«Сабли в ножны!»: кризис русской кавалерии второй половины xix века

Что возможно прекраснее и поэтичнее, чем кавалерийская атака, в таком некрасивом и непоэтичном деле, как война? Но проза судьбы брала собственное. По окончании Крымской войны у европейских армий показалось более скорострельное и дальнобойное оружие, артиллерия и пехота сейчас имели возможность устроить перед фронтом «стенке огня», а кавалерия… осталась прошлой.

Её слабость в новых условиях явственно продемонстрировали годов 1866 и 1870–71 войны. Кавалерийские атаки стали тщетными и стоили множества жертв, а одна из них запомнилась особенно. В бою при Марс-ла-Тур 16 августа 1870 года прусский генерал Адальберт фон Бредов сказал известную фразу: «Она будет стоить столько, сколько будет стоить», и повёл семь эскадронов собственной 12-й кавалерийской бригады в наступление на французскую батарею.

Эскадроны Бредова смогли пройти по лощине так, что их увидели только в последний момент. Пруссаки влетели на батарею и изрубили орудийную прислугу. Бредову удалось нанести сопернику чувствительные утраты, но атака французской кавалерии вынудила его отойти, причём из 804 германских наездников из боя возвратился только 421.

В наполеоновскую эру на данный эпизод не обратили бы никакого внимания, но на фоне более чем скромных результатов вторых германских кавалерийских частей атака Бредова выгляделавыдающимся успехом. То, что скоро нарекли «смертельной скачкой Бредова», стало знаком кавалерийской доблести и лучом надежды для тех, кто верил, что дни кавалерии ещё не сочтены.

«Сабли в ножны!»: кризис русской кавалерии второй половины xix века
Э. Детайль и А. Нойвилль. Погибшие улан 16-го кирасир и полка полка Зейдлица из 12-й кавалерийской бригады. Фрагмент панорамы «Битва при Резонвилле» (Марс-ла-Тур). 1882–1883 годы
Источник – histoire-fr.com
Американский опыт

Русские армейские умы пристально смотрели за Франко-прусской дискуссиями 1870–71 и войной годов, каковые она породила. Вопреки распространённому точке зрения, и в Российской Федерации, и в мире осознавали, что боевые условия изменились, и предстоят громадные перемены в армейском деле. Но что и на что поменять – было неясно.

Для конницы очень заманчивым казался американский вариант. На протяжении Гражданской войны в Соединенных Штатах 1861–65 годов кавалерия, пускай и совсем не похожая на европейскую, сыграла огромную роль и долгими опустошительными рейдами во многом решала, в чью сторону склонится чаша весов.

Стараниями докторов наук Академии русского Генштаба А. Н. Витмера и А. Е. Станкевича опыт юга и войны Севера взял громадное внимание в Российской Федерации и был научно обработан (чего нельзя сказать об другой континентальной Европе). Предстоящим внедрением американского опыта занялся юный ученик Академии – капитан Николай Николаевич Сухотин.

Н. Н. Сухотин
Источник – genrogge.ru

В первой половине 70-ых годов девятнадцатого века Сухотин с успехом защитил диссертацию по рейдам на материале Гражданской войны в Соединенных Штатах, а через два года рейд «в американском стиле» был в первый раз опробован на манёврах в Варшавском армейском округе. Маленький отряд кавалерии проскользнул через линию охранения условного соперника, за 44 часа прошёл лесными тропами 144 километра и занял переправу через Вислу в тылу «неприятеля». Задача манёвра была выполнена, но люди были так истощены, что у некоторых появились галлюцинации.

Становилось ясно, что в случае если русская кавалерия собирается применять тактику рейдов, то её нужно готовить не для стремительных и лихих атак, а для изнурительных конных маршей.

В следующем, 1877 году началась война с Турцией, которая подтвердила верность направления, принятого его сторонниками и Сухотиным. Генерал-адъютант И. В. Гурко, в полной мере в духе американских рейдов, с наскока захватил Тырново, занял главной Шипкинский перевал и начал опустошать почвы за Балканскими горами, приведя к панике в Стамбуле.

Но в то время, когда началась эпопея под Плевной, на сцену вышли другие кавалерийские полководцы, каковые не только не смогли мешать доставке продовольствия осаждённому турецкому гарнизону, но кроме того обеспечить исполнение элементарных обязанностей конницы. Главноком русской армии Князь Николай Николаевич Старший разозлился, в то время, когда один из кавалерийских начальников расположил охранение сзади пехоты и не двинул его вперёд, сославшись на отсутствие приказа.

Н. Г. Шильдер. Князь Николай Николаевич Старший в шефском мундире Лейб-гвардии Сапёрного батальона и фельдмаршальских эполетах. Финиш XIX века
Источник – wikipedia.org

Русско-турецкая война 1877–78 годов началась и закончилась двумя блестящими кавалерийскими операциями, в остальном же русская конница была только бледной тенью самой себя. В конце войны подвиг Гурко повторил генерал А. П. Струков, кавалерия которого быстрым броском от Шейново овладела Адрианополем с его армейскими складами. Налицо были и кризис кавалерии, и пути его разрешения: сейчас конница должна была приучиться функционировать самостоятельно, применяя собственную скорость, захватывать либо уничтожать опорные пункты соперника и нарушать его коммуникации – одним словом, выполнять те самые рейды, за каковые ратовал Сухотин.

Реформы

Имеется некая ирония судьбы в том, что в царствование Александра III (1881–94 годы), известное своим консервативным настроем, армейские решились на коренную реформу самого консервативного рода армий – кавалерии. По окончании 1881 года влияние Сухотина в штабных кругах достигло собственного апогея – он стал ближайшим ассистентом генерал-инспектора кавалерии Князя Николая Николаевича Старшего и доктором наук Академии Генштаба. Очень любопытно, что реформы, которые связаны с именем Сухотина, начались с знаков.

В случае если Петр I начал собственные реформы с бритья бород, то его потомок Князь Николай Николаевич 26 апреля 1881 года разрешил их ношение в кавалерии – это стало недобрым знаком для приверженцев кавалерийских традиций. Скоро сабли заменили на шашки, а после этого отменили султаны на шапках. Но настоящий удар по кавалерийскому духу был нанесён 13 июля 1882 года – в данный сутки произошло переименование всех гусарских и уланских полков в драгунские с соответствующим трансформацией формы.

Ветхую форму удалось отстоять только гвардейским полкам.

Cлева – рядовой Павлоградского гусарского полка (до реформы), справа – обер-офицер Павлоградского драгунского полка (по окончании реформы)
Источники – byzantine-way.livejournal.com и wikipedia.org

Довольно часто возможно слышать, что толстой фигуре Александра III не шёл гусарский доломан, и это якобы вызвало упразднениепышной улан и формы гусар. Но не меньше значимой была и личность Сухотина. Он начал работу в первой половине 60-ых годов XIX века в Стародубском драгунском полку, а драгуны (в прежние времена – легко «ездящая пехота») не имели характерного кавалерийского лоска.

По окончании поступления в Академию Сухотин уже не возвращался в строй, трудясь в штабах и за кафедрой.

Далёкий от ветхих традиций, он легко решился на упразднение вещей, имевших глубокое символическое значение для русских кавалеристов.

Мысля строго рационально, Сухотин был тысячу раз прав. Отличие между родами кавалерии уже давно сошла на нет, и конница действовала по-драгунски – другими словами, комбинируя пеший и конный строй. Переодеванием всех военных полков в драгунскую форму достигалось единообразие в одежде и спасение от лишних и очень дорогих её элементов.

Экономия была большая – реформа обмундирования разрешила без ущерба для казны расширить численность кавалерии, преобразовав полки из 4-эскадронного в 6-эскадронный состав и организовав пара новых полков.

В течение 1880-х годов реформы углублялись. Конница вооружалась ружьями, обучалась действиям и ружейным приёмам в пешем строю. На больших манёврах проверялись умение и выносливость вести разведку.

Казалось, что конница совсем отбрасывала классический таранный удар («таранщину», как тогда выражались в среде кавалерийских реформаторов) и приучалась функционировать «стратегически», другими словами на театре военных действий, а не на полях отдельных сражений.

Лелеялись замыслы при войны с Германией сорвать более стремительную германскую мобилизацию масштабным набегом конницы в первые дни войны. При успехе таковой операции кавалерия имела возможность оказать неоценимую услугу России.

Н. С. Самокиш. Из альбома «Волынские манёвры 1890 года»
Источник – humus.livejournal.com
Реакция на реформы

Не обращая внимания на все приложенные упрочнения, Николай и Сухотин Николаевич Старший скоро столкнулись с тем, с чем сталкиваются чуть ли не все русские реформаторы – совершённые на бумаге реформы с трудом воплощались в судьбу.

Упразднение горячо любимой формы позвало бурю негодования у бывших улан и гусар. Данный чувствительный удар по времени совпал с переводом многих кавалерийских полков к границам Германии и Австро-Венгерской империи. Нетрудно представить себе эмоции вчерашнего гусара, у которого отнимали броскую форму, историческое наименование полка, по окончании чего отправляли молодого человека в глухие иудейские местечки, где не было ни высшего общества, ни развлечений.

Начался настоящий финал из кавалерии состоятельных и грамотных офицеров, каковые составляли её лучший элемент. Дошло до того, что в кое-какие полки было нужно переводить офицеров из пехоты.

Генерал В. А. Сухомлинов в собственных мемуарах признавался, что расплакался, в то время, когда принял Павлоградский гусарский полк, незадолго до этого переименованный в драгунский. Соперники сухотинской реформы не жалели тёмной краски в своих мемуарах, исходя из этого сейчас непросто представить реакцию на реформы среди кавалеристов в целом. Наверное, они без громадного сожаления расстались с тяжёлыми и неуклюжими саблями, взяв эргономичные шашки.

Не позвала протеста и замена карабина винтовкой. Карабин не разрешал на равных противостоять пехоте в огневом бою, но, на беду, к драгунской винтовке прилагался штык. Неприятие кавалеристами этого пехотного атрибута кроме этого носило скорее символический, нежели рациональный темперамент.

Штык, крепившийся на ножнах шашки, стал собственного рода знаком увлечения пешим боем в кавалерии и знаком того, что кавалерия превратилась в «ездящую пехоту».

Н. С. Самокиш. Из альбома «Наброски Н. Самокиша из судьбы Гвардейской кавалерии». 1889 год
Источник – forum.artinvestment.ru

Не следует забывать и тот факт, что введение штыка означало добавление нового раздела обучения в и без того широкую программу подготовки кавалеристов. В соответствии с «Инструкцией для ведения занятий в кавалерии» 1884 года, кавалерист должен был приобрести навыки верховой езды, ухода за лошадью, владения огнестрельным оружием и холодным, действий в пешем строю и конном, сторожевой и разведслужбы, совмещая всё это с занятиями «изучением» и словесностью грамоты. Это была очень широкая программа, а вдруг мы отыщем в памяти о малограмотности русского крестьянина-новобранца, бегстве грамотного офицерства из кавалерии и добавим к этому сокращение срока работы в коннице с шести до пяти лет, которое случилось во второй половине 80-ых годов девятнадцатого века, то возьмём более либо менее полную картину трудностей в деле обучения кавалеристов.

Но ропщущие, но покорные офицеры не воображали для реформы для того чтобы препятствия, как главы, закостенелые в рутине ветхих хороших времён. Со времён Николая I, если не раньше, в русской кавалерии привыкли ценить две вещи – верную посадку в седле и жирные тела лошадей.

В 1880-е годы эти обычаи старины ещё не были изжиты, и любой начальник эскадрона не забывал, что «за неудовлетворительное справа по три (чисто манежный строй, что использовался для проверки посадки людей в седле и не имел боевого значения – прим. автора) отнимают эскадроны, все же остальные отрасли работы считаются менее ответственными и не влекут за собою ни взысканий, ни строгих замечаний…». Требовалось, дабы лошади являлись на смотр «круглые, как бочки», что достигалось полным усиленной выдачей и забвением работы фуража в течение месяца перед визитом руководства.

Князь Николай Николаевич потребовал многовёрстных рейдов, командующие округами – охранения и разведки, а главы бригад желали видеть жир на телах коней. Прозорливые офицеры отмечали, что повышенное внимание к телу лошадей и посадке кавалеристов разъяснялось очевидной ленью руководства, поскольку да и то, и второе возможно было проверить в манеже, не сходя с места. Понятны сокрушения одного из тогдашних знатоков кавалерийского дела Ф. Ф. Грязнова, что писал, что «у нас никакая инструкция неимеетвозможности вступить в силу в тот же час же, а нужно ожидать, пока не перевоспитается чуть ли не целое поколение».

Консерваторы побеждают

А поколения вправду сменялись, и к концу 1880-х годов на сцену вышли новые люди с новыми идеями. Поклонники рейдов ни при каких обстоятельствах не владели монополией в мире военной мысли, а в то время, когда пара подзабылись уроки Франко-прусской и Русско-турецкой войн, их влияние начало падать.

Н. С. Самокиш. Из альбома «Волынские маневры 1890 года». Предположительно, на переднем замысле изображён генерал А. П. Струков
Источник – humus.livejournal.com

В тогдашней Европе было принято отмахиваться от американского опыта, воодушевлявшего «рейдоманов», ссылаясь на громадную отличие в условиях ведения боевых действий и отсутствие в Соединенных Штатах порядочной (по европейским понятиям) конницы, талантливой на таранный удар. В то время, когда по окончании 1878 года американский опыт всё-таки пробил себе дорогу в Российской Федерации (чего, кстати, так и не случилось в других государствах) и, в известной степени, оказал влияние на упразднение гусарских и уланских полков, консерваторы не сдались и применяли вышеизложенные доводы. Согласно их точке зрения, американцы ковбойские перестрелки, а европейская кавалерия, с её вековыми традициями и рыцарским духом, способна на большее. Во второй половине 80-ых годов XIX века ротмистр Н. А. Вилламов писал на страницах «Армейского сборника»:

«Что касается лично нас, то мы глубоко уверенны, что в случае если, с одной стороны, современное оружие и обставило пара важнее шансы на успех кавалерийской атаки, обыкновенно сопровождаемой относительно бoльшими утратами, то с другой – и итог успешной атаки конницы сейчас стал решительнее, причём нравственное чувство его на соперника должно быть ещё посильнее, и как раз благодаря уверенности пехоты в её неуязвимости»

Тут пришлась кстати упомянутая в начале отечественной статьи атака Бредова, на которую стали ссылаться как на свидетельство того, что при верной подготовке атака кавалерии на пехоту так же, как и прежде вероятна и действенна. Скорость, с которой кавалерия имела возможность проскочить сферу настоящего огня, представлялась её преимуществом перед пехотой. Устоят ли резервисты и вчерашние новобранцы с какими угодно идеальными ружьями перед галопирующей сомкнутой массой, свесившей пики?

Что и сказать, за «кавалерийским ренессансом» довольно часто находились антимодернистские настроения, популярные на рубеже XIX и XX столетий.

Несколько классных чиновников и офицеров Сумского драгунского полка, принимавших участие в праздновании 250-летней годовщины со дня его образования. 27 июня 1901 года. Сумской полк был одним из исторических гусарских полков, вынужденных переменить форму на драгунскую
Источник – bulatovichclub.org

На возросшую силу огня глаза не закрывали, но думали, что сейчас она требует от конницы ещё более лихого кавалерийского духа, чем в прежние времена. А для поддержания этого самого духа необходимы были знаки. Тот же Вилламов писал:

«Человек, элегантнее и прекраснее одетый, неизменно сам увереннее, причём сознание, что наружностью его наслаждаются, рождает в нём желание и в остальном продемонстрировать себя молодцом; эта людская слабость, свойственная людям культурным, в особенности характерна отечественному простолюдину»

За этими намёками в полной мере определённо читалось: «Отдайте ветхую форму!» Кавалеристам нужна была вера в собственные силы, в то время как на манёврах конницу, рискнувшую атаковать пехотинцев, заставляли отступать и признавали разбитой, подспудно приучая к мысли о неосуществимости победить пехоту. Согласно точки зрения консерваторов, винтовка занимала через чур много места в программе обучения конницы, и тем самым прививалось представление, что именно она – основное оружие кавалериста.

Одновременно с этим рубка шашкой пришла в упадок. Всё чаще поднимался вопрос о возвращении кавалеристам пики – громоздкой обузы при стратегическом рейде, но нужной в сомкнутой конной атаке. Помимо этого, приверженцами «таранщины» была яростно отбита попытка ввести в кавалерии стрельбу с коня.

Спор консерваторов и «рейдоманов» разрешился очень очевидно. В первой половине 90-ых годов XIX века по окончании продолжительной психологической болезни погиб Князь Николай Николаевич Старший. Его сын, Князь Николай Николаевич Младший, через некое время взявший должность генерал-инспектора кавалерии, не разделял увлечения рейдами, и влияние Сухотина на «дела конные» сошло на нет.

Н. С. Самокиш. Забайкальский казак
Источник – russiancossacks.getbb.ru

Печальным эпилогом «рейдомании» стал неудавшийся набег на Инкоу на протяжении Русско-японской войны 1904–1905 годов, что в насмешку назвали «наползом». Рейд на территорию Германии для срыва мобилизации к тому времени превратился в фантастику, потому, что немцы прикрыли собственные восточные границы маленькими крепостями, ставшими непреодолимым заслоном для русской конницы. И однако в начале ХХ века кавалерийские уставы всех великих держав с уверенностью заявляли, что «не обращая внимания на всю собственную эффективность, винтовка неимеетвозможности заменить эффект, произведённый скоростью лошади, магнетизмом конной атаки и кошмаром перед холодной сталью».

Разумеется, что за жаркими баталиями «рейдоманов» и приверженцев «таранщины» было потеряно самое основное, то, в чём кавалерия так же, как и прежде была незаменимой – разведка. Кое-какие русские полководцы осознавали данный факт в полной мере отчётливо. Так, генералу А. Н. Куропаткину это привлекло внимание ещё на протяжении Псковских манёвров 1903 года. В собственном ежедневнике он записал:

«Все пехотные части двух армий бродили впотьмах, поскольку мало было при них покинуто корпусной конницы. Одновременно с этим конница двух сторон в составе 12 полков составила, по обыкновению, конное, достаточно хаотичное ристалище. Воспользовался этим случаем, дабы ещё раз доложить правителю об увлечении с отечественной стороны стратегической (военном) конницей»

Опасения Куропаткина подтвердила и Русско-японская война, и манёвренный период Первой Мировой. Ища на поле боя возможность, как и прежде, играться первую скрипку, кавалеристы потеряли из виду нужную роль «ушей и глаз» армии. Расплатой за это стала глухота и слепота русских армий на Восточной Пруссии и полях Маньчжурии и, как следствие, череда тяжёлых поражений.

Н. С. Самокиш. Отдых драгунов
Источник – artpoisk.info

Перечень источников:

  1. Сухотин Н. Набег летучего отряда за Вислу. Эпиход из кавалерийских манёвров // Армейский сборник. 1876. №11.
  2. Газенкампф М. Мой ежедневник. 1877–78 гг. СПб., 1908
  3. Fuller W. Strategy and Power in Russia. 1600–1914. The Free Press. 1992.
  4. Сухомлинов В. А. Воспоминания. Мемуары. Мн., 2005.
  5. Норцов А. Н. Воспоминания о павлоградских лейб-гусарах Его Величества (1878–1880). Тамбов, 1913.
  6. Терехов А. Кавалерийские заметки // Армейский сборник. 1889. №5.
  7. Грязнов Ф. Кавалерийские беседы // Армейский сборник. 1889. №6.
  8. Вилламов, ротм. По поводу значительнейших вопросов техники кавалерийского дела // Армейский сборник. 1887. №10.
  9. Jarymowicz, R. J. Cavalry From Hoof to Track. (2008).
  10. Куропаткин А. Н. Ежедневник генерала А. Н. Куропаткина. М., 2010. С. 145.

Реставрация находок. Шашка М27 / Restoration of saber M27


Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся:

Понравилась статья? Поделиться с друзьями: