Перевод как интерпретирующая системная деятельность. перевод и семиотика

Являясь системной деятельностью, т.е. функциональной совокупностью, владеющей всеми показателями совокупности, перевод всегда взаимодействует с другими совокупностями, в первую очередь с сис-

женщинами языков, сталкивающимися в переводе, и с совокупностью смыслов, заключенной в исходном речевом произведении, кото-рую ему и предстоит трактовать. Мы выяснили перевод сак сложную трактующую совокупность, т.е. системную дея-тельность, талантливую трактовать символы одной семиотической совокупности символами второй. Тем самым мы располагаем перевод целиком и полностью в русле семиотики. «По большому счету, — писал Ю.С.

Степанов, — перевод возможно сделать главным, неопределяемым понятием семиотики, а переводимость отождествлять со смыслом»1.

Семиотика (либо семиология) представляет собой неспециализированную теорию о функционировании и свойствах знаковых совокупностей, таких как естественные людские языки, неестественные языки, разные совокупности сигнализации (к примеру, азбука Морзе, знамёна расцвечивания, флажковая сигнализация моряков, сигнальные огни, совокупность знаков дорожного перемещения и пр.), «языки» различных видов искусств и другое. Семиотика как неспециализированное научное направление включает таковой серьёзный для нас нюанс, как интерпретация существующих знаковых совокупностей.

Бенвенист отмечал, что отношения, устанавливаемые между разными семиотическими совокупностями, должны сами носить семиотический темперамент, а «семиотическое отношение проявляется как соотношение между совокупностью трактующей и совокупностью трактуемой»2. В противном случае говоря, одни совокупности должны быть способны трактовать другие. Естественный человеческий язык оказывается той универсальной семиотической совокупностью, которая может трактовать все иные.

В базе интерпретации лежит представление о том, что семиотические совокупности помогают для выражения некоего содержания. Их возможности по выражению содержания имеют кое-какие аналогии, что и разрешает трактовать одну совокупность при помощи второй, устанавливая наряду с этим отношения изоморфизма либо гомоморфизма3.

Отношение изоморфизма предполагает равенство, тождество строения совокупностей, их полную одинаковость, а отношение гомоморфизма — уподобление одной совокупности второй, при котором не планируется безотносительная строгость подобия образа его прообразу. В отличие от симметричного изоморфизма отношения гомоморфизма, допускающие кое-какие опущения и упрощения, асимметричны. Прообраз содержит все, что имеется в его образе, но образ не содержит всего, что имеется в прообразе.

Так, географическая карта есть гомоморфным образом настоящего участка местности, собственного прообраза. На местности имеется все, что обозначено на карте, но на карте отражено не все, что

1 Степанов Ю.С. Французская стилистика. М, 1965. С. 260.

2 Бенвенист Э. Указ. соч. С. 78 (выделено мною. — Н.Г.).

3 От греч.·. изо — однообразный, гомо — равный.

имеется на местности. Эти предварительные положения неспециализированной семиотики ответственны чтобы понять сущность перевода как трактующей системной деятельности.

В ходе перевода соответствующая комбинация знаков семиотической совокупности А (языка оригинала) интерпретируется в символах семиотической совокупности В (языка перевода). Исходное речевое произведение предстает как прообраз для переводчика, что, трактуя его, формирует его образ.

Пытается ли он в действительности к тому, дабы созданный им образ был изоморфен прообразу, дабы созданное им речевое произведение было полностью таким же, каким было бы, если бы сам создатель сотворил его на языке перевода? Так как практическая недостижимость безотносительного тождества текста перевода тексту оригинала осознавалась еще первыми переводчиками, осознававшими, что в переводе сталкиваются асимметричные совокупности.

Исходя из этого изоморфизм вряд ли может характеризовать отношение между сообщением и исходным сообщением, создаваемым переводчиком. Скорее, направляться сказать о некоем подобии образа прообразу при известном, в полной мере допустимом, изменении и упрощении совокупности смыслов, заключенных в уникальном речевом произведении, т.е. об отношении гомоморфизма. «Темперамент гомологичного соответствия, — писал Бенвенист, — может варьироваться, быть интуитивным либо осознанным, субстанциональным либо структурным, логическим либо поэтическим»1.

Но признать отношения между исходным произведением и речевым произведением, рождающимся в ходе его перевода, гомоморфными возможно лишь с известной долей условности. Так как гомоморфизм предполагает, что все то, что имеется в образе, должно быть и в его прообразе. В противном случае говоря, в тексте оригинала должно быть все то, что имеется в тексте перевода.

Но из настоящей переводческой практики прекрасно известны примеры, в то время, когда совокупность смыслов, заключенная в тексте перевода, не только утрачивает отдельные смыслы текста оригинала, но и дополняется новыми, привнесенными в ходе перевода. В этом случае отношение между трактуемой совокупностью смыслов и трактующей движется в сторону алломорфизма2. Как алломорфное возможно охарактеризовать отношение между переводом и оригиналом при переводе поэзии.

Бархударов, говоря о переводе на уровне текста приводил пример перевода Маршаком 49-го сонета Шекспира, в котором эквивалентными оказываются только три слова и ни одно предложение уникального текста, забранное изолированно от текста, не эквивалентно ни одному предложению русского варианта. Но, «не обращая внимания на отсутствие соответ-

1 Бенвенист Э. Указ. соч. С. 85.

2 От греч. aXkoq — различный, второй.

ствий между их частями, русское стих в целом может принимать во внимание эквивалентным английскому языку , потому что оба они передают, по большей части, одну и ту же смысловую и художественную информа-цию»’.

В известном смысле каждый перевод, кроме изоморфизм, есть компромиссом между алломорфизмом и гомоморфизмом в отношениях между совокупностями смыслов, заключенными в исходном речевом произведении и переводном.

Для семиотики характерно выделение трех качеств сотрудничества знаков между собой и их взаимоотношений с окружающей средой: синтактика, семантика и прагматика.

В случае если сократить область семиотики лишь языковыми совокупностями, то синтактика возможно выяснена как отношения между символами в речевой цепи, т.е. в тексте, с которым реально и сталкивается переводчик. Семантика определяет трехстороннее отношение между знаком, обозначаемым им предметом (денотатом) и понятием об этом предмете (сигнификатом). Прагматика выражается в отношении между символами и теми, кто их применяет, т.е. между участниками коммуникации (адресатом и субъектом речи, в иных терминах — получателем и отправителем).

Семиотический подход к изучению перевода традиционно употребляется теорией перевода как самый отвечающий заинтересованностям данной научной области и соответствующий переводческой действительности. Комиссаров, говоря о лингвосемиотических базах теории перевода, отмечает, что «положения современного языкознания о семиотической природе языка и применении языковых знаков и структур в ходе вербальной коммуникации создают концептуальную базу для изучения наиболее значимых сторон переводческой деятельности, коммуникативной роли и лингвистического механизма перевода»2.

В действительности, кое-какие категории семиотики, правильнее, той ее ветви, которая имеет в качестве собственного объекта языковые совокупности, т.е. лингвосемиотики, оказываются очень ответственными для механизма и понимания сущности переводческого процесса. Так, положение о принципиальной возможности интерпретации одной знаковой совокупности при помощи второй снимает вопрос о «переводимости», традиционно поднимавшийся в истории перевода. Принятое в семиотике различие взаимоотношений между трактуемой и трактующей совокупностями разрешает оградить перевод от необоснованных и теоретически несостоятельных требований «верности» и показывает, как верным возможно образ (вторичный продукт, перевод) по отношению к прообразу (оригиналу).

1 Бархударов Л.С. Указ. соч. С. 184—185.

2 Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. С. 53.

Положения лингвосемиотики о двусторонности языкового символа, о своеобразии его связи с обозначаемой им действительностью разрешают более совершенно верно решить вопрос о том, что же переводчик в действительности переводит, слова либо их значения, а возможно, не значения, а смыслы, рождающиеся лишь из определенных сочетаний знаков, владеющих определенной индивидуальностью. В данной связи очень серьёзным для теории перевода оказывается выдвинутое Бенвенистом положение семиотики о существовании двух типов совокупностей — тех, означивание которым придает создатель, и тех, где «означивание свойственно уже первичным элементам в изолированном состоянии, независимо от тех связей, в каковые они смогут вступать между собой»1.

В противном случае говоря, совокупность языка противостоит языковому сознанию индивидов, которое может означивать те либо иные явления не совсем так, как это принято нормой того либо иного языка. Наличие этих двух совокупностей есть одним из камней преткновения в переводе. Переводчик, неизменно сталкиваясь с авторским личным означиванием, обращается к совокупностям постоянного означивания чтобы на их базе создать собственное личное означивание.

Неверное познание первой совокупности, подмена элементов одной совокупности элементами второй часто ведет к переводческим неточностям. Семиотический подход разрешает кроме этого глубже осознать, какая действительность отражается в ходе перевода: та, что воображал себе и обрисовал создатель оригинала, либо та, что смоделировал переводчик.

Одновременно с этим нельзя не разделять той осторожности, с которой доходил к возможности применения категорий семиотики в теории перевода А.Д. Швейцер. Он справедливо полагал, что до тех пор пока удалось только «сформулировать кое-какие правила семиотического подхода к анализу перевода, наметить определенные возможности приложения семиотики к изучению перевода, обосновать в терминах семиотики кое-какие положения, до этого эмпирически установленные в практике и теории перевода»2.

Не обращая внимания на то что с момента выхода в свет его книги прошло уже довольно много лет, нельзя утверждать, что семиотическая концепция перевода на большом растоянии продвинулась. К отношениям между теорией перевода и семиотикой Швейцер доходил с позиции изучения текста, полагая, что текст есть пересечением заинтересованностей семиотики, теории перевода и лингвистики текста. Но он не видел достаточных оснований для того, чтобы «сказать о возможности либо целесообразности семиотизации теории перевода»3.

1 Бенвенист Э. Указ. соч. С. 83.

2 Швейцер А.Д. Теория перевода. С. 41.
1 В том месте же.

Очевидно, «семиотизация» теории перевода, как и ее «линг-вистизация», была бы очередным креном в область одного из научных направлений, что обязательно привело бы к односторонности научного знания и в очередной раз растворило бы тео-рию перевода в второй научной дисциплине, исказило бы и ограничило ее предмет. В действительности, изучение перевода, глубинных механизмов этого целостного процесса не может быть полным, в случае если останутся в стороне культурологические, социологические, антропологические, психотерапевтические и иные нюансы данной деятельности. Одновременно с этим семиотика, по честному замечанию Ч. Морриса, есть не только наукой, но и инструментом для других наук, снабжая их нужным методами анализа и понятийным аппаратом объекта1.

Однако отдельные положения теории перевода целиком и полностью базируются на понятиях семиотики. Особенно продуктивным для теории перевода выяснилось положение семиотики об отношениях символа, т.е. его семантических, синтаксических и прагматических особенностях. На этом положении основываются практически все теории, предполагающие многоуровневое познание основной категории теории перевода — категории эквивалентности.

Семиотический подход к переводу разрешает представить его и как трактующую системную деятельность, оперирующую знаковыми совокупностями. Это заставляет задуматься о категории «единицы перевода», не уходить от решения вопроса о единице. Так как любая совокупность, несущая значение, обязательно обязана содержать единицы, которыми она оперирует для производства смыслов.

Глава 4 ЕДИНИЦЫ ПЕРЕВОДА

§ 1. В отыскивании единицы перевода. «За» и «против»

Определение переводческой деятельности как трактующей совокупности, предложенное в прошлой главе, призвано продемонстрировать сущность перевода, заключающуюся в системной интерпретации знаковых комбинаций (текстов) исходного языка при помощи новых знаковых комбинаций на втором языке. Системный подход к переводу неизбежно ставит перед нами проблему выбора единицы той совокупности, которая именуется переводом. Процесс

1 См.: Швейцер А.Д. Указ. соч. С. 36.

перевода, как и каждый деятельный процесс, является последовательностьюопераций и действий с целью достижения определенной цели. Эта последовательность обязательно разворачивается во времени: одни действия следуют за вторыми. Нет необходимости обосновывать, что переводчик последовательно принимает текст и последовательно конструирует текст перевода.

В противном случае говоря, пере вод осуществляется поэтапно, «пошагово». Отдельные элементы, составляющие единый переводческий процесс, смогут быть опреде-лены как единицы перевода.

Неприятность выделения единицы перевода относится к одной из самых дискуссионных и непростых неприятностей современной теории перевода. Уже в одной из первых работ по теории перевода — в «Сопоставительной стилистике французского и британского языков» Вине и Дарбельне — отмечалась не только необходимость выделения единицы перевода, но и множественность и неоднознач-ность подходов к ответу данной неприятности. «Поиск операцион-ных единиц есть одной из главных процедур всякой науки, а довольно часто и самой спорной.

Так же обстоит дело и в переводе»1, — писали канадские лингвисты. Теория перевода, если она вправду претендует на статус независимой научной дисциплины, неимеетвозможности уйти от решения вопроса о единице, которой она имела возможность бы оперировать, устанавливая закономерности переводческой деятельности.

Попытки вывести единицу перевода в теории перевода предпринимались много раз. С одной стороны, выделение данной категории нужно чтобы понять, что такое переводческий эквивалент. Вправду, с каких бы позиций мы ни доходили к категории эквивалентности, первое, что нам нужно будет определить либо же о чем нужно будет договориться, — это то, какие конкретно единицы уникального текста смогут и должны отыскать собственные эквиваленты в тексте перевода.

Иначе, практика перевода, в какой бы форме он ни происходил, говорит о том, что перевод как процесс начинается во времени последовательно, «по порциям». Деятельность синхронного переводчика, отмечал А.Ф. Ши-ряев, «характеризуется двумя взаимосвязанными чертами: много-шаговостью и однотипностью шагов»2.

Но, возможно, не только деятельность синхронного переводчика характеризуется многоша-говостью, а каждый перевод осуществляется «пошагово», так как мно-гошаговость характерна организации речевой деятельности по большому счету3. Какова величина этих шагов, этих «переводческих порций»?

1 См.: Vinay J.P., Darbelnet J. Op. cit. P. 36 (перевод мой. — H.Г).

2 Ширяев А.Ф. Синхронный перевод. М, 1979. С. 19.

3 См., напр.: Леонтьев A.A. Неприятности математического моделирования ре
чевой деятельности // Базы теории речевой деятельности. М., 1974. С. 79.

От чего она зависит? Как соотносится с принятыми в лингвистке единицами языка? С каких позиций осуществлять выделение утих составляющих переводческого процесса?

На все эти вопросы нужно ответить, пробуя отыскать единицу перевода.

Возможно ли по большому счету выделить такую единицу как неспециализированную теоретическую категорию? Так как утверждая, что перевод текста большой протяженности возможно осуществлен лишь то порциям», мы должны признать, что величины отрезков перевода будут неодинаковыми не только для различных языков и раз-дых видов перевода, но и у различных переводчиков.

Сложность неприятности выделения единицы перевода связана с гем, что процесс перевода протекает скрытно и не может быть подвергнут яркому наблюдению: возможно лишь предполагать, какими единицами оперирует переводчик, принимая исходный текст и продуцируя текст перевода. Исходя из этого отождествление понятия «единицы перевода» как теоретической категории, смоделированной в рамках той либо другой теории, и некой единицы практического перевода, «порции» речи, речевого отрезка, которую возможно объективно воспринять, вряд ли целесообразно.

Эти отрезки по смысловой насыщенности и своей протяжённости смогут быть очень разными, но в них возможно постараться отыскать что-то характерное им всем, единое, что и составит единицу перевода как теоретическую категорию. Необходимость выделения наукой о переводе собственной «единицы» согласится не всеми переводоведами.

Сложность выделения данной категории и противоречивость подходов приводила некоторых исследователей к мысли о том, что никакой единицы перевода не существует и существовать неимеетвозможности, что всякие ее поиски ненужны. Так, Швейцер полагал, что «само понятие единица перевода является противоречиемв терминах»1.

Это несоответствие он видел в первую очередь в том, что каждая единица есть постоянной величиной, в то время как «единица перевода», по определению, имеется величина переменная. Швейцер ссылался наряду с этим на определение «единицы перевода», предложенное германским исследователем О. Каде («минимальный отрезок текста ИЯ, которому благодаря потенциальным эквивалентным отношениям возможно противопоставлен отрезок текста ПЯ, отвечающий требованию сохранения инвариантности содержания»). Каде относил к единицам перевода совсем разнородные размеры — слово, фразеологический оборот, предложение и целый текст в целом2, что, вправду, снаружи противоречит представлению о единице

1 Швейцер А.Д. лингвистика и Перевод. С. 71.

2 В том месте же.

как о постоянной величине. Доводом против выделения единицы перевода служило, согласно точки зрения Швейцера, да и то, что в тео-рии перевода за единицу принимаются отрезки исходного текста, не определенные в лингвистических терминах.

И, наконец, основной довод пребывал в том, что всякие единицы должны разрешить «измерить» однородные размеры, представив их в виде последовательности либо совокупности. «Что же касается процесса перевода, — заключал исследователь, — то он никак не можеч-быть представлен как простое соединение единиц. Тут имеют место куда более сложные операции»1.

Одновременно с этим, разглядывая центральную категорию теории перевода — категорию экви-валентности, данный создатель утверждал, что, «говоря об отношениях эквивалентности, направляться помнить наиболее значимого для теории перевода положения о примате эквивалентности текста над эквивалентностью его сегментов»2. Что являются эти сегменты,каковые смогут и не быть эквивалентными, на фоне неспециализированной эквивалентности?

Не складывается ли неспециализированная эквивалентность текста из того, что большая часть составляющих его сегментов оказывается эквивалентными? Не являются ли эти сегменты теми самыми единицами перевода, каковые старается отыскать современная теория перевода?

Доводы против выделения единицы перевода, вправду, обращают внимание на явную неоднозначность и реальную сложность данного понятия. Но они вступают в несоответствие с исследовательской практикой, которая при анализе закономерностей переводческой деятельности неизбежно выясняется перед необходимостью выделения некоторых систематично повторяющихся составляющих этого процесса. Эти составляющие и являются, по всей видимости, «единицами перевода».

Но лишь признания наличия единиц перевода не хватает. Существенно ответственнее и тяжелее выяснить показатели этих единиц.

Попытаемся проанализировать доводы, направленные против попыток выделить единицу перевода. В первую очередь обратимся к самому термину «единица перевода» и посмотрим, какими показателями должны владеть явления, именуемые единицами.Начнем с определения содержания понятия самого слова единица,которое употребляется в качестве компонента составного термина в теории перевода.

Словом единицаобычно обозначают несложной элемент, отдельную часть в составе целого, владеющую относительной самостоятельностью. В этом случае возможно сказать об административных

1 Швейцер А.Д. лингвистика и Перевод. С. 71.

2 Швейцер А.Д. Теория перевода. С. 94.

единицах, штатных единицах и т.п. Единицей именуют кроме этого от-дельные предметы в группе аналогичных, к примеру боевая единица, социальная единица и т.п. Единицами являются кое-какие вели-чины, принятые в качестве главных для измерения однородных и сопоставимых с нею размеров.

Такими оказываются, к примеру, дюйм в британской и русской дометрической совокупностях мер, метр, килограмм, секунда, служащие эталонами измерения длины, массы и времени в Интернациональной совокупности единиц, либо же сантиметр, грамм, секунда в совокупности единиц C.G.S. Характеризуя единицы совокупности C.G.S., французский физик Брогли отмечал, что они яв-лются довольно маленькими, но одновременно с этим непосред-ственно ощутимыми. Эти свойства, по всей видимости, направляться учитывать при установлении всяких единиц.

Говоря об применении термина «единица» для обозначе-ния некоей величины в переводе, вовсе не обязательно исхо-дить из его сугубо математического значения как единицы для намерения чего-либо, по причине того, что перевод вправду «изме-нить» очень сложно и вряд ли такая процедура продвинула бы нас в понимании сущности этого процесса. Термин «единица» может так как обозначать и несложный элемент, отдельную часть в соста-ве целого, владеющую относительной самостоятельностью.

Ширяев, посчитавший термин «единица перевода» не совсем успешным и предложивший вместо термин «единица ориентирования», отмечал, что эта единица «подобна природе единиц, применяемых в психологии и лингвистике». Он сравнивал ее с «единицей смыслового ответа», которая обозначает в психолингвистике речевое звено, выступающее в аналогичной роли при смысловом восприятии речевого сообщения1. При таком понимании термина «единица» оказывается в полной мере вероятным сказать о «единице перевода» как о несложном элементе в составе целостного процесса перевода, владеющем относительной самостоятельностью.

Одним из доводов против выделения единицы перевода было очевидное непостоянство выделяемых некоторыми исследователями единиц, тогда как единица должна быть, по определению, величиной постоянной. Каде в качестве единиц перевода именует слово, фразеологический оборот, предложение и целый текст в целом. В действительности, с позиций лингвистики эти величины неравнозначны.

Более того, в этот перечень единиц входят не только единицы совокупности языка, но и текст сообщения в целом, т.е. категория речи, что с позиций структурной лингвистики есть некорректным. Но, как мы видели выше, процесс перевода не исчерпывается сугубо лингвистическими

1 Ширяев А.Ф. Указ. соч. С. 20.

явлениями, исходя из этого для его научного описания лишь лингвистических категорий выясняется очевидно не хватает. По данной же причине вряд ли нужно потребовать, дабы единица перевода была обрисована только в лингвистических терминах. Предлагавшиеся время от времени исследователями термины «транслема» либо «переводема», выстроенные по обычной модели образования лингвистических терминов (ср. фонема, морфема, графема, лексема и т.п.), как аналоги термина «единица перевода» в этом случае кроме этого оказываются непригодными.

Чтобы выделить операционную единицу перевода, нужно, по всей видимости, в первую очередь выяснить, что направляться осознавать под данной «единицей», какими особенностями обязана обязательно владеть некая величина, дабы вправду стать единицей.

направляться признать честным аргумент Швейцера о том, что любая единица может принимать во внимание такой, лишь в случае если владеет определенным постоянством. Отсутствие единого начала данной теоретической категории делает ее операционно негодной.

Но внешнее непостоянство отрезков либо сегментов деятельности переводчика, «порций» переводческого процесса, варьирующих от сочетания языков, характера текста, условий и вида перевода, умений и способностей конкретного переводчика и многих вторых факторов, быть может, скрывает некоторый единый для них механизм. Этот механизм и образовывает единицу перевода. Для большей наглядности возможно привести пример вариативности материального проявления полностью правильных и постоянных единиц.

Так, железные пруты, сделанные из урана и алюминия, имеющие различное сечение и длину, банка воды, стопка газет, приготовленных для сдачи «на макулатуру», древесное полено, пакет крупы и т.п. будут различаться размерами и своими формами. Но все они будут соотносимы с одной единицей — все они будут весить, допустим, 1 кг. Совершенно верно так же и единица перевода.

При всей вариативности частных проявлений она должна иметь в собственной структуре что-то постоянное, единое, характерное каждому «порциям» переводческого процесса.

Исходя из этого необходимо установить, как проявляется эта теоретическая величина в настоящей переводческой практике и как она вправду универсальна для любой разновидности перевода, устного и письменного, художественного и научного, синхронного и последовательного и т.п., и для любой пары языков, оказывающихся в контакте в ходе перевода.

Наконец, учитывая, что перевод — это речевая деятельность, которая осуществляется при помощи языковых совокупностей, нужно выяснить, как единица (либо единицы) перевода взаимодействует с единицами языка как элементами языковой совокупности.