Первобытная соседская община. престижная экономика. политогенез

Разложение родовой общины

Яркой предпосылкой процесса разложения первобытного общества и классообразования был рост регулярного избыточного продукта. Лишь на его базе имел возможность появиться отчуждаемый при эксплуатации человека человеком прибавочный продукт. Рост регулярного избыточного и появление прибавочного продукта были обусловлены подъемом в разных областях производства.

Особенно громадную роль тут сыграли предстоящее развитие создающего хозяйства, происхождение других видов и металлургии ремесленной деятельности и интенсификация обмена.

Продолжительное время основной производственный фактор классообразования усматривали, а время от времени и сейчас усматривают в освоении и открытии нужных особенностей металлов, в переходе от камня к металлу. Вправду, роль для того чтобы перехода тяжело переоценить. Но, как сейчас стало очевидным, в эру классообразования он случился еще далеко не везде.

Универсальным, везде действовавшим причиной было предстоящее развитие хозяйства, прежде всего создающего, и и его высокоспециализированных присваивающих аналогов.

Развитие создающего хозяйства и его аналогов. Зарождение создающего хозяйства уже на стадии позднепервобытной общины сделало вероятным его прогрессирующее развитие в эру классообразования.Первобытная соседская община. престижная экономика. политогенез Сложились разные совокупности земледелия, комплексного земледельческо-скотоводства и скотоводческого хозяйства.

В земледелии развились такие формы, как обработка постоянных участков и перелог, возделывание неполивных (богарных) и поливных (ирригационных) земель, и кое-какие другие. Вопрос о их хозяйственных возможностях не разрешиться конкретно: очень многое зависело не только от природных условий, но и от уровня агротехники.

Так, одно дело примитивная обработка постоянных участков благодаря их высокому уровню и особому плодородию стояния подпочвенных вод и второе — благодаря внесению в такие участки удобрений. Одно — несложный перелог на базе подсечно-огневого земледелия и второе — на базе севооборота. Исходя из этого эволюцию первобытного земледелия чаще видят в переходе от ручных орудий к пахотным и соответственно от ручного (палочно-мотыжного) земледелия к пашенному, предполагающему применение тягловых животных.

Как как раз совершился данный переход — в точности неясно. До недавнего времени одни пахотные орудия возводили к мотыгам либо заступам, другие — к палкам с сучьями, употреблявшимся в качестве бороны. Сейчас преобладает вывод, что пахотные орудия восходят к так называемым бороздовым орудиям, универсально помогавшим и для прокладывания борозд, и для боронения поля.

Они засвидетельствованы и археологически, и этнологически.

Это были те же палки либо Заступы , но тяжелее простых; их волочили по уже взрыхленному полю силой двух-трех человек. Из этого было неподалеку до превращения для того чтобы ручного рала в упряжное, влекомое ослом либо быком. Производительность упряжных рал была многократно более высокой, чем производительность ручных орудий обработки земли.

Одновременно с этим переход от ручного земледелия к пашенному в эру классообразования совершался не везде. Он случился в Западной и Средней Азии и практически везде в Европе. Многие развитые земледельцы Африки и Азии остались верны ручным орудиям и пошли по пути интенсификации связанного с ними земледелия.

Это начавшееся во время распада первобытного общества и сохранившееся поныне (либо сохранявшееся до недавнего времени) развитие земледельческой техники по двум различным линиям — пашенной и ручной — нe возможно растолковано исчерпывающе. Все же направляться предполагать, что в целый ряде азиатских определенную роль сыграл недочёт пригодных для обработки земель, что повело к интенсификации ручного земледелия, а в Тропической Африке -распространение мухи цеце, укусы которой приводят к смертельной болезни «нагана» у упряжного домашнего скота.

Развитие земледелия разрешало применять часть выращенного продукта для прокорма скота и тем самым содействовало формированию скотоводства. Особенно это относится к пашенному земледелию, потребовавшему тягловой силы и прямо стимулировавшему разведение пригодных для тягла животных. Ответственной обстоятельством роста скотоводства в эру классообразования были кроме этого потребности обмена, обращение о котором будет дальше.

Рост стад неспешно все больше опережал кормовые ресурсы оседлых земледельцев-скотоводов. По мере повышения поголовья скота его обладателям приходилось все шире применять подножный корм и в том месте, где это было быть может, передвигаться в отыскивании пастбищ. Часть оседлых племен перешла к полукочевому земледельческо-скотоводческому (время от времени земледельческо-рыболовческо-скотоводческому) хозяйству, в котором сезоны полевых работ чередовались с сезонами кочевок.

Часто часть племени занималась в основном земледелием, вторая часть — в основном скотоводством. В будущем многие земледельческо-скотоводческие племена, обитавшие в особенно благоприятной для разведения животных природной среде, на границах степей, пустынь и полупустынь, стали ограничивать земледелие и переходить к кочевому скотоводству, т. е. круглогодичному содержанию скота на подножном корму с периодическими перекочевками с одних пастбищ на другие.

В эру классообразования полукочевое и кочевое скотоводство обширно распространилось в Западной, Средней и Центральной Азии, Северном Причерноморье, Поволжье, Южной Сибири, Северной и Восточной Африке. Происхождение этих видов скотоводства явилось разветвлением и дальнейшим углублением первого большого публичного разделения труда, появившегося, как мы видели раньше, в форме выделения племен с создающей экономикой из массы вторых первобытных племен.

Наровне с развитием создающего хозяйства в эру классообразования длилось развитие высокоспециализированного присваивающего хозяйства. Роли последнего в эту эру различные исследователи придают неодинаковое значение. Одни всячески подчеркивают, его сейчас уже совсем существование и второстепенное значение лишь на немагистральных, периферийных дорогах исторического развития.

Другие показывают, что, как бы то ни было, большая часть населения мира продолжало до тех пор пока еще вести присваивающее хозяйство и многие племена на базе его высокоспециализированных форм вступили на путь классообразования. Как на хорошие примеры таких племен значительно чаще говорят о индейцах северо-западной части прибрежной полосы Северной Америки либо на алеутов, каковые, занимаясь специальным рыболовством и морским зверобойным промыслом, заметно продвинулись по пути социального расслоения.

Обе приведенные точки зрения содержат рациональное зерно. Высокоспециализированное присваивающее хозяйство вправду лежало в стороне от пути развития, поскольку ни одно из живших им обществ не перешагнуло порога классообразования. Но оно сыграло собственную роль в социально-экономических процессах эры, хотя бы уже вследствие того что стимулировало межплеменные обменные отношения и тем самым содействовало стремительнейшему продвижению обществ с создающей экономикой.

Открытие металлургии. Первым имеющим производственное использование металлом, ставшим известным человеку, была медь. Применение самородной меди методом ее холодной либо тёплой ковки, а позднее плавки медных руд началось уже в конце неолита и повело к происхождению энеолита, либо халколита.

Как показывают сами эти термины, это было время, в то время, когда металл еще лишь пробовал соревноваться с камнем и в основном не весьма удачно.

Медь виделась редко, стоила дорого, а по своим рабочим качествам не всегда превосходила камень. Но освоение нового вещества для того чтобы — металла — в будущем в огромной степени выяснило прогресс в развитии техники.

То же в значительной мере относится к пришедшей на смену меди латуни — ее сплаву в разных. пропорциях с оловом, время от времени кроме этого свинцом, цинком, сурьмой, мышьяком. Медные орудия по своим рабочим качествам превосходят бронзовые: они жёстче, острее, а литье их легче, по причине того, что латунь плавится при более низкой температуре, чем медь.

Одновременно с этим латунь была еще менее дешева, нежели медь, поскольку олово встречается в природе особенно редко, и кроме этого далеко не всегда превосходила по своим рабочим особенностям камень. Последний достаточно активно использовался не только в бронзово-каменном веке — энеолите, но и в хорошем бронзовом веке.

Положение изменилось лишь с наступлением и освоением железа раннего железного века. Железо — самый обширно распространенный в природе металл, и в этом отношении оно несравненно дешевее бронзы и меди. Крайне важно да и то, что его рабочие качества намного выше и меди, и латуни, и камня, что в первый раз был полностью вытеснен лишь в железном веке.

Но освоено человеком железо было относительно поздно, поскольку в чистом виде оно видится весьма редко (метеоритное железо), а взять его из руд тяжело. По большому счету, железо обрабатывается намного тяжелее, чем медь: медь плавится при температуре немногим более 1000° С, а железо -свыше 1500° С. Старейшим методом получения железа из руды был так называемый сыродутный процесс, открытый во 2 тысячелетии до н. э. Для этого в печь с металлической рудой кузнечными мехами через сопло нагнетали воздушное пространство, что разрешало взять на дне печи крицу — комок тестообразного пористого железа, что для удаления и уплотнения шлака проковывали молотом. Кричное железо было мягким, и его закаляли либо цементировали (обуглероживали).

В различных областях ойкумены медный и ранний железный век наступали в различное время. Освоение латуни раньше всего, в 5-4 тысячелетиях до н. э., началось на Ближнем Востоке и впредь до 1 тысячелетия до н. э. происходило в большинстве государств Азии, северной Африки и Европы.

Была известна латунь и в самые развитых областях Америки, но только с 1 тысячелетия н. э. Кричное железо в первый раз начало вырабатываться, по-видимому, в 3 тысячелетии до н. э. на юге Закавказья и на востоке Малой Азии, а ко 2 тысячелетию до н. э. относится много находок металлических предметов (отдельные находки небольших предметов из железа метеоритного и земного происхождения восходят и к намного более раннему времени). Но массовое изготовление металлических орудий и тем самым происхождение раннего железного века происходит в 1 тысячелетии до н, э., в то время, когда он наступает практически везде в Азии, Европе и Африке. Только в Америке, Австралии и Океании железо стало известно с возникновением в том месте европейцев.

В целом понятия, с одной стороны, бронзово-каменного и медного, с другой — железного века не в полной мере сопоставимы. Два первых показывают, из какого именно металла делались, в большинстве случаев, еще редкие, дорогие, малораспространенные, довольно часто имеющие .только респектабельное значение и дешёвые публичной вершине другие предметы и металлические орудия. Второе показывает, из чего делались главные орудия труда — орудия, взявшие сейчас широкое распространение.

Происхождение ремесел. Производственные успехи эры содействовали предстоящему формированию домашних промыслов (т. е. производства изделий для собственных потребностей) и происхождению ремесел (не.е. производства изделий для обмена либо продажи). Первостепенное значение в этом отношении имела сама металлургия, стимулировавшая переход от домашнепромысловой к фактически ремесленной деятельности.

Из металла выделывали орудия труда, оружие, предметы домашнего обихода, украшения. Так, например, лишь с наступлением бронзового века показались боевая колесница и меч, обширно распространились защитные доспехи. Железо еще более расширило ассортимент железных изделий, а основное, содействовало формированию ремесла как особенной сферы деятельности.

Изготовление каменных и костяных орудий, ткачество и плетение, гончаров а также литье латуни – все это были процессы, дешёвые каждому участнику общины, а металлургия железа потребовала особенных сооружений, сложных навыков, по большому счету, квалификации и профессиональной специализации. Этнологически установлено, что в первобытные времена кузнецы везде составляли обособленный слой населения.

Время от времени, как у многих племен Тропической Африки, они пользовались почетом, время от времени, как у берберов, арабов, нуристанцев (кафиров) либо у некоторых населений украины, их ненавидели, но и в том и другом случае к ним питали чувство суеверного кошмара. О том же говорят факты языка: в русском, к примеру, слова «козни» и «кузнец» происходят от одного корня. Археологи довольно часто находят стоящие особняком кузницы либо кроме того отдельные поселки кузнецов, то же фиксируется этнологически.

Все это разрешает вычислять, что кузнецы весьма скоро выделились из среды вторых общинников, а кузнечество стало первым опытным видом ремесла. Одновременно с этим степень их ремесленной специализации не нужно переоценивать. Кроме того и трудясь по заказу либо на рынок, кузнецы со собственными семьями продолжительное время занималиськроме этого и создающим либо присваивающим хозяйством.

Окончательное отделение кузнечного ремесла от вторых видов хозяйственной деятельности происходило уже лишь в раннеклассовых обществах, да да и то не сходу и не везде.

Происходило становление кроме этого и других видов ремесленной деятельности. Развивалось гончарство, чему в особенности содействовало изобретение печей для гончарного круга и обжига керамики. Последний показался не в классовом, как считалось раньше, а уже в предклассовом обществе, причем уже тогда из начальных архаичных форм (поворотный столик, круг медленного вращения) имел возможность эволюционировать в более идеальную форму (круг стремительного вращения).

Но ни керамические печи, ни гончарный круг не были необходимым условием становления раннего гончарного ремесла. К примеру, во многих районах Америки и Африки керамика производилась на рынок и без них.

Изобретение в эру латуни ткацкого станка дало стимул формированию ткацкого ремесла. Неспешно ремесленный темперамент принимали и многие другие формы домашнепромысловой деятельности: обработка камня, кости и дерева, плетение и т. п. Везде шло второе в историибольшое публичное разделение труда -отделение ремесла от вторых занятий, и в первую очередь наиболее значимого из них — земледелия.

Интенсификация обмена. Углубление первого и становление второго большого публичного разделения труда сопровождалось развитием обмена. Обмен первобытных коллективов своеобразными достатками их природной среды, как мы видели выше, существовал уже в эру раннепервобытной общины.

Мы видели кроме этого, что в эру позднепервобытной общины взяла большое распространение вторая форма обмена — дарообмен. Сейчас, на протяжении разделения хозяйственно-культурных типов и с предстоящим развитием респектабельной экономики обе эти формы купили еще большее значение. Но, что еще ответственнее, наровне с ними начал возникать подлинно экономический обмен, при котором в отличие, к примеру, от дарообмена ценились не столько обменные связи, сколько сами приобретаемые методом обмена вещи.

Земледельцы, у которых не было либо которым не хватало собственного скота, стремились взять у скотоводов мясо, молочные продукты, шкуры, шерсть и особенно рабочий скот, нужный как тягловое и транспортное средство. Скотоводы, со своей стороны, нуждались в земледельческих продуктах и, потому, что подвижный образ судьбы мешает многим видам ремесленной деятельности, в железных, гончарных и других изделиях.

Помимо этого, и те и другие вели интенсивный обмен с носителями присваивающего хозяйства, снабжая их сельскохозяйственной продукцией и приобретая от них «подарки» леса, моря и т. п. Развитие регулярного межобщинного обмена повело на данной стадии к предстоящему упрочению последовательности связанных с ним публичных университетов. Таково в особенности гостеприимство, обеспечивавшее чужакам, прибывавшим значительно чаще с целями обмена, защиту их имущества и жизни. Таковы же отношения постоянного обменного партнерства, эволюционировавшие в одних случаях во обоюдное приятельство типа кавказского куначества, в других — в таковой вид неестественного родства, как побратимство.

С начавшимся выделением ремесла обмен взял еще большее развитие, а основное, стал систематично вестись не только на границах общин, но и в них. Какая-то часть продукции производилась уже намерено в обменных целях. То, что делалось не по заказу, не в рамках взаимоотношений партнерства и т. д., имело возможность уже поступать на примитивные рынки, где в узнаваемые дни семь дней из окрестных селений сходилось подчас весьма большое (к примеру, как местами в Тропической Африке, до нескольких тысяч) число людей.

И респектабельный, и в особенности подлинно экономический обмен с содействовали складыванию в обществе представлений об эквивалентности обмениваемых предметов, происхождению мерил средств и стоимости обмена. Ими становились самые разные предметы, воображавшие сокровище из-за собственной уникальности, экзотичности либо положенного в них труда.

Это могли быть ожерелья из собачьих, свиных, медвежьих, акульих зубов; связки прекрасных перьев либо (особенно далеко от побережья) редких раковин; снизки табачных листьев, мешочки с бобами какао, циновки, куски ткани. каменные кольца, богато орнаментированные кувшины, бусы и т. п. В Ветхом Свете одним из : Самый распространенных средств обмена были добываемые в районе Мальдивских островов раковины каури («змеиная голова», «ужовка» ). Воспоминание об этом в некоторых языках сохранилось сейчас: современная финансовая единица страны Гана седи на языке ашанти значит «раковина». Достаточно обширно в качестве эквивалента использовались бруски соли.

Такую же, если не еще громадную, роль игрались меха и скот, от наименования которого в ряде древних языков было произведено наименование денег (санскритск. рупиа, латинск. пекуниа, древнерусск. скот). Но в том месте, где были известны металлы, главными мерилами цены весьма рано в большинстве случаев становились как раз они в виде слитков, пластинок, прутьев либо разных готовых изделий. Так, в бронзовом веке Европы, если судить по составу сконцентрированных на протяжении наиболее значимых торговых дорог кладов, вернее, запрятанных в почву складов материалов либо изделий для обмена, самым распространенным средством обмена были украшения и оружие из латуни. Этнологически железные «первобытные .деньги» прекрасно известны в Африке: простые и крестообразные бронзовые слитки стандартной формы, древесные стержни, обвитые бронзовой проволокой определённой длины, металлические мотыги и т. п.

Развитие обмена (не смотря на то, что и не только оно одно) содействовало совершенствованию средств сообщения. Благоустраивались дороги и мосты, приобретали распространённые корабли и колёсные повозки на парусах и вёслах. С середины 2 тысячелетия до н. э. в качестве упряжного животного начала применяться лошадь, в следующем тысячелетии в качестве вьючного транспорта в пустын-ных районах Азии -одногорбый и двугорбый верблюды.

Рост обменных операций продолжительное время не потребовал выделения экспертов в данной области — торговцев. Этими операциями имались сами производители публичного продукта, и особенно вожди и бигмены, для которых посредничество в обмене и накопление обменных эквивалентов было одним из наиболее значимых средств увеличения собственного престижа.

Но и появление опытных либо полупрофессиональных торговцев, означавшее третье большое публичное разделение труда, неспешно вызревало уже в эру классообразования, что, по-видимому, прослеживается археологически. Так, на известных в 4 тысячелетии до н. э. во многих государствах Передней Азии полых глиняных шарах с миниатюрными глиняными же изделиями внутри, употреблявшихся для качества и фиксации количества отправленных товаров, найдены оттиски печатей как знаков собственности.

Рост публичного продукта н превращение избыточного продукта в прибавочный. В эру на следующий день были созданы самые замечательные за всю историю первобытности производительные силы. Они сделали вероятным довольно на большом растоянии зашедшее публичное разделение труда, что, со своей стороны, стало решающим причиной предстоящего увеличения производительности трудовой деятельности.

Специализация в земледелии, скотоводстве, разных видах высокоразвитого присваивающего хозяйства, ремесленных занятиях содействовала усовершенствованию навыков и орудий, улучшению качества и увеличению количества создаваемого продукта. В этом же направлении действовало предстоящее развитие респектабельной экономики, потребовавшей создания все новых и новых материальных благ для нужд дарообмена, пышных пиршеств, щедрых раздач либо кроме того церемониального уничтожения достатков. Об повышении количества производства в эту эру прямо свидетельствует повышение, к примеру, в бронзовом веке Закавказья, хранилищ для запасов продукции — зерновых ям, громадных сосудов для другой пищи и хранения зерна и т. п.

Рост массы создаваемого продукта и обеспечение регулярности его получения создали условия для превращения избыточного продукта в прибавочный, т. е. таковой, что производится одним человеком, а присваивается вторым, порождая отношения эксплуатации.

Подъем производства в эру классообразования в разных областях ойкумены происходил в далеко не однообразных формах: развитие создающего либо присваивающего хозяйства, наличие либо отсутствие металлургии, темперамент данной последней, особенности вторых видов ремесленной деятельности и т. д.- все это принимало разные конкретно-исторические, локальные формы, отражавшие неравномерность исторического развития. разнообразие и Неравномерность хозяйственного развития человечества в эру классообразоваиня.

Неравномерность исторического развития наметилась еще в палеолите, выразившись в различных формах внешней культуры и различном характере специальной охоты. Предстоящим шагом на этом пути было скотоводства и возникновение земледелия, при котором человеческие коллективы во многих областях ойкумены оставалисьохотниками, собирателями и рыболовами. Овладение металлом и особенно переход к эре железа еще более усилили данный процесс.

Тот феномен, что отражает неравномерность исторического развития и с которым имеют дело археологи, в частности территориально приуроченные комплексы предметов материальной культуры, взявшие наименование археологических культур, достиг большого развития еще в неолите, но наивысший его расцвет падает именно на разглядываемое время. На самый изученной археологически территории Европы, к примеру, выделены десятки таких культур, любая из которых отличается своеобразными чертами, начиная от какого-либо своеобразия хозяйственной деятельности и заканчивая орнаментацией керамики.

Неспециализированное представление о них дают археологические направления. Мы же ограничимся тут обзором самый существенного в хозяйственной деятельности людских коллективов в это время.

Разделение на скотоводов и земледельцев имело экологически обусловленный темперамент: равнины громадных рек всегда были средоточием в основном земледельческих коллективов, степи и горные местности — в основном областями скотоводства. Но зависимость человека от географической среды ни при каких обстоятельствах не была полной, тем более она не была безотносительной на этом уже достаточно высокоразвитом этапе истории первобытного общества.

Развивалось высокогорное земледелие с террасовой организацией полей, земледельцы держали скот, применяя его при стойловом содержании как тягловую силу и пользуясь параллельно продуктами животноводства. Кстати говоря, упомянутая Европа была территорией преимущественного распространения земледелия со стойловым скотоводством, только в горных районах земледелие уступало скотоводству, но нигде хозяйство не было чисто безземледельческим.

В лесной территории Европы продолжали кое-где обитать племенные группы охотников и рыболовов, много их было на побережье Балтийского моря и больших озер — Женевского, Ладожского, Онежского, подобный культурный комплекс был распространен на протяжении всего северной части береговой полосы Евразии. На востоке севера Евразии, Аляске, в Канаде и на юге Гренландии охота купила как раз сейчас специальный темперамент, будучи охотой на морских млекопитающих.

Комплексное хозяйство, опирающееся на земледелие со стойловым содержанием скота либо с отгонным скотоводством, было распространено по всей степной полосе Евразии, не смотря на то, что в отдельных районах, к примеру в Монголии, последовательности горных районов юга Средней Азии, полупyстынных и пустынных местностях Средней и Передней Азии, преобладало кочевое скотоводство. В принципе тот же комплект хозяйственных укладов был представлен в Южной и ЮгоВосточной Азии, модифицируясь в зависимости от местных природных условий.

Восточная Азия, как уже указывалось, была очагом замечательнейшего земледельческого хозяйства, оказывавшего разнообразные культурные импульсы на окружающие территории как в методах ведения хозяйства, так и в комплекте культивируемых растений. Островной мир Юго-Восточной Азии, Австралия с Тасманией, Океания демонстрируют достаточно громадную культурную чересполосицу, которая приблизительно в тех же границах, если судить по археологическим данным, существовала и пара тысяч лет назад: в Тасмании и Австралии — охота, на островах Юго-Восточной Азии -земледелие со скотоводством, кое-где охота; рыболовство в прибрежных районах, в Океании — рыболовство с маленькими зачатками создающей экономики в виде культуры кокосовой разведения и пальмы свиней.

Огромный географический массив обеих Америк был преимущественной областью распространения охотничье-рыболовческого хозяйства с собирательством, в Центральной Америке и прилегающих районах развивалось, как уже говорилось, земледелие, сопровождавшееся пастушеским скотоводством. Африка в силу разнообразия собственных природных условий имела, возможно, уже сейчас отдельные земледельческие культуры в центре, кочевое скотоводческое хозяйство — в полупустынных и на окраине пустынь, в джунглях проживалисобиратели и охотники.

ВЫЗРЕВАНИЕ УНИВЕРСИТЕТОВ KЛACCOBOГO ОБЩЕСТВА

С зарождением в эру классообразования прибавочного продукта начинается вызревание университетов классового общества и а также наиболее значимых из них -личной собственности, публичных классов и страны. Важное значение имела личная собственность, делавшая вероятным существование всех других университетов.

Становление частной собственности. Становление частной собственности было результатом двуединого процесса, обусловленного подъемом позднепервобытного производства. Во-первых, его производительности специализация и рост труда содействовали индивидуализации производства, что, со своей стороны, делало вероятным появление прибавочного продукта, создававшегося одним человеком и присваивавшего вторым.

Во-вторых, те же возросшая специализация и производительность труда делали вероятным производство продукта специально для обмена, создавали практику регулярного отчуждения продукта. Так появлялась вольно отчуждаемая личная собственность.

Становление частной собственности происходило в острых несоответствиях между старыми порядками и новыми. Пробивавшимся к судьбе частнособственническим началам приходилось преодолевать и еще бессчётные коллективистические формы производства, и еще прочную психологию общинно-родовой эгалитарности.

Накопление отдельными семьями излишков ненужной им продукции как в натуральной форме, так и в перевоплощённой форме сокровищ была неприятно самому духу первобытнообщинных традиций, и от более имущих потребовали, дабы они так или иначе делились с менее имущими. Собственную роль тут игрались кроме этого респектабельно-экономические традиции, взявшие новый толчок в порядках эры классообразования.

Разбогатевший человек, в особенности в случае если это был бигмен либо вождь, дабы не лишиться влияния и авторитета, должен был устраивать пышные пиры, щедро одаривать родичей, гостей и соседей, помогать нуждавшимся и т. п. Скупой богач не только лишался авторитета, но и мог лишиться имущества. Так, у некоторых оленеводческих населений украины в XVII-XVIII вв. отдельная семья не должна была иметь стада более чем в сто голов, а все поголовье сверх этого, если оно не раздавалось добровольно отбиралось соседями и родственниками.

Бывало, что скупца убивали. Хрестоматийным примером этого помогает случай из быта папуасов, в то время, когда общинники вынудили ближайших родственников богача убить его из лука со словами: «Ты не должен быть единственным богатым человеком, мы все должны быть равны, ты всего лишь равен нам». Более того, в некоторых обществах кроме того выработалось неприязненное отношение к самой возможности происхождения излишков.

К примеру, у бемба Центральной Африки удачливого земледельца либо бортника объявляли злокозненным волшебником. Такая психология делает понятным, из-за чего в эру классообраования самое широкое распространение взяли обычаи публичного уничтожения накопленного имущества. Во множестве обществ при погребении погибшего, в особенности бигмена либо вождя, его богатства умышленно уничтожались.

Бывало, что так же поступали при жизни: к примеру, на некоторых островах Меланезии состоятельные лица систематически уничтожали запасы циновок, считавшихся тут одним из мерил достатка.

В сопротивлении коллективистических традиций тенденциям накопления движимой собственности выявляется неспециализированная закономерность: от требования ненакопления либо уничтожения к требованию раздачи. Как раз так, например, обстояло дело со известным потлачем северо-западных индейцев, давшим собственный наименование всей совокупности потлачевидных университетов, и в первую очередь раздач и торжественных пиров.

На празднике потлача, пришедшем на смену уничтожению имущества в сутки смерти обладателя и устраивавшемся по разным ответственным событиям судьбы (получение имени, вступление в тайное общество, женитьба, похороны, поминки и пр.), его устроитель выставлял собственные богатства и после этого с гордостью раздавал гостям. Этим он снабжал себе и своим наследникам высокое публичное положение, получал авторитет и право на занятие почетных публичных должностей и, что кроме этого важно, становился участником ответных потлачей, на которых возвращал обратно, по крайней мере, большую часть розданных достатков.

Согласно точке зрения многих специалистов, устроитель потлача со временем возвращал собственные богатства сторицей. При всех событиях потлач, как и другие потлачевидные университеты, не был только актом гордого саморазорения. Кроме того и ограничивая прямое накопление частной собственности, он в диалектически противоречивой форме в конечном счете содействовал формированию частнособственнических взаимоотношений.

Развитие частной собственности в эру классообразования частично тормозилось и другими порядками, в частности простым сохранением коллективной собственности на землю, — это главное всеобщее средство и условие труда. Тогда как движимое имущество, среди них и орудия производства, уже становились личной собственностью отдельных семей, обрабатываемые почвы, пастбища, сенокосы, охотничьи и рыбацкие угодья в основном оставались собственностью того либо иного производственного коллектива.

В это же время, пока существовала коллективная собственность на землю, личная собственность на движимое имущество имела второстепенный, подчиненный темперамент. развитие и Индивидуализация труда частнособственнических начал с неизбежностью должны были привести к появлению частной собственности и на землю.

Но зарождалась она в еще более ожесточенной борьбе, чем личная собственность на движимое имущество, и сначала становилась вероятной лишь за пределами собственной общины — на свободных почвах. Из этого обширно распространенные на данной стадии развития обычаи преимущественных земельных прав первопоселенцев, выступавших как классические главы снова появлявшейся общины, привилегированные старожилы, ритуальные «хозяева почвы» и т. п. На почвах собственной общины обрабатываемые участки и особенно разные неземледельческие угодья весьма долго оставалисьнеотчуждаемой собственностью коллектива, не смотря на то, что отдельные семьи всячески стремились закрепить за собой право наследственного владения а также полного, частнособственнического распоряжения своим участком земли.

Такое переходное состояние образует целый спектр, фиксируемый как этнологически, так и письменными источниками. К примеру, у последовательности населений украины либо на большинстве островов Меланезии семья обладала общинной почвой только , пока ее обрабатывала, но на а Новая Каледония она сохраняла право и на необрабатываемый надел, а у древних германцев распоряжалась пашней как собственной собственностью.

Особенно продолжительно сохраняли форму коллективной собственности на землю кочевые и полукочевые скотоводы, не смотря на то, что и у них частенько распоряжение вождей водоёмами и пастбищами, реализовавшееся через управление перекочевками, граничило с фактической личной собственностью на то и второе. Но из-за кочевого образа судьбы частнособственнические поземельные отношения у номадов ни при каких обстоятельствах не складывались.

Да и у земледельцев эти отношения, в случае если и складывались в чистом виде, то, в большинстве случаев, лишь уже в классовом обществе. Замедленность становления частной собственности сказывалась и в том, что переход от коллективной собственности к личной редко совершался конкретно. Многие исследователи выделяют промежуточную категорию обособленной собственности, т. е. собственности, уже обособленной от коллективной, но еще не создающей взаимоотношений эксплуатации и в этом смысле не личной.

Промежуточной категорией, по-видимому, можно считать кроме этого групповую личную собственность, т. е. совместную личную собственность не одного, а нескольких лиц. Она не специфична для эры классообразования и существует кроме того в самых развитых классовых обществах, но и разглядываемую эру взяла особенно широкое распространение, частенько предшествуя утверждению личной частной собственности. И обособленная, и групповая личная собственность свойственны для экономической структуры характерного данной эре типа семьи.

Зарождение эксплуатации и публичных классов — классогенез. С возникновением частной собственности и прибавочного продукта все более заметной делается публичная и имущественная разделение. Тогда как у родоплеменной и общинной вершины скапливались богатства, общинники и рядовые сородичи владели только малыми излишками, не владели ими совсем либо кроме того испытывали лишения.

По различным обстоятельствам общинники и рядовые сородичи выяснялись в неравных условиях: сказывались половозрастной состав и неодинаковая численность семей, индивидуальные всевозможные случайности и качества работников. Это неравенство усугублялось тем, что респектабельно-экономическое отношения, в прошлом по большей части межобщинные, стали все шире попадать вовнутрь общины. Тем самым ко мне начал проникать и отдачи эквивалентности и принцип дачи, вытеснявший прошлый принцип безвозмездной взаимопомощи.

Сейчас за материальную помощь, взятую сородичем либо однообщинником, ему приходилось расплачиваться -сперва в том же, а после этого и в большем размере.

Часто поднимается вопрос, какой вид расслоения — публичное либо имущественное — предшествовал второму. Единодушного ответа на него нет. Большая часть ученых уверен в том, что оба они складывались в один момент: различия в публичных статусах содействовали имущественной разделении, а последняя неспешно вела к неравенству статусов участников общества.

Одновременно с этим этнологии известно много обществ, в которых неравные статусы их участников еще не повлекли за собой какое количество-нибудь заметного экономического неравенства.

Происхождение частной собственности и прибавочного продукта не только усиливало публичную и имущественную разделение, но и порождало отношения эксплуатации. Среди ранних видов эксплуатации различают эксплуатацию внутриобщинную (эндоэксплуатацию) — кабальничество и зачатки феодализма и эксплуатацию межобщинную (экзоэксплуатацию) — армейский грабеж, контрибуции и данничество. Промежуточное между ними положение занимало рабство, либо рабовладение,-самый заметный и исходя из этого оптимальнееизученный вид эксплуатации.

В первобытной, в особенности раннепервобытной, общине, не располагавшей регулярным избытком продукции, рабство, как и другие формы эксплуатации, было нереально. Исходя из этого захваченных в межплеменных схватках боеспособных мужчин тут в большинстве случаев умерщвляли, а детей и женщин приспособили, делая их полноправными участниками племени-победителя. Время от времени, в особенности в тех случаях, в то время, когда необходимо было компенсировать утрату убитых в сражении, адоптировали и взрослых мужчин.

Появление регулярного избытка продукции сразу же сделало вероятным применение труда пленных. Сейчас их стали намного чаще адоптировать на правах младших (участников семьи, делая тем самым первый ход к учреждению рабства). Существует вывод, что первоначально рабы становились собственностью всей общины и что так старейшее рабство было коллективным, либо общинным.

Но подобная форма нигде четко не зафиксирована ни исторически, ни этнологически, и, по-видимому, ее реконструкция должна быть покинута. Это подтверждается и тем, что первых рабов тяжело отличить от младших домочадцев. Они употреблялись в основном в домашнем хозяйстве, делая самые непрестижные работы.

Так, у юкагиров они помогали дамам, у нивхов заготовляли дрова, носили воду, готовили пищу, кормили псов.

Рабы жили вместе с хозяевами, спали с ними под одной крышей, ели за одним столом. В других случаях они имели возможность поселяться в отдельных жилищах и иметь собственное маленькое хозяйство, помогая по своим владельцам и хозяйству. Обращение с ними было относительно мягким, и как правило раб пользовался определенными личными и имущественными правами.

Во многих обществах рабы сначала наследовали своим хозяевам, вступали в брак со свободными, принимали участие в публичной и религиозной судьбе. Обычаи запрещали продажу, убийство а также ожесточённое обращение с рабом, что при недовольства хозяином имел право уйти к второму обладателю. Особенного присмотра за рабами не было, поскольку, пребывав в сносных условиях, раб в большинстве случаев не стремился к побегу.

К тому же у большинства племен ему было и некуда бежать: попавший в плен считался потерявшим покровительство духов и не принимался сородичами обратно. В ряде обществ рабство сначала не было пожизненным, и раб, пробыв в этом состоянии пара лет, становился полноправным соплеменником. Освобождение раба считалось актом щедрости и великодушия, хорошим поступком.

Став пожизненным, рабство не сходу стало наследственным: в зависимости от степени развития рабовладения дети, внуки либо правнуки раба приобретали свободу. Эта примитивная форма рабства, при которой рабы экономически еще не занимают особенного места в производстве, а юридически близки к младшим участникам семьи, стала называться домашнего, либо патриархального, рабства. Термин «патриархальный» тут используется в смысле «несложной», «примитивный», а не как характерный как раз мужевластию-патриархату.

С ростом публичного производства расширялась сфера приложения рабского труда и раскрывались возможности для повышения числа рабов. У северо-западных индейцев рабы употреблялись уже не только для домашней работы, но и при устройстве рыбацких запруд, постройке домов и лодок, ловле и заготовлении впрок рыбы, в качестве гребцов, в собирательстве и т. п. Относительно мало использовался рабский труд только в работах, считавшихся почетными, к примеру в зверобойном промысле и охоте. Сходным образом у земледельческих индейских племен рабы использовались в земледелии в основном в том месте, где оно считалось непрестижным женским занятием.

Но так или иначе число рабов росло. У тех же северо-западных индейцев оно достигало 15-20, а в некоторых племенах кроме того 30 % населения. Расширились источники рабства: к захвату пленных добавились рождение в работорговля и неволя. Положение рабов быстро ухудшилось.

Рабы не могли обладать собственностью и жениться па собственному усмотрению. Кроме того и разрешённый им брак не имел публичного значения и считался как бы несложным сожительством.

В знак отличия от свободных они должны были кратко стричь волосы. Обращение с рабами было ожесточённым; помимо этого, как и в старой Спарте, практиковались периодические массовые нападения на хижины рабов, дабы посеять кошмар и не допустить восстания. Обширно бытовало ритуальное умерщвление рабов, к примеру, при постройке новых домов и лодок, на протяжении инициаций и на похоронах.

Это был остаток более архаичного обычая убивать пленных, частично купивший новую функцию -терроризировать рабов и еще вероятный ввиду того, что потребность в рабской рабочей силе оставалась все же ограниченной.

Положение рабов у северо-западных индейцев с теми либо иными своеобразными чертами характерно и для других обществ эры классообразования, в которых домашнее рабство начинало преобразовываться в рабство производственное. Везде тут рабы из младших домочадцев трансформировались в лишенную средств производства беззащитную группу населения со своим особенным местом в публичном производстве.

Происхождение рабовладении имело и другие последствия. Уже домашнее рабство ускоряло и усиливало расслоение среди свободных общинников. Военнопленные, как и другие виды военной добычи, становились собственностью в первую очередь представителей родоплеменной и общинной вершины.

Эксплуатируя рабов, они поднимали собственный публичный престиж и увеличивали собственные богатства. С развитием частной собственности это приводило к тому, что в их руках появились громадные и лучшие пашни, стада, промысловые угодья, запасы ремесленных изделий. Конечно, что в один момент происходило обеднение второй части участников общества, подчас совсем нищавших и потерявших прошлой экономической и социально-потестарной структуры коллективов.

Данники располагали собственными, не принадлежавшими получателям дани средствами производства и эксплуатировались при помощи внеэкономического принуждения, которое распространялось не на отдельные личности, а на целый коллектив. Приобретал дань так же сначала целый коллектив, но со временем это право все больше присваивалось его руководящей вершиной. Как и грабительские войны либо контрибуции, данничество — особенный примитивный вид эксплуатации.

Одновременно с этим по собственной сути (производство прибавочного продукта в собственном хозяйстве работника, внеэкономическое принуждение) оно близко к феодальной эксплуатации, в которую значительно чаще и перерастало в собственном предстоящем развитии. Так было, к примеру, у средневековых славян, кельтов, германцев, арабов, японцев, у которых одним из источников феодализации было данничество. В других случаях данничество было одним из источников складывания рабовладельческих взаимоотношений, но в таких их необычных полурабовладельческих-полукрепостнических формах, каковые оптимальнеепредставлены спартанской илотией, фессалийской пенестией, критской кларотией и т. д.

С углублением публично-имущественного расслоения и ростом эксплуатации в разлагавшемся первобытном обществе началась поляризация групп населения, различавшихся по собственному месту в совокупности производства, отношению к роли и средствам производства в публичной организации труда, т. е. публичных классов. Появление публичных классов было тем пределом, что отделял первобытнообщинную эру от первой классовой, но их зарождение происходило уже в ходе распада первобытного общества.

Наряду с этим в зависимости от экологии и конкретно-исторических условий показатели формирующихся классов могли быть более либо менее выраженными. Так, в Тропической Африке, фактически не знавшей земельного голода, собственность господствующего класса на землю продолжительно не получала ра

ГИМНАСТИКА В ПУБЛИЧНЫХ МЕСТАХ ! GYMNASTICS IN PUBLIC !


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: