Перевод как объект теории. определение перевода

Современное состояние теории перевода характеризуется не только непрекращающимся поиском закономерностей переводческой деятельности, но и постоянным уточнением как предмета, так и самого объекта данной науки.

Различение предмета и объекта науки, либо конкретного научного изучения, проводится не всегда. В плане неспециализированной теории познания противопоставление объекта и предмета довольно. Главное структурное отличие предмета от объекта пребывает в том, что предмет заключает в себе только главные, самые существенные с позиций конкретного изучения свойства и показатели1.

Неприятность определения объекта и (либо) предмета теории перевода рассматривается в работах многих исследователей. A.B.

Федоров, один из основоположников отечественной лингвистической теории перевода, справедливо полагал, что «при всей взаимосвязанности разных плоскостей изучения, обусловленной единством самого объекта — перевода, часто необходимо обращать главное внимание на определенную сторону объекта изучения, при большей либо меньшей степени абстракции от остальных(что конечно в науке)»2.Перевод как объект теории. определение перевода Признавая, что на современном этапе интересы исследователей перевода разделились, что наровне с классическим изучением соотношения перевода с оригиналом показалось новое направление, исследующее процесс перевода методом его моделирования, Федоров вычислял нужным в основном концентрироваться на лингвистической стороне перевода. «Главным предметом внимания для теории перевода, — отмечал он, — являются соотношения между переводом и подлинником и различие тех форм, каковые они принимают в конкретных случаях, требующих уточнения и объяснения»3. Швейцер, воображая иное направление в теории перевода, полагал, что в предмет теории перевода «входит процесс перевода в широком социокультурном контексте с учетом воздействующих на него внеязыковых факторов — его социальных, культурных и психоло-

1 Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 525.

2 Федоров A.B. Базы неспециализированной теории перевода. М., 1983. С. 16.

3 В том месте же. С. 15.

гических детерминантов»1. Объектом изучения появился снова же перевод как особенный вид речевой коммуникации. Швейцер уже пытается преодолеть рамки лингвистики и вывести теорию перевода на уровень независимой научной дисциплины.

Миньяр-Белоручев, определяя место теории перевода среди вторых отраслей знаний, в первую очередь попытался уточнить сам объект данной науки. От общего понятия «перевод» в концепции Федорова через понятие «особенного вида коммуникации» у Швейцера Миньяр-Белоручев приходит к определению объекта теории перевода как особенного вида коммуникации, в частности коммуникации с применением двух языков.

Исходя из этого, вычислял он, теории перевода направляться не ограничиваться сугубо лингвистическим нюансом процесса перевода, вместе с тем изучать и «условия порождения исходного текста, и условия восприятия переводного текста, и социальный статус коммуникантов, и речевую обстановку, и разные сопутствующие явления, что входит в сложное понятие коммуникации с применением двух языков»2. При определении предмета науки о переводе Миньяр-Белоручев исходил из положения о том, что предметом любой науки есть теоретическое отражение содержания объекта, создание его абстрактной модели, накопление систематизированных знаний об объекте3.

Предложенное исследователем положение об объекте переводческой науки разрешает посмотреть на перевод не только как на объект сопоставительной лингвистики. Из этого определения мы определим, что перевод представляет собой один из сложных видов речевой деятельности и что он предполагает сотрудничество трех участников акта коммуникации с применением двух языков.

В данной формулировке объекта науки о переводе, отражающей дея-тельностный подход к переводу, что, согласно точки зрения ее автора, противопоставлен сугубо лингвистическому, перевод рассматривается как процесс, рациональная деятельность. В противном случае говоря, наука о переводе исследует двуязычную деятельность переводчика в его сотрудничестве с автором исходного сообщения и получателем продукта перевода.

И однако предложенное Миньяр-Белоручевым определение объекта теории перевода достаточно спорно, поскольку не отражает всех тех показателей, которыми может характеризоваться перевод. Определение предмета науки о переводе как теоретического отражения настоящей переводческой практики кроме этого достаточно расплывчато.

Отождествление предмета и объекта теории перевода практически происходит и у В.Н. Комиссарова. Он, как и Швейцер-и-

1 Миньяр А.Д. Теория перевода. М., 1988. С. 8.

2 Миньяр-Белоручев Р.К. методы и Теория перевода. М, 1996. С. 6.

3 В том месте же. С. 5.

лоручев, разглядывает перевод в рамках межъязыковой коммуни-каии. Таковой подход разрешает, согласно его точке зрения, «решить вопрос том, что образовывает предмет теории перевода.

Ясно, что тео-рия перевода (теоретическая часть науки о переводе — переводо-вдения) обязана заниматься изучением перевода, но что такое перевод?»1 Так, предметом науки о переводе оказывает-Я изучение объекта — перевода, т.е. всеобъемлющее теоретиче-ское представление объекта без какой бы то ни было определенно выраженной специфики. В этом случае оказывается нужным уточнить само понятие объекта, что и предпринимает Комиссаров, предлагая следующее определение перевода: «Перевод — это видязыкового посредничества, при котором на втором языке создается текст, предназначенный для полноправной замены оригинала, в качестве коммуникативно равнозначного последнему»2.

Очень лаконичное определение перевода, предложенное Комиссаровым, все же не отражает всей сущности объекта тео-рии перевода с ясностью и достаточной полнотой. Комиссаров справедливо относит собственный определение к разряду телеологичес-ких, т.е. тех, каковые пробуют растолковать сущность процессов и явлений через отношение целесообразности. Но цель не яв-ляется единственной обстоятельством того, что процессы развиваются тем либо иным методом.

Цель представляет собой только один из внешних факторов по отношению к процессу и не дает возможности вскрыть его сущность.

Попытка уточнить объект теории перевода снова возвращает нас к самому понятию «перевод», так как именно это понятие и должно отражать некую действительность, исследуемую данной научной дисциплиной. Всякое понятие характеризуется количеством и содер- жанием.

В случае если мы включим в количество понятия «перевод» все различно- видности коммуникации с применением двух языков, то под это понятие мы должны будем подвести и составление рефератов по источникам, написанным на втором языке, и аннотации соб- ственных научных статей, каковые принято делать на английском, и узнаваемые из истории литературы подражания, и другие разновидности коммуникации с применением двух языков, не являющиеся переводом. Количество понятия «перевод» оказывается уже понятия «коммуникации» с применением двух языков. Но, как мы видели, существует широкий взор на перевод (межъязыковой перевод, трансмутация и внутриязыковое переименование). Такое широкое познание перевода выходит за пределы коммуникации с применением двух языков, так

1 Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. М., 2001. С. 49.

2 В том месте же. С. 53.

как предполагает и коммуникацию в одного языка и, наоборот, коммуникацию с применением различных семиотических совокупностей. Количество понятия перевод выясняется шире количества поня-тия комуникации с применением двух языков.

Для уточнения количества понятия перевод направляться как возможно полнее раскрыть его содержание, т.е. максимально полно ответить на вопрос о том, что же такое перевод. Это разрешит отграничить перевод от вторых смежных с ним явлений. Во Введении мы приводили разные определения перевода, характеризующие это явление с различных сторон, именующие разные показатели объекта.

Синтез всех показателей, выраженных в этих определениях, и разрешит уточнить содержание понятия «перевод».

В первую очередь направляться выделить, что перевод — публичное явление,он существует лишь в обществе индивидов, наделенных свойством мыслить абстрактно, облекать собственные представления об окружающем мире в условные символы, договариваться между собой о взаимообусловленности и значениях этих знаков, т.е. их системности, и нуждающихся в передаче мыслейдруг приятелю посредством этих знаковых совокупностей. Публичный статус перевода ставит его в зависимость от многих социальных факторов. Социальный статус коммуникантов, среди них и самого переводчика, публичная значимость каждого перевода, условия коммуникации и многие другие факторы обусловливают как протекание самого процесса перевода, так и свойства создаваемого переводчиком «продукта».

Перевод есть сложнейшей интеллектуальнойдеятельностью, т.е. представляет собой психофизический процесс отражения сознанием переводчика некоей действительности. Сложность «переводческого» отражения действительности пребывает в том, что принимает он уже отраженные чужим сознанием факты действительности. Эта двойственность отражения и лежит в базе перевода как психологического процесса.

Восприятие переводчиком отраженной действительности, зафиксированной в формах исходного текста, кроме этого происходит различно. Исходный текст может поступать по зрительному либо слуховому каналам, один раз либо неограниченное количество раз, в комфортной психотерапевтической обстановке либо в условиях стресса. От того, как принимает переводчик «собственную действительность», зависят свойства создаваемого им продукта.

Перевод постоянно предполагает оперирование определенными знаковыми совокупностями,т.е. имеет знаковую, семиотическую сущность. Он может осуществляться как между различными семиотическими совокупностями, так и между различными вариантами одной и той же семиотической совокупности. В качестве вариантов одной семиоти-

ческой совокупности смогут выступать различные естественные языки в рамках абстрактной семиотической совокупности — человеческого языка. Такими вариантами смогут быть и различные системы в родного национального языка, и различные идиолекты, т.е. личные языки говорящих субъектов. Преимущественным объектом теории перевода есть межъязыковой перевод, но многие закономерности, свойственные данной отношений и разновидности, оказываются настоящими и для внутриязыкового, и для межсемиотического перевода.

Перевод — это неизменно переход, осуществляемый индивидом (либо имитирующей его машиной) или от одной семиотической совокупности к второй, или от одного варианта той же семиотической совокупности к второму. Но не каждый переход от одной знаковой совокупности к второй выясняется переводом.

Не выходя за пределы сотрудничества лишь языковых совокупностей и в дополнение к названным уже типам коммуникации с применением двух языков возможно представить себе такую обстановку устного общения, в то время, когда билингв, пребывав в обществе людей, говорящих на различных языках, к примеру на дипломатическом приеме, говорит с одними на одном языке, а с другими — на втором. Но никакого перевода в этом случае нет, поскольку билингв, строя речевые произведения то на одном, то на втором языке, не ставит перед собой задачу передать сообщение от одного коммуниканта к второму.

Так, основной функцией перевода, отличающей его от вторых разновидностей коммуникации с применением двух языков, оказывается публичная функция посредничества, т.е. передача чего-либо от одного индивида второму. В данной функции перевод подобен любому посредничеству. Переводчик выясняется сродни юристу, отстаивающему интересы собственного клиента в суде, либо банкиру, переправляющему финансовые средства от одного человека второму.

Наконец, самый ответственный вопрос о том, что же в действительности Обязан передавать переводчик в ходе собственного посредничества. От решения этого вопроса зависит то, как определять перевод. Располагаясь в сфере коммуникации, переводчик оперирует смыслами, заключенными в речевых произведениях (текстах).

Так, перевод является операциейпо расшифровке смыслов, извлеченых из сообщения, созданного средствами одного естественного языка, и воспроизведения их в сообщении, создаваемом средствами другого естественного языка.

Мы сравнили переводчика с банкиром. Возможно ли себе представить банкира, что передал бы от клиента А клиенту Б финансовую сумму, не удержав с клиентов пара процентов за собственные посреднические услуги? Так и переводчик. Вряд ли возможно ожидать от него полностью полной, стопроцентной передачи всей

совокупности смыслов, содержащейся в исходном сообщении. Обращение кроме того не идет о значениях знаков, составляющих исходный текст. Их полная передача в переводе не только неосуществима, но и не нужна.

Переводчик не всегда будет передавать те либо иные грамматические значения. К примеру, переводя на русский язык французское выражение a table — за стол, он не будет информировать, что во французском языке слово table женского рода, а переводя французское слово secretaire русским секретарь, умолчит о том, что это слово может обозначать и секретаршу, и т.п.

В любом переводе постоянно утрачивается какая-то часть исходной информации и неизбежно добавляется новая информация, появляющаяся из сочетаний знаков языка перевода. Неизбежность изменений и утрат смыслов в переводе четко осознавал еще Иероним, по всей видимости, это сознает и любой человек, вовлеченный в переводческую деятельность. Но в случае если Иероним был должен убеждать собственных современников в неизбежности утрат, то в современной науке о переводе, как справедливо утверждает В.Н.

Комиссаров, «согласится принципиальная переводимость релевантной части содержания оригинала при вероятных опущениях, изменениях и добавлениях отдельных элементов передаваемой информации»1. Перевод направляться постоянно рассматривать как частичную передачусмысла исходного сообщения, только приближающуюся в большей либо меньшей степени к полной.

Отличие перевода от вторых видов межъязыкового посредничества, таких как реферирование, подражание, пересказ и т.п., состоит как раз в том, что перевод пытается к максимально полному и правильному воссозданию всей совокупности смыслов, заключенной в исходном сообщении. Полностью полная передача всех смыслов — это некая переводческая сверхзадача, к достижению которой направляться стремиться, но достигнуть ее фактически нереально.

Все теоретические и критические рассуждения о переводе велись в течении двух тысячелетий по большей части около вопроса о том, какой должна быть точности воссоздания и степень полноты в переводе совокупности смыслов оригинала. Осознание частичности перевода, неизбежности потерь при воссоздании совокупности смыслов исходного сообщения в сочетании со рвением к полной полноте и точности порождали утверждения и пессимизм о непереводимости. Но это же свойство перевода лежит в базе апологий «переводческой вольницы», права переводчика на свободное обращение со смыслами оригинала, на всяческие переделки, исправления, подражания и т.п.

Частичность воссоздания совокупности смыслов оригинала — объективное свойство перевода. Она обусловлена неизбежной асиммет-

1 Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. С. 49.

риейлюбой пары языковых совокупностей, выясняющихся в контакте в переводе, асимметрией языковых картин мира. точность и Полнота перевода зависят от условий его осуществления. Письменный перевод менее ограничен во времени, чем устный перевод.

Он разрешает многократно обратиться к тексту оригинала, к справочной литературе, редактировать текст перевода и т.п.

Устный перевод протекает в условиях однократного предъявления исходного сообщения в устной форме, довольно часто на фоне множественных помех, без возможности снова возвратиться к начатому уже переводу, без права на его редактирование. Конечно, по собственной полноте письменный перевод будет различаться от устного.

Различия в степени полноты столь громадны, что в западной переводческой школе эти виды перевода традиционно обозначают различными терминами (ср.: traduction — interpretation фр., translation — interpretation англ. и т.п.). Устный перевод оказывается сродни интерпретации,т.е. толкованию, раскрытию смысла чего-либо, предполагающей, в большинстве случаев, творческое начало. Но интерпретация оказывается базой не только устного, а любого перевода.

Переводчик, в каких бы условиях он ни трудился, в первую очередь есть коммуникантом, приобретающим речевое сообщение, читателем, в случае если речь заходит о письменном тексте, и слушателем, в случае если исходное сообщение поступает в устной форме. То, как полно и совершенно верно воспринято исходное сообщение, расшифрована закодированная в нем совокупность смыслов, зависит от личности переводчика, его индивидуальности, психологического состояния, опыта познания окружающего мира, и от его этической установки, т.е. понимания собственной переводческой миссии.

Но интерпретация не исчерпывается лишь пониманием исходного речевого произведения, это еще и толкование заложенной в нем совокупности смыслов. Толкование предполагает выбор определенных форм выражения, самые приемлемых, с позиций каждого конкретного переводчика, для данной совокупности смыслов, ожиданий публики, приобретающей перевод, условий перевода. Объективная множественность интерпретаций оригинала образовывает третью обстоятельство частичности перевода.

Необходимость отыскать ту точности передачи и оптимальную величину полноты совокупности смыслов уникального речевого произведения, разрешающую сказать как раз о переводе, а не о каком-либо другом виде межъязыкового посредничества, выдвигает на первый замысел проблему отношения исходного текста к тексту перевода. Идеалом для того чтобы отношения было бы тождество, т.е. полное подобие. Но, как мы пробовали продемонстрировать, полное подобие в переводе фактически недостижимо. Исходя из этого оптимальное отношение подобия перевода тексту исходного речевого произведения, максимальное в конкретных условиях, выясняется

величиной относительной. Это отношение возможно выяснить через понятие эквивалентности,так как эквивалентными выясняются количества и предметы равнозначные, равноценные либо соответствующие в каком-либо отношении вторым, талантливые помогать им выражением либо заменой.

Так, выделенные показатели понятия «перевод» позволяют сформулировать содержание этого понятия и дают представление о том объекте, что изучается теорией перевода.

Перевод — это публичная функция коммуникативного посредничества между людьми, пользующимися различными языковыми совокупностями, реализующаяся на протяжении психофизической деятельности билингва по отражению настоящей действительности на базе его личных свойств интерпретатора, осуществляющего переход от одной семиотической совокупности к второй с целью эквивалентной, т.е. максимально полной, но неизменно частичной, передачи совокупности смыслов, заключенной в исходном сообщении, от одного коммуниканта второму.

Такое познание перевода как объекта теории, очевидно, в полной мере предполагает междисциплинарный подход.

Интеллектуальная деятельность переводчика по реализации сложнейшей публичной функции может изучаться лингвистикой, по причине того, что эта деятельность — речевая, т.е. реализующаяся посредством естественных людских языков. Перевод воображает интерес для семиотики как процесс перехода от одной знаковой совокупности к второй, и для логики как процесс преобразования смыслов, и для когнитивистики как процесс познания чужой действительности через призму собственной.

Переводческая деятельность может изучаться и психологией как разновидность психологической деятельности, и социологией — как один из видов социально-ролевого сотрудничества, и юридической наукой — в нюансе ответственности переводчика за итог собственной деятельности. Процесс перевода может изучаться кроме того медициной, в случае если эта наука захочет узнать, к примеру, как изменяются пульс и артериальное давление у устных переводчиков для начала, на протяжении и по завершении перевода, и т.п.

Перевод как процесс создания художественного произведения традиционно изучается литературоведением. Как своеобразная форма воспроизведения действительности, в базе которой лежат категории, онтологически родные художественному образу, перевод может воображать интерес для теории искусств.

Все эти различные взоры на одинаковый объект, различные ракурсы, под которыми исследуется данный объект, являются различные предметыисследования одного и того же объекта. Что же тогда остается науке о переводе? Имеется ли у нее собственный особенный предмет, собственный особенный взор на перевод, собственный ракурс?

Предмет теории перевода

Перед тем как постараться выяснить предмет теории перевода, направляться уточнить, что наука о переводе, какую бы направленность она ни имела, была и останется теоретической дисциплиной, поскольку вряд ли когда-нибудь сможет располагать достаточными экспериментальными данными о психофизических процессах, протекающих в голове переводчика. Вряд ли она сможет полностью изучить и физическое состояние переводчика в ходе перевода.

Можем ли мы представить себе переводчика, снабжающего переговоры на уровне глав стран, увешанного медицинскими датчиками, регистрирующими трансформации функционирования всех его крайне важных органов, либо синхрониста в кабине с аппаратом, измеряющим давление? Кроме того представить себе такое сложно, настоящие же опыты подобного рода вовсе неосуществимы. Мы можем только сопоставить физическое состояние переводчика до начала перевода и по окончании.

По итогам сравнения мы сможем зарегистрировать случившиеся в его физическом состоянии трансформации. Эти трансформации разрешат, быть может, смоделировать процессы, происходящие на протяжении перевода в организме переводчика. Повторим данный опыт множество раз и постараемся вывести закономерности.

Сделанные выводы станут базой предстоящих изучений.

