Памяти петра петровича орешкина

Тайна жизни кроется в тайне отечественного происхождения.

Пифагор

Два года назад я отправила в газету За Русское Дело копию книги Петра Петровича Орешкина Вавилонский Феномен, изданную маленьким тиражом в Риме в 1984 г., которую я хранила где–то с 1985 г. Книга эта представляет собой 184 страницы дешифрованных текстов древних языков через звуко–их сведение и знаки к неспециализированному древнеславянскому русскому языку как к начальному знаменателю.

Не замедлила обрушиться на эту публикацию… нет, кроме того не критика, а просто словесная расправа разногорода неспециалистов и специалистов, единственной целью которых было утопить самого Орешкина и книгу Орешкина, потому, что он объявлялся М.Рыжовым (Ант Росс), В.Безверхим и А.Бойковым мифическим, ни при каких обстоятельствах не существовавшим, сфальсифицированным редакторами газеты За Русское Дело. Тогда–то Роман Перин (редактор и учредитель газеты «Потпённое». – Ред.) попросил меня разыскать П.Орешкина, что я и предприняла. Ниже я обрисовываю, как и что мне удалось определить об этом отечественном превосходном современнике, русском человеке, но прежде хотелось бы поставить на место Рыжовых–Россов, Безверхих, стоящих на страже, по всей видимости, любого проникновения в тайну тысячелетий отечественной русской истории.

Вот Рыжов утверждает в Родных просторах (2/26,1995), что в университетских кругах Европы, России и Америки, и других наибольших стран уже давно существует совокупность обоюдных сообщений о научных работах (ниже я поболтаю о запретах как раз в этих кругах).Памяти петра петровича орешкина Рыжов продолжает: Запросы в научные архивы РАН, МГУ не дали никаких сведений о статьях Орешкина. По всей видимости, для того чтобы легко ни при каких обстоятельствах не существовало в природе….

Лишь осуждение может позвать подобного рода заявления людей, кроме того не удосужившихся взглянуть столичные научно–популярные издания такие, как жизнь и Наука за 1970–80–е гг., где печатался П.П.ррешкин, о чём он сам информирует в собственной краткой биографии на обложке книги.

В.Безверхий додаёт вместе с А.Бойковым (в этих же Родных просторах), что они руководствовались намерением решительно пресекать псевдонаучные подделки культуры Старой Руси, которая в таких одолжениях не испытывает недостаток. Так, так, так… Как всё это перекликается с этими же явлениями и западными резолюциями, с которыми столкнулся Орешкин и каковые замечаю и я, да и любой беспристрастный человек, интересующийся подобными вопросами!

Так, в январе 1995 г. в центре Парижа, в музее истории человека на площади Трокадеро, узнаваемый итальянский лингвист Эманюэль Анати, доктор наук из университета города Лече в южной части Италии и директор центра по изучению доисторических цивилизаций, прочёл три доклада на темы, выбранные из собственной сравнительно не так давно изданной книги Корни культуры. На одном из докладов, в частности о происхождении языков, он объявил, что французское общество лингвистов запретило сказать и писать о происхождении языков, по причине того, что данный сюжет открыт всем спекуляциям без предела, и, что современные лингвистические общества скованы табу в области происхождения языков по большому счету, и что у этих обществ совсем отсутствуют какие конкретно–или воображения и идеи творческого замысла.

Так что сейчас вы осознаёте, дорогие соотечественники, что из университетов Запада, куда безнадежно обращался Орешкин, как он сам об этом пишет, не могли прийти ответы на запросы о нём, о которых говорит Рыжов.

На обложке книги приводится отрывок из ответного письма Солженицына Орешкину, где, кстати, Солженицын весьма сочувственно относится к Орешкину и быстро осуждает западных славистов (письмо от 17 октября 1980 г.). Мне ясно обращение Орешкина к Солженицыну. В те годы Солженицын пользовался непререкаемым авторитетом в среде эмигрантов.

Но чаще, в отличие от Запада, мы не ценим собственных.

На Западе ещё иногда (весьма редко) видятся люди, мыслящие более либо менее уникально. В большинстве случаев, они не имеют связей с официальной наукой и находятся в маргинальном положении. Одного из таких учёных я лично знала.

Это Пьер–Валентин Маршессо, натуропат и французский гигиенист, создатель французской ветви параллельной медицины. В один момент он писал и о старейших цивилизациях, происхождении человека, их смешениях и расах, оперируя тысячами а также миллионами лет. Маршессо. прямо предлагал не обращать больше никакого внимания на так называемых экспертов практически во всех областях, видя в них тех, кто перекрывает путь к правде.

Я тут провожу имя Маршессо как уникального мыслителя, но сразу же оговорюсь. Для него, как фактически для

всех западных учёных, ни России, ни славян не существует ни раньше, ни сейчас. Сейчас – как постоянная угроза западному благополучию, как пугало, меньше. В то время, когда с ними заговариваешь о России, они отводят взор, уходят от вопросов. Из-за чего?

Ответ на это кроется не в отечественном столетии, не только. Они пребывают в собственного рода расовой ловушке. Сам Маршессо писал о постоянной расовой борьбе в истории цивилизации.

Никто пока не оспаривал её.

Кое–что делается кроме этого понятным из истории данной расовой борьбы в древности и по прочтении работ Петра Орешкина и особенно другого глубокого русского исследователя, лингвиста и физиолога Григория Николаевича Бренёва, давшего в собственной Доисторической цветной цивилизации, выстроив буква за буквой, старое Знание отечественного прошлого.

Возвращаясь к Маршессо, желаю сообщить, чторн проводил собственные идеи, никак не заботясь о ежеминутных фактических доказательствах, считая в полной мере достаточным того, что было открыто археологическими экспедициями, и опираясь на ветхие тексты. А также в большей степени надеясь на знания и интуицию, передаваемые устно в кругах посвященных. При таком подходе претензии Маршессо на правдивость подчас несостоятельны, не смотря на то, что и на этом пути возможно выйти на увлекательные открытия.

Так, он пишет о едином языке на всей почва во времена цивилизации My, одной из самых процветавших в древности и бывшей прародительницей Атлантиды. Мельком, в одной фразе, он додаёт, что, по всей видимости, из My вышли славяне.

Всё это я детально обрисовываю, дабы под конец заявить, что никому не приходит в голову на Западе забрать, да и заявить Маршессо несуществующим персонажем. Это лишь от нас, русских, требуют практически вульгарно–материалистических доказательств каждой буквы. Такое создается чувство, что эти бывшие марксисты типа В.Безверхого, перекрасившиеся в ведистов, снова нас осуществляют контроль.

Причём данный контроль нужно осознавать не только в прямом, так сообщить, в социальном замысле, но и как глубочайший устоявшийся пласт в сознании некоторых людей, не славян по собственному происхождению. И таких людей на Западе, отчизне этих явлений, в сто крат больше, чем в Российской Федерации.

Помимо этого, тех, кто требует постоянных вещественных доказательств для вещей не всегда вещественных и жонглирует различными точками зрения, я отсылаю к словам Воланда – линии в образе зарубежного консультанта по вопросам тёмной волшебстве из известного романа М.Булгакова Мастер и Маргарита, сообщившего,

что не нужно никаких доказательств бытия и точек зрения Божия (сперва Воланд иронизирует над этими доказательствами), потому, что Он существует, и больше ничего.

Легко всё дело в памяти, быть может, похищенной у нас. Пифагор сказал: Тайна жизни кроется в тайне отечественного происхождения. Возможно немного поднять завесу, погружаясь в себя, дабы отыскать в памяти, либо поднимаясь в небо, дабы заметить.

Пётр Орешкин также говорит о памяти: …греки, проснувшись в один раз поутру – внезапно забыли, кто они, откуда пришли, на каком языке говорили ещё день назад. Забыли всё, испытав какой–то психологический удар (а, может, не только психологический. – Т. П.) – что-то наподобие тотальной амнезии.

ГН.Бренёв также об этом: …ум человека всё забыл, утратил, с умом на дорогах судьбы… это с нехорошим, заведомо нехорошим инструментом в стихии Вечности!. И потом: …но в случае если ум – дурак, то рефлекс неизменно стихиен, бессознателен, очень способен, целесообразен и точен. Он в нужных подробностях всё запомнил, отложил в крови …и в языке.

Язык был самой лучшей историей; сама редакция языка всё говорит совершенно верно, рисует картины наивных глубин детства человечества, говорит о великом и смелом прошлом; древние письмена (символы) иллюстрируют события, а рефлекс гениально всё запомнил в тысячелетиях цветной цивилизации и демонстрирует биопроцессы. Всё тайное делается явным в подробностях правильной науки.

Бренёв связал, дав нам нить b прошлое, звук, символ письмен, абсолютный условный рефлекс и рефлекс крови–сигнализатор. Расшифровывая эти письмена, Бренёв говорит о том, что русские совсем не нация изначально, а белый вождь всех цивилизаций, всех территорий…, создавший энергетическую мужскую религию Всевышнего Отца, всемирный язык и мировую власть.

На подлинном научном принципе в дешифровке древних текстов настаивает и Орешкин. Легко убедиться, – пишет он, – что одинаковые символы я неизменно просматриваю одинаково. При таких строго ограниченных условиях всецело исключается возможность произвольной подстановки букв. И потом: Этот принцип дешифровки (по значению и звуку), легко поддающийся матанализу, положен в базу всей моей работы.

Неточности в дешифровке любого старого текста легко найти способом перекрестного контроля по принципу в случае если – то. И он, не зная книги Бренёва, изданной в Финляндии в 1934 г. и выплывшей из глубин забытья уже по окончании опубликования его

собственной работы, приходит к тому же выводу: Славянский язык сохранил память тысячелетий, и делается в полной мере настоящим вернуть утерянный суть многих древних названий…. И, более того: Все алфавитные совокупности, где использованы иероглифы имеют в собственной базе единый язык. По собственной грамматической структуре и коренному словарному составу – язык данный – древнеславянский.

Орешкин дает в собственной книге и старый алфавит. По большому счету, и Бренёв, и Орешкин, не зная работ друг друга, расшифровывают одинаково как многие слова, так и древние фрески (к примеру, египетские). Действительно, Орешкин как о базисном старом языке говорит практически в любое время о древнеславянском, за исключением этрусского, что он прямо связывает с русским.

Бренёв же исходит из другого языка как изначального, видя в славянском продолжение этого старого русского. Речь заходит, само собой очевидно, и в том и другом случае об весьма древних временах. В начале статьи я писала о том, что и Маршессо сказал в собственной книге Малоизвестная историяо едином языке по земле.

Пагубность утаивания аналогичных трудов – очевидна, но трудность для самого учёного ещё в том, что любой раз ему приходится трудиться в одиночку, начиная всё на ровном месте, без доброжелательного корректирующего взора для того чтобы же искателя, как он сам.

Забавно, что все, навалившиеся на Орешкина по окончании публикации его книги газетой Страницы Истории России, выдают себя за верных защитников Русского народа (как мне удалось узнать, по большей части, они не русского происхождения, а инородческого). Они пишут, что русский народ не испытывает недостаток в одолжениях Орешкина (В.Безверхий), что Орешкин отказывает русскому народу в самостоятельности (хоть находись, хоть падай!), отдавая все знания жрецам (Ант Росс).

Вот так, дорогие соотечественники, манипулируют нами! Воздающему законную славу русскому и древнерусскому языку слову учёному приписывают понижение русской культуры. Воистину такое вероятно лишь в условиях угнетения русского духа в сегодняшней России.

И как так как умело оперируют!

Дабы влезть, так сообщить, в доверие, Рыжов, к примеру, кроет на чём свет стоит иудеев.

Но, отругав иудеев, Рыжов пишет: Нужно подчернуть, что забыть буквенное письмо из 20–30 знаков нереально. К сожалению, ещё как вероятно. В условиях тотальной войны, уже неоднократно происходившей в тысячелетиях истории, забывались и

утрачивались не только языковые символы, но и крались, и присваивались знания и тайны всецело разбитых цивилизаций. Бренёв пишет по этому поводу, что …мы говорим красно, по причине того, что любая буква отечественной речи полита океаном людской крови и слёз в соревновании идей цивилизаций. Кроме этого и Орешкин говорит в Вавилонском Феномене, что именно в момент преднамеренной трагедии был разбит и раздроблен на части единый язык….

Да и сейчас при происходящем погроме русской культуры мы вовсе не ограждены от исчезновения.

Длится и навязывание в мире неестественного языка эсперанто. Также так как единый язык. По иронии судьбы в первый раз манифест эсперанто вышел в Варшаве (тогда входившей в состав России) на русском ровно сто лет назад. В то время данный манифест, написанный Людвигом Лазаревичем Заменковым, был быстро отвергнут Л.Н.Толстым и запрещён царской цензурой.

Не думайте, что это шуточки – эсперанто.

Коверкаются в нём не только языки, коверкаются сам образ и мозги мышления.

Разыскать следы П.П.Орешкина на Западе выяснилось не таким несложным делом, как мне представлялось сначала. Сейчас по большому счету найти человека, которого никто не рекламирует, практически нереально, учитывая, что в сегодняшнем мире интерес и ценность человека к нему измеряется мерой финансового мешка, которым он владеет либо не владеет. Эмиграция, к тому же, не место, в обязательном порядке снабжающее сохранность памяти о их трудах и людях, книгах.

Эмиграция это аренэ борьбы: для одних – за хлеб, для других – за сладкую жизнь и славу.

Книга Орешкина попала ко мне практически случайно, Десять лет назад один мой парижский друг, зная о моём интересе к древним цивилизациям, поведал мне, что видел у привычной ему эмигрантки книгу именно на эту тему. Женщина эта поносила книгу, говоря о ней как о сущей галиматье. Я попросила друга выкупить книгу, предложив за неё хорошую цену.

Та отказалась.

Тогда я попросила привычного поболтать с хозяйкой книги об одолжении её ему на 2–3 дня. Мне она бы не дала ни за что на свете. Не смотря ни на что, книга попала на пара дней в мои руки, а, значит, и копия с неё, которую я и переслала после этого в газету За Русское Дело.

Я детально обрисовала добывание нужной книги, дабы продемонстрировать, как подчас тяжело кроме того подступиться к близкому себе автору. В магазинах в то время книга не продавалась. Да и позднее, в то время, когда я смогла купить её для себя, на книжных прилавках было всего лишь пара экземпляров. Куда же девался целый, не смотря на то, что и маленький тираж?

Если бы её скоро раскупили, то о ней бы говорили.

Но для того чтобы не было. Действительно, как я отмечала выше, эмиграцию сейчас тяжело чем–или взволновать. И по большому счету–то, что Орешкин смог издать собственный труд, уже практически поразительно.

Последние годы на Западе в прессе не пропускается ни одной увлекательной либо хорошей информации из России либо о России.

Так вот, П.П.Орешкин выехал из Москвы где–то в конце 70–х годов совместно со своей матерью женой и Татьяной Орешкиной Урсулой, австрийкой по происхождению. В Москве он получил диплом Литературного институт им. Горького в 1962 г., трудился журналистом, издавался в научно–популярных изданиях.

До собственной смерти в 1987 г. Пётр Петрович жил со своей женой на ул. Рубикон, 27 в Риме. Мне не удалось определить нового адреса жены ОреШкина.

Она, по всей видимости, возвратилась в Австрию.

Вы думаете, что всё это возможно было определить по эмигрантским газетам, радио? В том–то и дело, что нет. По большей части, еврейско–русская эмигрантская пресса о русских, каковым был Орешкин, ничего не информирует.

Немногие же малотиражные русские газеты на Западе – разорены и фактически не обмениваются информацией.

Помимо этого, будучи строго православными, русские газеты мало интересуются подобными проблемами.

И однако живущий в Риме со своей семьёй Е.А.Вагин, теперешний редактор издания Вече, ранее издававшийся в Мюнхене, поведал мне, что неоднократно принимал Петра Петровича вместе с его женой у себя в гостях. Он утвержает, что Пётр Петрович был приветливым, отзывчивым человеком. Вагин отыскал в памяти, что в эмиграции Орешкин болел, страдая от последствий какой–то автомобильной аварии, случившейся с ним ещё в Москве.

Вагины сказали мне и место захоронения Орешкина на кладбище для бедных в Риме на Prima Porta.

Разыскивая Орешкина по Западу, я наконец попала на человека, достаточно прекрасно знавшего его мать и Петра Петровича. Им был редактор русского издания в Соединенных Штатах Михаил Ильич Туряница. В первые годы эмиграции Орешкины приживали в Джертм–Сити, неподалеку от Нью–Йорка, и Туряница довольно часто принимал их в собственном издании Свободное слово Руси. В том месте Пётр Петрович дал объявление о собственной книге, где напечатал и собственное стих о славянах:

За враном – вран,

За враном – вран.

Летят они из дальних государств.

Простерли тёмные крыла

И на земле настала мгла.

За враном – вран,

За враном – вран,

Но им не погубить славян!

Трепещут жалкие тела

В когтях Двуглавого Орла!

(Свободное слово Руси, 5/6, 1986.США)

На мои расспросы об Орешкине Туряница увидел, что Пётр его мать и Петрович избегали на Западе странных знакомств. Не следы ли это, оставшиеся в сознании по окончании аварии в Российской Федерации? Да и издание Туряницы был, само собой разумеется, под вниманием.

направляться сейчас уже 84–летний старик, прибыл на Запад в конце Второй мировой.

Сам – солдат, вечно любящий Россию, он оставался в течение 30 лет издателем и редактором собственного боевого издания. Он был одним из тех, кто первым, например, в эмиграции раскусил Солженицына. Туряница поведал мне, что и мать Орешкина без всякого доверия относилась к Западу.

Сердце её начало сдавать, но, однако, она отказалась лечиться в поликлинике Джерси–Сити, сомневаясь в хороших намерениях тамошних докторов.

Пересказываю весьма старательно все обрывки и эти крохи из судьбы неординарного человека, дабы продемонстрировать всю внутреннюю напряженность его жизни, чтобы не провалились сквозь землю следы его всецело. Не попадись мне случайно книга Орешкина, кто знает, на какое количество времени оттянулось бы её переиздание в Российской Федерации, и по большому счету, как продолжительно бы она оставалась на дне забытья. Но время от времени, по всей видимости, не нужно сбрасывать со квитанций силу провидения.

Со временем думаю посетить могилу Орешкина в Риме. Мать его, Татьяна (отчества её старик Туряница не отыскал в памяти, но давал слово мне разыскать его в собственном архиве), однако погибла в Америке; хоронил её сын, Пётр Петрович. После этого он без промедления возвратился в Рим, где и сам нежданно умер на 55–ом году в 1987–ом^

Я надеюсь, что найдётся и отзовётся супруга Орешкина –Урсула – и очень многое прояснится в его биографии. Найдутся и бывшие сотрудники Петра Петровича по изданиям в Москве.

…В эмиграции П.П. Орешкин остался непонятным необычным человеком.

Спустя два года по окончании опубликования моей статьи о отыскивании П.П. Орешкина по Западу в газете За Русское Дело (N11/43,1996), у М.И. Туряницы показался господин С, которому некогда П.П.

Орешкин дал отрицательную чёрта и которого неспроста опасался. Так, приехав последний раз из Рима в Соединенных Штатах, Пётр Петрович не смог, как в большинстве случаев, остановиться у Туряницы.

Последний отказал ему из–за присутствия у него гостей, но внес предложение пожить у господина С, в далеком прошлом искавшего контакта с Орешкиным. Пётр Петрович, уже, по всей видимости, зная этого человека, неохотно позвонил ему. По окончании беседы, быстро сообщив хозяину дома, что это – церэушник, он ушёл от Туряницы, и сейчас уже окончательно.

Остаётся лишь удивляться тому, какой растяпой есть подчас русская эмиграция и как добра она к врагам и недоброжелателям России. Действительно, попав каким–то образом под моё влияние, Туряница без промедлений сказал мне, что названный господин С. объявился опять сейчас уже с распросами об погибшем Орешкине. Человек данный якобы стал экспертом по Влесовой Книге.

Я спросила о нём у сведущих людей в Российской Федерации.

Никто его не знал. Жил он сейчас в Финляндии, уж не охотясь ли за исходниками другого великого русского лингвиста Г.Н. Бренёва, погибшего в 1940–х гг. в Финляндии?

За Бренёвым гонялся в своё время НКВД, о чём он детально пишет в собственной книге.

Долог же перечень очень способных русских людей, спасающихся бегством от угрозы физического уничтожения!

В.Н. Безверхий незадолго до собственной смерти в 2000 г. позвонил мне в Париж и извинился за П.П. Орешкина…

В государствах Запада, в частности во Франции, Италии, прошли по телевидению особые передачи по истолкованию древних цивилизаций. Нужно считать, что они были необычной реакцией Запада на информационный исследовательский всплеск в Российской Федерации, определяющий Русских как создателей Мирового языка и Всемирный культуры в древности. Передачи эти были скорее дискредитирующими настоящую историю, полностью не научными, беспочвенными и просто выдуманными.

То же самое относится и к публикациям в научных изданиях. Так, всплыл без особенных объяснений Фестский Диск в научном французском издании Sciences Humaines (N24, 1999). Цель этих публикаций и передач, где, само собой разумеется, ни при каких обстоятельствах и нигде не упоминается Российская Федерация, увести западного обывателя в никуда…

Париж, 1996–2001 гг.

Татьяна ПАНШИНА, искусствовед

Русскую историю так оплевали и испаскудили философы и официальные историки, что кроме того духа русского и достижения ума кажутся недоразумениями либо случайностями. Учёных, отстаивающих настоящую историю Руси–России, – единицы. Это огромное счастье, что мы сейчас имеем возможность познакомиться с книгой П.П.Орешкина Вавилонский Феномен полностью и дать хорошую оплеуху русофобам, запихивающим культуру и историю великой нации в прокрустово ложе одной тысячи лет с мозаикой надуманных тупых подражаний и заимствований цивилизованным народам.

Сегодняшее катастрофическое положение России разъясняется в первую очередь тем, что мы проиграли самую основную войну – войну за собственную подлинно культуру и великую историю.

ПЕРИН Р.Л., доктор наук Интернациональной Славянской академии

В то время, когда я в первой половине 90-ых годов двадцатого века в первый раз прочёл ксерокопию книги П.П. Орешкина, то, возможно, в первый раз по–настоящему осознал, какое огромное правонарушение совершено в отношении русской истории. Если бы подобная книга была написана британцем либо иудеем, отстаивающими запятнанное прошлое собственных народов, то возможно не сомневаться, что она сразу же взяла бы мировое признание, всевозможные гранты и миллионные тиражи.

Орешкин же был в полной изоляции; и он был не первым историком и, к сожалению, не последним, каковые будут подвергнуты сильнейшей критики либо полному забвению лишь за одно то, что попытаюся сообщить о русском народе как о народе старейшей великой истории и культуры.

Пример нравственного мужества, показанный Орешкиным, надеюсь, станет примером для современных русских историков, лингвистов, писателей и политологов…

ГУСЕВ О.М., доктор наук Интернациональной Славянской академии

Vrana konja javam jas | Врана коња јавам јас


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: