Процесс века: жанна д’арк в руане

С началом рассказа о суде над Жанной д’Арк возможно ознакомиться тут. Материал публикуется в авторской редакции.

В первой части отечественного краткого изучения по суду Жанны д’Арк мы узнали, что её устранение с военно-политической шахматной доски было выгодно всем сторонам конфликта – англо-бургундцам, королю Франции и церковным влияниям, поддерживавшим бургиньонов и британского регента Бедфорда. Столь свободная и неконтролируемая фигура не имела возможности оставаться в игре – в случае если король Карл де Валуа о Жанне«» для ослабления находившихся за продолжение войны радикалов, а Филипп Бургундский по большому счету предпочёл не вмешиваться, то британцам требовалось одно: осуждение «колдуньи» церковным судом с соблюдением всех требующихся процедур.

Тут нужно подметить, что от Жанны негромко отступилась и французская церковь – обстоятельства были не меньше объективны чем «забывчивость» короля Карла. Епископ Шартрский, исходно относившийся к Деве настороженно (кто она такая, дабы сказать от имени Всевышнего?!), превосходно осознавал, что начавший распространяться в низах «культ Девы» и её фанатичное почитание отдельной партией аристократов не приведут ни к чему хорошему – «святая во плоти», которую нереально осуществлять контроль и направлять? Нет, благодарим.

Это совсем излишне! История сохранила строки из письма епископа Реймсского: «…она не следовала ничьим рекомендациям, но постоянно поступала по-своему», что в церковной практике, очевидно, являлось завуалированным обвинением в отсутствии послушания и смирения – сиречь, грехом. Скажем больше, церковные прелаты превосходно не забывали не столь уж давешний пример чеха Яна Гуса, сожжённого в 1415 году: Жанна в глазах простецов имела возможность стать французским визави Гуса, «народной святой», наряду с этим полностью неуправляемой…

Пленение Жанны в Компьене (картина Адольфа Дилленса, 1850 г.)

Инквизиционный процесс был неизбежен – Дева мешала всем, наряду с этим она доселе оставалась страшной: регент Бедфорд недаром отказался от проведения суда в Париже, зная буйный нрав жителей, талантливых поднять бунт. Возможно, Париж и недолюбливал арманьяков, но его обитатели оставались французами, относившимися к оккупантам-британцам не меньше недружелюбно, чем к партии короля Карла де Валуа. Парижский университет, столкнувшись со столь любопытной задачей, жаждал совершить суд в столице, но регент из в полной мере прагматичных мыслей безопасности перенёс процесс в Руан – по крайней мере, герцог Бэдфорд мог быть всецело не сомневается в лояльности тамошнего капитула и в первую очередь епископа Кошона, в то время как университет в полной мере имел возможность показать ненужные независимость и самостоятельность.

В случае если с персоной Жанны и её ближайших соратников мы ознакомились в достаточной мере, то давайте на данный момент посмотрим на главного соперника Девы – личность очень примечательную.

Епископ Пьер Кошон

Для собственного времени епископ Кошон являлся человеком наиобразованнейшим – магистр искусств, лиценциат канонического права, отслушал шесть направлений теологии из восьми, два раза занимал пост ректора Парижского университета. Церковная карьера не меньше блестящая: с 1410 года назначается видамом, сиречь епископским управляющим, в Реймсе, спустя четыре года участвует в Констанцском соборе, в первой половине 20-ых годов пятнадцатого века приобретает митру епископа Бовэ. Уверенный бургиньон, епископ в 1419 году чуть унёс ноги от развязавших террор арманьяков, а десять лет спустя ему было нужно бежать из Реймса прямиком перед бескровным взятием города коронацией Карла и армией дофина де Валуа.

Но и в родной епархии Бовэ его не приняли – жители изгнали не только англо-бургундцев, но и сотрудничавшего с ними епископа: нужно учесть, что Пьер Кошон уже много лет являлся советником герцога Бедфорда. Кошон накрепко запомнил, кому он обязан утратой епархии – Жанне по прозвищу Дева. направляться осознавать, что в отношении епископа к женщине из деревни Домреми находились и индивидуальные мотивы, как Пьер Кошон ни пробовал бы это скрыть.

Когда стало известно о пленении Жанны, Кошон развил прямо-таки неистовую активность, которую тяжело растолковать одним только жаждой угодить герцогу Бедфорду, потребовавшему осуждения «колдуньи». Епископ в собственные 59 лет (возраст не преклонный, но для XV века в полной мере солидный) срывается из Руана в резиденцию Филиппа Бургундского с требованием передачи пленницы в его распоряжение, после этого посещает Жана Люксембургского, пара месяцев ведёт активные переговоры о выкупе и, наконец, получает собственного – достигнута договорённость о передаче схваченной Девы за 10 тысяч ливров. Нужно подметить, что Кошон, как номинальный епископ Бовэ, не имел власти над церковным капитулом Руана – вторая епархия, но до завершения суда его назначают «ИО», что само по себе примечательный прецедент, свидетельствующий о его настойчивости и влиянии.

Как мы уже показывали, регент Бедфорд и правительство Великобитании преследовали одну цель: церковный суд обязан был хоть мытьём, хоть катаньем доказать, что Жанна по прозвищу Дева еретичка, а ещё лучше – пособница сатаны, посланница и ведьма ада. Следовательно, все её действия безбожны и направляемы нечистым, а также коронация Карла де Валуа.

Раз коронация неприятна церкви и Богу, значит король незаконен – в который раз мы отыщем в памяти о религиозном и мистическом менталитете той эры: всё, что не от Всевышнего, то от нечистого. При признания Жанны виновной Бедфорд приобретал на руки серьёзнейшие козыри – как политические, так и агитационные.

Джон, герцог Бедфорд (картина XVIII века)

И вот тут появляется одно значительное «но», на которое большая часть исследователей не обращает внимания. Пьер Кошон при всей собственной нелюбви к арманьякам и «незаконному» королю Карлу не имел права и физически не имел возможности нарушить каноны церковного права и подтасовать либо фальсифицировать доказательства обвинения – это грех, причём грех весьма важный. Кроме того если бы епископ и решился на такое, его мгновенно схватили бы за руку: в ходе приняло участие множество клириков.

Число заседателей исходно было выяснено в полсотни, но позже дошло фактически до ста, в их число входили глубокоуважаемые теологи, университетские врачи, аббаты, учёные монахи. Следовательно, Кошон обязан был функционировать строго правильно.

Понятия о спасении и грехе души в те времена являлись не безлюдным звуком: для любого человека, от герцога и короля до распоследнего пастуха либо золотаря, сияние и адское пламя рая были осязаемы и близки. Тем более, грешить против законов, установленных церковью и Богом, не имел возможности священник, как бы он ни был политически ангажирован. Но в этот самый момент имеется собственные нюансы – кроме личной обиды на Жанну, у Пьера Кошона существовал и второй мотив, что с предельной точностью сформулировал французский историк Жан Фавье:

«…Для для того чтобы человека, как Кошон, Жанна не могла быть посланницей Всевышнего. Разве Всевышний изгнал бы его, епископа, из собственного собора? В случае если миссия Жанны имела божественную природу, значит, Кошон тридцать лет собственной жизни служил злу.

Попав под власть силлогизма собственной жизни, он не хотел видеть истину, по причине того, что она означала бы для него решение суда – в той мере, в какой Кошон не выходил за рамки ментальных категорий всей собственной жизни.

Для богослова Кошона Жанна была злом. И позже, чем для епископа могла быть христианка, которая поучает клириков и для чьей веры больше подходит прямой диалог со святыми, чем необходимое посредничество церкви?»

И вот с таким багажом епископу Кошону невольно приходилось быть объективным и выполнять установленные законы, чтобы не впасть в грех. Тем более что цель инквизиции – не наказание как таковое, а спасение души безбожника…

Начало процесса

В XV столетии знали толк в бюрократии и документировании событий, причём знали не хуже, в противном случае и лучше, чем в отечественные времена. Столь громкий (по плану организаторов) инквизиционный суд должен был стать орудием пропаганды, а следовательно, секретариат в точности фиксировал всё, что происходило на ходе – показания обвиняемой, слова свидетелей, ответы и вопросы. Большинство этих материалов дошло до отечественного времени.

Кстати, к вопросу о бюрократии. Столь важный суд с бессчётными участниками-заседателями, большими расходами и охраной на содержание должен был финансироваться – это взяло на себя правительство регента Бедфорда. Суммы известны: гонорар Пьера Кошона составлял 750 ливров (с содержанием золота в ливре 8,27 грамма), заседатели приобретали по ливру за ежедневно работы, оплачивались проезд, съём жилья, питание.

Общая сумма, израсходованная британцами на обеспечение процесса, до нас не дошла, но она весьма и весьма внушительна – по неотёсанным оценкам, от 15 до 20 тысяч ливров, а быть может, и больше – герцог Бедфорд не скупился.

3 января 1431 года британцы официально передают Жанну под юрисдикцию инквизиции с формулировкой «…дабы всегда, в то время, когда это пригодится названному епископу, люди [короля] и госслужащие, которым поручена её охрана, будут выдавать ему сию Жанну, дабы он имел возможность её допрашивать и делать выводы в соответствии с Всевышнему, разуму, святым и божественному праву канонам». Вот тут-то у Пьера Кошона и появляются первые значительные затруднения в отправлении церковного права.

Пьер Кошон на протяжении суда над Жанной (средневековая миниатюра)

Как мы упоминали в прошлой части, Sanctum Officium, священная инквизиция, являлась собственного рода работой социальной и безопасности государства Средневековья, противодействующей покушениям на базы публичного устройства. Инквизиция была полностью отделена от светских правительства, пускай и сотрудничала с ними – на положении старшего партнёра, потому, что системным ядром католического мира являлась Святая Мать Церковь, а не светские страны. Соответственно, все, кто попадал под церковный суд по обвинениям духовного характера, обязаны были находиться раздельно от простых преступников, проходящих по административным либо уголовным делам, чтобы «не распространять зловоние ереси и не склонять к ещё большему греху».

Британцы настояли, дабы Жанна д’Арк находилась как раз в светской королевской колонии, а не в епископской – что само по себе было неотёсанным нарушением процессуальных правил инквизиционного суда как структуры полностью свободной. Непременно, Пьер Кошон испытывал сильное давление со стороны собственных британских патронов, не хотевших производить столь полезную пленницу из собственных рук – в то время, когда один из церковных прелатов, участвовавших в предварительных слушаниях, постарался указать на данный факт, Кошон мрачно объявил, что перевод Жанны в колонию инквизиции «не понравится британцам».

Появились и другие неприятные сюрпризы. Инквизиция была организацией строго централизованной, подчинявшейся Риму, но в каждом регионе назначался собственный инквизитор, чья ответственность распространялась строго на вверенную ему территорию.

Доминиканец Жан Граверан, главный инквизитор Франции, поспешил избежать присутствия на ходе, осознавая, что он не вправе ввязываться в конфликт между Англией и Францией, потому, что это кинет тень на его непредвзятость – глава французской инквизиции отговорился чрезвычайной занятостью и спешным делом. Викарий Руанский, другими словами представитель Sanctum Officium в самом городе, Жан Леметр, также вначале игнорировал очень настоятельные предложения принимать участие в суде, но по приказу Граверана всё-таки занял собственное место среди заседателей только в марте 1431 года – громадное руководство, разумеется, спихнуло ответственность на подчинённого, а церковная дисциплина тогда была куда строже армейской.

Словом, при всём старании епископа Кошона хоть как-то соблюсти приличия и направляться непреложным правилам, получалось не хорошо – во-первых, из-за давления Бедфорда, во-вторых, из-за очевидных неприятностей с сотрудниками по ремеслу: в случае если прелаты сомнений и английские капелланы не испытывали, то этнические французы превосходно воображали себе потенциальный репутационный ущерб из-за участия в столь щекотливом деле. Это усугублялось тем, что двор Карла де Валуа хранил безотносительное молчание довольно дела Жанны – неизвестно, как на следующий день повернётся военная ситуация, британцы ослаблены и не пользуются помощью в народе и среди дворянства, Филипп Бургундский ищет контактов с Карлом для негромкого примирения… Словом, обстановка сложилась очень неясная, как в известной тайной с запятой, которую необходимо поставить во фразе «казнить нельзя помиловать».

Не сомневался лишь епископ Пьер Кошон – он в далеком прошлом сделал собственный выбор в пользу бургиньонов, соответственно и британцев. Трудности? Что же, скрепя сердце их нужно будет преодолеть.

По окончании закрытого предварительного следствия в среду 21 февраля 1431 года Жанна по прозванию Дева предстала перед судом инквизиции в капелле Руанского королевского замка. Но о том, что случилось дальше, мы поведаем в следующий раз.

Перечень использованной литературы:

Favier J. La Guerre de Cent ans. – Paris: Fayard, 1980
Pernoud R. Jeanne d’Arc (avec Madeleine Pernoud). – Seuil, 1981
Gilliot Christophe. Orleans 1429: Siege de jour le jour. Broche. – 1 janvier 2008
Басовская Н. И. Столетняя война. Леопард против лилии. – Москва: АСТ: Астрель, 2010
В. И. Райцес. Процесс Жанны д’Арк – М.-Л., Изд. «Наука», 1964
Ольга Тогоева. Карл VII и Жанна д’Арк: потеря девственности как потеря власти.
Wheeler B. Joan of Arc’s sword in the stone // Fresh Verdicts

Процесс века: жанна д’арк в руане

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся: