Столетняя война: о чём не рассказывают трактаты

Историки традиционно оперируют событиями Столетней войны с позиций королей и герцогов, обрисовывают известные сражения, политическую обстановку, но редко пробуют посмотреть на события данной грандиозной битвы со стороны её простых участников – людей, втянутых в феодальный конфликт, на протяжении собственной вековой эволюции закончившийся национально-освободительным перемещением.

Нужно сходу подчернуть, что люди эры Большого Средневековья в массе не были глупее нас с вами – несомненно, они были совсем вторыми, с полностью иным менталитетом, мировоззрением и образом мыслей, каковые человеку XXI века осознать весьма сложно. Однако, «глупыми», «легковерными» либо «ограниченными» они не являлись.

Скорее напротив – обычно какой-нибудь подданный короля Франции XIV века существенно превосходил отечественных современников в гибкости мышления, способности делать верные выводы на базе очень скудных сведений, а основное — в массиве и памяти усваиваемой информации. Среднестатистический монах имел возможность не забывать наизусть 39 книг Ветхого и 27 книг Нового завета, плюс огромное количество богослужебных и иных канонических текстов. В те времена не было смартфонов и интернета, рукописные книги являлись сравнительной уникальностью и были достоянием высших классов, а потому надеяться следовало только на свою память и свой опыт.

Направления и разведка

Всё вышеизложенное в равной мере касается и военного дела. Для примера заберём один из эпизодов Столетней войны, обрисованный нами ранее – рейд Эдуарда Тёмного принца в Лангедок в октябре 1355 года. От города Бордо в Гиени, где пребывала главная база Тёмного принца, до столицы Лангедока Тулузы около 250 километров, а до Нарбонна у побережья Средиземного моря – все четыреста.

С учётом, что отряды принца Эдуарда двигались не по прямой и нападали сходу пара лангедокских городов, неспециализированное расстояние значительно увеличивается.

Операция по устрашению французов была совершена блестяще и с минимальными утратами, завершившись к концу ноября, в то время, когда Тёмный принц возвратился в Бордо с обозом, нагруженным богатой добычей. Вдобавок его «мобильное войско» забрало города Монжискар, Кастельнодари, Монреаль, Клерак и Тоннен, сожгло предместья Тулузы, Лиму, Каркассона и Нарбонна. Солидный успех, при том, что в четрандцатом веке подробных карт местности не существовало.

Так как же передвигалось британское воинство, успевая неожиданно показаться под стенками неприятеля, осуществить быстрый налёт и фактически без всяких последствий скрыться?

Карты как таковые, очевидно, были – в двух разновидностях. Первая, так называемая Mappa Mundi, представляла собой «общеобразовательную» картину обитаемого мира, изображённую с позиций католической космологии. Иерусалим в центре Мироздания, более либо менее правильные очертания Европы, абстрактное изображение Terra incognita с мифическими странами наподобие царства пресвитера Иоанна.

Словом, никакой практической нагрузки Mappa Mundi не несла. Но более прогрессивные с технической точки зрения средневековые моряки ориентировочно с конца XIII столетия начинают составлять так именуемые «портуланы» — относительно подробные карты морских побережий с изображением мысов, заливов, эстуариев рек, прочих подробностей и гаваней, значительно помогающих в судовождении.

Карта Северной Африки и Европы из «Каталонского атласа», созданная на базе морских портуланов. Датируется 1375 годом

К сегодняшнему дню сохранились десятки средневековых портуланов как европейского, так и арабского происхождения. Увидим, что в те времена моряки уже вовсю пользовались компасом, изобретённым ближе к концу XII века. На суше дела обстояли существенно хуже – ни один из сохранившихся средневековых архивов не содержит подробных планов и карт местностей, сколь-нибудь пригодных в армейском деле.

Будь они в ходу в четрандцатом веке, хотя бы одна-две копии обязательно дошли бы до нас бы, но… Но, вероятнее, таковые карты в эру Столетней войны совсем отсутствовали. Однако, известна «Пейтингерова таблица» — подробнейшая карта Римской империи, перерисованная в тринадцатом веке с оригинала, восходящего ко временам Октавиана Августа, с указанием городов и хороших римских дорог…

Зацепимся за слова «римские дороги». Римская империя выстроила в провинции Галлия огромное количество стратегических автострад, кое-какие фрагменты которых сохранились и две тысячи лет спустя. Королевство Франция в эру Столетней войны имело возможность похвастаться пускай и пара запущенными, но прекрасными дорогами – частью древнего наследия; строили римляне добротно, кроме того не на столетия – на тысячелетия.

Via Domicia (Домициева дорога) вела из Италии через всю южную Францию и Нарбонн к Испании и Пиренеям. Её ответвление, Via Aquitania (Аквитанская дорога), уходила от Нарбонна на северо-запад, через Тулузу к Бордо – ставке Эдуарда Тёмного принца. Заблудиться на пути от Бордо к Тулузе было нереально: Via Aquitania употреблялась продолжительные столетия, об этом серьёзном торговом пути знал любой.

Двигавшемуся по нему войску следовало лишь высылать вперёд дозоры, чтобы не было нападений и засад с флангов.

Фактически, Лангедокское направление для рейда по тылам французов было выбрано Тёмным принцем не просто так – цели возможно достигнуть максимально скоро (напомним, набег длился чуть больше месяца).

Схема древнеримских стратегических автострад, выстроенных в Галлии

Но ветхая римская дорога – это только часть необходимых знаний столь гениального полководца, как Эдуард, принц Уэльский. Вне всякого сомнения, перед наступлением на Лангедок «штаб в Бордо» разрабатывал в полной мере подробный замысел набега, принимавший к сведенью множество деталей и подробностей.

Следовало обязательно учитывать, что у французов в Лангедоке и окрестностях имелись большие силы – войско коннетабля де Бурбона и графа д’Арманьяка в Бокере либо солидный гарнизон в Тулузе под руководством маршала Жана де Клермона. Тёмный его командиры и принц обязаны были замечательно ориентироваться на местности и принимать мгновенные ответы в зависимости от обстановки.

Тут им помогала разведка – эту только ответственную для военного и государства ведомства структуру очень чтили ещё со времён Древнего Рима. В Средневековье разведка действовала не меньше деятельно, чем на данный момент, в противном случае и более, потому, что из «технических средств» разведчик той эры для связи имел возможность пользоваться разве что чернилами с голубиной почтой и пергаментом, в крайнем случае – конным вестником. В остальном же, приходилось надеяться только на наблюдательность и свою память.

Схемы шпионажа фактически не отличались от современных – разведка была «бытовая» и «стратегическая». В первом случае употреблялись простые люди, подкупленные либо запуганные: продемонстрировать маленький путь либо эргономичный брод, поведать, сколько солдат находится в городе, отыскать колодец, дезинформировать соперника либо распространить панические слухи.

Этим занимались низы общества – бродячие монахи, желающие подзаработать крестьяне либо муниципальные подмастерья, торговцы, для которых «деньги не пахнут». Сложнее дело обстояло с людьми влиятельными – епископами, купеческими прево, аббатами. Они имели доступ к тайным сведениям и имели возможность принимать участие в ответственных рекомендациях, а вместо за предательство приобретать большие блага – торговые льготы, передачу земельных владений, наконец, большие финансовые выплаты.

Однако, фактически вся средневековая разведка была «любительской», ни в одной стране Европы в четрандцатом веке не существовало отдельного ведомства, намерено нёсшего ответственность за данный наиболее значимый национальной университет – за исключением, пожалуй, Византии, где некогда кроме того создали личный армейский «отряд специального назначения»: подразделения скульптаторов и антецессоров, отвечавших, соответственно, за рекогносцировку и разведку в боевых условиях. Но история доносит нам слова Жана де Бюэя, современника Жанны д’Арк: «Правитель обязан третью часть затрат отдавать на шпионов».

Само собой разумеется, измена и шпионство для аристократа времён Столетней войны являлись делом не просто недобросовестным и позорным, а всецело портящим репутацию. Но тут, как говорится, имеется нюансы. Нередкий переход французов на сторону британцев разглядывали как уход от одного сеньора и признание другого сеньора в категориях феодального права – в случае если твой сеньор не делает собственные обязанности перед подчинённым, ты вправе принести оммаж второму, и никто тебя за это не осудит.

Вместе с тобой переходят и секреты прошлого господина, которому отныне ты ничем не обязан, если не дал клятву перед Всевышним хранить таковые.

Лангедокский набег Тёмного принца не имел никакой стратегической цели – лишь торговли неприятеля и подрыв экономики, нанесение большого ущерба и демонстрация силы. Но это вовсе не означало, что войско вышло в поход по принципу «отправься в том направлении, не знаю куда» — британские начальники превосходно знали, куда как раз направляться направиться, воображали себе расстояния и не хуже отечественного были привычны с терминами «снабжение», «логистика» и им подобными, не смотря на то, что звучали они, очевидно, совсем в противном случае.

Неприятность возраста

Существует ещё один нюанс истории средневековых войн, о котором мало кто упоминает – продолжительности жизни и вопрос демографии. Во сколько лет начинали сражаться? А каков был условный предел «старости»?

Увидим, что один из самый распространённых стереотипов, касающихся тех времён, заключён в следующем: люди тогда жили весьма недолго, в 40 лет человек уже являлся дряхлой развалиной и, побеждённый немыслимым числом всевозможных зараз, и отсутствием гигиены, скоро умирал в ужасных судорогах. Несомненно, средняя длительность судьбы была мала, на данный показатель очень значительно влияла высокая смертность детей. Но израильская исследовательница С. Шахар в книге «Growing old in the Middle Ages» приводит очень интересные документальные свидетельства о том, что «старостью» считался возраст по окончании 60 лет – аналогичных бумаг в архивах сохранилось много.

Бертран Дю Геклен принимает из рук короля клинок коннетабля Франции в первой половине 70-ых годов XIV века.

Дю Геклену в то время исполнилось 50 лет. Средневековая миниатюра

Известен указ король Англии Эдуарда II Плантагенета от середины 1320-х годов об необходимой военной подготовке мужчин в возрасте от 15 до 60 лет. Филипп VI де Валуа, в правление которого, фактически, и началась Столетняя война, издаёт распоряжение о пенсиях для воинов старше 60 лет; Генрих VII Тюдор практически через полтора столетия публикует совсем подобный указ – да-да, пенсии по возрасту для бывших армейских в Средневековье существовали! Король Кастилии Педро I Ожесточённый в первой половине 50-ых годов XIV века приказывает своим подданным от 12 до 60 лет выйти на сельскохозяйственные работы – наблюдаем на дату и понимаем, что подобного рода принудиловка полностью оправдана: только что закончилась эпидемия чуме , множество людей в Кастилии погибли, рабочих рук остро не хватало. «Трудовая мобилизация» охватила все поколения.

Выходит, «пенсионный» возраст в XIV–XV столетиях не был чем-то из последовательности вон выходящим либо необыкновенным: короли не стали бы заботиться об обеспечении ветхих служак, будь их число исчезающе малым. Кстати, известнейший коннетабль Франции Бертран Дю Геклен, храбрец множества сражений, погиб при осаде города Шатонёф-де-Рандон в шестидесятилетнем возрасте.

Совсем другое дело – достаточно быстро заниженная планка совершеннолетия: указ Карла V де Валуа от 1374 года прямо говорит, что полная дееспособность и совершеннолетие наступают в 13 лет. Много раз тут упоминавшийся Эдуард Тёмный принц в 15 лет в первый раз участвует вместе с отцом в маленькой Фландрийской кампании, а через год более чем удачно руководит одной из «баталий» британского войска в сражении при Креси. В то время, когда часть французской кавалерии прорвалась к позициям Тёмного принца, его приближённые послали к королю вестника, рыцаря Томаса Нориджа, молить о подкреплении. Летописи сохранили очень показательный диалог между ним и королём:

– Мессир Томас, мой сын погиб, либо сражён, либо столь не легко ранен, что неимеетвозможности себе оказать помощь?

– Отнюдь, монсеньор, на то воля Всевышнего. Но он ведёт ожесточённый бой. Очень желательной была бы ваша помощь.

– Мессир Томас, возвращайтесь же к нему и к тем, кто вас отправил, и сообщите им от моего имени, дабы они не обращались ко мне ни с какими прошениями, пока мой сын жив. И сообщите им, что я им велю: пускай они разрешат ребенку заслужить собственные шпоры.

Скончался Тёмный принц – непременно, один из выдающихся британских полководцев собственного времени – достаточно рано, не дожив пара дней до 46 лет, так и не унаследовав корону. Перед смертью здоровье Эдуарда было очень сильно подорвано – во второй половине 60-ых годов XIV века он заразился дизентерией, которая приняла хроническую форму с поражением печени. И в отечественные времена это заболевание лечится не легко, а что сказать о медицине XIV века?

Надгробие Эдуарда Тёмного принца (1330–1376) в Кентерберийском соборе

Так, мы видим, что армии того времени комплектовались людьми всех возрастов, от совсем юношеского до условно старческого. Выжившие дети могли дожить не только до 30–40 лет, но и до в полной мере глубокоуважаемого возраста с назначением пенсиона от короля – в случае если, очевидно, человек трудился и вести войну во монарха и славу короны.

Непременно, имел место и сильнейший демографический провал по окончании сокрушительной эпидемии Великой чумы – множество детей погибли во Англии и Франции в 1348–1350 годах, а это означало, что через 15–20 лет они не стали отцами и матерями. Тех, кто выжил, выкосила вторая «волна» чуме , возвратившейся в первой половине 60-ых годов четырнадцатого века, что ещё больше подорвало и без того катастрофическое экономическое положение Франции, которой из года в год становилось всё тяжелее вести Столетнюю войну.

По окончании немыслимого поражения при Пуатье и пленения короля Иоанна Хорошего казалось, что дни Франции сочтены, но будущее подарила королевству шанс – регентом делается дофин, потом вошедший в историю как Карл V Умный, чьё правление станет первым проблеском надежды по окончании десятилетий поражений, утери и природных бедствий большую территорию…

Продолжение направляться