«Последние римляне»: африканская интрига

Продолжение цикла статей про падение Римской империи. Начало тут.

Единодушие самых выдающихся римских полководцев собственного времени, Аэция и Бонифация, имело возможность бы поддержать разваливавшуюся империю, но их раздоры были яркой обстоятельством потери Африки. Такое вывод высказывает британский историк Эдуард Гиббон. Что же случилось?

Клевета

Аэций – фигура такая яркая и ясная, такая благодарная в качестве персонажа художественного произведения, что в большинстве случаев он выступает в качестве «хорошего персонажа». Тем любопытнее не редкость найти совсем другой взор на известного полководца: у Прокопия Кесарийского Аэций представлен как умный и беспринципный интриган, что ни перед чем не останавливается, только бы раздавить собственного соперника.

Он вправду был фигурой в собственном роде характерной для той противоречивой эры. Аэций появился около 390 года н.э. на Нижнем Дунае, в городе Дуросторе (нынешняя Силистра). Его папа Гауденций в те времена стоял с армиями на Дунайской границе, на линии обороны Империи от дикарей. Григорий Турский в «Истории франков» так говорит о родителях Аэция:

«Гауденций, первый человек в провинции Скифии, начав с чина доместика в армии, продвинулся до большого звания магистра конницы. Мать по имени Итала, добропорядочная и богатая дама».

Русский историк Кулаковский почему-то пишет о матери Аэция, что та была «готская княжна»; в другом месте возможно встретить сообщение о том, что она была родом из Италии (на это показывает её имя, вероятно – прозвище). Но значительно не это, в противном случае событие, что детские годы Аэций совершил в качестве заложника при безжалостных «дворах»: сперва у вестготов Алариха, а после этого – у гуннов. Обмен детьми знатных людей был простой практикой при заключении мирных соглашений.

Быть может, детство Аэция вследствие этого и не было радостным, но он взял возможность отлично изучить обычаи и нравы дикарей. Потом Аэций великолепно умел с ними договариваться, превосходно ими руководил и имел хорошие индивидуальные отношения со многими безжалостными вождями, среди них и гуннскими. в течении всей собственной очень бурной военной карьеры Аэций действовал в основном силами дикарей против дикарей.

О ветхом добром чисто римском войске сказать в те времена уже практически не приходилось.

В 425–427 годах Аэций удачно сражался с франками и вестготами в Галлии: первым он не разрешал увеличить их владения, а франков по большому счету отбросил за Рейн. К 429 году, возвратившись в Равенну, к императорскому двору, Аэций считался уже самым известным из римских полководцев.

Галла Плацидия со собственными детьми, Валентинианом и Гонорией (изображение на кресте)

В Равенне правил юный Валентиниан III. Избалованный матерью, Галлой Плацидией, он вырос человеком с громадными причудами, малообразованным и интересующимся неподобающими для императора вещами: астрологией, «наукой ядов», доступными женщинами и предметами роскоши.

При таком дворе пышным цветом цвели интриги, и Аэций в тот же час погрузился в данный сложный и неприглядный мир. Ему не нравилось, что в плодородной богатой Африке практически неограниченной властью пользуется его соперник Бонифаций.

Историк Прокопий Кесарийский приписывает Аэцию достаточно подлую интригу. Этим сведениям безоговорочно вторит Гиббон и не скупится на злые эпитеты в адрес Аэция, а заодно и показывает на женские слабости Плацидии. Той следовало бы твердо держать сторону Бонифация, памятуя о том, что он постоянно поддерживал её в тяжёлые 60 секунд, но у Аэция имелось одно неоспоримое в глазах дамы преимущество: он был рядом, тогда как Бонифаций был на большом растоянии.

Аэций начал вливать в уши Плацидии яд. Уж не желает ли Бонифаций отделить Африку от Империи, став в том месте полновластным владыкой? Нужно сообщить, такое предположение имело под собой все основания: сепаратистские идеи появлялись в «житнице Империи» с незавидной регулярностью.

Аэций якобы присоветовал Плацидии привести к Бонифацию в Италию и задать ему в лицо кое-какие вопросы касательно его намерений.

Одновременно с этим Аэций написал и Бонифацию, давая предупреждение о том, что Плацидия собирается вытребовать его в Италию чтобы погубить. Бонифаций поверил письму Аэция и на приказ Плацидии явиться ответил окончательным отказом. Плацидия, со своей стороны, истолковала данный отказ как измену.

Контроль над Африкой

В действительности обстановка, вероятнее, складывалась менее увлекательно и, по крайней мере, не так очень сильно напоминала приключенческий роман Александра Дюма. В то время, когда Плацидия сделала вывод, что Африка через чур уж независима и что пора бы вернуть её под контроль центральной власти – а случилось это в 427 году, – Аэций ещё пребывал в Галлии. Так, идея о том, дабы пресечь сепаратистские настроения «римских африканцев», показалась у правительницы из Равенны задолго до наговора на Бонифация, в случае если такой по большому счету имел место.

В Северную Африку Плацидия направила имперскую армию под руководством Маворция, Сенеки и Галлиона (Санека). Проспер Аквитанский так излагает эти события в собственной хронике:

«Бонифаций, чья сила и слава возросли в Африке, отказался прибыть в Италию, и потому против него началась… война под управлением Маворция, Галлиона и Санека. Они, осаждая Бонифация, погибли из-за предательства Санека, но скоро был убит и сам предатель».

В противном случае говоря, имеется все основания вычислять, что неповиновение Бонифация центральной власти датируется не 429 годом, благодаря «коварства» Аэция, якобы отправившего роковое письмо, а двумя годами ранее.

В начале 428 года, по окончании смерти трёх полководцев, направленных против Бонифация, Равенна назначила комитом Африки Сегисвульта. Тут стоит уточнить, что именно подразумевается под «комитом» («комесом»). Это должность большого государственного служащего, направленного императором для исполнения конкретной своеобразной задачи.

В особо важных случаях в провинции направлялся комит, что сосредоточивал в собственных руках как военное, так и гражданское управление. В пятом веке н.э. это делается фактически правилом: появляется неприятность – назначается комит.

Знатный вандал, мозаика финиша V века

Сегисвульт, отнюдь не римлянин, если судить по имени, возобновил войну против Бонифация и действовал не без успеха: он овладел главными городами в регионе – Гиппоном и Карфагеном. Потому, что римляне в Африке были заняты междоусобицей, в тот же час активизировались внешние неприятели – берберы. Обстановка становилась всё более и более сложной, и в 428 году Блаженный Августин написал Бонифацию очередное письмо, упрекая того за войну с империей.

Призвание вандалов

И вот тут наступил очередной очень щекотливый момент: в Африке показались вандалы. Как именно это случилось? Существует пара предположений, и все они по-своему убедительны.

Кассиодор, к примеру, считает, что появление вандалов в Африке связано с тем, что из Испании, где те обитали раньше, их вытеснили вестготы. Это в любом случае правильно, потому, что вестготы вправду расселились в том месте, где прежде обитали вандалы. В соответствии с самой распространённой версии, вандалов в Африку призвал всё тот же Бонифаций – дабы они помогли ему разделаться с неприятелями.

Происходило это, как утверждает Прокопий, следующим образом. Бонифаций осознавал, что сопротивляться римскому императору он до бесконечности не сможет – непременно нужно будет ехать в Италию, предстать в том месте пред яркие очи Валентиниана III и его матери и держать ответ за собственные деяния.

Выход оставался один: заключить альянс с вандалами. Это племя Бонифаций как словно бы бы выбрал вследствие того что вандалы пребывали совсем неподалеку от Африки – для вторжения им требовалось лишь перебраться через Гибралтар.

В то время над вандалами властвовали два брата: Гонтарис (Гундерих), законный сын покойного короля Годигискла, и Гейзерих (Гизерик, Гинзерих), его побочный сын, быть может, от рабыни, хромоногий (благодаря падения с коня) и очень умный: «он замечательно знал военное дело и был неординарным человеком».

Золотой солид Галлы Плацидии

Вот к этому Гейзериху Бонифаций и послал собственных самых доверенных людей. Контракт его с вандалами заключался в следующем: они захватывают Африку и дробят её на три части – одну Гонтарису, другую Гейзериху, третью – Бонифацию. Вандалам мысль понравилась.

Они снялись с места, высвободив территорию для захвата её вестготами.

В противном случае говоря, пути назад им уже не было, лишь вперёд – в Африку.

Рассказ о «призвании вандалов» до сих пор приводит к серьёзной полемике. Кое-какие историки вычисляют его чистым выдумкой, что появился при византийском дворе, где потребовалось отыскать хоть какое-то разумное объяснение утрата данной серьёзной провинции. Другие же принимают повествование Прокопия за чистую воду от начала и до конца, поскольку Бонифаций вправду стремился получить независимость от императорского двора.

Косвенным подтверждением того, что Бонифаций пробовал «породниться» с вандалами, есть сообщение о женитьбе его на даме по имени Пелагия. Кое-какие авторы уверены в том, что Пелагия происходила из вандалов, другие показывают только на то, что она была арианкой (а это, со своей стороны, имело возможность сказать о её безжалостном происхождении, потому, что арианство воспринималось как «готская» либо «вандальская» вера, в противопоставление католической).

Так или иначе, в 429 году аланы и вандалы во главе с Гейзерихом переправились в Африку.

Через чур много вандалов

«Море стало доступно племенам, прежде незнакомым с мореплаванием, потому, что они призывались на помощь сражающимися сторонами», – информирует Проспер Аквитанский. Вообще-то у Проспера не сообщено прямо, что речь заходит конкретно о вандалах, он только говорит о племенах, каковые не умели пользоваться судами (Бонифаций, быть может, посадил их на суда, дабы перевезти через Гибралтар). Высказывалось предположение, что обращение по большому счету идёт вовсе не о вандалах, а о готах-федератах.

Противоречивые и неясные эти источников не разрешают создать полную картину событий, которые связаны с вторжением вандалов в Африку. без сомнений одно: борьба Бонифация с Империей создала для вандалов удобную обстановку.

Нельзя исключать да и то, что Бонифаций в действительности планировал нанять какие-то вандальские отряды и договаривался об этом с Гейзерихом. Но вторжение всей массы вандальского племени в Африку стало для него полной неожиданностью и вынудило пересмотреть собственную позицию. Но, было уже поздно.

Вождём вандалов и какой-то части аланов стал Гейзерих. Гонтарис примерно сейчас «отправился путём всякой плоти», как писали в те годы христианские авторы – другими словами, скончался. Имеется предположение, что он был убит своим сводным братом.

Как бы то ни было, в Африку вандалы вошли под предводительством Гейзериха, и именно он спустя пара лет добился того, к чему бесполезно стремились разнообразные сепаратисты: отделил Африку от Рима и сделал её независимой.

В соответствии с Прокопию, приятели Бонифация в Риме были «очень поражены», определив о том, что он призвал вандалов в Африку. Произошло его решительное объяснение с Галлой Плацидией; тут-то якобы и вскрылась вся интрига Аэция, что пробовал поссорить «королеву-мать» и её верного полководца.

Вторая версия содержится в том, что Бонифаций ужаснулся, заметив, что натворил: орды дикарей заполонили римскую провинцию Африку. Зря Бонифаций упрашивал вандалов покинуть эту страну: дескать, он передумал, помирился с Римом, нужно договориться… Гейзериха именно всё в ситуацииустраивало, и договариваться он не планировал: он желал Африку, и он её взял.

Современный вид на руины Гиппона Регия

Известно кроме этого, что в том же 429 году императорское правительство почувствовало себя не в силах подавить сепаратистское перемещение в Африке и решилось на компромисс с Бонифацием. В Африку был направлен императорский уполномоченный Дарий, что и сумел уговорить Бонифация помириться с Равенной и воссоединить Африканскую провинцию с центральным правительством. Но оказалось, что это не так-то: у вандальского короля имелись совсем иные замыслы, и он не планировал идти ни на какие конкретно компромиссы.

Осада Гиппона

Тогда в 430 году Бонифаций выступил против Гейзериха с армией и был разбит, по окончании чего укрылся в городе Гиппоне. Данный город, пребывавший в двухстах милях к западу от Карфагена, считался настоящим оплотом Африки. Его именовали «Гиппон Регий» – Гиппон Царский, потому, что некогда тут размещалась резиденция царей Нумидии.

Данный многолюдный порт славился собственной торговлей, а почвы около него отличалась плодородием.

Августин Блаженный, средневековая миниатюра

Епископом Гиппона был в те времена известный богослов, Блаженный Августин. Осада города вандалами совсем подорвала хрупкое здоровье пожилого епископа. «За пять дней до сентябрьских календ (25 августа) погиб выдающийся во всех отношениях епископ Аврелий Августин… среди атак осаждавших город вандалов…», – писал Проспер Аквитанский.

Второй создатель, Марцеллин Комит, говорит, что «Блаженный Августин из Гиппонской церкви, наилучший выдающийся учитель и священник Христа, негромко почил в мире». Как «в мире» почил епископ города, пребывавшего в осаде, – громадный вопрос.

Осада Гиппона продолжалась 14 месяцев. Город стойко выдерживал бедствие, но в июле 431 года Бонифаций сдал Гиппон, эвакуировав оттуда всех обитателей. Пишут, что при эвакуации они занимали на судах места, освободившиеся благодаря смерти воинов…

В конце 431 года из Рима прибыло подкрепление – войско под началом Аспара. Но через год в бою опять победили вандалы. Гейзерих не спешил.

Он действовал последовательно и основательно: вандалы пришли в Африку «всерьёз и на долгое время». Но, Рим об этом ещё не догадывался.

Продолжение направляться