Повести о трагическом смысле любви и природы

Уже в Рудине раздалась идея Тургенева о трагичности людской существования. По окончании Рудина данный мотив в творчестве писателя улучшается. Повесть Поездка в Полесье раскрывается рассуждением о ничтожестве человека перед властью всемогущих природных сил, отпускающих каждому время жить, до боли мгновенное в сравнении с вечностью.

Пребывав во власти природы, человек остро ощущает собственную обреченность, собственную беззащитность, собственный одиночество. Имеется ли спасение от них?

Имеется. Оно содержится в обращении к заботам и трудам судьбы. Рассказчик следит за простыми людьми, вежливыми природой Полесья. Таков его спутник Егор, человек неторопливый и сдержанный.

От постоянного нахождения в единстве с природой во всех его перемещениях замечалась какая-то скромная важность — важность ветхого оленя. У этого молчальника большие глаза и тихая улыбка.

Так общение с людьми из народа открывает одинокому интеллигенту рассказчику тайный смысл жизни: Негромкое и медленное одушевление, сдержанность и неторопливость сил и ощущений, равновесие здоровья в каждом отдельном существе… В Фаусте и Асе Тургенев развивает тему ужасного значения любви. Чернышевский, посвятивший разбору повести Ася статью Русский человек на rendez-vous, в споре с Тургеневым желал доказать, что в несчастной любви рассказчика повинны не роковые законы, а он сам как обычный лишний человек, пасующий перед любыми решительными поступками.

Тургенев был далек от для того чтобы понимания смысла собственной повести. У него храбрец неповинен в собственном несчастье. Его погубила не душевная дряблость, а своенравная сила любви. В момент свидания с Асей он еще не готовьсяк решительному признанию — и счастье (*96) выяснилось недостижимым, а жизнь разбитой.

В Фаусте любовь, подобно природе, напоминает человеку о могущественных силах, стоящих над ним, и предостерегает от чрезмерной самоуверенности.

Она учит человека готовности к самоотречению. В повестях о ужасном значении природы и любви зреет идея Тургенева о нравственном долге, забвение которого заводит личность в пучину индивидуализма и навлекает возмездие в лице законов природы, стоящих на страже всемирный гармонии. В следующем романе — Дворянское гнездо неприятность нравственного долга возьмёт иное, социально-историческое обоснование.

Россия и Дворянский герой

Дворянское гнездо — последняя попытка Тургенева отыскать храбреца собственного времени в дворянской среде. Роман создавался во второй половине 50-ых годов девятнадцатого века, в то время, когда революционеры-либералы и демократы еще выступали совместно в борьбе против крепостного права. Но симптомы грядущего разрыва, что случился во второй половине 50-ых годов XIX века, глубоко тревожили чуткого к публичной судьбе Тургенева.

Эта тревога отыскала отражение в содержании романа.

Тургенев осознавал, что русское дворянство подошло к роковому историческому пределу, что жизнь отправила ему ужасное опробование. Способно ли оно удержать роль ведущей исторической силы, искупив многовековую вину перед крепостным мужиком?

Лаврецкий — храбрец, собравший в себе лучшие качества патриотически и демократически настроенного русского дворянства. Он входит в роман несколько: за ним тянется предыстория дворянского рода, укрупняющая проблематику романа. Речь заходит не только о личной судьбе Лаврецкого, но и об исторических судьбах целого сословия, последним отпрыском которого есть храбрец.

Тургенев быстро осуждает дворянскую беспочвенность — отрыв сословия от родной культуры, от народа, от русских корней.

Таков папа Лаврецкого — то галломан, то англоман. Тургенев опасается, что дворянская беспочвенность может причинить России большое количество бед. В наше время она порождает бюрократов-западников, каким есть в романе петербургский государственный служащий Паншин.

Для паншиных Российская Федерация — пустырь, на котором возможно осуществлять каждые публичные и экономические опыты. Устами Лаврецкого Тургенев разбивает крайних либералов-западников по всем пунктам их программ. Он предостерегает от опасности надменных переделок России с высоты чиновничьего самосознания, говорит о катастрофических последствиях тех реформ, ко-(*97)торые не оправданы ни знанием родной почвы, ни верой в идеал.

Начало жизненного пути Лаврецкого типично для людей его круга. Лучшие годы тратит он впустую на светские развлечения, на женскую любовь, на заграничные скитания. Как Пьер Безухов у Толстого, Лаврецкий втягивается в данный омут и попадает в сети светской куклы Варвары Павловны, за внешней и холодной красотой скрывающей врожденный эгоизм.

Одураченный женой, разочарованный, Лаврецкий сильно меняет жизнь и возвращается к себе. Опустошенная душа его вбирает впечатления забытой отчизны: долгие межи, заросшие чернобыльником, полевой рябиной и полынью, свежую, степную, глушь и тучную голь, долгие бугры, овраги, серые сёла, ветхий дом с закрытыми ставнями и кривым крылечком, сад с лопухами и бурьяном, малиной и крыжовником.

Погружаясь в теплую глубину деревенской, русской судьбы, Лаврецкий исцеляется от суетности светской судьбе. Наступает момент полного растворения личности в течении негромкой судьбе: Вот в то время, когда я на дне реки… И неизменно, во всякое время негромка и неспешна тут жизнь… кто входит в ее круг — покоряйся: тут незачем волноваться, нечего мутить; тут лишь тому и успех, кто прокладывает собственную тропинку не спеша, как пахарь борозду плугом.

И какая сила кругом, какое здоровье в данной бездейственной тиши! Вот тут, под окном, коренастый лопух лезет из густой травы; над ним вытягивает зоря собственный сочный стебель, богородицыны слезки еще выше выкидывают собственные розовые кудри: а в том месте, дальше, в полях, лоснится рожь, и овес уже отправился в трубочку, и ширится во всю ширину собственную любой лист на каждом дереве, любая травка на своем стебле.

Под стать данной величавой, неспешной жизни, текущей как вода по болотным травам, лучшие люди из аристократов, выросшие на ее земле. Это Марфа Тимофеевна, тетушка Лизы Калитиной. Правдолюбие ее напоминает непокорных бояр эры Ивана Грозного.

Такие люди не падки на актуальное и новое, никакие публичные вихри не смогут их сломать. Живым олицетворением народной России есть центральная героиня романа.

Подобно пушкинской Татьяне, впитала в себя лучшие соки народной культуры Лиза Калитина. Ее воспитывала нянюшка, несложная русская крестьянка, на житиях святых.

Лизу покоряла самоотверженность отшельников, мучениц и святых мучеников, их готовность пострадать и погибнуть за правду, за чужие грехи. (*98) Оживая к новой судьбе, заново обретая чувство отчизны, Лаврецкий переживает новое чувство чистой, одухотворенной любви. Тишина обнимает его со всех сторон, солнце катится негромко по спокойному светло синий небу, и облака негромко плывут по нем. Ту же самую исцеляющую тишину ловит Лаврецкий в негромком перемещении Лизиных глаз, в то время, когда красноватый камыш негромко шелестел около них, в первых рядах негромко сияла разговор и неподвижная вода у них шел негромкий.

Роман Лизы и Лаврецкого глубоко поэтичен. С их святою любовью заодно и свет лучистых звезд в нежной тишине майской ночи, и божественная музыка ветхого Лемма. Что же настораживает нас в этом романе, из-за чего роковые предчувствия сопровождают его, из-за чего Лизе думается, что это счастье непростительно и за него последует расплата, из-за чего она стыдится таковой любви?

Снова вторгается в роман русская тема, но в другом, драматическом существе. Непрочно личное счастье в жёстком публичном климате России, укором влюбленным есть образ несчастного мужика с угрюмым лицом и густой бородой, кладущего в церкви истовые земные поклоны.

В самые радостные 60 секунд Лаврецкий и Лиза не смогут освободиться от тайного эмоции стыда за собственный непростительное счастье. Посмотри назад, кто около тебя блаженствует,- говорит Лаврецкому внутренний голос,- кто наслаждается? Вон мужик едет на косьбу; возможно, он доволен собственной судьбою…

Что ж? захотел ли бы ты поменяться с ним? И не смотря на то, что Лаврецкий спорит с Лизой, с ее жёсткой моралью нравственного долга, в ответах Лизы чувствуется убеждающая сила, более правдивая, чем оправдание Лаврецкого. Трагедия приближается как возмездие за судьбу их отцов, дедов и прадедов, за прошлое самого Лаврецкого. Внезапно выясняется, что Варвара Павловна жива, что известие о смерти ее в парижской газете было фальшивым.

Как возмездие принимает произошедшее Лиза, уходящая в монастырь. Таковой урок недаром,- говорит она,- да я уж не в впервые об этом думаю. Счастье ко мне не шло; кроме того в то время, когда у меня были надежды на счастье, сердце у меня все щемило. Я все знаю, и собственные грехи, и чужие, и как папенька достаток отечественное нажил; я знаю все.

Все это отмолить, отмолить нужно…

Отзывает меня что-то; тошно мне, хочется мне запереться навек. В эпилоге романа звучит элегический мотив скоротечности судьбы, стремительного бега времени. Прошло восемь лет, умерла Марфа Тимофеевна, не стало матери Лизы, погиб Лемм, постарел и телом и душою Лаврецкий.

(*99) Совершился, наконец, перелом в его жизни: он прекратил думать о собственном счастье, сделался хорошим хозяином, выучился пахать почву, упрочил быт собственных крестьян. И все же грустен финал романа: так как в один момент, как песок сквозь пальцы, утекла в небытие практически вся жизнь.

Поседевший Лаврецкий посещает усадьбу Калитиных: он вышел в сад, и первое, что ринулось ему в глаза,- была та самая скамья, на которой он некогда совершил с Лизой пара радостных, не повторившихся мгновений; она почернела, искривилась; но он определил ее, и душу его охватило то чувство, которому нет равного и в сладости и в горести,- чувство живой грусти об провалившейся сквозь землю юности, о счастье, которым когда-то владел. И вот храбрец приветствует молодое поколение, идущее ему на смену: Играйтесь, веселитесь, растите юные силы… В эру 60-х годов таковой финал принимали как прощание Тургенева с дворянским периодом русского движения сопротивления. А в молодых силах видели новых людей, разночинцев, каковые идут на смену дворянским храбрецам.

Роман Незадолго до. Разрыв с Современником

Из каких публичных слоев покажутся новые люди? Какую программу обновления России они примут и как приступят к освобождению крестьян? Эти вопросы тревожили Тургенева в далеком прошлом.

Еще в 1855 году сосед Тургенева Василий Каратеев, отправляясь в Крым в качестве офицера дворянского ополчения, покинул писателю в полное распоряжение рукопись автобиографической повести.

Главным ее храбрецом был юный болгарский революционер Николай Димитров Катранов. Во второй половине 40-ых годов XIX века в составе группы болгарских юношей он приехал в Россию и поступил на историко-филологический факультет МГУ. Начавшаяся в первой половине 50-ых годов XIX века русско-турецкая война всколыхнула революционные настроения балканских славян, боровшихся за освобождение от многовекового турецкого ига.

В начале 1853 года Катранов с русской женой Ларисой уехал на родину в болгарский город Свиштов.

Но неожиданная вспышка скоротечной чахотки спутала все замыслы. Было нужно ехать на лечение в Венецию, где он простудился и скончался 5 мая 1853 года. Впредь до 1859 года рукопись Каратеева пролежала без перемещения, не смотря на то, что, познакомившись с нею, Тургенев вскрикнул: Вот храбрец, которого я искал! Между тогдашними русскими для того чтобы еще не было.

Отчего же Тургенев обратился к сюжету во второй половине 50-ых годов XIX века, в то время, когда и в Российской Федерации такие храбрецы (*100) показались? Из-за чего в качестве примера для русских новых людей он внес предложение болгарина Инсарова? Что не устроило Тургенева в добролюбовской интерпретации романа Незадолго до, размещённого в январском номере издания Русский вестник за 1860 год?

Добролюбов, посвятивший роману статью В то время, когда же придет настоящий сутки?, отметил четкую расстановку в нем основных действующих лиц. Центральная героиня романа Елена Стахова стоит перед выбором. На место ее избранника претендуют юный ученый Берсенев, будущий живописец Шубин, преуспевающий чиновник Курнатовский и болгарский революционер Инсаров.

Елена олицетворяет молодую Россию незадолго до публичных изменений.

Кто нужнее ей на данный момент: люди науки, искусства, национальной работы либо гражданского подвига? Выбор Еленой Инсарова дает ответ на данный вопрос.

Добролюбов отметил в Елене смутную тоску, бессознательную и неотразимую потребность новой судьбе, новых людей, которая охватывает сейчас все русское общество, а также не одно лишь так именуемое образованное. Тургенев обращает внимание на близость Елены к народу. С тайным восторгом слушает она истории нищей девочки Кати о жизни на всей Божьей воле и мнит себя странницей.

Из народного источника приходит к Елене русская мечта о правде, которую необходимо искать далеко-далеко, со странническим посохом в руках. Из того же источника — готовность пожертвовать собою для вторых, для высокой цели спасения попавших в беду людей. Внешний вид Елены напоминает птицу, готовую взлететь, и ходит героиня скоро, практически быстро, мало наклонясь вперед.

неудовлетворённость и Смутная тоска ее также связаны с темой полета. Отчего я с завистью смотрю на пролетающих птиц? Думается, полетела бы с ними, полетела — куда, не знаю, лишь на большом растоянии, на большом растоянии из этого. Продолжительно смотрела она на чёрное, низко нависшее небо; позже она поднялась, перемещением головы откинула от лица волосы и, сама не зная для чего, протянула к нему, к этому небу, собственные обнаженные, похолодевшие руки. Проходит тревога — опускаются невзлетевшие крылья.

И в роковую 60 секунд, у постели больного Инсарова, Елена видит в окно высоко над водой белую чайку. Вот если она полетит ко мне… это будет хороший символ… Чайка закружилась на месте, сложила крылья — и, как подстреленная, с жалобным криком пала куда-то далеко за чёрный корабль. (*101) Таким же окрыленным храбрецом, хорошим Елены, оказывается Дмитрий Инсаров. Что отличает его от Шубиных и русских Берсеневых?

В первую очередь — цельность характера, полное отсутствие противоречий между словом и делом. Он занят не собой, все помыслы его сосредоточены на высшей цели — освобождении отчизны, Болгарии. Ему прощаешь кроме того ту прямолинейность, которую подметил Шубин, слепивший две статуэтки Инсарова в виде упрямого барана и героя.

Так как одержимость и ограниченность — типично донкихотовская черта.

Рядом с сюжетом социальным развертывается в романе философский. Он раскрывается спором Шубина с Берсеневым о счастье: не эгоистическое ли это чувство, не меньше