В русской исторической науке появилось новое направление

В 20-х гг. XIX в. в русской исторической науке показалось новое направление. Оно было представлено трудами Михаила Трофимовича Каченовского (1775-1842)8 и его учеников и стало называться скептической школы.

Под влиянием новых философских идей начинает складываться представление о развитии народов по определенным законам и ведется поиск этих законов.

Исходя из представления об «органическом развитии общества», скептики отказались от взора на историю как на комплект мало связанных между собой фактов. Они считали, что историки должны прослеживать место каждого явления в цепи исторических событий, сравнивая его со сходными процессами в других государствах, в особенности славянских, и критически оценивая существующие известия.

По данной причине представители скептической школы призывали покончить с доверительным отношением к источникам, свойственным их предшественникам, а также Н. М. Карамзину, что, как историк-мыслитель, уже не удовлетворял требованиям науки начала XIX в. Признавая понятия о высшей и низшей критике, созданные А. Л. Шлецером, наибольшим достижением предшествующей исторической науки, они осуждали германского ученого, что не ставил задачи сопоставления свидетельств источников с ходом исторических событий и событиями места ивремени.

Скептики существенно расширили задачи высшей критики по сравнению со ветхими представлениями. Она должна была отразить конкретные публичные условия той определенной эры,

8 Из небогатой греческой семьи Качони, переселившейся из Балаклавы в Харьков. Получал образование Харьковском коллегиуме, где взял фамилию Каченовский. В 1788 г. поступил в Екатеринославское казачье ополчение урядником.

С 1793 г. — канцелярист в Харьковском губернском магистрате, с 1795 г. — сержант Таврического гренадерского полка. В 1801 г. вышел в отставку и поступил библиотекарем к А. К. Разумовскому. С 1804 г. сотрудничал в «Вестнике Европы».

С 1805 г. — преподаватель риторики и магистр философии и русского в Столичном университете, с 1806 г. — врач изящных наук и философии, с 1808 г. — правитель и адъюнкт канцелярии Разумовского.

С 1811 г. — доктор наук теории красивых археологии и искусств, с 1821 г. — доктор исторических наук, географии и статистики, с 1835 г. — литературы и профессор истории славянских народов, с 1837 г. — ректор МГУ (см.: История России с старейших времен до 1917 г.: Энциклопедия. М., 1996. Т. 2. С. 539).

в условиях которой стало вероятно появление самого исторического монумента, и выяснить, как содержание его соответствует исторической действительности («духу времени»).

Новые задачи исторической науки и новое познание назначения исторической критики, согласно точки зрения скептиков, потребовали новой методики и создания исторических изучений, и выделения исторической критики в независимую отрасль научной деятельности историка. Анализ исторических источников они предлагали проводить с позиций трех видов критики: дипломатической, исторической, археологической.

Дипломатика должна была служить для отличия фальшивых документов от точных на базе анализа официальных показателей достоверности (автографов, печатей и т. п.). В качестве главного средства проверки достоверности документа М. Т. Каченовский именовал его графическую экспертизу. Но в то время, когда посредством дипломатики установить подделку не удается, направляться прибегать к исторической критике, к помощи фактов, каковые связаны между собой следствиями и причинами.

Поэтому историк предлагал не принимать на веру известия тех источников, каковые не соответствовали неспециализированному представлению о связи событий. Историческая критика, согласно точки зрения М. Т. Каченовского, обязана основываться не только на установлении достоверности фактов, но и на отборе их в соответствии с требованиями исторической науки. Третьей задачей, стоящей перед исследователем исторических источников, ученый вычислял критику археологическую, к которой он относил объяснения отдельных слов, терминов, имен, народных званий, должностей, финансовых законов, обычаев, поверий, обрядов, этапов судебной процедуры и т. д.

Так, в случае если А. Л. Шлецер посредством низшей и высшей критики стремился решить вопрос, какие конкретно части источника появились позднее, чем сам монумент, т. е. были кем-то дописаны, а позже исключить их, то М. Т. Каченовский посредством названных трех видов критики пробовал прояснить вопрос о достоверности и подлинности источника в целом. Скептики собственный взор на пути и историю ее познания старались основывать на способе критического изучения исторических источников.

Созданные ими способы скептики применили к изучению наиболее значимых источников истории Старой Руси. Так, изучая летописи, они заключили о существовании особенного, «баснословного» периода старой русской истории, основанного на устных преданиях. Народные предания они выяснили наряду с этим самым древним и самым недостоверным источником, а потому, что в летописях большое количество сказаний и легенд, то и старая история недостоверна.

М. Т. Каченовский и его ученики подвергли дипломатическому, историческому и археологическому анализу текст «Русской Правды», стараясь связать его с неспециализированными условиями окружающих и жизни Новгорода его земель. Но на оценке этого монумента сказалась неверная посылка — представление о низком уровне хозяйственной, политической и культурной жизни Новгорода в начале XI в., в то время, когда Русь лишь приняла христианство и получила письменность. Это представление не разрешило историку объективно оценить все факты и стало причиной ошибочному выводу, что «Русская Правда» не имела возможности появиться в начале XI в., а была заимствована из германского права не ранее середины XII в.

Кроме Русской и «летописей Правды» М. Т. Каченовский и его последователи обращали внимание и на другие ответственные для историка источники: грамоты, церковно-поучительную литературу.

Но способ проверки свидетельств источников с позиций соответствия их «духу времени» вступал в несоответствие с неверным понятием скептиков об исторической эре, к которой относились изучаемые источники. По их представлениям, в XI -начале XII в. Русь лишь вышла из безжалостного состояния и исходя из этого не имела возможности иметь таких литературных шедевров, как летописи либо «Слово о полку Игореве», подробно созданные юридические документы и др. Вместе с тем подвергалась сомнению и достоверность всей старой русской истории, какой она изображалась в этих источниках, появившихся через 2-3 столетия по окончании тех событий, каковые в них обрисованы.

Не обращая внимания на наивность и ошибочность многих суждений, скептическая школа имела определенные преимущества. Она внесла предложение последовательность уникальных способов исторического изучения, вынудила историков искать в источниках и информируемых ими фактах сообщение с неспециализированными явлениями.

Формирование исторических научного метода и воззрений Михаила Петровича Погодина (1800-1875)9 происходило в середине 20-х гг. XIX в. Сейчас он разделял взоры представителей скептической школы. Но уже в начале 30-х гг., отмежевавшись от них, он заявил себя последователем А. Л. Шлецера и Н. М. Карамзина и соперником философского способа в исторической науке.

Философскому способу в изучении источников М. П. Погодин противопоставил собственный научный математический способ, который считал универсальным для работы со всеми видами источников. Этот способ пребывал в обнаружении всех источников, относящихся к теме изучения, установлении их подлинности, достоверности и происхождения, суммировании их свидетельств, а на базе этого -в выделении только самых неспециализированных закономерностей. Таковой подход исключал возможность широких историко-философских обобщений, направляя внимание ученого на разработку частных неприятностей.

На практике М. П. Погодин применял собственный математический способ при выяснении разных исторических неприятностей. Так, к примеру, ученый ставит перед собой задачу узнать роль князя как представителя центральной власти. Для этого в первую очередь он выбирает из летописи все упоминания по этому вопросу.

Их выясняется 37. После этого распределяет их по конкретным случаям и устанавливает, что князь обладал племенами (3 случая), брал с них дань (10 случаев), кроме этого и с Новгорода (1), раздавал города (2), сажал в них собственных «мужей» (2), строил крепости (2), собирал войско (2), руководил (1), делал выводы и наказывал (2) и т. д. На базе этого списка ученый пробовал «чисто математически» ответить на поставленный вопрос. Но так как приведенные им свидетельства он не связывал с неспециализированным процессом исторического развития, то они, в большинстве случаев, давали мало материала для научных заключений.

Тот же математический метод историк применял при рассмотрении положения бояр, вопроса о значении денег в Киевской Руси, роли языческих вер в Старой Руси.

9 Русский историк, литератор, публицист и журналист. Академик с 1841 г. Сын крепостного крестьянина. В 1821 г. окончил МГУ.

В 1826— 1844 гг. — доктор наук МГУ. В 1827-1830 гг. издавал издание «Столичный вестник», в 1841-1856 гг. -«Москвитянин» (см.: Советская историческая энциклопедия.

М., 1968. Т. 11. С. 321).

Из-за критики со стороны К. Д. Кавелина, И. Е. Забелина и И. В. Киреевского М. П. Погодин внес коррективы в познание собственного способа и признал его необыкновенным, применимым только на стадии первых, предварительных работ.

Отмечая как порок отсутствие у М. П. Погодина историзма в подходе к источникам и содержащимся в них фактам, современники видели и хорошие стороны в его способе скрупулезного изучения источников. С особой похвалой они отзывались о созданных им способах текстологического анализа источников с целью установления их подлинности, времени и места происхождения, имени автора, достоверности содержащихся в них сведений. Но это отыскало собственный выражение не столько в теоретической разработке указанных вопросов, сколько в конкретной работе с отдельными источниками.

Собственный способ М. П. Погодин пробовал применить к изучению Старой Руси. Наиболее значимым источником наряду с этим он считал летописи. Возражая скептикам, историк пробовал доказать достоверность старой русской истории, а следовательно, и летописи.

В отличие от А. Л. Шлецера, старавшегося воссоздать «очищенного» Нестора, М. П. Погодин выдвинул задачу поиска источников, которыми пользовался любой летописец, и добился определенных результатов в ее ответе. По окончании осуществления для того чтобы рода работы ученый вычислял вероятным с доверием относиться к летописям, ограничивая их критику суммированием содержащихся в них свидетельств.

В отличие от многих собственных предшественников историк полагал, что включенные в летописи сказки и предания смогут и должны быть использованы как источник и что они серьёзны не для уточнения дат, хода событий и пр., а для выяснения неспециализированных линия, нравов и обычаев эры. Но, говоря о необходимости подвергать для того чтобы рода источники строгой критике, он свел последнюю к обнаружению в каждой легенде конкретного факта, лежащего в ее основе.

Наиболее значительным по окончании летописей источником по истории Старой Руси М. П. Погодин вычислял «Русскую Правду». На базе изучения Краткой и Пространной Правды М. П. Погодин внес предложение схему развития древнерусского законодательства Х-ХШ вв. — от Правды Ярослава к Правде Ярославичей и после этого к Пространной Правде, продолжительно сохранявшей собственный научное, значение. Это был серьёзный вклад в источниковедение «Русской Правды».

К числу серьёзных источников исторических знаний М. П. Погодин причислял эти лингвистики. К старейшим монументам языка он относил заглавия рек, озер, мест. При применении данных лингвистики как источника историк следовал за Н. М. Карамзиным и на большом растоянии опередил в этом отношении ученых XVIII в. Но полученные эти он довольно часто применял в соответствии со собственными политическими устремлениями, к примеру в защиту норманнской теории.

Последний (пятый) этап в развитии источниковедения в Российской Федерации эры феодализма отмечен возникновением большого числа трудов, где намерено разрабатывались вопросы работы с историческими источниками.

Примером источниковедческого изучения для того чтобы рода есть размещённый в 1846 г. труд Николая Васильевича Калачова (1819-1885)’° о «Русской Правде», которую он разглядывал в связи с развитием права в стране в целом. Ему в собственности одна из первых попыток дать периодизацию русского законодательства, в базе которой лежит учет различий в характере русских юридических документов.

Программа изучения «Русской Правды», сформулированная историком, включала в себя следующие разделы:

1. Полное издание текста монумента по наиболее значимым перечням с вариантами других;

2. Филологический анализ, дающий объяснение отдельных слов, оборотов и выражений речи;

3. Юридическое объяснение текста, т. е. раскрытие его содержания и сравнение с другими юридическими и неюридическими монументами;

4. Публикация «критически очищенного текста»;

10 Русский историк, юрист, археограф, архивист. Академик с 1883 г. Трудился в Петербургской археографической рабочей группе, был доктором наук кафедры истории русского законодательства МГУ в 1848-1952 гг., принимал участие в подготовке реформы 19 февраля 1961 г. и судебной реформы 1864 г. В 1865-1885 гг. возглавлял Столичный архив минюста. Положил начало ежемесячному журналу «Юридический вестник», что редактировал в 1860-1864 гг.

Организатор Петербургского археологического университета в 1877 г. (см.: Советская историческая энциклопедия. М., 1965. Т. 6. С. 838).

5. Выводы о преимуществах источника с исторической, филологической и философской точек зрения.

Но не все пункты программы ему удалось осветить в равной степени, не смотря на то, что уже сама постановка таковой программы была выдающимся явлением для собственного времени, потому, что открывала возможности изучения документов историко-правового характера.

Николай Иванович Надеждин (1804-1856) выступил как историк во время усилившегося интереса к исторической науке и острой борьбы между прагматиками и скептикам о правилах, методах и приёмах исторической критики.

Он существенно расширил круг исторических источников, в особенности старейшего периода. Именно поэтому более полно, чем прежде, были раскрыты информативные возможности исторических источников. Вместе с тем ученый отмечал, что ни один источник не может быть использован историком без предварительного критического рассмотрения.

Историк продемонстрировал, что темперамент русского летописания не был неизменно однообразен, а изменялся с развитием общества: от начального периода, связанного с Старой Русью, через раздробленность к централизации и единодержавию.

Н. И. Надеждин по-новому раскрыл значение произведений устного народного творчества. К фольклору он причислял сказания, сказки, песни и пословицы и утверждал, что от потребления этих источников историческая наука лишь победит, поскольку это не смотря на то, что и не ответственное историческое повествование, но и не чистый вымысел.

Так в подходе к устному народному творчеству и к летописям проявился историзм Н. И. Надеждина.

Появился в семье дьякона. Окончил МГУ по кафедре теории красивых археологии и искусств. В 1831 г. издавал издание «Телескоп» с приложением газеты «Молва», в которых сотрудничал В. Г. Белинский.

В 1836 г. «Телескоп» был закрыт за опубликование «Философического письма» П. Я. Чаадаева. Надеждин сослан в Усть-Сысольск, после этого Вологду (1836-1838), где начал заниматься историко-географическими и историко-этнографическими изучениями. Как ученый-теоретик Надеждин деятельно трудился в Отделении этнографии Русского географического общества.

С 1848 г. — глава Отделения (см.: Советская историческая энциклопедия. М., 1966. Т. 9. С. 872).

Кроме летописей и сказаний историк признавал ответственным источником документы, каковые он именует дипломатическими, т. е. акты, другие бумаги и грамоты. Он ценил их вследствие того что они точны, но достоверность их, согласно его точке зрения, относительна и абсолютна только в отношении самого факта, а не духа и смысла документа.

К числу источников Н. И. Надеждин относил и частные свидетельства — рассказы очевидцев о событиях. В них ученого завлекает яркая сообщение рассказчика с происходящим.

Кроме истории Н. И. Надеждин уделял громадное внимание изучению исторической этнографии и исторической географии. Эти занятия привели его к заключению о ответственном значении как исторических источников историко-географического и топонимического материала. Особое внимание он уделил раскрытию значения топонимики для историко-исследования проблем и географического изучения России расселения.

Высказал Н. И. Надеждин и собственный отношение к запискам чужестранцев как историческому источнику. Особенно высоко он ценил зарубежные источники, созданные древними писателями, а более поздние вычислял менее точными. Не смотря на то, что и те и другие, согласно его точке зрения, требуют к себе критического подхода.

Большой заслугой Н. И. Надеждина есть тот факт, что он сформулировал новые, по сравнению со собственными предшественниками, правила исторической критики.

Согласно точки зрения ученого, в естественных науках существуют два вида познания: умелое (чувственное) и умозрительное. Но совсем в противном случае вырабатывается истина в таковой науке, как история. Умелое знание тут достигается методом изучения исторических источников и дополняется «умозрением».

Вследствие этого нужно упомянуть классификацию Н. И. Надеждина. Он дробит источники на безгласные (вещественные и археологические) и гласные (словесные последствия прошлого).

Но такая классификация не имеет значительного значения для исторической критики. Согласно точки зрения историка, для нее серьёзнее происхождение свидетельств, т. е. вопрос о том, имеет ли дело исследователь с источниками намеренными либо безнамеренными. В пер-

вом случае критике раскрывается большее поле деятельности, нежели во втором, потому, что на эти сообщения может воздействовать множество обстоятельств, искажающих истину. Во втором же случае нет оснований предполагать умышленный обман со стороны осведомителя.

Принимая классическое, идущее из XVIII в. деление исторической критики на низшую и высшую, Н. И. Надеждин не исчерпывался этим. Классическая критика, согласно его точке зрения, не решает всех стоящих перед историком задач, поскольку только воспроизводит точные факты на базе достоверности свидетельств. Задачи же исторической критики должны состоять не только в отрицании всего неистинного, но и в утверждении истины.

В определенной степени это обеспечивается посредством низшей и высшей критики источников, которую ученый внес предложение именовать формальной критикой. Но ее направляться дополнить критикой факта — настоящей критикой. Последняя, в соответствии с представлением Н. И. Надеждина, предполагает учёт и знание:

1) неспециализированной природы людской личности;

2) этнографических линия каждого народа;

3) влияния времени, в то время, когда происходит событие;

4) условий внешнего общения.

Установить истину возможно только при совокупном применении формальной и настоящей критики.

Таковой подход к задачам исторической критики свидетельствовал о том, что в трудах Н. И. Надеждина научное источниковедение в собственном развитии делается на новый, более большой уровень.

в течении полутора столетий историки стремились создать научный подход к изучению исторических источников с целью обнаружения из них точных фактов для собственных конкретно-исторических построений. Это выразилось в первую очередь в собирании источников, определении критериев и принципов оценки их достоверности, этапов научной критики и характеристике главных разновидностей.

Источники

Болтин И. Н. Критические примечания генерала Болтина на второй том «Истории князя Щербатова». СПб., 1794.

Калачов Н. В. Предварительные юридические сведения для полного объяснения Русской Правды. СПб., 1846.

Каченовский М. Т. О баснословном времени в истории России // Учен. зап. Моск. ун-та. 1833. Ч. 1.

Каченовский М. Т. Об источниках русской истории // Вести. Европы. 1809. Т. 43.

Каченовский М. Т. Параллельные места в русской летописи // Вести. Европы. 1809. Т. 47.

Миллер Г. Ф. История Сибири. М.; Л., 1937.

Миллер Г. Ф. Объявление предложения до исправления истории России касающегося. СПб., 1732.

Надеждин Н. И. Об исторических трудах в Российской Федерации // Библиотека для чтения. СПб., 1837. Т. 20.

Надеждин Н. И. Об достоверности и исторической истине // В том месте же.

Погодин М. П. Изучения, лекции и замечания о русской истории. М„ 1846.

Погодин М. П. Историко-критические отрывки. М., 1846.

Погодин М. П. Что-то о способах исторических изучений // Атеней. М., 1858. №26.

Татищев В. Н. История Русский. М.; Л., 1962-1968. Т. 1-7.

Шлецер А. Л. Нестор. Русские летописи на древнеславянском языке. СПб., 1809-1819.

ЩербатовМ. М. История русский от старейших времен. СПб., 1901.

Литература

Древнерусские письменные источники Х-ХШ вв. М., 1991.

Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурное значение. М; Л., 1947.

Приселков М. Д. История русского летописания Х1-ХУ вв. Л., 1940.

Пронштейн А. П. Источниковедение в Российской Федерации. Период феодализма. Ростов н/Д, 1989.

Советское источниковедение Киевской Руси: Историогр. очерк. Л., 1976.

Фарсобин В. В. его метод и Источниковедение. М., 1983.

Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы Х1У-ХУ столетий. М.; Л., 1948-1950. Ч. 1-2.

Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие в Киевской Руси в Х1-ХШ вв. М, 1978.

Янин В. Л. Очерки комплексного источниковедения: Средневековый Новгород. М., 1977.

Лекция 2

В русской исторической науке появилось новое направление

Разведопрос: Баир Иринчеев о боевых действиях в Северном Приладожье

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся: