Рассказка о том, что многие знают, да не говорят 5 страница

Это по тому, что Яркое в поле, а мы – в дремучем чёрном лесу находимся.

Андрюхе таковой расклад не пришолся по нраву. Чего это: они значит яркие, а мы – того!

Посчитал чего-то, прикинул и говорит:

-А давайте, народ, у себя также поле устроим. Мы ж всего две избы занимаем. Ну, Евлампий еще в бане живет.

А остальные дома – лишь место зазря применяют. Снесем их, вот и окажется, хоть и не поле, но поляна на загляденье. В противном случае живем, как вурдалаки, среди руин.

-Какие руины, Андрей? Всё бы тебе разламывать. Большая часть домов практически целые.

-Целые. Да лишь не необходимые они нам, а поляну мальчикам под футбольное поле приспособить возможно. Так как не сломав ветхого, нового не выстроишь.

Легко по причине того, что места не хватит.

Революционер, блин. Чистильщик. Вот такие, как он, и довели страну собственными обновлениями до того, что не так долго осталось ждать от неё по большому счету ничего не останется.

Всё посносили.

А как же традиция, корни? Так как любой дом, в первую очередь, на фундаменте находиться обязан. Я так осознаю, что новое — оно завсегда на ветхом находиться должно.

Так как кроме того дерево растет: сперва корень, позже ствол и только в конце ветки с листочками.

-Тебе, Иван, этого не осознать. Создание чистоты – это удел армейских, революционеров, аналитиков, философов, сатириков и дворников. Это нам (а я так как все-таки армейский) неизменно нужно, дабы ничего лишнего и бестолкового в зоне видимости не пребывало.

Потому как каждый ненужный мусор не просто душит собственного обладателя, но и мешает верно оценить окружающую обстановку.

-Ага, молодец. Тебя послушать, так уничтожение — по большому счету дело хорошее. Тебе волю дай, так ты всю планету, не вспоминая, зачистишь.

-Почему не вспоминая? Что ж я — тупой, по-твоему?

-Не тупой, вот лишь чем докажешь, что именно твой замысел зачистки самый верный и для всех подходящий? Сталин вон также зачищал, и что оказалось?

-Сталин… также мне, пример нашли. Сталин — он, скорее, хитрец, чем чистильщик, а вот воины, каковые в Отечественную почву от нацистов очищали, что ж ты их в пример не приводишь?

-Так также вывод спорное.

-Угу. Это для тех, у кого «верный» и «для всех подходящий» — слова-синонимы, вот для них всё спорное. По причине того, что правильность они уравниловкой меряют.

-А ты чем?

-Ответственностью. В случае если я на войне людей убивал, то я за это и отвечаю. И не имеет значения «осознавал – не осознавал», это уже вопрос личной тупости либо воли.

Те, кто меня отправил, – также отвечают.

Любой. Лично. И совсем не имеет значения, что они про «приказ» да про «необходимость» говорят.

Решил – отвечай.

Вот ты постоянно удивляешься, чего это я – целый израненный, а не возмущаюсь ни при каких обстоятельствах.

Да вследствие того что это часть моей ответственности.

И в другой жизни так для себя определяю. Сделал – отвечу да и с другого кроме этого спрошу. В порядок и том.

А вдруг грезишь, дабы за твои решения статистика отвечала (публичное вывод и т.д.), тогда у тебя, как у дистрофичной бабы, окажется: то бардак, то главная уборка. Так и становятся люди сектантами, маньяками да самоубийцами.

В общем, снесли нафиг деревню.

И футбольное поле сделали.

Не знаю, как в том месте эта самая чистота (ну его, этого Андрюху), а ответственность у меня, в первую очередь, с комфортом ассоциируется. В случае если я за что отвечаю, то значит, оно у меня под контролем находится. А вдруг всё под контролем, то это и имеется комфорт.

***

-Цирк! В Яркое цирк приехал! С удавами, клоунами и обезьяной.

-Вот невидаль, мы сами – цирк ходячий. Лишь воняем мельче.

-Ничего вы не осознаёте! Цирк – это представление. А представление – это сказка.

Угу. Сказки им, осознаёшь, захотелось. А сказка — она, по сути, не больше, чем враньё. Хитрость такая.

Наподобие как что-то имеется, ан наблюдаешь, а его и нет вовсе – чувство одно.

И весьма интересно же некоторым. Акробаты в том месте всякие, животные снова же. Прыгают, кривляются.

А толку?

Ну, объясните мне, что увлекательного в танцующей лошади?

Я значительно лучше танцевать могу. Пускай попытается «нижний брейк» сбацать, тогда и поболтаем. Неимеетвозможности? То-то же.

Но всё равняется люди интересуются.

Потому как сказка. Хитрость. Обман.

В чём?

А в том, что создается иллюзия, что не кобыла это вовсе, а человек таковой — танцующий.

Она (лошадь) нами (людьми) притворяется, а мы и рады.

Да и не только в цирке либо театре так. Политика, к примеру. Все же знают, что целое ложь, а нравится.

Потому как хороший политик тот, кто прекрасно нами притвориться может.

Как лошадь.

Либо любовники-хитрецы такие! «Я – это ты! Ты – это я!» И чем лучше это у них получается, тем радостнее они себя ощущают.

О таком понятии как «Значимость социального статуса» я уже и не говорю. Сами всё осознаёте.

И все знают.

Одно не ясно, из-за чего во всех умных книжках эту самую хитрость так очень сильно ругать обожают?

Так как это же единственное, что снабжает возможность бесконфликтного и в также время продуктивного сосуществования в обществе.

-Дядь Вань, а как вы думаете, эта рыжая по окончании того, как её фокусник распилил, в то время, когда снова срастётся? А дабы акробатом стать, продолжительно тренироваться нужно? А я так в то время, когда смогу?

Храм

Строить храм решили весной. Необычно, но безумного идею попа расстриги Евлампия безоговорочно поддержало всё взрослое (да и детское также) население отечественной импровизированной общины.

-Какой храм? Чего вы все привязались? Я вам что, пророк? И позже, какому всевышнему церквушку ставить прикажете?

Келькюцеталю, Перуну, Аллаху либо Иегове свидетельскому? Я же всю жизнь атеистом был. В случае если вам так уж очень сильно приспичило помолиться, то к Евлампию бы и обращались.

Вон какое количество бревен от Андрюхиных «зачисток» осталось. Вот из них пускай он вам церквушку-то и соорудит.

-А кто тебе, дураку, заявил, что храмы из дерева строят?

-А из чего?

-Из души собственной. Как, но, и любое второе стоящее творение. Так как лишь то полезно, во что человек душу положил, а другое (как бы красиво оно не смотрелось) – муть полнейшая.

-И каким это образом, глубокоуважаемый Евлампий, ты из моей души храм делать будешь?

-Не я. Ты! Так как это лишь в лохотронах обещают «за тебя» и «большое количество и вкусно», а в жизни — в случае если сам не почешешься, то и не возьмёшь ничего.

-Но из-за чего я?

-А ты отыщи в памяти, на какие конкретно запчасти дедушка твою душу резал.

-Ну… на различные… ужас, любовь, дружба, секс еще… А при чем тут?…

-А сейчас на нас погляди. Андрюха — тот по характеру собственному больше к всевышнему победы склоняется, Надежда – знание в чистом виде, я – страху всю жизнь служил, и как бы не расстригали, помогать буду. Потому как без страха сгинет человек, себя стёрши с лица земли.

-А я?

-А ты телок неопределившийся. Всего в тебе практически поровну. Потому и маешься «кто я», «что я» и другими штуковинами.

Чего тут не понятного?

Ты – хранитель, мы священники. Это не моя придумка, само по судьбе определилось.

-Но я же НЕ ВЕРЮ!

-Ну и что? Вера по большому счету вещь временная.

Верить возможно только в то, чего не знаешь.

Верить в то, что некое «малоизвестное» будет вести себя в некотором роде, принуждая тем самым это малоизвестное вести себя как раз так, как вы верили. И не смотря на то, что принуждение это присутствует лишь только в отечественной голове, но все-таки есть порукой уверенности и определённого спокойствия в будущем. Но горе тому, кто пробует сохранить веру, в то время, когда душа его требует знания.

Так как не бесплатно на самом первом указателе, стоящем на пути к истине, написано: «НЕ ВЕРЮ!»

И Надежда с Андрюхой ему поддакивают.

-А вам-то это для чего? Вы-то (священники хреновы) и без того, по-моему, «паствой» собственной не обижены. У тебя, Надь, ученики вон в школе, Андрюха целый в бабах да и мужики за «авторитета» держат, Евлампию также, помой-му, рот никто не затыкал.

Проповедуй – не желаю! Что еще необходимо-то?

-Нам? Ничего. Это ты уже почитай год как неприкаянный ходишь. Это у тебя душа наружу просится.

Это ты всю дорогу гундишь о том, что тебе что-то осознать необходимо.

Так осознавай и вторым заодно, в случае если чего осознаешь, подсказывай.

А храм, так в Киевской Руси издревле повелось, что ни ведун (волхв, мудрец) — то храм.

А как еще знания накапливать и передавать?

-Так я не мудрец, наподобие. Легко разобраться желаю.

-А мудрец — не тот, кто затверженными «истинами» с амвона говорит, а тот, кто сам постоянно учится да с другими знанием поделиться готов.

***

Нет, вы лишь поразмыслите – «всевышние», «волхвы», «храм»! Совсем голову заморочили.

Мне от этих их бесед кроме того сны плохой сон приснился.

Словно бы умер я.

Умер и попал на тот свет.

На небо, значит.

В том месте всё красиво, ярко. Деревья. Травка прямо из туч растет. Шелковистая. Ручеёк пожуркивает.

Прямо как у нас в деревне (футбольного поля лишь только не достаточно).

А среди неба стол стоит.

Большой. Прекрасный. Богатыми яствами вынужденный.

И сидят за тем столом всевышние.

И почему-то я их всех не только в лицо, но и пофамильно определю.

Вот Тор, грозный викинг с огромным молотом. Вот богато украшенный перьями Келькюцеталь, потрясающий скальпами поверженных неприятелей.

Вот Сварог, Сет, седобородый Аллах, могучий Зевс, и, конечно же, одетый в характерную иудейскую шапочку Яхве.

Сидят.

Кушают.

На меня посматривают.

Чего, дескать, пожаловал?

А я чё? Я ничё. Как имеется и говорю.

-Умер, типа, как всё и положено.

-А какой ты веры на земле был?

Вот, блин, ни при каких обстоятельствах не считал, что это так принципиально важно. Сообщить что атеист? А что если морду набьют?

-А в чём отличие? Мне думается, что какой бы веры человек не был, если он при жизни прекрасно себя вел, то без различия веры ему на том (сейчас уже на этом) свете по совести воздастся.

Смеются всевышние.

-Космополит, значит. Ну что ж, раз ты таковой универсальный, то придется тебе маленькую экскурсию в качестве ликвидации религиозной безграмотности совершить.

Вот наблюдай. Видишь, около Сварога с Перуном богатыри сидят? Это родноверы русские. Они смелостью да честностью славны, и всевышним они братья и дети. Вот викинги, подвигами собственными заслужившие право со собственными всевышними пир дробить. Они всевышним – сотоварищи. Японцы, те сами по себе бродят.

У них же что ни японец, то «ками» (всевышний другими словами).

Само собой разумеется, в случае если прожил достойно, по- божески. Вот мусульмане – на страже стоят. Они — солдаты Аллаха.

А вот и христиане, они всевышнему рабы. Послушные рабы на тучках сидят да на арфах играются, а непослушные – в котлах варятся до той поры, пока послушными не станут.

-А где даосы?

-А даосов нет.

Вот так-то каждому по вере.

-А атеисты?

-Ты атеистов какой религии имеешь ввиду?

-Осознал. А я?

-А ты по большому счету не из данной оперы. По твоему раскладу — так мы по большому счету у тебя в сидеть обязаны.

Забрали они меня в общем и выбросили обратно на койку.

Потому как уже просыпаться пора.

***

В общем – выстроили.

Храм не храм, а шестнадцать столбов на поляне, высказывающих шестнадцать моих сущностей, установили. Лица на столбах вырезали, всё как положено. Различные лица, с характерами.

«Священники» мои новоиспеченные, в отличие от меня, это весьма кроме того без шуток восприняли. Любой около собственного (более соответствующего его душе) всевышнего нервничает, обустраивается.

Приятно.

Выйдешь, не редкость, вечером, посмотришь на храм души собственной — и ощущаешь, как ответственность за судьбы человечества по душе разливается. Прямо как тогда в лесу – полное единение с миром.

Действительно, я еще сомневаюсь. В случае если все всевышние во мне, то кто же тогда мир сотворил? Евлампий говорит, что творец.

И еще говорит, что творец – это не всевышний, а функция.

Функция «творить».

Да и то правда.

Кем он еще, в силу собственного всемогущества, возможно?

Ну, не личностью же?

Вот они, столбики: мастерство, путь, победа (она же и секс), дом, дело, любовь, здоровье, ужас, приятель, ответственность, чистота (я его Сетом именую), хитрость….

В общем, все шестнадцать около меня кружочком вострились.

И все мои!

Вот это карьера!

Всем на зависть!

Вот лишь жалко, что в этом храме-школе моей же души священники меня же (хранителя), наравне с мальчиками отечественными, пониманию мира обучаться заставляют.

-Ты, – говорят, – не пуп, а лишь только суп. А что из тебя сварится – никому не известно.

Твоё хранительское дело — меж нами баланс поддерживать. Дабы один из всевышних верх не забрал. А в остальном ты такой же, как и все другие граждане.

Род

Ни при каких обстоятельствах не считал, что обучаться – это так здорово. Само собой разумеется, и в мою бытность обучения в университете и школе также бывали достаточно прикольные моменты, но дабы целый процесс доставлял удовольствие, для того чтобы что-то не припоминается.

А тут легко восхищение испытываю.

Не смотря на то, что устаю я на этих занятиях не в пример больше, чем на всех прошлых в жизни.

С Андрюхиной «наукой побеждать» тут всё ясно. Мы же в городе привыкли физическую подготовку лишь величиной пуза измерять. «Мамон» скинул – уже храбрец. А бег и тут, и рукопашка, и выживание в природных условиях.

Так, не редкость, наносишься, что до койки чуть доползаешь.

Ну а Надин «Анализ межличностных и публичных взаимоотношений»? Я ж наподобие не мальчик уже, дабы таких несложных вещей не знать. Да лишь и от этого голова время от времени так трещит, что до самой старости не думать хочется.

Это ж нужно – целый цинизм и ни одной теоремы. Всё, что ни сообщено, доказать требует. «Что?», «для чего?», «как?», «кому выгодно?»

Смешно?

А вы попытайтесь сами разобраться хотя бы с мотивацией поведения собственной семьи. Осознать от начала и до хотя бы приблизительного финиша, ни разу не сообщив «просто так», «по причине того, что» и не оценив «прекрасно» это либо «не хорошо».

Отсутствие оценок в Надюхином обучении – главное условие.

-Оценивать что-либо — это лишь ваше личное право, и несовпадение ваших оценок того либо иного явления – нормально. Я потому и не говорю на уроке, что имеется прекрасно, дабы не сделать ваши мысли зависимыми от моего жажды, либо, еще того хуже — настроения.

Мы оттачиваем только инструмент, а использование его — это только ваше личное дело.

Вот так она и говорит. Наряду с этим почему-то совсем не опасается того, что умение добывать знания из окружающей действительности, при несовпадении тех самых оценок, в полной мере может обернутся, а также, и против неё.

Не смотря на то, что для чего ей опасаться? Страху у нас Евлампий помогает. Правильнее, я бы сообщил, кроме того не страху, а осторожности.

Так, бывало, распишет, что не священик это думается, а индеец настоящий.

Это ж нужно мочь так всё обставить, что не просто комар носа не подточил, и вдобавок и на том месте, куда упасть планируешь, в обязательном порядке соломка была.

Не напрасно, значит, в газетах писали что их (попов) таким выкрутасам в особой школе КГБ учат.

Действительно, с преподавателями у нас, как и в любой обычной сельской школе, недобор. Всевышних-то шестнадцать, а преподавателей — всего три. Но Евлампий уверен в том, что это дело временное – был бы храм, а попы найдутся.

А до тех пор пока заменяем отсутствующих собственными силами.

У нас по большому счету взаимозаменяемость. На одном уроке ты преподаватель, а на втором – ученик.

Ребятам нравится.

Мне также.

Вовка в город съездил, еще собственных «вокзальных» пять штук притащил. Деревенские, снова же, потянулись. Не многие, действительно, так – чуть-чуть молодежи.

Да нам-то большое количество и не нужно.

Так как чем больше народа, тем хлопотнее. Евлампий говорит, что ребят из Яркого по большому счету до тех пор пока к нам пускать запрещено. По причине того, что уже мамки прибегали, интересовались: в какую секту их ребенок попал.

Тоталитарную либо не весьма.

А какие конкретно же мы тоталитарные, в то время, когда из одного хранителя лишь один храм получается?

А из другого, быть может, совсем второй. А из третьего – третий. В общем, как в той сказке про каравай. А не выберешь себе подходящего, так становись хранителем сам.

Я пологаю, что для собственной семьи любой человек должен быть хранителем. И не имеет значения, что без священников.

Так как главным истинам любой думающий человек научить может.

Посмотрел в себя.

Извлёк наружу собственный «пантеон» — и учи тех, кого на свет нарожал.

А тоталитарная секта – это в то время, когда всех (под одну гребенку) заставляют одному всевышнему (либо одной партии) молиться.

Кстати. Совершил ошибку я. Не три у нас учителя, а четыре.

Я о Шарике упомянуть забыл.

Он у нас всевышнего дружбы священник.

Обучаемся у него, как совместные действия осуществлять.

Пашка, как с Шариком навозится, то так прямо и говорит: «Мы – свора».

А что? Человеческий коллектив, если сравнивать с собачьей сворой, так – масса людей разношерстная. Ни слаженности, ни иерархии.

А вдруг и появится жестко сплоченная команда, то в обязательном порядке не для какого-нибудь дела совместного, а чтобы фаворита, с его организаторскими свойствами, потешить.

Это в случае если глубже вглядеться.

А мы не команда.

Команда — это то, что в американских фильмах за «великую идею» к «неразумным» туземцам в джунгли высаживается. Дабы убивать.

Либо легко под себя переделывать.

А мы не для убийства – мы для жизни.

Мы от нашей жизни в глуши да от уроков, что друг другу даем, так сроднились, что в противном случае как «род» себя и не принимаем.

Родные по причине того, что.

Таких родных у меня раньше ни при каких обстоятельствах еще не было.

И пускай не по крови, но по братству, которого сами захотели. В противном случае, что другой побратим ближе братаделается, так про это еще в древних летописях написано.

И еще, в отличие от вторых псов, не навязчивый он.

Не лезет в глаза, не подлизывается.

Предположительно, правду деревенские говорят, что не собака, а волк это.

Ну и пускай. Всё равняется – собака. По моему разумению, не собаки от волков, а волки да лисы от псов случились.

Потому как собака и с волком и с лисой скрещиваться может, а попытайтесь между собой волка и лисицу скрестить – ничего не выйдет.

Ну и кто затем из них продукт вторичного видообразования?

Так что Шарик отечественный не волк ни какой, а самая превосходная собака весьма хорошей породы «волк». Скромной, твёрдой и честной.

Идешь, не редкость, с ним по лесу. Глядь – нет Шарика. Провалился сквозь землю, растворился, по своим делам убежал.

И ты по своим идешь.

А как произойдёт что (в ручей упадёшь либо собаки деревенские наскочут), так вот он, снова рядом, как и не уходил. Стоит, наблюдает: «Помощь нужна? Нет?

Тогда я…» Шмыг. И снова нет его.

Эти уроки для меня – самые сложные.

Так как для равенства взаимоотношений и я его кроме этого ощущать обязан.

Либо осознавать?

***

А ещё у нас гости посещать обожают.

Вот, сравнительно не так давно глава с милиционером да районным попом приезжали.

На УАЗике.

Всё как положено.

Глава, тот всё больше хозяйством интересовался, удивлялся, как это муниципальные так прекрасно обстроиться смогли. И чего удивлялся? Я ему целый сбыт в АО (бывшем колхозе) обустроил, а он внезапно двор мой рассматривать пришел.

Темнит чего-то.

А священик, тот по большому счету смешной. Как отечественный храм заметил, так сходу нахрапом-то и попер.

-Покайтесь, язычники!

А какие конкретно мы ему язычники? Мы что – язык показывали? Либо говорим не по понятному? Плохой какой-то.

-Убоись!

Ну по поводу «убоись» у нас кроме того малышня знает. Они ему и растолковали.

-А мы и без того опасаемся. Нас Евлампий опасаться учит.

-Всевышнего убоись!

-Нееее… всевышнего опасаться запрещено. Вот он – всевышний страха (третий слева), он за нас. Он нас вместе с Евлампием малоизвестного да пакостного беспокоиться учит. А остальные…

-И он, и остальные – идолища поганые!!!!!!!!!

И плюнул.

-Фу, какой необычный дяденька. Эти всевышние – душа людская. Вы, дядя, у нас чужой и ничего еще не осознаёте.

А разве в чужую душу лишь по причине того, что вы её осознать времени не нашли, плевать возможно?

-Всевышний в душе должен быть один!

-Жаль, что у вас душа такая маленькая.

-Изыди, сатана!

-Я — не сатана, я – Вовка!

Вот так и поболтали.

А гостям мы неизменно рады.

Особенно, в то время, когда с добром к нам.

Вот, к примеру, в то время, когда родноверы из областной родноверческой организации брататься приезжали, так мы их без всяких неприятностей, со всей душой приняли.

А что – люди они хорошие.

В баньке попарились. Всевышним отечественным зачем-то поклонились.

Мы им сами не кланяемся. Смешно как-то самому себе либо товарищу собственному поклоны раздавать, но если они так уважение оказывают, то мы ничего против этого не имеем. Потому как выказать уважение, кроме того не совсем осознавая, это куда как приличнее, чем плеваться, не глядя в кого.

Мы к ним также с уважением отнеслись. На учебу в храм пригласили.

Желаете – учитесь, а желаете — и сами чего говорите.

Они говорить стали.

-Во всем виноваты нехорошие жиды! Исторические корни русской культуры зарыты в политеистическом начале. Отечественная свастика — не фашистский символ, а древнеарийский знак.

Да здравствует чистая арийская нация!

Христос – фальшивый всевышний! Подлинные всевышние — Перун, Велес, Сварог и Макош!

Мы, в случае если честно из этого практически ничего не осознали. Жидов либо еще каких нехороших людей у нас нет. А вдруг какие конкретно и сунутся, то у нас Шарик имеется (да и сами не хилые). Знаков также очень не имеем. У Андрея, разве что, орден да пара медалей имеется.

Так это не отечественные, а его индивидуальные символы — за заслуги перед отечеством.

А Арийцы, возможно, люди хорошие, лишь, по-моему, они где-то рядом с жидами живут.

По причине того, что очень сильно уж ненавидят друг друга.

Не в противном случае – соседи.

И по поводу всевышних я с ними не соглашусь.

Ну, сообщите, кому мешает то, что Евлампий собственного всевышнего страха Иисусом кличет? Андрюха, тот в самом деле победителя Перуном кличет. Надюха по большому счету с именем еще не определилась, по причине того, что как его назовешь, если оно ежедневно новое, знание-то?

И остальные: Дело, Дом, Геркулес (мальчики всевышнего здоровья так величают), всевышний любви – Прометей (а чё? Огонь-то он , по причине того, что необходимо было, подарил), Приятель, Ответственность, всевышний чистоты Сет. А хитростью — так по большому счету скандинавский Локки управляет.

Нормально это, по-моему.

Потому как не в заглавии дело.

Мы им по этому поводу ничего сказать не стали.

Они родноверы, и мы – родноверы.

Им родной – их храм. Нам – отечественный.

И если они к нашей душе с уважением, то и мы к их – кроме этого.

Люди, они по большому счету различные.

И это – верно.

Любовь

-Слыхал, Иван, Евлампий-то жениться надумал.

-На ком?

-А на Любаше. Ну, той, что на станции молоком торгует.

-То-то я наблюдаю, она к нам сейчас зачастила. Наподобие как молока ребятишкам принести. А на кой им её молоко, в то время, когда у нас самих две коровы?

-Зря ты так. Она хорошая. Парни её обожают. Да и Евлампий уже мальчик взросленький, пятьдесят годков минуло.

Самое время семью заводить.

-А что ты смеешься? У меня дедушка, по окончании бабкиной смерти, второй раз в шестьдесят под венец отправился. И ничего.

Жили – душа в душу.

-Так я ж – ничего. Совет им, как говориться, да любовь.

Хорошая свадьба оказалась. Радостная.

Вот лишь с «отречением», по-моему, Евлампий однако перемудрил.

-Я, Евлампий, беру в жены Любовь и отрекаюсь от всех всевышних души собственной, потому как объединяю душу мою с душой избранницы моей.

-Я, Любовь, беру в мужья Евлампия и отрекаюсь от всех всевышних души собственной, потому как объединяю душу мою с душой избранника моего.

А позже Андрей в качестве священника перунского их как бы мечём рассек.

-Да родятся в нашей общей душе новые всевышние. Всевышние Любови и Евлампия.

А дальше цветы, поздравления, радость.

Восстановление уже в новом качестве.

Я, само собой разумеется, осознаю, что наших общих всевышних это отречение не коснется (это они лишь про собственное личное-домашнее говорили), но все-таки я на такое бы не решился.

А что, в случае если баба «не та» попадется?

Вот мы с женой жили – любой сам по себе. Я на собственной работе – она на собственной. У меня собственные приятели, у неё также.

Пашку совместно растили, так это уже вопросы сугубо воспитательные.

Весьма интересно, а женился бы я на ней, если бы так же, как у Евлампия, вопрос ставился?

«Погибни и воскресни».

Возможно – нет.

Для меня же тогда вся её душа не в жаждах, характере либо еще каких закорюках, а лишь в глазах её нежных отражалась.

Ну и ещё в кое-чём.

Вот тебе и женитьба.

А по окончании загса в том месте желаешь – не желаешь, а привыкать нужно. В случае если уж совсем тошно, то возможно на работе продолжительнее побыть либо с мужиками в гараже отсидеться.

А тут «отрекись».

Не-еее! Мне так запрещено. На моих всевышних вон целый храм стоит.

Воображаете, что с ним произойдёт может, в случае если я на стерве какой женюсь?

Уф! Кроме того поразмыслить страшно.

И по большому счету, по древнерусскому обычаю, Волхв (что хранитель храма) в обязательном порядке холостым быть обязан.

Откуда знаю?

Ниоткуда. Сам только что придумал.

Но так как обычай данный старый – держаться за него буду прочно.

-Пожа-аааааар!

-Что, где горит?!

-Да вон, братья Любкины перепились да на спор, «кто из них индеец», подожженными топорами в сарай метать начали.

-Подоженными?

-Ну да. Берешь топор, обматываешь тряпкой пробензиненной, поджигаешь и – вперед.

-Идиоты.

-Мы, говорят, сеструху за многобожца замуж отдаем, так и сами сейчас папуасы. Прекрасно хоть не в дом, а в сарай, что на той стороне поля, кидать стали. В том месте, не считая соломы, ничего нет.

-Как нет? Да вы что, паразиты, я же детишек сейчас в том направлении ночевать послал!

Так, как тогда, я не разу в жизни еще не бегал. Это ж нужно до для того чтобы допиться, дабы детей попалить?!

-Скорее воды!

Да лишь поздно уже. Сарай, как костер, полыхает.

В том месте же солома.

И мальчики!

-Не-ееееет!

Никто и не увидел, как Люба в собственном свадебном платье прямо в пламя прыгнула.

Мы – мужики побоялись, а она прыгнула.

Прекрасно, что взрослая уже – платье не из кисеи пошито.

В противном случае так бы и сгорела враз.

А так ничего. И сама живая, и ребят из огня повыкидала.

Уф!

Хорошо, нормально всё.

Дети чумазые да испуганные в стороне стоят. Мы – мужики остатки сарая тушим. Евлампий растерянный, как пингвин, около жены собственной юный подпрыгивает.

А она – ничего. Стоит, на него наблюдает да радуется. Кроме того не обожгло её (лишь волосы чуть да ресницы).

Радуется.

А по щекам слезы бегут.

Лишь это уже не имеет значения.

Принципиально важно то, что сейчас в отечественном храме у всевышнего любви священник покажется.

Потому как что имеется любовь, нежели умение за другого себя не пожалеть?

какое количество сможешь дать, значит, столько и любви в тебе имеется.

А Люба…

В общем, вы сами догадывайтесь, кто этим священником быть больше всех нас хорош.

Песня волхвов

И придет хранитель на землю, где до того ничего не было.

И отметит то место как храм.