in China: the Muslim rebellion and state in Chinese Central Asia, 1864–1877. — Stanford University Press, 2004.

Комиссар. (1967). Полная версия.


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: