Святой иероним — небесный покровитель и духовный наставник переводчиков. вульгата

а) Личность старого переводчика

Святой Иероним — выдающийся филолог, писатель и теолог раннего Средневековья, один из «отцов церкви» — покинул большой след в истории всемирный культуры: перевод Библии на латинский язык, узнаваемый называющиеся «Вульгата»2. «Вряд ли необходимо растолковывать значимость Вульгаты, — писал Валери Ларбо, — она есть одним из краеугольных камней отечественной цивилизации. На ней зиждутся и собор Святого Петра в Риме, и небоскребы Нью-Йорка»-1. Вульгата по праву считается одним из самых броских переводов Священного Писания наравне с так называемой «Авторизованной версией»4, именуемой кроме этого «Библией Короля Якова» (переводом Библии на английский, завершенным в 1611 г.), и переводом Писания на немецкий язык под управлением Мартина Лютера, завершенным к 1534 г.

В письме папе Льву X Эразм, испрашивая разрешение опубликовать труды Иеронима, писал: «Сама ученая Греция чуть ли имеет кого-нибудь, с кем имела возможность бы сравнить этого мужа, наделен-

1 См. напр.: Thackeray H. St. J. A Grammar of the ОТ in Greek according to the
Septuagint. Cambridge, 1909.

2 Десницкий А. Септуагинта как художественный перевод // Библия. Лите
ратуроведческие и лингвистические изучения. Вып. 3. М., 1999. С. 157.

3 В том месте же. С. 158.

4 В том месте же.

5 В том месте же. С. 168.

1 См.: Lcs traducteurs dans 1’histoire / Sous la direction de J. Delisle et J. Woods-
worth. Ottawa, 1995. P. 168.

2 Vulgata (Biblia sacra vulgatae editionis).

3 Larbaud V. Sous I’invocation de saint-Jerome. Paris, 1997. P. 48.

4 Authorized Version (The тихо Bible, Conteyning the Old Testament and the New
Newly translated out of the Original Tongues and with the former Translations diligently
compared and revised by His Majesties special Commandment, Appointed to be read in
Churches).

ного столькими необыкновенными дарами. какое количество в нем римского красноречия, какое знание языков, какая осведомленность во всем, что касается истории и древностей. Какая верная память, какая радостная разносторонность, какое идеальное постижение мистических письмен (Св.

Писание). И сверх того, какой пыл, какая изумительная вдохновенность души Божественной»1.

Иероним Стридонский (Софроний Евсевий Иероним, ок. 347—420)2 появился в Далмации, правильнее на границе Далмации и Паннонии, в городе Стридоне. Рождение Иеронима как раз в данной местности разрешает некоторым исследователям относить его наравне с Коперником и Ницше к числу известных деятелей црошлого, «которых славянство при жажде может вычислять собственными, но полную принадлежность которых к нему установить чуть ли удастся в то время, когда бы то ни было»3.

В возрасте 20 лет Иероним уехал в Рим, где взял важное образование и весьма скоро прославился собственной начитанностью, красноречием и остроумием. Узнаваемый грамматик Донат4 привил ему любовь к латинской культуре, к хорошей латинской литературе, к красивой словесности. Эту любовь Иероним пронес через всю жизнь.

Она лежит в базе одного из его основных внутренних распрей.

Но эта любовь к древней литературе и ее глубокое знание разрешили Иерониму выполнить основную задачу судьбы — осуществить перевод Библии.

Кое-какие исследователи вычисляют Иеронима человеком непоследовательным и весьма впечатлительным, «что метался между восхищением перед старой ее отрицанием и культурой во имя веры»5. Наряду с этим приводится выдержка из одного его письма: «В то время, когда много лет тому назад я отсек от себя для царствия небесного дом, своих родителей, сестру, родных и, что было еще тяжелее, привычку к изысканному столу, в то время, когда я отправился в Иерусалим, как ратоборец духовный, от библиотеки, которую я собрал себе в Риме ценою затрат и великих трудов, я никак не смог отказаться.

И вот я, злосчастный, постился, дабы просматривать Цицерона. По окончании еженощных молитвенных бодрствований, по окончании рыданий, исторгаемых из самых недр груди моей памятью о свершенных грехах, руки мои раскрывали Плавта! В случае если же, возвращаясь к са-

1 Цит. по; Диесперов А. Блаженный его век и Иероним. М., 1916. С. 5.

