Средневековая корея: закат когурё

Российский кореевед С. О. Курбанов, холодный и рациональный в собственной книге «История Кореи: с древности до начала XXI века», неожиданно меняет тон, в то время, когда речь идет о «феномене страны Силла»:

«Создаётся чувство, как словно бы и поныне почва бывшего королевства Силла – юго-восток Корейского полуострова… – владеет какой-то «особой силой». Многие политические фавориты, президенты Республики Корея были уроженцами провинции Кёнсан, совпадающей по территории с королевством Силла периода Трёх стран. Самые распространённые корейские фамилии ведут собственное начало из Силла».

Но чтобы возвыситься, Силла необходимо было дождаться эргономичного момента. И таковой момент как словно бы представился, в то время, когда самое могущественное из Трёх стран, Когурё, попало в «полосу неприятностей».

Беды Когурё

К середине VI века Когурё оставалосьсильнейшим из стран Корейского полуострова. Но облака над ним уже начали сгущаться. То, что раньше являлось причиной возвышения Когурё – близость к Китаю, – сейчас преобразовывалось в значительную проблему.

В 530-е годы в Китае начались внутренние раздоры, переросшие в войну между двумя наследниками страны Вэй. На границах с Когурё стало весьма неспокойно.

Книга «Самгук саги»: летописи Трёх стран, составленные историком Ким Бусиком в середине XII века

В 552 году появился Тюркский каганат, и именно он стал преобладающей силой в Великой Степи к северу от Китая. Тюрки и их маньчжурские союзники, каковые известны в Корее называющиеся «кидань» и «мохэ» («мальгаль»), начали тревожить Когурё набегами. Лишь в самом финише VI века семейство Суй смогла объединить под собственной властью целый Китай и разгромить тюрок.

Но очевидно, что у Когурё сейчас не хватало ресурсов для активной внешней политики – ему было нужно перейти к обороне.

В «Летописях Когурё» под 551 годом сообщается:

«В осеннюю пору, в девятом месяце, пришли торки и осадили крепость Синсон, не смогли забрать её и перенесли удар на крепость Пэгам. Ван послал во главе десятитысячного войска полководца Ко Хыля, он отразил удар и разбил их, убил либо захватил свыше тысячи человек. Сейчас напали войска Силла, захватили десять крепостей».

Как видим, Силла удачно пользовалось слабостью соседа. Под «торками» китайские и корейские источники подразумевали древних тюрков. В собственных набегах они уже достигали южных окраин Северо-Восточного Китая, каковые, как не забываем, входили в состав страны Когурё.

Наступление силлаской армии случилось под управлением полководца Кочхильбу, в биографии которого указывается, что им было забрано десять уездов – по всей видимости, расположенных к северу от современного перевала Чуннёна в верховьях реки Ханган.

Силла в равнине реки Ханган

По контрасту с Когурё его основной соперник – Пэкче – переживало пору расцвета. Пэкче отбивает у Когурё часть земель Ханганской равнины, продвигается дальше, в равнину реки Сомджинган (нынешняя провинция Северная Чолла). К концу правления, в 521 году, владыка Пэкче Мурён-ван не без оснований гордо заявляет, что Пэкче «снова стало сильным страной».

С его сыном, правителем Соном, правившим в 523–524 гг., Пэкче входит во время расцвета. Захватив к 530-м годам фактически целый торговый путь по реке Сомджинган, Сон-ван установил тесные контакты с Японией. На острова отправляются из Пэкче эксперты по технике, медицине, астрономии, конфуцианским канонам – словом, люди Пэкче несут в будущую Страну Восходящего Солнца культуру и цивилизацию.

Конечно, вся эта культурная миссия проводилась Сон-ваном не просто так: ему требовалась японская военная помощь для борьбы с Когурё, и прежде всего – чтобы вернуть под власть Пэкче равнину реки Ханган.

Золотая диадема Мурён-вана

А что же Силла? В чём-чём, а в тайных интригах государство Силла выяснилось мастером. Снаружи оставаясь союзником Пэкче, Силла неспешно и тайно вело с ним борьбу.

Для Силла было принципиально важно не допустить продвижения Когурё на юг.

Конечно, во всей данной политике Силла прежде всего имело в виду личные интересы, а вовсе не интересы союзника, Пэкче.

На протяжении совместной акции Пэкче и Силла забрали у Когурё равнину Хангана. Сразу же затем Силла вероломно заключило тайный альянс с Когурё и изгнало из желанной равнины гарнизоны Пэкче. И тогда вся эта спорная территория превратилась в область, подвластную стране Силла. Её так и назвали – Синджу, либо «новая область».

Сон-ван, правитель Пэкче, был разгневан более чем всякой меры.

Возвращение равнины Хангана он разглядывал как дело чести, потому, что эта территория считалась «колыбелью Пэкче».

Усилив собственную армию союзниками из Японии, Сон-ван в 554 году напал на Силла. Под силлаской крепостью Квансансон (на данный момент это город Окчхон) случилась решающая битва. Армиями Силла руководил могущественный министр обороны Исабу. Для Пэкче битва закончилась трагически: войска Силла разгромили их наголову, а сам Сон-ван попал в засаду и был убит.

Более того, как информируют японские источники, силласцы поручили обезглавить Сон-вана рабу – большего унижения придумать было нельзя.

Равнина Хангана совсем перешла под власть страны Силла.

Вид реки Ханган

Сон-ван совершил громадную неточность, понадеявшись на военную помощь Японии. У японцев просто не было настоящих средств для действенной помощи союзнику. историки и Другой ошибкой государя вычисляют недооценку им военной мощи Силла.

Пэкче ещё не сдавалось: сейчас оно искало помощи у Китая, у династии Суй, которая в 589 году объединила Китай. У Пэкче оставалась надежда на то, что Суй разгромит собственного ближайшего соседа, Когурё, и так поменяет обстановку на полуострове. Но эта надежда была тщетной: Когурё само разгромило войска семейства Суй.

Подъём Силла

Реформы в стране, каковые перевоплотили наконец государство Силла в цивилизованное «королевство», связаны с именем правителя Попхына, правившего в 514–540 гг. Национальный аппарат был при нём «китаизирован», а сам правитель из «первого среди знатных» стал главным властителем, что несовместим по престижу ни с кем из собственных подданных. Подобно китайским владыкам, Попхын делается главным распорядителем времени и провозглашает личные девизы правления.

Для центральной власти серьёзным моментом было распространение буддизма – религии, талантливой объединить страну. Ветхая родоплеменная религия Силла всё ещё оставалась весьма влиятельной. В стране поклонялись локальным божествам, а это противоречило идее божественности правителя.

Так как получалось, что обожествлённые предки правителя уравнивались с предками вторых знатных кланов – потому, что все они одинаково «спустились с неба»!

Допустить такое было нереально.

Того же потребовала и внешняя политика: Когурё, Пэкче, Китай – все были буддистскими. Если бы Силла оставалась единственной небуддийской страной, то она неизбежно была бы обречена на второстепенное положение в дипломатической «иерархии». Аристократия, конечно, держаласьза собственных сошедших с небес предков.

Тяжело было дать согласие с тезисом о том, что «монаху, достигшему просветления, кроме того небесные всевышние питают зависть к»!

В итоге «необычные бритоголовые люди в чужеземных одеждах» самовольно начали постройку буддийского храма в священном Лесу Небесного Зеркала. Случилось это в 527 году, к крайнему неудовольствию аристократии. Строителей схватили, и один из них, юный человек из клана Пак, забрал всю ответственность на себя.

Он внес предложение, дабы ему отрубили голову: в случае если его смерть будет сопровождаться каким-либо чудесным образом, то, значит, буддизм – подлинная вера. И в то время, когда голова была отсечена, из шеи брызнула не кровь, а жидкость молочного цвета. Это и убедило аристократов принять буддизм как национальную религию.

По крайней мере, таково предание.

По окончании смерти Попхына его преемник, правитель Чинхын (540–579 гг.), продолжил реформы и, как уже рассказывалось выше, совместно со своим полководцем Исабу захватил равнину реки Ханган, главный район Корейского полуострова.

Каменный Будда около Кенджу, VII век, государство Силла

Не ограничиваясь этим, Исабу организовал поход на север, к побережью Японского моря. Когурё утратило почвы, где на данный момент находятся современные провинции Канвон и Южная Хамгён. В следствии всех этих действий Силла завладело большей частью земель полуострова.

Когурё, но, всё равняется владело большей площадью – но то были почвы в Южной Маньчжурии, а не на Корейском полуострове.

Чинхын-ван поддерживал собственный статус цивилизованного владыки. Он объезжал собственные новые почвы, знакомился с местной аристократией, выяснял условия судьбы народа (и какое количество возможно тут собрать налога), проводил обряды. У китайских буддистов он заимствовал представление об «совершенном правитель», универсальном монархе, что объединяет мир на базе милосердия и принципов справедливости.

Ну а вдруг такому монарху и приходится проливать кровь, то к тому вынуждают его события.

Чинхын организовал невиданные в Силла церемонии – к примеру, совершил буддийскую поминальную работу по солдатам, погибшим в битвах с Пэкче в 572 году. Ну и, наконец, незадолго до смерти он сделался монахом. Так же поступила и его жена.

Совершенный монарх новой страны!

«Юноши-цветы»

При Чинхыне в Силла показалась организация, само существование которой до сих пор тревожит умы и делается темой для душераздирающих кинодрам – «университет» хваран, необычная школа молодых солдат-аристократов. Наименование данной организации переводится как «цветущая молодёжь» либо, второй вариант, «цветочные мужи». Началось всё в 576 году, как информируют «Летописи Силла»:

«Так как его слуги и государь страдали из-за незнания людей, решено было собрать парней для совместных развлечений, дабы возможно было следить за их поведением и после этого соответственно отбирать их для применения на национальной работе… Государство начало отбирать мальчиков с прекрасной наружностью, наряжать и содержать их называющиеся хваран (цветущие парни). Во множестве планировала молодёжь, дабы толковать о смысле веры, развлекаться музыкой и пением либо выполнять увеселительные прогулки по рекам и горам… Так выясняли и пороки, и преимущества этих людей… Из этого вышли преданные слуги и мудрые министры вана, и из них выдвинулись смелые воины и прекрасные полководцы…»

Как мы знаем, что у хваранов были «Пять предписаний для повседневной судьбы»:

– верностью помогай правителю;
– сыновней почтительностью помогай родителям;
– доверием обретай друзей;
– на протяжении боя нет отступлений;
– в убиении либо оставлении живым имеется выбор.

По роду деятельности организация хваранов была не военной, а, скорее, воспитательно-тренировочной с элементами военной подготовки. Возраст воспитанников определялся в 15–18 лет. Имеется сведения, что у хваранов имелся обычай разрисовывать себе лицо.

Это обыкновение растолковывают или рвением напоминать даму (имеются эти, что первыми хваранами были девушки либо, по крайней мере, девушки изначально входили в их число), или какими-то древними шаманскими практиками.

Как «военно-культурно-воспитательная организация» университет хваранов существовал со времени правления короля Чинхын-вана (540–575 гг.) до царствования королевы Чинсон-нёван (887–896 гг.). Вместе с смертью королевства Силла провалился сквозь землю и университет хваранов.

Но слово «хваран» употреблялось в корейском языке до конца XIX столетия, обозначая мужчин-шаманов, мужей шаманок либо певцов и актеров. Любопытно подчернуть, что хваранов именовали «духами страны», либо «людьми, наделёнными сверхъестественными дарами», исходя из этого «Историю хваранов» (не сохранилась) силланского историка Ким Дэ Муна именуют кроме этого «Историей духов». Разумеется, сейчас существования хвараны занимались по большей части художественным мастерством и мало внимания уделяли военной подготовке – это и отложилось в памяти народа.

Предстоящие замыслы Силла

Силла делается подчинённым империи Суй в 594 году. Данный ход кроме этого был направлен на то, дабы увеличить земельные владения. В последнее десятилетие VI века семейство Суй готовила большую экспедицию для уничтожения Когурё. Силла не имело возможности потерять шанс в альянсе с китайцами добить собственного соперника. При успехе Силла захватило бы почвы Когурё на Корейском полуострове.

Как не забываем, большинство владений Когурё пребывала уже на территории Китая.

На Ляодун Силла не претендовало – это был лакомый кусок для Суй.

А Когурё ещё не сдавалось. В самом финише VI века оно предприняло отчаянную попытку вернуть равнину Хангана, отбив её у Силла. Закончилось дело трагически: армия была разбита, а известный полководец Когурё Ондаль погиб в битве.

Комплекс гробниц Когурё, расположенный на территории Китая и КНДР. Стал первым объектом на территории КНДР, включённым в перечень глобального наследия ЮНЕСКО

В летописях о нём рассказывается прекрасное предание. Любопытно также подчернуть, что история Ондаля легла в базу сюжета пьесы «Где и как мы встретимся» классика современной корейской литературы Чхе Ин Хуна. Но ещё любопытнее, что Ондаль стал киногероем, снятого в Северной Корее во второй половине 80-ых годов двадцатого века.

Как не забываем, как раз Когурё ассоциируется с Северной Кореей (КНДР) – неудивительно, что храбрец Когурё стал действующим лицом патриотического фильма.

Ондаль жил в Когурё в правление вана Пхёнгана. Его лицо смотрелось больным и старческим, что приводило к смеху, но душа у него была чистой. Дом Ондаля был таким бедным, что он довольно часто просил милостыню, дабы накормить собственную мать.

В рваном платье и стоптанных башмаках ходил он по улицам города, и тогдашние люди, встретившись с ним, принимали за дурака.

Младшая дочь вана Пхёнгана обожала плакать, и правитель подшучивал: «Ты всё время плачешь, прямо оглушила меня. Вот подрастёшь – не сможешь стать женой добропорядочного мужа. Будет необходимо выдать тебя за дурака Ондаля».

В то время, когда принцессе исполнилось шестнадцать, она заявила, что хочет стать женой Ондаля, как давал слово ей папа. Правитель разгневался, и тогда принцесса ушла из дома, прихватив, но, пара десятков драгоценных браслетов.

Ондаль также не желал этого брака, опасаясь бешенства правителя. Но принцесса реализовала браслеты, приобрела хорошую почву и, в итоге, настояла на своём. А в то время, когда Ондаль одержал первую победу, ван с гордостью признал его своим родственником:

«Сейчас император У-ди семейства Поздняя Чжоу выслал армию, дабы покорить Ляодун. Правитель, руководя войском, развернул сражение на равнине у горы Ишань. Ондаль находился во главе и в стремительном бою обезглавил пара десятков неприятелей.

Воспользовавшись его успехом, вся армия решительно нападала и одержала громадную победу. В то время, когда стали определять заслуги, единодушно признали первые за Ондалем. Правитель с удовольствием восклицал: «Это мой зять!»

Данный эпизод как бы повисает в воздухе: историки расходятся во мнении, к какому настоящему событию его отнести. В любом случае, сражение, разрешившее Ондалю выдвинуться, случилось не позднее 581 года, в то время, когда семейство Северная Чжоу (тут названная Поздней Чжоу) прекратила собственное существование. О смерти Ондаля – той самой отчаянной попытке отбить почву у Силла – рассказывается так:

«В то время, когда на престол вступил ван Янган, Ондаль почтительно доложил: «Силла отторгло отечественные почвы… и перевоплотило в собственные округа и уезды. Народ страдает и никак неимеетвозможности забыть государство собственных отцов и матерей. Уповаю на то, что великий ван не сочтёт меня глупым и непочтительным и предоставит мне войско, дабы за один поход я смог вернуть отечественные почвы».

…Выступив в поход, (Ондаль) сразился с армиями Силла у крепости Адансон, но был пронзён тучей стрел и погиб. Его желали похоронить, но гроб не было возможности сдвинуть с места. Тогда пришла принцесса и, гладя руками гроб, проронила: «Вопрос о смерти и жизни уже решён.

Увы!

Пора расставаться!». И тогда гроб смогли поднять и предать почва. Великий ван, определив об этом, очень сильно скорбел».

У великого вана имелись все основания скорбеть: времена величия Когурё миновали.

Окончание направляться