Столетняя война: перед чёрной смертью

Первые годы Столетней войны были такими удачными для Альбиона, что в те времена у многих англичан существовала жёсткая уверенность в стремительном и победоносном завершении конфликта.

Историческое значение битвы при Креси и предшествующего такой сражения при Обероше тяжело переоценить. Эти столкновения армий король Англии Эдуарда III Плантагенета и французского Филиппа VI де Валуа начали закатхорошей рыцарской эры средневековой Европы – добропорядочные аристократы пали от копий и стрел низкородных простолюдинов. Применённая британцами тактика и мобильные армии короля Эдуарда были действеннее закованных в броню рыцарей, а скорострельный и дальнобойный британский лук (longbow), чьи стрелы имели возможность пробивать доспехи наездников – смертоноснее генуэзских арбалетов.

Тренировка британских лучников, иллюстрация из хроники 1325 года

Первое большое сражение Столетней войны – битва при Слёйсе 1340 года – закончилось уверенной победой британцев, обеспечив им фактическое господство на контроль и море над Фландрией; вдобавок оно нанесло значительный урон боевому духу французов. Тем не меньше, Филипп VI и его окружение сдаваться не планировали – Франция была больше и богаче Англии, на сторонеродоначальника династии Валуа оставались материальные ресурсы и крупные людские, а могущество Лувра со времён великого правителя Филиппа Августа (годы царствования 1180–1223) ни при каких обстоятельствах не подвергалось сомнению.

До прихода сокрушительной исторической трагедии – эпидемии чуме– оставались считанные годы, но и они дались Франции очень непросто. В отличие от Филиппа Августа, удачно противостоявшего внутренней оппозиции, победившего Плантагенетов, изгнавшего островитян из владений на континенте и значительно расширившего королевский домен за счёт отбитых у британцев территорий, первый Валуа не сумел сконцентрировать все силы на отражение наступления с Альбиона. Так, в течение 1345–1347 гг. армия короля Филиппа потерпела три сокрушительных поражения, и французская корона на продолжительное время утратила контроль над событиями, что чуть не привело Францию к поражению.

Битва при Обероше

По окончании победы при Слёйсе британцы не спешили затевать операции фактически на территории соперника и отдаляться от берегов Ла-Манша – в Тауэре замечательно осознавали, что вначале нужно закрепиться в больших портах, создав укреплённые базы снабжения. В июне 1345 года Генри Гросмонт, граф Дерби и герцог Ланкастер, по приказу короля Эдуарда высадился в Гаскони и направился в рейд по французскому побережью. Не встретив важного сопротивления, за лето он смог захватить пара французских замков, включая город Бержерак и крепость Оберош, где покинул солидный гарнизон, по окончании чего отправился обратно в Бордо.

Генри Гросмонт, граф Дерби, герцог Ланткастер Иллюстрация из средневековой Bruges Garter Book

Дабы пресечь британскую экспансию, французский граф де Л`Иль собрал армию в 7000 клинков и осадил захваченный Оберош. Из Тулузы были доставлены пара осадных автомобилей, что лишь усугубило положение осаждённых: французы начали обстрел крепостных башен, подготавливаясь к штурму. 21 октября Генри Гросмонт выступил на помощь защитникам замка, успев собрать только 1500 британских и гасконских воинов и сохраняя надежду соединиться по пути с остальными британскими армиями.

К Гросмонту успел присоединиться граф Стаффорд со собственными людьми. На спешном армейском совете британцы решили напасть нежданно, не ждя подхода главных сил. Покинув обозы и прислугу в лесу, наездники Гросмонта ворвались во вражеский лагерь, а арбалетчики и английские лучники начали стрелять из леса, перекрыв путь к отступлению.

Французы, именно занятые ужином, не успели построиться и организовать отпор; пехотинцы обратились в бегство, появлявшись под смертоносным ливневым дождем британских стрел. Французские рыцари, поднявшиеся лагерем с второй стороны замка, срочно ринулись на помощь соотечественникам, но им в тыл ударил гарнизон Обероша. Французы потерпели поражение, многие аристократы попали в плен, включая не легко раненного графа де Л`Иля.

По окончании конфузии при Обероше французы в течение полугода не были способны вести важные боевые действия. Филипп утратил сообщение с армиями в Нормандии и Лангедоке, благодаря чему Гросмонт сумел закрепиться в Гаскони и стал одним из любимых полководцев Эдуарда. Но битва при Обероше была только прелюдией к будущему позору французского рыцарства.

Битва при Креси

Король Эдуард решил закрепить успех военной кампании, и уже в следующем году, 12 июня 1346 г., британская армия высадилась в Нормандии, предположительно на полуострове Котантен к югу от города Сен-Вааст-ла-Уг. Никакого сопротивления французы не оказали, потому, что местное ополчение разбежалось ещё при виде вымпелов британской эскадры на горизонте, а рыцарское войско было сосредоточено достаточно на большом растоянии – к северу от Парижа.

Британцы устремились вглубь материка – 25 июля они дошли до Кана, кроме этого скоро захватив и разграбив его. По свидетельствам историков, британская армия имела возможность проходить по 8–10 километров в сутки, что по меркам той эры являлось очень значительным темпом – особенно в случае если учитывать скорость и обоз передвижения пехоты.

Взятие Кана. Миниатюра XIV века

Положение французов усугублялось ещё и тем, что с северо-запада в страну вторглись союзные Эдуарду фламандцы. Филипп заявил общую мобилизацию с точкой сбора в Руане, откуда 31 июля дворянское войско и отправилось навстречу британцам. Некое время армии двигались на протяжении различных берегов Сены, параллельно друг другу, а 12 августа войска Эдуарда были всего в 30 километрах от Парижа – то имеется, столица пребывала всего в трёх-четырёх переходах.

Филипп приказал подготавливаться к обороне города, но 14 августа британцы переправились через Сену и двинулись на север, к Сомме, и французы отправились за ними. Начальники Филиппа постарались заманить соперника в ловушку между Соммой и Сеной, но Эдуард удачно избегал столкновений. 23 августа британцы снова уклонились от боя и на следующий сутки заняли эргономичную позицию на склоне возвышенности у местечка Креси-ан-Понтье.

На тот момент неспециализированные силы соперников составляли около 12 000 у британцев и 25 000 у французов.

Британцы расположились на бугре, что a priori снабжало им тактическое преимущество. Войско было поделено на три отряда: центр заняли рыцари под руководством короля, правый фланг закрывал наследник трона Эдуард, взявший прозвище «Тёмный принц», а кроме этого графы Уорвик и Оксфорд, левый – граф Нортгемптон.

Британские рыцари спешились и смешались с отрядами копейщиков и лучников, поднявшись с простолюдинами бок о бок – король справедливо рассудил, что сражение в конном строю на вершине крутого бугра немыслимо. Воины выкопали много узких и глубоких ям для защиты от прямого удара кавалерии.

К 26 августа к бугру подошли французы, чьи силы оцениваются приблизительно в 12 000 генуэзских арбалетчиков и 4000 тяжёлых всадников. Армия короля Филиппа сильно растянулась; в то время, когда передовые отряды пребывали всего в десяти километрах от Креси, король решил перестроить войско и дождаться подхода арьергарда.

Французов подвела ужасная организация – распоряжения не исполнялись либо толковались превратно, арьергард двигалсявперёд, нарушая строй, а в то время, когда воины были уже в пяти километрах от поля будущего сражения, остановить и перегруппировать отряды стало нереально. Солнце светило французским стрелкам в глаза, арбалеты стали жертвами недавнего дождя, а пехотинцы до начала боя преодолели не менее 28 километров в полном снаряжении. Затевать битву в таковой ситуации было ответом самоубийственным.

Король Эдуард III и Тёмный Принц, миниатюра 1390 года

Тем не меньше, французское войско начало атаку, и на подданных Филиппа мгновенно обрушился град британских стрел. Симметричного ответа не последовало – арбалет способен производить только три-пять стрел в 60 секунд против десяти выстрелов долгого британского лука.

Генуэзцы (наёмные армии во все времена не отличались высокой надёжностью) тут же бежали, что привело в неистовство Филиппа – король совершает ещё одну, фатальную неточность, направив в бой тяжёлую рыцарскую конницу, совсем смявшую отступающих арбалетчиков. На скользких склонах бугра появилась свалка – разбегающаяся пехота мешала наездникам разогнать лошадей для лобовой атаки. Именно на это и рассчитывали британцы, щедро посыпавшие неприятеля стрелами, наповал сражавшими кроме того закованных в броню рыцарей. Слово французскому историку Жану Фруассару:

«Тогда случилась суматоха и ужасная давка, лошади подымались на дыбы и опрокидывались; британские лучники стреляли точно, рыцари на почва, неспособные встать, получали копейщиками»

Французы постоянно наступалина бугор в течение всего дня. Последние совсем тщетные попытки пробить оборону британцев совершались уже в полной темноте, разумеется, только чтобы продемонстрировать неприятелю рыцарскую доблесть. Во время данной смертоносной карусели рыцари успевали по нескольку раз принимать участие в атаках, отдыхая и меняя коней.

По свидетельствам очевидцев, лучники спускались с бугра, дабы подобрать стрелы, но разумеется, что большое количество стрел во время боя не подберёшь – вероятнее, британцы заблаговременно позаботились об огромном числе снарядов в обозе.

Некоторым аристократам удалось пробиться к лагерю короля Эдуарда – Фруассар перечисляет имена рыцарей, павших в рукопашной битве на бугре и в стане неприятеля: граф Алансон, граф Фландрский, граф Блуа, герцог Лотарингии, граф Оксера, граф Сен-Поля. Но большую опастность для британцев воображал лишь отряд французских и германских рыцарей под руководством Жака д`Эстраселя, столкнувшихся в отчаянной схватке с солдатами принца Уэльского: наследник сам деятельно принимал участие в бою.

Во время столкновения знамя принца упало на почву, но было срочно поднято. В остальном, британцы не пробовали оставлять собственные защищённые позиции и контратаковать. Король Эдуард ещё перед боем запретил воинам отвлекаться на снятие доспехов и взятие пленных с убитых до окончания сражения.

Битва при Креси. Современная иллюстрация

Филипп де Валуа кроме этого учавствовал в сражении – стрелами под ним были убиты два коня, а сам он ранен в лицо. оруженосец и Погиб Филиппа. Король покинул поле боя поздно вечером, отойдя в Амьен.

Оценка утрат обеих армий как британскими, так и французскими источниками той эры вызывает большие сомнения – как это в большинстве случаев не редкость, обе стороны старались преуменьшить число погибших у себя и преувеличить у соперника. Но тот факт, что Франция понесла тяжелейшие и невосполнимые утраты среди дворянства, и тогда не отрицали – под Креси пали 11 принцев и около 1200 рыцарей, не полагая пехоты. Как мы не забываем, тяжёлая дворянская кавалерия в XIV веке являлась базой «опытной» рыцарской армии, а утрата не меньше трети дворянства, талантливого держать оружие в руках, была практически равной поражению в войне – давайте представим, что перед Французской кампанией 1940 года Германия лишается трети собственного танкового парка, главной ударной силы…

Битва при Креси. Миниатюра из «Хроник» Хана Фруассара, вторая добрая половина XIV века

Завершением катастрофического для Филиппа де Валуа сражения стал неслыханный позор французского рыцарства – королевское знамя и штандарт, Орифламма Святого Дени, были брошены на поле боя и после этого подобраны британскими воинами.

Осада Кале

По окончании битвы при Креси британцы двинулись на север, но предстоящие события говорят о том, что Эдуард не до конца осознавал стратегическую важность собственной прошлой победы: вражеская армия была стёрта в пыль и развеяна по ветру. Выжившие король и французские рыцари Филипп не воображали, что противопоставить британскому войску, победившему две битвы подряд, фактически не понеся утрат.

У британцев был выбор: объединяться с фламандцами (что планировалось ещё до победы при Креси), осадить гавань и город Кале, дабы прочно укрепиться на материке, либо сходу постараться забрать Париж. Но, на данный момент нельзя сказать, какими силами владел Филипп по окончании Креси – страна пребывала на грани хаоса, дворянство пребывало в шоке от ужасных утрат, а новую армию французский король смог собрать только в следующему году.

Нужно считать, что Эдуард трезво оценивал обстановку и выбрал наилучшее ответ: британцы двинулись в сторону Кале. Важность этого форпоста тяжело переоценить – он имел возможность обеспечить постоянные поставки и надёжный тыл боеприпасов и фуража, а кроме этого контроль за широчайшим участком побережья.

Войско Эдуарда достигло Кале в начале октября 1346 г., командующий французским гарнизоном Жан де Вьенн без промедлений закрыл перед неприятелем ворота. Началась осада. Город окружали двойная стенки и двойной ров, около которых размешалась очень сильно заболоченная местность, где нереально было установить тяжёлые осадные орудия.

Эдуард не располагал сведениями о числе защитников города и не рискнул брать Кале приступом. Более того, разрушать башни и стены категорически не следовало – городу предстояло стать британским оплотом. Предстоящая тактика была отработана столетиями: брать крепость измором.

Британцы расположились к западу от города, отдельные отряды защищали подходы с юга. Появились проблемы с блокадой гавани Кале: главные силы английского флота пребывали либо фактически в Англии либо во Фландрии, какое-то время было нереально пресечь поставки провианта в Кале морем.

К тому же Жан де Вьенн эвакуировал морем из Кале дам, стариков и детей – Эдуард не стал этому мешать: спасение от лишних ртов значительно облегчало жизнь осаждённых, но Плантагенет планировал стать королём Франции, отчего не следовало истреблять будущих подданных.

Осада давала слово быть продолжительной. Британцы выстроили недалеко от Кале маленькой город для зимовки с торговой площадью, где два раза в семь дней раскрывался рынок – назвали его Нувилль, «Новый Город». Существует он до сих пор.

Граждане Кале. Картина живописца XVIII века Ж. Барталеми, изображающая короля Эдуарда III и шестерых нобилей города Кале

Во время первых месяцев осады Филипп де Валуа не предпринимал никаких действий против британцев. Быть может, трагедия при Креси повергла его в наисильнейший шок; следующий совет король собрал лишь в марте 1347 года, в то время, когда и попросил военной помощи у духовенства и дворян. Аристократы скоро ответили на призыв неудачливого монарха, отозвались кроме того подчинённые Геннегау и Брабант.

К июлю в Аррасе собралась большая армия, во неоднократно превышающая числом войско Филиппа при Креси: летописцы заявляют о 200 000 клинков, что, но, есть очевидным преувеличением. Возможно, к началу похода Филипп стоял во главе пятидесятитысячной армии, в любом случае численно превосходившей войско Эдуарда. Потому, что фламандцы не дали французам проходить через их почвы, а Филипп не желал открытого конфликта с соседями в условиях войны с Англией, его армия 27 июля поднялась в пяти милях к западу от Кале.

Тем временем, Эдуарду надоело замечать, как в гавань осаждённого города то и дело заходят суда с провиантом, и он решил отрезать морской путь к Кале. На отмели между гаванью и морем британцы возвели форт Рисбенк и установили на нём дальнобойные метательные орудия. На протяжении всего водного пути поставили дамбы и волнорезы, дабы усложнить путь судов.

Но решающая битва так и не произошла. Филипп сделал вывод, что занял очень невыгодную позицию, и начал долгие переговоры с Эдуардом, рассчитывая позвать его на бой в более эргономичной местности. В итоге переговоры стали только прикрытием для отступления французов.

В ночь с 1 на 2 августа они спешно покинули лагерь, и судьба Кале была предрешена.

Защитники города видели со стенку, как армия Франции заняла площадь в пара акров, и ожидали начала сражения впредь до утра 2 августа. В итоге измученные защитники решили сдать город – что остаётся делать, в случае если сам король от них отказался?!

Защитники Кале были помилованы Эдуардом, но прошли через унизительную процедуру: муниципальные нобили пешком принесли королю Англии ключи от ворот Кале, с петлёй и непокрытой головой на шее. Более никаких репрессий не последовало: было бы очень недальновидно устраивать террор среди людей, которых Эдуард планировал сделать собственными подданными. Действительно, исходно шестеро нобилей были приговорены к смерти, но за них заступилась британская королева, и казнь отменили.

Кале стал британский город на ближайшие 211 лет, до 1558 года.

Нобили города Кале, монумент авторства Огюста Родена

Скоро короли Британии и Франции подписали мирный договор, которое продлится впредь до лета следующего года. Но 1348 год станет для Европы вестником самого ужасающего бедствия за всю историю материка, с старейших времён впредь до XXI века…

какое количество стоит война?

Как мы не забываем, во время битвы при Креси Тёмный принц запретил британским воинам спускаться с бугра и снимать с поверженных французов доспехи – а они были поразительно дороги. Давайте давайте разберемся, сколько же стоило снаряжение, провиант и оружие, а заодно узнаем, каковы были цены на простые товары в эру Большого Средневековья.

Заберём для примера «Йоркские тестаменты», охватывающие период XIV–XV столетий. Вот, допустим, отрывок из завещания каменщика (не несложного, а солидного подрядчика), плюс хозяина крупного скота– то имеется, человека богатого, что имел возможность бы и не поминать в завещании горшки-крынки. Март 1409 года:

«…В гостиной, содержимое которой оценивается в 44 пенсов и 8 шиллинга, именуются громадной стол для еды, мелкий стол , три пары подставок для ног, три скамьи, кресло, металлический экран для камина, тазы, кувшины для умывания, диванные подушки, различная декоративная ткань, прялка, громадная свеча, подсвечник и другие небольшие вещи. В жилой комнате: два новых покрывала, одно стёганое одеяло, один матрац, валик под подушку, семь подушек, тридцать простыней, тридцать локтей льняной ткани, шерстяное одеяло, три занавески, сундуки, одна древесная кровать.

Всего на сумму 16 фунтов 14 пенсов. В кладовой: серебряный сосуд за 43 шиллинга 4 пенса, два плоских серебряных сосуда, семнадцать серебряных ложек, три бронзовых подсвечника, одна четверть, литровый горшок, солонка, десять глиняных горшков, полотенца, салфетки различных размеров, свечи. Всего на 8 фунтов 8 шиллингов 2 пенса.

На кухне: восемь бронзовых горшков, три сковородки, три вазы, три металлических вертела, металлический треножник, каменные ступы, тазы. К кухонному хозяйству причисляются: корова с телёнком, петух, четыре курицы, две утки. Общая сумма 59 шиллингов 7 пенсов».

И нечего смеяться. Ларчик раскрывается достаточно легко: главную массу населения той эры составляло трудовое пейзанство, талантливое создавать разве что мёд-лён-прочие сельхозпродукты и пеньку. Аристократы, по понятным обстоятельствам, ничего не создавали, а вот прослойка мастеровых, в особенности умелых, настоящих специалистов, была весьма и весьма мала.

Из этого громадный недостаток и столь же большая сокровище предметов строго прикладных – начиная от подставок и медных подсвечников для ног и заканчивая стёгаными одеялами. О предметах роскоши, являющихся произведениями искусства, мы по большому счету умолчим. Посему производитель ширпотреба, в большинстве случаев житель и цеховик, имеется человек публично-нужный, глубокоуважаемый и обеспеченный.

До промышленной революции ещё много лет, предметы обихода редки и полезны – их может применять не одно поколение семьи. Из этого и такая подробность в завещаниях. на данный момент никому и в голову не придёт завещать ветхий мобильный телефон, потому, что производятся они в больших количествах при низкой себестоимости, а вот 500–700 лет назад почтовых голубей завещали поштучно, с правильным описанием, кому из родственников какая птица отходит.

То же и с тканью, оружием, резными стульями, посудой et cetera. Недостаток!

Кроме этого нужно сделать заметку о финансовой совокупности Франции XIII–XIV столетий. Давайте сперва разберёмся, что такое фактически «ливр» как финансовая единица.

Разглядывать т.н. «Парижский ливр» (livre parisis), начавший выходить из обращения в начале XII века при Филиппе Августе и практически совсем провалившийся сквозь землю при Людовике IX Святом, мы не будем. Обратимся к валюте, известной как «Турский ливр». Эта финансовая единица поставила рекорд по длительности применения – отменил турский ливр только Бонапарт 17 марта 1803 г., совсем заменив франком.

Итак. По присоединению к 1230 году к Франции Анжу и Турени Людовик Святой, король очень разумный и хозяйственный, плюс с экономически грамотным правительством, совершил денежную реформу, поручив чеканить национальную валюту от имени короны аббатству Сен-Мартен в городе Туре.

Монахи и раньше этим занимались, но под управлением Анжуйской семействе, обосновавшейся в Англии, причём монета ходила не лишь в британских владениях на континенте, но и фактически в королевским домене Франции – ещё с 1203 года, по указу Филиппа Августа. При Людовике IX турский ливр делается главным расчётным средством Франции, с золотым содержанием 8,27 грамма золота либо приблизительно 489 граммов серебра (фунт – из этого и позднейшее наименование британской монеты). Деление на небольшую монету шло по двадцатиричной совокупности:

1 ливр = 20 турских солей (второе наименование «гро турнуа» (gros tournois), либо грош – монета из высокопробного серебра весом 4,22 грамма) = 240 турских денье весом около 1,3 грамма = 480 оболов (самая небольшая серебряная монетка в половину денье). Другие монеты: тройной денье (лиард). В XIV веке появляются первые бронзовые монеты – денье турнуа (1,5 грамма) и дубль (двойной) турнуа – 3 грамма, – с соответствующим обозначением на реверсе: DENIER TOVRNOIS, DOVBLE TOVRNOIS.

Занимался чеканкой всё тот же турский монастырь св. Мартина, превратившийся практически в государственную корпорацию с частными активами наподобие современной ФРС Америки.

Золотой ливр с середины XIV века начал обиходно именоваться франком благодаря надписи рядом с изображением Иоанна II Хорошего де Валуа: «FRANCORV REХ», «король франков». На иллюстрации приведён золотой турский ливр, отчеканенный при Филиппе IV Прекрасном (современная нумизматическая цена – 21 000 евро).

Золотой турский ливр чеканки времён короля Филиппа Прекрасного

Так что же возможно было приобрести за эти деньги? С учётом, что национальное жалование начинающего юриста в середине XIV века составляло 2–3 ливра в год, а судьи большого города 17–20 ливров (другие доходы юристов составляли признательности от клиентов). Эти по стоимостям до «Великого голода» 1318 года и уж тем более до глобальной трагедии Чуме1348 года, совсем обрушившей экономику Западной Европы:

– В 1269 году разные боевые лошади, приобретённые для крестового похода Людовика Святого на ярмарках Шампани и Бри (Бар-сюр-Об, Ланьи, Провен), стоили в среднем 85 турских ливров, но это, возможно, были весьма полезные животные, время от времени привозимые из Апулии и Испании.

– Неспециализированная цена боевого, упряжного коней и парадного для графа Робера II Артуа (того самого, из цикла книг Мориса Дрюона «Проклятые короли») составляла 470 турских ливров. Но Робер был весьма богатым человеком и имел возможность позволить себе такие огромные траты.

– За один ливр возможно было снять этаж дома в большом городе на полгода с учётом обслуживания (питание, прачки, место для лошади в конюшне).

– Ежедневное жалование прекрасно вооружённому воину из простолюдинов – полтора-два турских денье (в состоянии войны, в мирное время – меньше).

– Путешествие дормезом (наподобие прекрасно оборудованного дилижанса с кроватями и печкой) от Парижа до Авиньона – 26 денье. Но это бизнес-классом (из хроник епископа Руанского, ездившего так в Авиньон).

– Кувшин красного вина нового урожая в приличном кабаке либо на постоялом дворе – добрая половина денье. В случае если с ночёвкой и горячей пищей – полтора.

– Корзина яблок на рынке – четверть обола. Молочный поросёнок – два-три денье. Дойная корова – больше гро турнуа.

– Стакан тёмного перца горошком – два-три гро турнуа, на юге дешевле, на севере дороже. Специи по большому счету стоили сумасшедшие деньги, при том, что простые европейские приправы – мята, чеснок, лук и так потом – были копеечными.

– Перепродажа деревни с жителями и домами второму феодалу – от много ливров и выше.

– Приобрести личный дом в два этажа (вторичный рынок недвижимости) – 7–10 ливров, в случае если весьма хороший и «с нуля» – до 25–30 ливров.

– Выстроить хороший замок (с полной инфраструктурой) – имеется в виду обрисованный ранее Шато-Гайар – 45 000 турских ливров, а с учётом инфляции за два столетия получаются все 60 000.

– Госбюджет королевства Франция в 1307 году – около 750 000 ливров.

Самая распространённая французская серебряная монета гро турнуа, чеканки 1285 года

Так, мы видим, что полное снаряжение для рыцаря стоило не легко весьма дорого – набор стоил воистину безумных денег, и британское мародёрство по окончании победы при Креси в полной мере обосновано: обобрав труп рыцаря, возможно было стать очень обеспеченным человеком, в случае если ещё в качестве трофея доставался обученный боевой конь с богатой сбруей, то сумма возрастала в разы.

Тем не меньше, весьма не так долго осталось ждать вся экономическая совокупность средневековой Европы обрушится под неслыханным ударом – до пришествия Чумеостался всего один год… Но об этом – в следующей части.

Продолжение направляться