2 Правильная дата рождения си.Иеронима не установлена.
? См.: Диесперсов А. Указ. соч. С. 8.

4 Элий Донат (4 в. н.э.) — римский грамматик, чьи произведения обширно ис
пользовались в Средние века и впредь до XVI! в. для изучения латыни. Его
основная работа — «Грамматика латинского языка», складывавшаяся из двух частей:
«Малая грамматика» для начинающих и «Громадная грамматика» для продвину
того уровня.

5 История глобальной литературы. М., 1984. Т. 2. С. 443.

мому себе, я понуждал себя просматривать пророков, меня отталкивал необработанный язык: слепыми собственными глазами я не имел возможности видеть винил и свет в этом не глаза, а солнце»1.

Приведенная выдержка из письма Иеронима вправду говорит о его глубокой эмоциональности, чувствительности, но она вряд ли характеризует его как человека непоследовательного, наоборот, в этом фрагменте, на мой взор, достаточно четко просматриваются контуры внутреннего конфликта этого человека, конфликта, связанного е его пристрастием ко всем красотам светской судьбе, каковые он познал в молодости, и его последовательным сознательным отказом от них. Он был гурманом, но отказался от изысканного стола и всегда постился; он преклонялся перед древней, языческой, литературой, но стремился подавить в себе эту страсть для христианской веры; он почитал Оригена как библиолога и религиозного философа, но отказался вычислять себя его учеником, в то время, когда тот был обвинен церковью в ереси. В противном случае говоря, Иероним последовательно шел к святости, отказываясь от всего того, что прежде так завлекало его, но противоречило представлениям церкви о святости.

Эти целеустремлённость и последовательность в сочетании с высокой образованностью, постижением всех тонкостей мастерства слова, заимствованного им у древних писателей, и разрешили ему свершить очень сложное дело — перевод Ветхого Завета.

Иероним всю жизнь вычислял себя учеником Цицерона. Примечательно, что черта, эта Иерониму Эразмом, сильно напоминает то, что писат Цицерон о качествах, нужных оратору. Для развития красноречия, согласно точки зрения Цицерона, нужно «усвоить себе самые различные познания, без которых беглость в словах тщетна и забавна; нужно придать красоту самой речи, и не только отбором, но и размещением слов…

Ко всему этому должны присоединиться остроумие и юмор, образование, хорошее свободного человека… Помимо этого, нужно знать всю историю древности, дабы черпать из нее примеры… Наконец, что сообщить мне о сокровищнице всех познаний — памяти?

Так как само собой очевидно, что в случае если отечественные мысли и слова, отысканные и обдуманные, не будут поручены ей на хранение, то все преимущества оратора, как бы ни были они блестящи, пропадут бесплатно»2.

Увлечение классиками послужило обстоятельством известного события, случившегося с ним, — вещего видения Суда Божьего.

1 Цит. по: История глобальной литературы. Т. 2. С. 443.

2 Цицерон М.Т. Об ораторе // Цицерон. Три трактата об ораторском искус
стве. М., 1972. С. 80.

Иероним говорил, что в один раз на протяжении поста его поразила малоизвестная заболевание, чуть не унесшая его в могилу: «И вот в то время, когда так соблазнял меня старый Змий, примерно в середине Великого поста, горячка овладела телом моим и без всякого ослабления, что кроме этого поразительно, до того снедала все тело мое, что остались практически одни кости. Подготавливались уже похороны, жар жизненной силы чуть теплился лишь»1. В этом горячечном бреду ему приснился сон, словно кто-то сверху избивает его палками.

Он постарался поднять голову и заметил Судию, тогда Иероним закричал, что он христианин, но Судия ответил ему: «Ты цицерониа-нец, а не христианин!» Иероним поклялся не обращаться более к книгам язычников, и заболевание отошла. Но, не обращая внимания на клятву, Иероним до самой смерти преклонялся перед собственными преподавателями и иногда кроме того продолжал их цитировать, за что часто осуждался современниками не только как еретик, но и как клятвопреступник2.

Неприятности, с которыми сталкивался Иероним в переводе Библии, являются неспециализированными проблемами любого переводчика. направляться различать пара их качеств: герменевтический — толкование и расшифровка, несложнее говоря, познание исходного текста; лингвистический — поиск средств выражения в языке перевода и фактически переводческий — переводческое ответ о выборе эквивалента, единственного, самого верного из всех тех, что предлагает язык перевода.

Переводческая герменевтика, т.е. толкование и расшифровка древнееврейского текста, составляла и объективную и субъективную трудность для Иеронима. Объективная трудность была в том, что древнееврейский текст, содержащий, как мы знаем, много сложных для понимания мест, воображал еще и фактически лингвистическую трудность, о которой пишут историки и богословы, изучившие творчество Иеронима.

Древнееврейский текст не был еще пунктированным, т.е. в нем не были обозначены гласные звуки. В древнееврейском языке, как и в других семитских языках, на письме обозначались лишь согласные звуки. И.Д.

Амусин по этому поводу пишет: «Дабы лучше осознать эту особенность семитских языков, представим себе на 60 секунд, что в русском языке все слова — существительные, прилагательные, глаголы — писались бы лишь посредством согласных, а гласные подразумевались бы. Тогда, к примеру, написание стл возможно было бы прочесть, как стол, стул, стела, стал; второй трехсоглас-ный корень плт мы имели возможность бы при жажде осознавать как плут,

1 См.: Полянский Е.Я.Библиологические занятия блаженного Иеронима.
Казань, 1908. С. 22.

2 См.: Смирнов А.А. Блаженный 1еронимъ Стрилонскш как историкъ и по-
лемистъ. М., 1995.

плот, плита, пилот, полет, плати. Легко понять, какие конкретно трудности появились бы при расшифровке и чтении каждого для того чтобы слова. В это же время так как раз обстоит дело в древнееврейском и арамейском языках»1.

Огласовка (пунктирование) текста древнееврейской Библии, т.е. текста с совокупностью знаков, обозначавших гласные звуки, есть заслугой масоретов. По некоторым данным, их деятельность разворачивалась в основном во время с VI по XII в., а пунктирование текста Библии было завершено только к X в. Это не только облегчало прочтение Священного Писания, но и ликвидировало многозначность, появлявшуюся время от времени в непунктированном тексте. «Чтение иудейских слов во времена Иеронима относительно с нынешним чтением пунктированного шрифта было как бы не чтением, а практически постоянным ответом ребусов и шарад»2, — отмечал исследователь библиологической деятельности Иеронима Е.Я.

Полянский. Ссылаясь на работу французского исследователя Ренана3, он писал, что в ту эру выучиться чтению на древнееврейском языке возможно было только методом личной яркой передачи чтения от преподавателя к ученику: преподаватель просматривал, ученик повторял за ним, следя по книге, пока не выучивал наизусть. «Возможно представить, — восклицает создатель изучения, — какое количество необходимо было иметь памяти и усидчивости, дабы прочесть всю иудейскую библию, как это сделал Иероним»4.

Полянский, например, отмечал, что еще до Рождества велись споры между различными богословскими школами о том, как необходимо просматривать те либо иные слова Священного Писания. Так, слово, складывавшееся из однообразной последовательности согласных бет, кет, ламед, бет, одни предлагали просматривать bachalab (в жиру), а другие hacheleb (в молоке).

Во времена Иеронима велись споры кроме этого о чтении слова, складывавшегося из последовательности согласных далет, бет, реш: одни предлагали просматривать его как deber [дэбер] и переводили как язва либо смерть, другие dabar [дабар] — слово, третьи dabber — сказать*. М.И. Рижский отмечает, что эта последовательность согласных означала и слово смерть.

Именно это значение было воспринято древними переводчиками Септуагинты, каковые в переводе Книги Исайи передали его греческим словом танатос (смерть, смерть). Данный суть сохранился и в церковно-славянской версии: «Смерть отправил Господь на Иакова», но в Синодальном переводе принята другая версия: «Сло-

130.

1 Амусин И.Д. Рукописи Мертвого моря. М., 1960. С.

2 Полянский Е.Я. Указ. соч. С. 23—24.

3 Renan. Vie dc Jesus. Paris, 1863. P. 30.

4 Полянский Е.Я. Указ. соч. С. 23-24.

5 В том месте же.

во отправил Господь на Иакова». Все изречение получает совсем второй суть1.

Примечательно, что однокоренное слово ddbir создатель латинской Вульгаты возводил к глаголу dabber (сказать) и перевел как ога-culum. Переводчики Септуагинты покинули это слово без перевода и предпочли транслитерировать в греческом тексте древнееврейскую форму Sccpip2. В тексте же Священного Писания это слово обозначало внутреннее святилище, где размешался Ковчег Завета.

Оно выясняется значительным для реконструкции архитектуры Храма Соломона.

Разумеется, что кое-какие эквиваленты, выбранные древними переводчиками, авторами Септуагинты, были обусловлены неясностью отдельных мест текста оригинала. Исходя из этого многие слова, включавшие в свой состав однообразную последовательность согласных, имели возможность читаться по-различному и иметь различные значения.

Помимо этого, во времена Иеронима не было ни грамматик, ни справочников, ни словарей, каковые имели возможность бы уменьшить переводчику его труд.

Субъективная же обстоятельство того, что Иерониму было нужно затратить неимоверные упрочнения для подготовки к данной работе и для ее последующего исполнения, пребывала в том, что создатель великой Вульгаты, задумывая перевести Священное Писание, еще не знал иудейского языка. Ему было нужно выучить данный язык, что было в те времена так же непросто: общение с иудеями не поощрялось церковью, и Иероним должен был видеться со своим преподавателем-иудеем по ночам3.

Действительно, эта версия не находит достаточного подтверждения. Западные историки считают, что Иероним совершенствовал собственные знания древнееврейского языка еще во время собственного «перехода пустыни», в то время, когда, отказавшись от мирских благ, он отправился на Ближний Восток, в пустыню, где в течение двух лет вел полный лишений образ судьбы. Затем он возвратился в Антиохию и занимался филологическими разысканиями: переработал словарь библейских имен собственных, составил список географических названий, упоминавшихся в Библии, приступил к подготовке комментариев наименее понятных фрагментов книги Бытия. После этого он возвратился в Рим, поступил на работу к папе Дамасию I в качестве секретаря-переводчика древ-

1 См.: Рижский М.И. Книга Иова: Из истории библейского текста. Ново
сибирск, 1991.

2 См.: Дреыер Л. Храм Соломона: реконструкция и библейский текст // Биб
лия. Литературоведческие и лингвистические изучения. Вып. 3. М.. 1999.

С. 47.

-1 В том месте же.

нееврейского, греческого и латинского языков. Тогда отец и поручил ему пересмотреть употреблявшийся текст Библии на латинском языке, переведенный с греческой Септуагинты.

6) Библиологическая деятельность Иеронима. Вульгата

Задачей Иеронима было очистить латинский текст от искажений и неточностей, вкравшихся в перевод и накопившихся за много лет толкования латинской Библии священниками. В том месте же в Риме Иероним принимается за перевод с греческого первой книги Нового Завета1.

Иерониму не удается существовавший текст латинской версии Библии. Глубочайший филологический анализ текстов подлинника на древнееврейском языке, греческих предположений — Септуагинты, и переводов Симмаха и Аквилы по «Гекзаплам» Оригена с латинским текстом, по всей видимости, был не в пользу последнего, и Иероним принимается, по сути, за новый перевод. Но размеренная и радостная судьба в Риме в окружении грамотных молодых дам длилась недолго.

По окончании друга папы и смерти покровителя Дамасия I Иероним должен покинуть Рим. Его сложный темперамент, отмечаемый многими исследователями2, беспощадная критика и саркастические выступления соперников создали ему в Риме много неприятелей. Он укрывается в Вифлееме, где работаетнад переводом Библии.

Перевод Ветхого Завета, сделанный с текста Септуагинты, не удоштетворяет его.

Иероним начинает выверять текст перевода по древнееврейскому оригиналу. Исходя из этого ему и отдают пальму первенства в переводе Ветхого Завета на латинский язык конкретно с древнееврейского оригинала. Собственный перевод он именовал «juxta hebraica veritalem» — «соответствующим иудейской истине».

Не располагая точными документальными данными, я не берусь утверждать, сколько времени заняла работа по переводу Библии. Различные источники приводят фантастически разнящиеся даты событий из его жизни3. Не будучи историком, я не могу ста-

1 См.: Les traducteurs dans 1’histoire. Ottawa, 1995. P. 172.

2 См., напр.: Смирнов А.А. Указ, соч.; Larbaud V. Op. cit.

5 Так, к примеру, словарь-справочник «Древняя культура» под ред. В.Н.Ярхо (М., 1995) говорит о голах судьбы Иеронима: ок. 348—420, а создание Вульгаты, т.е. се завершение, относит к 381 г. П.И.Копанев в уже приводившейся книге переносит рождение Иеронима на 340 г.. а период работы над Вульгатой именует с 393 по 404 г. Ван Оф считает, что Иероним взял задание от папы Дамасия в 384 г. и что Иероним трудился над переводом до конца жизни.

Авторы коллективной монографии «Les traducteurs dans 1’histoirc» считают, что в 384 г. отец уже погиб и что сам Иероним жил во время приблизительно с 331 по 420 г. Поль Оргё’лен говорит о датах судьбы ок.. 347—420, а даты работы над Библией — 390—405. Во всех этих вариациях неизменной остается только одна дата — дата смерти в 420 г.

вить под сомнение никого из них, да это и не входит в мою задачу. Основное — постараться осознать личность причины и древнего переводчика, вынудившие его принять то либо иное переводческое ответ.

Перевод Иеронима был встречен очень сдержанно. Современники великого писателя, оставшиеся приверженными прошлым латинским предположениям, чаще осуждали его, чем были высокого мнения его работе.

Очевидно, текст перевода, сделанного Иеронимом, кроме этого не лишен недочётов и предоставлял много возможностей для критических замечаний. Но как раз критика, временами незаслуженная, обусловленная непониманием сущности новаторства Иеронима в переводе библейских текстов, явилась движущей силой, вынудившей его осмыслить собственные переводческие правила. Он сумел сформулировать собственную переводческую концепцию и изложить ее в 111 предисловиях, прологах и бесчисленных письмах к переводам богослужебных книг1 для оправдания собственных действий перед современниками.

в) Выбор переводчика. «Плющ» либо «тыква»?

Одной из самые сложных неприятностей, каковые приходилось решать переводчику Библии, была неприятность лексической эквивалентности. Кое-какие решения Иеронима по выбору эквивалента приводили к страстной полемике как при жизни переводчика, так и в последующем.

Известна история его споров с «тыквенниками», как именовал он собственных соперников, обвинявших его в значительном искажении одного из фрагментов Писания, правильнее главы 4 в Книге Пророка Ионы. В полемической переписке, которая развернулась между Иеронимом и Руфином по поводу перевода «Начал» Ори-гена, сделанного Руфином, согласно точки зрения Иеронима, очень вольно, Руфин обвиняет в искажениях и неточностях самого Иеронима.

Он упрекает его в том, что тот заменил в переводе наименование растения, которое дало тень Ионе2. В греческих предположениях, в частности в Септуагинте, на которую ссылается Руфин, это растение названо тыквой (kolokuntha). Из Септуагинты тыква (cucurbitd) перекочевала в латинскую версию Библии Vetus Latina, существовавшей до Вульгаты.

Иероним в собственном переводе дал ему иное имя — плющ (hedera).

1 Labour! L. Lettres (семь дней saint-Jerome, avec traduction) // Belles Lcttrcs. Paris, 1949
Vol. 8.

2 «И произрастил Господь Всевышний растение, и оно встало над Ионою, что
бы нал головою его была тень и чтобы избавить его от огорчения его; Иона очень
был рад этому растению» (Иона, 4: 6).

Считают, что сам святой Августин не разделял точку зрения Иеронима и призывал его возвратиться к ветхому варианту, что перекочевал из Септуагинты. Увещевая его, он приводил историю о том, как в одном африканском городе встал ропот по окончании того, как епископ прочёл соответствующие строчки из Библии в новой версии. Появление в привычном месте плюща вместо тыквы повергло прихожан в смятение.

Они готовы были обвинить епископа в ереси и отделиться.

Особенно активными были греки. Они обратились к иудеям за разъяснением, но и те не смогли им ничего толково растолковать. Священник должен был внести исправления в текст, возвратившись к ветхому варианту.

Говорят, что, услышав о смятении, позванном у прихожан неожиданно показавшимся на месте привычной тыквы плющом, Иероним только благодушно посмеялся над «тыквенниками»1.

История, наделавшая столько шума, имеет в собственной базе сугубо лингвистическую обстоятельство. Дело в том, что в Ветхом Завете упоминается растение, которое произрастало в Палестине и, по всей видимости, не было известно в Европе. По крайней мере, его наименование не было известно ни греческим, ни латинским, ни в будущем славянским переводчикам Библии.

Древнееврейское наименование этого растения время от времени транскрибируют как qiqajon.

В древнегреческом языке слово купило звуковую форму [ki-keon], а в латинском — [ciceion]. Это масличное растение с громадными ли