В начале писательского пути

В 1923 Шолохов печатал фельетоны, с конца 1923 — рассказы, в которых с фельетонного комизма сходу переключился на острый драматизм, доходящий до трагизма. Наряду с этим рассказы были не лишены элементов мелодраматичности. Большая часть этих произведений составило сборники «Донские рассказы» (1925) и «Лазоревая степь» (1926, дополненный прошлый сборник).

За исключением рассказа «Чужая кровь» (1926), где старик его жена и Гаврила, утратившие сына, белого казака, выхаживают коммуниста-продотрядника и начинают обожать его, как сына, а он от них уезжает, в ранних произведениях храбрецы Шолохова по большей части быстро делятся на хороших (красные бойцы, советские активисты) и отрицательных, подчас беспримесных злодеев (белые, «преступники», подкулачники и кулаки). Многие персонажи имеют настоящих прототипов, но Шолохов практически все заостряет, гиперболизирует: смерть, кровь, пытки, муки голода воображает нарочито натуралистически. Любимый сюжет юного писателя, начиная с «Родинки» (1923), — смертельное столкновение ближайших сына: и родственников отца, родных братьев.

Собственную верность коммунистической идее Шолохов еще неискусно подтверждает, подчеркивая приоритет социального выбора по отношению к любым вторым людским отношениям, включая домашние. В 1931 он переиздал «Донские рассказы», дополнив новыми, в которых делался упор на комизм в поведении храбрецов (позднее в «Поднятой целине» совмещал комизм с драматизмом, подчас достаточно эффектно). Позже в течение практически четверти века рассказы не переиздавались, создатель ставил их весьма невысоко и вернул читателю тогда, в то время, когда за неимением нового было нужно отыскать в памяти забытое старое.

Время появления «Негромкого Дона»

В 1925 Шолохов начал было произведение о казаках в 1917, на протяжении Корниловского мятежа, называющиеся «Негромкий Дон» (а не «Донщина», в соответствии с легенде). Но данный план был покинут, но уже на следующий год автор заново берется за «Негромкий Дон», обширно разворачивая картины довоенной судьбе событий и казачества Первой Мировой. Две первых книги романа-эпопеи выходят в 1928 в издании «Октябрь».

Практически сходу появляются сомнения в их авторстве, через чур опыта и больших знаний потребовало произведение для того чтобы масштаба. Шолохов привозит в Москву на экспертизу рукописи (в 1990-е гг. столичный журналист Л. Е. Колодный дал их описание, действительно, не фактически научное, и комментарии к ним). Юный автор был полон энергии, владел замечательной памятью, большое количество просматривал (в 1920-е гг. были дешёвы кроме того воспоминания белых генералов), расспрашивал казаков в донских деревнях о «германской» и гражданской войнах, а нравы и быт родного Дона знал, как никто.

«Поднятая целина»

События коллективизации (и предшествующие ей) задержали работу над романом-эпопеей. В письмах, а также к И. В. Сталину, Шолохов пробовал открыть глаза на подлинное положение вещей: полный развал хозяйства, бесправие, пытки, используемые к работникам колхоза. Но самую идею коллективизации он принял и в смягченном виде, с неоспоримым сочувствием к главным храбрецам-коммунистам, продемонстрировал на примере хутора Гремячий Лог в первой книге романа «Поднятая целина» (1932).

Кроме того очень сглаженное изображение раскулачивания («правый уклонист» Разметный и др.) было для официозных литераторов и властей очень подозрительно, например, издание «Новый мир» отклонил авторское заглавие романа «С кровью и позже». Но во многом произведение устраивало Сталина. Большой художественный уровень книги как бы обосновывал плодотворность коммунистических идей для мастерства, а смелость в рамках разрешённого создавала иллюзию свободы творчества в СССР. «Поднятая целина» была заявлена идеальным примером литературы социалистического реализма и скоро вошла во все школьные программы, став необходимым для изучения произведением.

Заканчивая «Негромкий Дон»

Это прямо либо косвенно помогло Шолохову продолжить работу над «Негромким Доном», выход третьей книги (шестой части) которой был задержан из-за достаточно сочувственного изображения участников антибольшевистского Верхнедонского восстания 1919. Шолохов обратился к Неприятному и с его помощью добился от Сталина разрешения на публикацию данной книги без купюр (1932), а в 1934 по большей части завершил четвертую, последнюю, но стал заново ее переписывать, возможно, не без ужесточившегося идеологического давления.

В двух последних книгах «Негромкого Дона» (седьмая часть четвертой книги вышла в свет в 1937-1938, восьмая — в 1940) показалось множество публицистических, часто дидактических, конкретно пробольшевистских объявлений, сплошь и рядом противоречащих образному строю и сюжету романа-эпопеи. Но это не додаёт доводов теории «двух авторов» либо «соавтора» и «автора», выработанную скептиками, бесповоротно не верящими в авторство Шолохова (среди них А. И. Солженицын, И. Б. Томашевская). По всей видимости, Шолохов сам был своим «соавтором», сохраняя по большей части художественный мир, созданный им в начале 1930-х гг., и пристегивая чисто внешним методом идеологическую направленность.

В 1935 уже упоминавшаяся Левицкая восхищалась Шолоховым, находя, что он превратился «из «сомневающегося», шатающегося — в жёсткого коммуниста, опытного, куда идет, светло видящего и цель, и средства достигнуть ее». без сомнений, автор убеждал себя в этом и, не смотря на то, что в 1938 чуть не пал жертвой фальшивого политического обвинения, отыскал в себе мужество закончить «Негромкий Дон» полным жизненным провалом собственного любимого храбреца Григория Мелехова, раздавленного колесом ожесточённой истории.

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся: