Школьный тур олимпиады по литературе. время выполнения — 150 минут

Класс

Время исполнения — 150 мин.

1.Прочтите текст и проанализируйте его. Ответ запишите в виде текста

Александр Грин Победитель

Скульптор, не мни покорной

И вязкой глины ком…

Т. Готье

Наконец–то фортуна пересекает отечественную дорогу, – сообщил Геннисон, закрывая дверь и вешая промокшее от дождя пальто. – Ну, Джен, – ужасная погода, но в сердце моём погода хорошая. Я опоздал мало вследствие того что встретил доктора наук Стерса. Он сказал потрясающие новости.

Говоря, Геннисон ходил по помещению, рассеянно взглядывая на накрытый стол и потирая озябшие руки характерным голодным жестом человека, которому не везет и что привык больше любить надежды чем обед; он спешил сказать, что сообщил Стерс.

Джен, юная дама с требовательным, нервным выражением сурово горящих глаз, неохотно улыбнулась.

– Ох, я опасаюсь всего потрясающего, – сообщила она, приступая было к еде, но, видя, что супруг взволнован, поднялась и подошла к нему, положив на его плечо руку. – Не злись. Я лишь желаю заявить, что в то время, когда ты приносишь потрясающие новости, у нас, на другой сутки, обыкновенно, не бывает денег.

– В этом случае, думается, будут, – возразил Геннисон. – Дело идет именно о посещении мастерской Стерсом и ещё тремя лицами, составляющими в жюри конкурса большая часть голосов. Ну-с, думается, кроме того возможно, что премию дадут мне.

Само собой, секреты этого дела – вещь относительная; мою манеру так же легко выяснить, как Пунка, Стаорти, Бельграва и других, исходя из этого Стерс сообщил: – Мой дорогой, это так как ваша фигура Дамы, возводящей ребенка вверх по крутой тропе, с книгой в руках? – Само собой разумеется, я отрицал, а он докончил, ничего не выпытав от меня: – Итак, говоря условно, что ваша, – эта статуя имеет все шансы. Нам, – увидь, он сообщил нам, – значит, был о том разговор, – нам она более вторых по душе.

Держите в секрете. Я информирую вам это вследствие того что обожаю вас и возлагаю на вас громадные надежды. Поправляйте собственные дела. – Очевидно, тебя нетрудно определить, – сообщила Джен, – но, ах, как тяжело, изнемогая, верить, что в конце пути будет наконец отдых.

Что ещё сообщил Стерс?

– Что ещё он сообщил, – я забыл. Я не забываю лишь вот это и шел к себе в полусознательном состоянии. Джен, я видел эти три тысячи среди невиданного радужного пейзажа.

Да, это так и будет, само собой разумеется. Имеется слух, что хороша кроме этого работа Пунка, но моя лучше. У Гизера больше рисунка, чем анатомии.

Но отчего Стерс ничего не сообщил о Ледане?

– Ледан уже представил собственную работу? –

— Правильно – нет, в противном случае Стерс должен был сказать о нем. Ледан ни при каких обстоятельствах особенно не спешит. Но пару дней назад он сказал мне, что опаздывать не имеет права, поскольку шесть его детей, мелок мелка меньше, также, возможно, ожидают премию.

Что ты поразмыслила?

– Я поразмыслила, – задумавшись, сказала Джен, – что, пока мы не знаем, как справился с задачей Ледан, рано нам сказать о торжестве.

– Дорогая Джен, Ледан гениальнее меня, но имеется две обстоятельства, из-за чего он не возьмёт премии. Первая: его не обожают за крайнее самомнение. Во-вторых, стиль его не в фаворе у людей хороших.

Я так как всё знаю. Одним словом, Стерс еще заявил, что моя Дама – успешнейший знак науки, ведущей младенца – Человечество – к горной вершине Знания

. – Да… Так из-за чего он не сказал о Ледане?

– Кто?

– Стерс.

– Не обожает его: легко – не обожает. С этим ничего не сделаешь. Так возможно только растолковать.

Напряжённый разговор данный был о конкурсе, заявленном архитектурной рабочей группой, строящей университет в Лиссе. Основной портал строения было решено украсить медной статуей, и за лучшую представленную работу город давал слово три тысячи фунтов.

Геннисон съел обед, толкуяс Джен о том, что они сделают, взяв деньги. За полгода работы Геннисона для конкурса эти беседы ещё ни при каких обстоятельствах не были так настоящи и ярки, как сейчас. В течение десяти мин. Джен побывала в лучших магазинах, накупила массу вещей, переехала из помещения в квартиру, а Геннисон между котлетой и супом съездил в Европу, отдохнул от нищеты и унижений и задумал новые работы, по окончании которых придут обеспеченность и слава.

В то время, когда возбуждение улеглось и разговор принял не столь блестящий темперамент, скульптор утомлённо огляделся. Это была всё та же тесная помещение, с грошовой мебелью, с тенью нищеты по углам. Нужно было ожидать, ожидать…

Против воли Геннисона тревожила идея, в которой он не имел возможности согласиться кроме того себе. Он посмотрел на часы – было практически семь – и поднялся.

– Джен, я схожу. Ты осознаёшь – это не беспокойство, не зависть – нет; я совсем не сомневается в успешном финале дела, но… но я взгляну всё-таки, нет ли в том месте модели Ледана. Меня интересует это бесплатно.

Неизменно прекрасно знать всё, в особенности в серьёзных случаях.

Джен подняла пристальный взор. Та же идея тревожила и её, но так же, как Геннисон, она ее скрыла и выдала, быстро сообщив:

– Само собой разумеется, мой дорогой друг. Необычно было бы, если бы ты не интересовался мастерством. Не так долго осталось ждать возвратишься?

– Весьма не так долго осталось ждать, – сообщил Геннисон, надевая пальто и беря шляпу. – Итак, семь дней две, не больше, осталось нам ожидать. Да

. – Да, так, – ответила Джен не с большой уверенностью, не смотря на то, что с радостной ухмылкой, и, исправив мужу выбившиеся из-под шляпы волосы, прибавила: – Иди же. Я сяду шить.

Студия, отведённая делам конкурса, пребывала в строении Ваяния и Школы Живописи, и в данный час вечера в том месте не было уже никого, не считая сторожа Нурса, в далеком прошлом и прекрасно знавшего Геннисона. Войдя, Геннисон сообщил:

– Нурс, откройте, прошу вас, северную угловую, я желаю ещё раз посмотреть на собственную работу и, возможно, подправить кой-что. Ну, как – большое количество ли доставлено сейчас моделей?

– Всего, думается, четырнадцать. – Нурс начал глядеть на пол. – Осознаёте, какая история. Всего час назад получено распоряжение не пускать никого, поскольку на следующий день соберётся жюри и, вы осознаёте, хотят, дабы всё было в порядке.

– Само собой разумеется, само собой разумеется, – подхватил Геннисон, – но, право, у меня душа не на месте и неспокойно мне, пока не взгляну ещё раз на собственное. Вы меня осознайте по- человечески. Я никому не сообщу, вы также не сообщите ни одной душе, так это дело пройдет безвредно.

И… вот она, – продемонстрируйте-ка ей место в кассе Грилль– Рума.

Он вытащил золотую монету – последнюю – всё, что было у него, – и положил в нерешительную ладонь Нурса, сжав сторожу пальцы тёплой рукой.

– Ну, да, – сообщил Нурс, – я это весьма всё прекрасно осознаю… В случае если, само собой разумеется… Что делать – идём.

Нурс привел Геннисона к темнице надежд, открыл дверь, электричество, сам стал на пороге, скептически окинув взором холодное, высокое помещение, где на возвышениях, покрытых зелёным сукном, показывались неподвижные существа из глины и воска, полные той необычной, преображённой жизненности, какая отличает скульптуру. Два человека различно наблюдали на это. Нурс видел кукол, тогда как душевное смятение и боль снова ожили в Геннисоне.

Он увидел собственную модель в последовательности чужих, отточенных напряжений и начал искать глазами Ледана.

Нурс вышел.

Геннисон прошел пара шагов и остановился перед белой маленькой статуей, вышиной не более трех футов. Модель Ледана, которого он сходу определил по простоте линий и чудесной лёгкости, высеченная из мрамора, стояла меж Пунком и жалким размышлением честного, трудолюбивого Пройса, давшего тупую Юнону с гербом и щитом города. Ледан также не изумил выдумкой.

Всего-навсего – задумчивая фигура юный дамы в неосторожно спадающем покрывале, легко склоняясь, чертила на песке финишем ветки геометрическую фигурку. Перемещённые брови на верном, по-женски сильном лице отражали холодную, непоколебимую уверенность, а нетерпеливо вытянутый носок стройной ноги, казалось, отбивает такт некоего мысленного расчёта, какой она создаёт.

Геннисон отошёл с эмоцией восторга и падения

. – А! – сообщил он, имея, наконец, мужество стать лишь живописцем. – Да, это мастерство. Так как это всё равняется, что поймать луч. Как живёт.

Как дышит и думает.

Тогда – медлительно, с сумрачным одушевлением раненого, взирающего на собственную рану в один момент взором больного и врача, он подошел к той Даме с книгой, которую сотворил сам, вручив ей все надежды на спасение. Он заметил некую натянутость её позы. Он всмотрелся в наивные недочёты, в не хорошо скрытое старание, которым желал компенсировать отсутствие правильного художественного видения.

Она была довольно хороша, но значительно нехороша рядом с Леданом. С тоской и мучением, в свете высшей справедливости, которой не изменял ни при каких обстоятельствах, он признал неоспоримое право Ледана делать из мрамора, не ожидая благосклонного кивка Стерса.

За пара мин. Геннисон прожил вторую жизнь, по окончании чего решение и вывод имели возможность принять лишь одну, характерную ему, форму. Он забрал каминные щипцы и тремя сильными ударами обратил собственную модель в глину, – без слёз, без дикого хохота, без истерики, – так толково и просто, как уничтожают неудавшееся письмо.

– Эти удары, – сообщил он прибежавшему на шум Нурсу, – я нанес сам себе, поскольку сломал лишь собственное изделие. Вам нужно мало тут подмести. – Как?! – закричал Нурс, – эту самую… и это – ваша… Ну, а я вам сообщу, что она- то мне всех больше понравилась.

Что же вы сейчас станете делать?

– Что? – повторил Геннисон. – То же, но лишь лучше, – дабы оправдать ваше лестное вывод обо мне. Без щипцов на это надежда была нехороша. По крайней мере, нелепый, бородатый, обременённый талантом и младенцами Ледан возможно спокоен, поскольку жюри не остаётся другого выбора.

70 баллов

2. Представьте, что в Год литературы одной из улиц вашего города необходимо дать имя русского писателя. Чьим именем вы бы назвали улицу. Аргументируйте собственную точку зрения.

30 баллов

Фестиваль «Юные интеллектуалы Среднего Урала»