Как раз таким методом и начинается научное знание о переводе. Яркому наблюдению поддаются только процессы и материальные объекты, каковые возможно воспринять, проанализировать, измерить до начала процесса перевода и по окончании его завершения, идет ли обращение о психофизическом состоянии переводчика либо о текстах — тексте перевода и исходном тексте. В этом особенность перевода как объекта науки.

Он разрешает оперировать только косвенными данными. Эта особенность объекта теории обусловливает и его предмет.

Тот факт, что научному анализу и реальному наблюдению поддаются только эти «на входе» и «на выходе», тогда как сам интеллектуальный процесс переводческого преобразования происходит скрытно, превращает теорию перевода в сопоставительную дисциплину. Все выводы о механизме перевода делаются на базе сопоставления исходных и результирующих данных. Материальным продуктом, результирующим интеллектуальный процесс переводческого преобразования, выясняется речевое произведение.

Исходя из этого конечно, что в качестве данных для сравнения выступают речевые произведения — исходное, подвергшееся переводу, и финальное, созданное переводчиком.

Речевая сущность сравниваемых объектов и предопределила то, что предмет теории перевода продолжительное время фактически не

выходил за рамки предмета лингвистики. Это закономерно сводило теорию перевода к статусу прикладной отрасли языкознания. Теория перевода и именовалась в этом случае лингвистической.

Л.С. Бархударов полагал, что «предметом лингвистической теории перевода есть научное описание процесса перевода как межъязыковой трансформации, т.е. преобразования текста на одном языке в эквивалентный ему текст на втором языке»1. Он подчеркивал, что под термином «процесс» не имел в виду психологический процесс, протекающий в мозгу переводчика на протяжении перевода.

О характере этого процесса имеются очень смутные представления, не смотря на то, что данный процесс и воображает несомненный интерес2.

Такое определение предмета теории перевода, ограничивающее его процессом межъязыковой изменении, было в полной мере приемлемым для лингвистической теории перевода. Но оно показалось через чур узким, в то время, когда к изучению перевода начали доходить с позиций неспециализированной теории коммуникации. Р.К.

Миньяр-Бело-ручев подчеркивал, что межъязыковые преобразования «в обязательном порядке ограничены рамками двух конкретных языков…

Тем самым задачи науки о переводе сводятся к сравнительному изучению двух языковых совокупностей, к некоему комплексу неприятностей личной теории перевода»3. Таковой взор на предмет теории перевода ограничивается фактически лингвистическим нюансом перевода и не разрешает науке о переводе выйти за рамки лингвистики. Согласно точки зрения этого исследователя, «процесс перевода включен в коммуникацию с применением двух языков и образовывает ее центральное место.

Всякое же моделирование коммуникации с применением двух языков, накопленные о ней знания составляют предмет науки о переводе»4.

Так, предмет науки о переводе всецело покрывает собой объект, делается необычной теоретической калькой объекта. Но, как мы пробовали продемонстрировать, перевод есть очень сложным объектом, предполагающим изучение различными научными дисциплинами, имеющими различные предметы, т.е. междисциплинарный подход. Междисциплинарный подход вовсе не исключает того, что теория перевода, в случае если, само собой разумеется, такая наука вправду существует как независимая дисциплина, должна иметь личный предмет. Представление о предмете науки о переводе как о совокупности всех знаний о нем, накопленных различными научными дисциплинами, так обширно раздвигает границы данной науки, что рискует отнять у нее присущей

1 Бархударов Л. С. перевод и язык. С. 6.

2 В том месте же. С. 5.

3 Миньяр-Белоручев Р.К. методы и Теория перевода. С. 6.

4 В том месте же (выделено мною. — Н.Г.). 216

каждой науке предметной определенности. Сравним перевод как объект науки с другим, очень сложным, центральным объек-том научного знания в целом — человеком.Человека как живое существо изучает биология, его болезни изучает медицина, его обращение — лингвистика, его поведение — психология, отношения человека с ему подобными — социология и т.п.

многосторонность и Сложность объекта, очень много вариантов егопроявления делают абсурдной, по крайней мере сейчас, идею создания единой «науки о человеке», «человековедения», «гомологии» либо еще чего-то аналогичного. Перевод, без сомнений, представляет собой менее сложный объект, нежели человек.

Но, являясь в один момент фактом и посредничества, и речевой коммуникации, и билингвизма, и социального поведения, и психологического состояния, и еще многого другого, перевод однако имеет что-то своеобразное, присущее лишь ему. Именно это своеобразное и должно составить предмет теории перевода как независимой научной дисциплины.

Поиск своеобразного снова отправляет нас к реально существующим свидетельствам переводческой деятельности, в частности к речевым произведениям, текстам — уникальным, подлежащим переводу, и переводным. Явное отличие того, что имеется до перевода, от того, что рождается в следствии перевода, со всей очевидностью говорит о том, что процесс перевода имеется сложное, многообразное и многоуровневое преобразование,которое затрагивает самые разные нюансы речевой коммуникации.

Преобразуется вся совокупность смыслов исходного сообщения, что выражается в более либо менее больших трансформациях семантики исходного сообщения и его прагматики, порядка обоюдного размещения элементов сообщения, в трансформации формы речи, к примеру письменной на устную при переводе с страницы, художественной формы (поэтической на прозаическую и напротив), литературного либо речевого жанра и т.п. Все эти преобразования обусловлены самыми разными факторами самой разной природы, социальными, психологическими, историческими и др., что на большом растоянии выходит за пределы межъязыковой асимметрии.

Как раз исходя из этого взор на науку о переводе лишь с позиций лингвистики (лингвистическая теория перевода) представляется через чур узким и односторонним. Одновременно с этим попытка «объять необъятное» и представить предмет теории перевода как совокупность Предметов разных научных дисциплин делает его неоправданно расширенным, размытым, а следовательно, и операционно негодным. Попытка разрубить данный «гордиев узел» и совместить нужную широту взора с совершенно верно обозначенной предметностью имела возможность бы быть в том, чтобы не прибавлять друг к другу, а синтезировать предметы различных наук, изучающих перевод, выде-

лив личный предмет. Так как как раз таким методом появляются новые научные направления. Но синтез разных предметов с целью построения единой теории объекта, который может привести к созданию новой научной дисциплины, требует системного подхода.

В противном случае говоря, наука о переводе обязана синтезировать разные предметные стороны переводческой деятельности как некой совокупности.

Вэтом случае предметом теории перевода имела возможность бы появляться трансформирующая деятельность переводчика, создающего иное, в то время как целью его есть создать что-то подобное.Именно это несоответствие и порождающие его обстоятельства лингвистического, социального, психологического, исторического, этнологического и другого замысла и составляют предмет теории перевода. Противоречивость перевода, появляющаяся из столкновения «собственного» и «чужого», поиск подобия в разном и различия в подобном возможно растолковать лишь синтезируязнания о переводе, накопленные различными науками.

A.B. Федоров, намечая пути развития науки о переводе, справедливо отчечал, что «предстоящий путь работы над теорией обязан предполагать неспешно реализуемые возможности синтеза, путь от частного синтеза к синтезу более неспециализированному»1. Как пример для того чтобы синтеза Федоров именовал «преодоление существовавшего антагонизма между литературоведческим и лингвистическим дорогами изучения художественного перевода»2.

Синтез предметных сторон, имеющий целью построение единой теории перевода, требует системного подхода.Тогда сама противоречивая переводческая действительность будет представлена как системное явление, т.е. как некая совокупность элементов, между которыми устанавливаются определенные типы отношений и связей, благодаря чему эта совокупность получает целостность и единствосо всеми свойственными совокупности отношениями и свойствами.

Глава 3

СИСТЕМНЫЙ ПОДХОД К ИЗУЧЕНИЮ ПЕРЕВОДА. ПЕРЕВОД КАК СОВОКУПНОСТЬ

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: