Шаманизм на борнео и сулавеси

У дусунов Cеверного Борнео, которыми владел к протомалайской расе и воображающих коренных обитателей острова, принципиальную роль играются жрицы. Их посвящение продолжается три месяца. На протяжении церемоний они пользуются тайным языком.

Наряду с этим они надевают особый костюм: тело закрывают синим полотном, а на голову надевают конусообразную шляпу с ракушками и петушиными перьями. Сеанс содержится в пении и танцах, в то время как мужчины ограничиваются музыкальным сопровождением.

Но их своеобразная техника есть гадательной и относится скорее к малой волшебству, чем к фактически шаманизму; жрица держит на пальце бамбуковый стебель в состоянии равновесия и загадывает: в случае если такой-то есть преступником, стебель обязан сделать то либо иное перемещение и т. п.[1091]У даяков внутренней части острова волшебники-целители бывают двух типов: дая берури — в большинстве случаев мужчины, занимающиеся лечением, и барих — собранные, в большинстве случаев, из дам, — эксперты по «лечению» посевов риса. Заболевание разъясняется присутствием в теле злого духа либо уходом души.

Шаманы обоих классов владеют экстатической свойством видения души человека либо души посева — кроме того если они бежали весьма на большом растоянии. Тогда они гонятся за беглыми душами, ловят их (в виде волоса) и воссоединяют с телом (либо с посевом). В случае если заболевание позвана злым духом, сеанс сводится к церемонии его изгнания.[1092]

Шаман у приморских даяков именуется мананг. Он занимает высокое публичное положение — конкретно по окончании вождя. В большинстве случаев профессия мананга наследственная, но различаются два класса: тех, каковые имели откровение в форме снов и взяли так покровительство одного либо нескольких духов, и тех, кто стал манангом по собственной воле и исходя из этого не имеет дружественных духов.

В любом случае квалификацию мананг приобретают лишь методом посвящения уполномоченными на это наставниками. Среди манангов известны мужчины, дамы и бесполые мужчины (импотенты); скоро мы заметим ритуальное значение последних.

Мананг обладает шкатулкой с множеством волшебных предметов, среди которых наиболее значимыми являются кристаллы кварца, бата илау (яркий камень), благодаря которым шаман находит душу больного. Тут также заболевание вызывается бегством души, а сеанс проводится с целью ее возвращения и отыскания в тело больного. Сеанс происходит ночью.

Тело больного натирается камнями, после этого собравшиеся начинают петь монотонные песни, в то время как мананг-вождь танцует до изнеможения: он ищет и призывает так душу больного. В случае если заболевание тяжелая, душа пара раз ускользает из рук мананга. По окончании того как вождь-мананг падает на землю, зрители набрасывают на него покрывало и ожидают результата его экстатического путешествия, потому, что в экстазе шаман нисходит в Преисподняя, дабы искать душу больного.

Наконец, он хватает ее и сходу поднимает, держа ее в руке, и вкладывает через голову обратно в тело больного. Сеанс именуется бельян, и Пэрхэм (Perham) насчитывает четырнадцать его видов по показателю технической трудности. Лечение заканчивается принесением в жертву курицы.[1093]Бельян морских даяков в собственной современной форме думается достаточно сложным и неоднородным магико-религиозным явлением.

Посвящение мананга (натирание волшебными камнями, ритуал вознесения и т. п.) и определенные элементы лечения (значение кристаллов кварца, натирание камнями) показывают на очень старую шаманскую технику. Но в псевдотрансе (что шаман старается утаить под покрывалом) видны разные проявления индо-малайского влияния. Когда-то все мананги по окончании посвящения надевали женский костюм, что они сохраняли до самой смерти.

Сейчас данный обычай стал редкостным.[1094]Тем не меньше особенный класс манангов, мананг бали, в некоторых приморских племенах (малоизвестен у горных даяков), носят женский костюм и делают ту же работу, что и дамы. Время от времени они берут себе «мужа», не обращая внимания на шутки деревни. Трансвестия, со всеми трансформациями, каковые она предполагает, принимается благодаря приказа более чем, трижды взятого в снах: отказ был бы обречением себя на смерть.[1095]Этот ансамбль элементов очевидно обнаруживает черты матриархальной идеологии и женской магии, каковые когда-то должны были господствовать в даякском шаманизме: практически все духи вызываются манангами по имени Ини, Великой Матери.[1096]Тем не меньше тот факт, что мананги бали малоизвестны в глубине острова, обосновывает, что целый данный комплекс (трансвестицизм, половое бессилие, матриархат) пришел извне, не смотря на то, что и весьма в далеком прошлом.

У нгаджу-даяков Южного Борнео посредниками между богами и людьми (особенно Сангиангами) являются бальяны и басиры, жрицы-шаманки и бесполые жрецы-шаманы (термин басир свидетельствует неспособный к оплодотворению, импотент). Последние являются настоящими гермафродитами, наряжаются и ведут себя в точности, как дамы.[1097]Бальяны, как и басиры, «избираются» Сангиангом, а без его призвания нельзя быть его слугой, даже в том случае, если прибегать к простым техникам экстаза — танцу и бубну.

Нгаджу-даяки в этом отношении бескомпромиссны: экстаз неосуществим, в случае если шаман не чувствует себя призванным. Что же касается импотенции и бисексуальности басиров, то они разъясняются тем, что басиры считаются посредниками между двумя космологическими уровнями — Небом и Землёй, — и тем, что они соединяют в одном лице элемент женский (Почва) и элемент мужской (Небо).[1098]Речь идет о ритуальной андрогинии — прекрасно известной архаической форме божественного двуединства и совпадения противоположностей.[1099]Как гермафродитизм басиров, так и проституция бальянов основаны на священной сокровище «посредника», на потребности устранить полярность.

Всевышние (Сангианг) воплощаются в бальянов и басиров и говорят конкретно через них. Но это явление воплощения не есть «одержимостью». Души предков либо погибшие ни при каких обстоятельствах не овладевают бальянами либо басирами; они являются лишь инструментами выражения всевышних.

Погибшие применяют второй класс волшебников, туканг тавур. Экстаз бальянов и басиров вызывается Сангиангом либо благодаря мистических путешествий на Небо, каковые они предпринимают, дабы посетить селения всевышних.

Запомним кое-какие особенности: религиозное призвание, ответ о котором принимается только всевышними сверху; религиозный характер сексуального поведения (импотенция, проституция); малый роль техники экстаза (танец, музыка и т. п.); транс, вызванный воплощением Сангианга, либо мистическое путешествие на Небо; отсутствие связи с духами погибших, а исходя из этого и отсутствие «одержимости». Все эти черты подчеркивают архаизм аналогичного религиозного явления. Не смотря на то, что религия и космология нгаджу-даяков, возможно, подверглись азиатскому влиянию, мы вправе высказать предположение, что бальяны и басиры воображают форму старого и автохтонного (местного) шаманизма.

Басиры нгаджу-даяков имеют собственный соответствие в баясах (баяса = обманщик) тораджей. Это в основном дамы, а свойственная им техника пребывает в экстатических путешествиях на Небо и в Преисподнюю, каковые баясы смогут осуществлять в духе либо во плоти.

Ответственной церемонией есть момпарилангка (восседание на почетном месте), продолжающаяся три ночи подряд: две ночи баяса сопровождает на женщин души и Небо девушек, дабы очистить их, а в третью — сопровождает их обратно на Землю и соединяет с их телами. Баясы должны кроме этого искать заблудшие души больных; посредством духа вураке (принадлежащего к классу духов воздуха) баяса входит по радуге в сам дом Пуэ ди Сонге и приводит оттуда душу больного. Она кроме этого отыскивает и опять воплощает душу риса, в случае если эта душа покинула посевы и они вянут и смогут умереть. Но экстатические свойства баясов не ограничиваются небесными и горизонтальными путешествиями; на протяжении многочисленного погребального праздника момпемате они сопровождают души на тот свет.[1100]

В соответствии с R.E. Downs, Литания обрисовывала, как погибшие пробуждались ото сна, как они наряжались, и их вели через Преисподняя к дереву динанг, и они взбирались на него, достигали Почвы, по которой после этого направлялись в Мори (на восток от [страны] тораджей), дабы в итоге попасть в храм либо церемониальный дом. В том месте их принимали родственники, каковые вместе с остальными участниками развлекали их танцами и песнями… На следующий сутки шаманы сопровождали ангга (другими словами души) к месту их последнего почивания.

На основании этих нескольких указаний мы видим, что баясы Сулавеси являются специалистками громадной душевной драмы: очистительницы, целительницы либо проводницы душ, они вмешиваются лишь тогда, в то время, когда речь заходит как раз о состоянии людской души. Заслуживает внимания то, что значительно чаще они устанавливают сообщение с Небом либо небесными духами. Символизм волшебного полета либо восхождения по радуге, главный в австралийском шаманизме, есть архаическим. Но, тораджи знают кроме этого миф о лиане, некогда соединявшей Почву с Небом, и не забывают о райских временах, в то время, когда люди легко общались с всевышними.[1101]