Первобытное человеческое стадо

Праобщина (первобытное человеческое стадо). Историческая реконструкция начального людской общества представляет собой, пожалуй, самую непростую проблему первобытной истории. За отсутствием каких-либо прямых параллелей делать выводы о нем возможно лишь на базе косвенных данных.

Это, с одной стороны, отечественные сведения о стадных взаимоотношениях у мартышек, иначе, кое-какие антропологии и факты археологии, и те факты этнологии, каковые с большей либо меньшей долей возможности смогут рассматриваться как пережитки старейшего, досапиентного состояния человечества. анализ и Сопоставление всех этих разрешённых позволяют составить общее, не смотря на то, что во многом и гипотетическое, представление об публичной судьбе того времени, но, само собой разумеется, и оставляют место бессчётным неясностям, чисто логическим предположениям, спорным версиям.

Как уже говорилось; начальную форму организации общества в отечественной науке довольно часто именуют «первобытным людской стадом». Одновременно с этим кое-какие ученые уверены в том, что потребление этого термина неправомерно, поскольку в нем объединены несовместимые понятия — стадный темперамент взаимоотношений приписывается первобытным людским коллективам, следовательно, допускается вульгаризация, биологизация процессов публичного развития. Но это возражение вряд ли основательно.

Термин «первобытное человеческое стадо» именно прекрасно передает диалектическое своеобразие организации старейших и древних людей, ее переходное состояние от предчеловеческого стада животных к «готовому», сформировавшемуся обществу. Исходя из этого, пользуясь тут, подобно многим вторым экспертам, термином «праобщина», мы руководствуемся лишь тем, что он меньше и эргономичнее.

Какими хронологическими границами датируется эра праобщины? Ее начало, разумеется, сходится с выделением человека из животного мира и образованием общества. Не вызывает никаких сомнений, что с происхождением целеполагающей трудовой деятельности было связано не только изменение отношения человека к природе, но и изменение взаимоотношений между участниками начального людской коллектива.

Так, начало эры праобщины сходится с возникновением в полной мере осознанно изготовленных и используемых орудий труда. Конечным пределом эры на данный момент было появление на смену ему «готового» людской общества — общинного строя. Еще в первой половине 30-х годов археологи П.П. Ефименко и П.И.

Борисковский высказали предположение, что переход к общинному строю случился на рубеже позднего палеолита.

Новые археологические находки не опровергают этого предположения, но разрешают допустить, что переход от по поводу к общине имел возможность случиться и раньше. Следовательно, финиш эры праобщины сходится с переходом от раннего к среднему либо позднему палеолиту. Новые эти еще требуют осмысления, и тут мы будем придерживаться прошлой синхронизации эры праобщины.

Прогрессивное развитие каменных орудий, изменение физического типа самого человека, наконец, то событие, что общинный строй не имел возможности появиться сходу, в готовом виде, -все это говорит о том, что праобщина не была застывшей во времени единоПоэтому довольно часто различают раннюю праобщину старейших людей и более развитую праобщину неандертальцев. образной формой. Кое-какие ученые кроме того именуют эту более позднюю праобщину неандертальцев особенными терминами («первобытная община» и др.). Но ни какое количество-нибудь общепринятого мнения, ни какое количество-нибудь установившейся терминологии в этом случае не существует.

Праобщина представляла собой, по-видимому, маленькую группу людей. Маловероятно, дабы многочисленная

несколько имела возможность прокормить себя при не сильный технической вооруженности раннепалеолитического трудности и человека добывания пищи. Собирательство требует громадной затраты времени, а дает довольно мало пищи, притом значительно чаще низкокалорийной; что же касается охоты на больших животных, уже известной первобытному человеку, то она была сопряжена с громадными трудностями, сопровождалась множеством жертв и не всегда была успешной.

Так, тяжело представить себе, что праобщина состояла больше чем из нескольких десятков, вероятнее из 20-30 взрослых участников. Быть может, такие праобщины время от времени объединялись в более большие, но это объединение могло быть лишь случайным.

Жизнь праобщины вероятнее не была судьбой непоследовательно передвигавшихся с места на место собирателей и охотников. Раскопки в Чжоукоудяне рисуют картину оседлой судьбе в течении многих поколений. Об относительной оседлости говорят и многие пещерные стойбища раннепалеолитического времени, раскопанные в различных частях Евразии в течении последних 60 лет.

Это тем более возможно, что достаток четвертичной фауны давало возможность долгого пользования кормовой территорией и, следовательно, разрешало занимать удачно расположенные и пещеры и удобные навесы под постоянное жилище. Возможно, эти естественные жилища в одних случаях употреблялись в течении нескольких лет, в других — в течении судьбы нескольких либо кроме того многих поколений. В установлении для того чтобы образа судьбы ключевую роль, без сомнений, сыграло развитие охоты.

Роль охоты в развитии праобщины. Тяжело сообщить, какая из двух древнейших хозяйства людей и отраслей древних – собирательство либо охота — была базой их жизни. Возможно, соотношение их было неодинаково в различные исторические эры, в различные сезоны, в различных географических условиях.

Но без сомнений, что именно охота была более прогрессивной отраслью хозяйства, во многом выяснившей развитие первобытных людских коллективов.

Объектами охоты в зависимости от фауны той либо второй области были разные животные. В тропической территории это были гиппопотамы, тапиры, антилопы, дикие быки и т. д. Время от времени среди костей животных, найденных на ашельских стоянках, попадаются кости кроме того таких больших животных, как слоны. В более северных районах охотились на лошадей, оленей, кабанов, зубров, время от времени убивали и хищников — пещерных медведей и львов, мясо которых кроме этого шло в пищу.

В высокогорной территории преимущественную роль в охоте, к примеру у неандертальцев; игралась добыча горных козлов, что видно из находок в пещере Тешик-Таш. О размерах охоты в какой-то степени возможно делать выводы на базе подсчета костей, обнаруженныхстоянках. Культурный слой многих из них содержит остатки сотен, а время от времени кроме того тысяч животных.

Кроме местонахождения в Чжоукоудяне такие громадные стойбища ашельского времени были открыты на стоянке Торральба в Испании и в гроте Обсерватории в Италии. В первом из них, к примеру, найдены костные остатки более 30 слонов, не считая вторых животных. Действительно, эти стоянки были обитаемы в течении долгого времени, но однако разумеется, что охота имела большое значение в жизни их жителей.

Охоту на больших животных, в особенности на тех из них, каковые держатся стадами, тяжело представить себе, как уже говорилось, без загонного метода. Оружие ашельского охотника было через чур не сильный, дабы он имел возможность убить большое животное конкретно. Само собой разумеется, такие случаи бывали, но их нельзя не рассматривать как исключение, да да и то в основном при охоте на отставших от слабых животных и стада больных.

В большинстве случаев же, старейшие люди имели возможность отважиться на убийство больших млекопитающих лишь при загонной охоте. Возможно, животных пугали шумом, огнем, камнями и, как показывает расположение многих стоянок, гнали к глубокому ущелью либо громадному обрыву. Животные падали и разбивались, и человеку оставалось лишь добить их.

Вот из-за чего как раз охота, и в первую очередь охота на больших животных, была той формой трудовой деятельности, которая больше всего стимулировала организованность праобщины, заставляла ее участников все теснее сплачиваться в трудовом ходе и демонстрировала им силу коллективизма.

Вместе с тем охота была самый эффективным источником получения мясной пищи. Очевидно, животную пищу первобытные люди приобретали не только от охоты на млекопитающих-: так же, как это практиковалось позднее в намного более развитых людских обществах, они ловили насекомых, убивали земноводных, пресмыкающихся, небольших грызунов. Но добыча больших животных давала в этом отношении значительно довольно широкие возможности.

В это же время, мясо, содержащее наиболее значимые для людской организма вещества — белки, углеводы и жиры, не только было сытной пищей, в особенности по окончании обработки его на огне, но и ускоряло рост и повышало жизнедеятельность первобытного человека.

Развитие первобытного коллективизма. Выделение человека из животного мира произошло лишь благодаря труду, что сам по себе воображал коллективную форму действия человека на природу. Переход кроме того к несложным трудовым операциям имел возможность случиться лишь в коллективе, в условиях публичных форм поведения.

Это событие разрешает утверждать, что уже на самых истории и ранних этапах антропогенеза первобытного общества имело место регулирование в распределении и добывании пищи, в половой жизни и т. д. Данный процесс усиливался действием естественного отбора, что содействовал сохранению как раз тех коллективов, в которых посильнее были выражены взаимопомощь и социальная связь и каковые противостояли стихийным бедствиям и врагам как монолитные объединения.

Уже отмеченное развитие загонной охоты, совместная защита от хищных животных, поддержание огня — все это содействовало консолидации праобщины , формированию сперва инстинктивных, а после этого и осознанных форм взаимопомощи. В этом же направлении сплочения коллектива действовало и усовершенствование языка, обращение о котором будет ниже. Но особенно громадный прогресс приходится на последний этап существования праобщины — мустьерское время.

Как раз к этому времени относятся первые броские свидетельства заботы о участниках коллектива — неандертальские погребения.

Половые отношения в праобщине. Одной из главных линий борьбы биологических и социальных начал в праобщине были отношения по детопроизводству, либо половые отношения. Тут животные инстинкты должны были сказаться с особой силой, а следовательно, и претерпеть сильнейшее давление со стороны развивавшегося общества.

В первую очередь появляется вопрос: как были организованы половые отношения в предшествующем праобщине зоологическом объединении предков человека? Известную, не смотря на то, что, само собой разумеется, далеко не полную аналогию им возможно видеть во взаимоотношениях приматов, изучению которых в последние десятилетия было уделено большое внимание.

Одни виды современных мартышек, такие, как шимпанзе и горилла, живут парными семьями, другие -так именуемыми гаремными семьями, складывающимися из десятка-второго особей во главе с большим сильным самцом. Не считая вожака в гаремную семью входят юные самцы, но в большинстве случаев они не участвуют в размножении из-за неосуществимости выдержать соперничество с вожаком. В то время, когда пара семей объединяется в стадо, любая из них сохраняет известную обособленность, не исключающую, но, драк из-за самок.

Возможно предполагать, что более либо менее сходные порядки существовали и в стадах предков человека. По крайней мере, и тут гаремная либо каждая вторая зоологическая семья была антагонистична стадному сообществу.

Исходя из этого часть отечественных ученых уверены в том, что праобщина как начальная форма публичной организации имела возможность появиться только в следствии растворения в ней взаимной терпимости и зоологических семей взрослых самцов, т. е. установления нерегламентированных, неупорядоченных половых взаимоотношений, либо промискуитета. Приверженцы данной догадки исходят не только из логических мыслей, но и из некоторых этнологических данных, в частности из известных многим отсталым племенам промискуитетных оргиастических праздничных дней, в которых видят пережиток начальной свободы общения полов.

Но существует и получает все больше приверженцев и вторая точка зрения, по которой праобщина унаследовала от предшествовавших ей животных объединений гаремную семью со характерной ей регламентацией половой жизни. В случае если это так, то праобщина должна была складываться из нескольких гаремных объединений иногда перегруппировывавшихся благодаря смерти их глав, драк из-за дам и т. п. и по большому счету менее устойчивых, чем сама праобщина.

До тех пор пока еще нет достаточных данных чтобы с уверенностью делать выводы о взаимоотношениях полов в праобщине. Но уж по крайней мере без сомнений, что и половой промискуитет, и тем более гаремная либо подобная ей организация не могли не быть постоянным источником внутренних распрей, осложнявших консолидацию и производственную жизнь формировавшегося общества. Потребности развития праобщины чем дальше, тем больше потребовали усовершенствования регламентации половой сферы, но вопрос о том, в каких формах протекал данный процесс, образовывает еще одну из тайных старейшей истории .