Вечное молчание гор, словно мудрое напоминание 6 страница

Предводитель гуманоидов, так назвал я его про себя, ринулся вперёд, крутя саблей и крича что-то своим шипящим голосом.Мгновением позднее за ним ринулись оставшиеся двое и что-то довольно часто мелькало у их ртов и при приближении возможно было рассмотреть их раздвоенные, как у змей, языки.Мы также, что-то крича, синхронно бросились вперёд и я вперился глазами в бегущего прямо на меня вожака, что был немного выше собственных соплеменников и его, горящие неприязнью глаза вонзились в мои.

Первый его удар саблей я парировал схваченным обеими руками клинком и, развернувшись, постарался дотянуться колющим ударом второго, но тот увернулся, изогнувшись и толкнул меня руками, отчего я, утратив равновесие, упал, не производя, но, клинок из собственных рук. Гуманоиды, не давая мне подняться, стали наседать с двух сторон, нанося удары, каковые я чуть успевал парировать судорожными перемещениями рук, но, упёршись спиной в ствол дерева, сумел медлительно встать и, в то время, когда один из них замахнулся саблей, влез ему в объятия и хорошенько двинул ему в морду кулаком, отчего тот, взвизгнув, покатился по траве, сшибая собой второго.

Сейчас в удачном положении был я, чем не преминул воспользоваться. Не хотя упускать для того чтобы момента, я быстро ринулся на опрокинутого неприятеля, но первый успел подставить мне ногу, отчего я упал прямо на другого гуманоида, держа клинок перед собой… Неприятель захрипел подо мной, пронзённый моим клинком. Их предводитель был уже на ногах и стоял, дёргаясь рывками, выбирая момент для нападения.

Невнимательно взглянуть на шум борьбы Хорга с третьим неприятелем.

Мой, так нежданно ставший бесстрашным, инопланетянин замечательно орудовал своим оружием да и то, что я принял за простую дубинку, выяснилось сделанным из весьма крепкого материала надёжным оружием и при соприкосновении оружия и сабли Хорга обильно сыпались искры, отчего листва в некоторых местах тлела и дым не очень приятно щипал глаза.

Наконец вожак, держа саблю наперевес, двинулся в мою сторону. Мы ходили,как будто бы очерчивая невидимый круг и делая фальшивые выпады,выжидая неточность соперника, которая должна была стать последней. То он, то я шли вперёд, не решаясь напасть первыми.

Неожиданно вожак, собрав всё силы, отправился вперёд, осыпая меня градом ударов и видно было,что данной атакой он решил покончить со мной раз и окончательно…

Отступая назад, отбиваясь от целого града замечательных ударов, я, зацепившись за что-то ногой, упал опять.

Тлевшие до этого листья уже вовсю горели в различных местах и от этого страдали не только мы. Дым не разрешил гуманоиду нанести решительный удар, что сразу же покончил бы со мной и сабля воткнулась в почву прямо рядом со мной. Свободной рукой и собрав горсть почвы, мгновенно бросил её в морду неприятеля, отчего тот, зашипев и дёрнувшись назад, принялся тереть глаза, тем самым, утратив драгоценное время.

Мне оставалось только воспользоваться этим, вонзив собственный клинок в его тело практически наполовину а после этого и вытащить, упёршись ногами в чужака… Он упал, судорожно дёргаясь, в горящее пламя листвы…

Бой Хорга с третьим неприятелем приостановился из-за случившихся до этого событий. Сражающиеся вели себя по различному: Хорг с наблюдал на меня, не скрывая собственной эйфории, а гуманоид расстерянно озирался по сторонам. Мы стали медлительно, чуть пригнувшись и держа собственное оружие перед собой, подступать к нему. Тот попятился назад и скоро, взмахнув руками, провалился сквозь землю в клубах дыма.

Мы с Хоргом обменялись недоумёнными взорами, бросилиь в том направлении и быстро остановились, чуть не упав в обрыв.

В том направлении, оказывается, и улетел отечественный неприятель. Его изувеченное тело перекатывалось где-то внизу, по каменистому склону.

Я посмотрел в глаза Хоргу. Он, не легко дыша, наблюдал на меня. Некое время мы находились без звучно, но скоро слились в крепком дружеском объятии…

Мало передохнув, мы двинулись в обратный путь, решив возвратиться назад, в лагерь гномов.

В далеком прошлом сзади остался полыхающий вовсю лес и мы шли уже среди деревьев с кожистыми покрытиями, такими же, в которых получил приют Дат со своим племенем.

–А здорово мы им влепили! – по-детски конкретно радовался Хорг, бодро шагая пружинящей походкой. – Это здорово, я ни при каких обстоятельствах не испытывал для того чтобы эмоции, таковой прилив адреналина… Эх! – крикнул он, сшибая листья с кустов, каковые рассыпались, покорно упав нам под ноги.

– Побереги силы, солдат! – улыбнулся я, продолжая путь среди этого необычного леса, – Нам ещё предстоит продолжительный путь!

– Как прекрасно, что мы ушли незаметно от всех, – заглядывая мне глаза, тараторил он. – Представь, если бы с нами были Рузанна с Файрус, либо Дат… Я бы себе ни при каких обстоятельствах не забыл обиду, в случае если с ними что-нибудь произошло…Правда? – он так же, как и прежде шёл задом наперёд, глядя собственными ошалелыми глазами, под одним из которых я увидел маленькой кровоподтёк.

– Действительно, правда…Лучше сообщи, что у тебя с глазом.

– А что с ним? – наконец он развернулся и отправился рядом, ощупывая припухлость под тем самым глазом, что был посередине его громадного, покатого лба.

– А что с ним? – не унимался он.

–Да не опасайся, это несложный синяк, – я хлопнул его по плечу и добавил, – Не переживай, не так долго осталось ждать пройдёт. Как я осознал, ты ни при каких обстоятельствах не получал синяков.

Хорг непонимающе взглянуть на меня:

–Возможно поразмыслить,что в вашем мире синяки приобретают ежедневно…

–Ну, не каждый, само собой разумеется,но у нас любой мальчик лет семи-восьми знает, что это такое…

Стоящих в первых рядах наездников мы увидели лишь тогда, в то время, когда практически близко приблизились к ним. Их выяснилось через чур много…

–Тёмные наездники! – вскрикнул Хорг. Но, и мне не приходилось растолковывать, кто они, эти одетые в траур охотники за головами. Сейчас – за отечественными…

–Вы совершили неточность, убив отечественных братьев! – крикнул один из них, взахнув саблей. – А на данный момент вы погибнете…

Он поддал ногами коню вбок, дабы пришпорить его.

–Находиться!

Это была Цирцея, которая неожиданно появилась из ниоткуда. Она подошла и остановилась прямо передо мной. В её взоре читалась какая-то грусть.

Молчал и я…

–Марат, ты совершаешь неточность, защищая за ветхий мир, – сообщила она, первой нарушив молчание.

Что-то неправильное было в её наружности. Лоб, губы, шнобель, в случае если забрать их по отдельности, были идеальны, но совместно они как будто бы не сочетались между собой. На её белом, кроме того бледном лице отражалась та буря чувств, которая бушевала в душе: то хохот легко кривил её губы, то неприязнь сквозила во взоре.

–Ты у меня в западне! Это далось мне непросто. Ты непредсказуем и хитёр, но на данный момент тебе некуда бежать…

–Чего тебе нужно от меня? – я гордо поднял голову.

Она захохотала:

–Тебе не думается, что ты через чур много на себя берёшь, – неожиданно её лицо перекосила неприязнь и она уже зло шипела, сжав кулаки:

–Из-за чего ты сделал вывод, что можешь без всяких последствий убивать моих подданых, явившись ко мне неизвестно откуда? Кто ты таковой, дабы распоряжаться будущим моей планеты! Ты сам подписал себе смертный решение суда…

–Слушай, ты, – вскипел я со своей стороны и шагнул ей навстречу. – А кто ты такая, дабы решать, кому жить дальше, а кому погибнуть, приведя к этим монстрам ко мне, сея смерть и смуту?! Ты не стоишь того, дабы принимать во внимание с тобой, поскольку ты готова стереть с лица земли кроме того собственных сестёр, цветочных фей…

Она улыбнулась:

–Ты знаешь и об этом…

Она подошла ко мне ещё ближе и уже в упор взглянуть на меня. Я увидел в её глазах золотистые жилки, как у фей.

–Они предали меня и сейчас они мне не сёстры, а такие же неприятели, как и все, кто не признаёт мою власть! А ты таковой, как я и думала… Заводишься сходу, чувствуется сильный темперамент…

Она нежданно забрала меня за руку и я почувствовал тепло её прикосновения:

–Оставайся со мной и я сделаю тебя королём и целый данный мир будет у твоих ног…

Она с мольбой наблюдала в мои глаза, во взоре её ощущалась нежность.

– Осознай, мне так одиноко в нашем мире и нечем заполнить вакуум в моей души. Я –дама и мне нужен спутник, таковой, как ты и никто второй! Мы совместно будем радостны всегда.

Соглашайся! – она ещё крепче сжала мои руки.

Перед моим мысленным взглядом предстали племя гномов: Файрус, Дат, Ченз, Ноки, Гур и другие, их наивные и преданные глаза, племя полудиких, но весьма гостеприимных великанов, потомков легендарных атлантов, Саркан, радующаяся Цирея с Руфиком в руках, племя красивых цветочных фей, танцующее собственный обворожительный танец и многие другие, с кем мне было нужно повстречаться и подружиться…

Я оторвал собственные руки из её рук и негромко проговорил, мельком посмотрев на Хорга. Тот утвердительно кивал головой, как будто бы заблаговременно зная мой ответ…

–Твоя душа безлюдна ещё с того времени, как ты предала собственный мир. Ты коварна и жадна, а все твои амбиции – это ещё громадная пустота, в которую ты себя затянула и пробуешь затянуть в том направлении и меня. Но во мне ещё сохранились долга и чувства справедливости, не обращая внимания на то, откуда я прибыл…

Я опять посмотрел на Хорга…

–Не знаю, как бы поступил второй на моём месте, но мне с тобой не по пути…

–Ты не осознаёшь, от чего ты отказываешься?! – её перекошенное от злобы лицо было ужасным. – Наболее сильная госпожа этого мира валяется у твоих ног, а ты ещё осмеливаешься отказывать мне?!

–Задаю вопросы в последний раз, да либо нет?! –она замерла в ожидании.

Я поднял голову:

–Нет!

Хорг незаметно сжал мою руку, одобряя мой выбор.

–Ты сам сделал собственный выбор, дурак! – она отвернулась и быстро выпалила, – Убить их! – и провалилась сквозь землю, как будто бы растворившись в воздухе..

Тёмные Наездники, ожидавшие этого приказа, в тот же миг устремились на нас, со свистом размахивая собственными саблями. Я чуть успел оттолкнуть Хорга в сторону, но сам опоздал увернуться от удара. Передний наездник успел задеть саблей по моему плечу и оно стало неспешно окрашиваться в красный цвет.

Чудесным образом увернувшись от копыт тёмного, как смоль, скакуна я быстро встал, вынимая клинок из ножен. В данный миг я не осознавал, что мы с Хоргом, пешие, можем противопоставить вооружённым и ловким наездникам. Но решил реализовать собственную жизнь подороже, в глубине души сохраняя надежду всё-таки на чудо.

Не смотря на то, что откуда его было нам ожидать в этом глухом лесу, где отечественная участь была предрешена заблаговременно.

Как же не хотелось погибать, да и кому охота умирать в двадцать с маленьким лет…

Наездники кружились над нами, сталкиваясь между собой крупами собственных лошадей и не могли сделать решающего удара, поскольку мешали друг другу. Эта суетливая толкотня продолжалась пара мин., каковые показались нам целой вечностью. Хорг мёртвой хваткой вцепился в ногу одного из нападавших.

Я последовал его примеру, и также вцепился в другого наездника. Мне удалось скинуть его наземь, благо в то время я весил восемьдесят с лишним килограммов.

Наездник был под копытами лошадей собственных же соплеменников и был в тот же час растоптан. Его предсмертный крик прервало дикое ржание обезумевших лошадей с пышными в завитках гривами.

Я, потомок степных кочевников, мгновенно оказавшись в седле, успел со всего плеча рубануть клинком наездника с висящим на нём Хоргом, отчего тот замертво упал прямо на моего приятеля, тем самым прикрыв его своим мёртвым телом … Я натянул поводья, пробуя развернуться в сторону битвы, но скакун повёл себя необычно. Почуяв на собственной пояснице чужака, он повёл себя очень строптиво, не слушаясь поводьев и мотаясь из стороны в сторону, усиливая и без того царивший около хаос.

Он без финиша поднимался на дыбы, отчаянно брыкался, но мне получалось удержаться в седле. Тогда он постарался укусить меня за ногу, но я поднял его, отчего данный преданный скакун пришёл в неистовство и с места рванул вперёд, очумело мчась через заросли кустов и деревья. А в то время, когда он внезапно быстро остановился, то я пулей вылетел из седла и спустя секунду катился уже по траве, выронив из рук собственный клинок.

Искать его уже не было времени, поскольку первый догнавший меня наездник уже с силой опускал собственную саблю на мою шею. В последний момент я откинулся назад, прогнув пояснице – и остро заточенная сабля прошла прямо у моего горла, срезая шнур, на котором висел мой талисман, подаренный мне Салиной, королевой цветочных фей и он, пролетев в воздухе, ударился о кожистую поверхность одного из деревьев.

Чудо, на которое я так сохранял надежду, случилось …

Неожиданно ожившие деревья, страшно скрипя огромными ветвями и поднимая ветер, начали крушить подскакавших Тёмных наездников, ударяя их собственными толстыми ветвями, поднимая и скидывая с громадной высоты, душа их собственными эластичными корнями, похожими на долгих и эластичных змей. Оставшиеся Наездники постарались бежать и они уже разворачивали собственных разгорячённых коней, но лес поднялся перед ними непроходимой стеной. А скоро всё было уже закончено и наступила тишина.

О том, что тут сравнительно не так давно проходил бой напоминали валявшиеся в беспорядке то тут, то в том месте мёртвые тела.

–Ну и ну! – сказал подошедший Хорг.

Я также был обескуражен.

–Ты цел? – озабоченно задал вопрос меня он.

Я без звучно кивнул головой:

–А ты?

–А что со мной станется! Жив, здоров и невредим. Как говоривал мой дедушка, в случае если уж суждено, то не погибнешь.

Он обширно радовался:

–Так что, поживём, заметим! – он подмигнул мне одним из собственных трёх глаз, но в следующее мгновение охнул. Оставшийся в живых Тёмный Наездник, что пребывал в пяти метрах от нас, уже успел выпустить стрелу, направленную на меня, и я просто не успевал отклониться. Всё случилось в один миг: опущенная тетива, летящая стрела с красным оперением и…Хорг, заслонивший меня собой.

Тёмный Наездник ринулся ыбыло наутёк, но тут же был порван деревом напополам.

Я подхватил оседавшего вниз Хорга и с кошмаром увидел торчащее из его груди оперенье коварной стрелы, которая вошла в плоть так глубоко, что и нечего было думать о том, дабы выдернуть её. Из раны струилась кровь голубой- цвета … Не зная, что делать, я от расстерянности оторвал рукав собственной гимнастёрки, приложил его к ране, пробуя остановить кровь.

–Хорг, Хорг! – истерично кричал я, волоча его за собой из леса на открытую равнину. – Хорг, открой глаза, не умирай, прошу тебя…

Моя выдумка была заблаговременно обречена на провал, до выхода из этого проклятого леса было порядочное расстояние, а Хорг уже захлёбывался кровью, пробуя что-то сообщить.

–Не нужно ничего сказать, побереги силы, Хорг… Я вытащу тебя из этого, феи выходят тебя…

Тот, с текущим со рта кровью, взглянуть на стрелу, дал мне символ остановиться и, морщась от боли, прохрипел:

–Подожди, подожди, Марат…Ты не успеешь… – тут он закашлял, сплёвывая кровь…

–Не скажи ерунды, побереги силы… Эй, кто-нибудь, помогите! – отчаянно закричал я, задрав голову вверх…

Нежданно на нас обрушился таковой сильный ливневой дождь, как словно бы природа желала разом смыть следы всех правонарушений, совершённых в нашем мире . И внезапно …

«Иди ко мне, иди ко мне», – раздался в моей голове чей-то настойчивый шёпот.

Я поднял голову и, закрыв глаза, прислушался. Необычный шёпот повторился снова. «Иди прямо вперед, ко мне, ко мне!»

Я взглянул вперёд. Прямо передо мной росло одно из этих, спасших нас от неприятелей, необычных деревьев. Оно развёрзлось прямо на моих глазах, открывая вход во вовнутрь.

В было светло и сухо. Я постарался опять наладить контакт с деревом при помощи телепатии, давя ладонями на виски. Этому приёму учила меня Рузанна.

Но попытки были тщетными – дерево молчало…

–Марат, – пересиливая боль, шептал умирающий Хорг, – Как жалко, что приходится умирать так на большом растоянии от собственного дома, далеко от своих родных…

–Ты не погибнешь, Хорг, я извлеку тебя из этого…

–Не нужно лишних слов, мы оба это знаем! Лучше помолчи и послушай…

–Да, Хорг, скажи…

Он продолжительно лежал, без звучно глядя вверх. После этого наконец заговорил:

–Знаешь, Марат, живя в нашем мире, я осознал очень многое. До этого, выясняется, моя жизнь была безлюдной, лишенной смысла. Лишь тут я осознал, что смысл жизни – это любовь к своим родным, помощь более не сильный!

И нет ничего ответственнее этих понятий, – он развернул ко мне собственное лицо и негромко сжал руку. – Эти пара дней заменили мне всю жизнь и мне не жаль так умирать.

Честно…В моём мире и по большому счету у меня ни при каких обстоятельствах не было друзей. Да, конечно же были друзья и друзья, но…

Он мало помолчал, собирая оставшиеся силы и продолжил:

–Мне стали весьма дороги племя гномов, эти леса и поля, эти реки…

Он помолчал, а я, стёрши кровь с уголков его рта, переложил эргономичнее его тяжёлую голову, покоившуюся на моих коленях. Он поморщился от боли, которую я ему нечайно причинил, и продолжил:

–Само собой разумеется, время вспять не развернуть, но если бы это было быть может, я бы поменял многое в собственной жизни …

Он уже начал холодеть и жизнь неотвратимо покидала его с каждым, произносимым с большим трудом и сопровождаемым болью словом и это было заметно по большим каплям пота, выступившем на его измученном и одновременно с этим высказывавшем какое-то самообладание лице.

–Я жил в красивом мире, – продолжил он. – Меня окружали красивые, отзывчивые соотечественники, но я занимался лишь воспитанием детей, считая это своим призванием. Но при всём наряду с этим, как на данный момент я это осознал, жил, в первую очередь, для себя. Время, совершённое тут, дало мне возможность понять всё это и я ни о чём не жалею …

Он опять поморщился от сильной боли, если судить по тому как судорога пробежала по всему его телу …

–Основное, что я осознал тут, это дружба… В том месте, моём мире, у меня не было друзей и я об этом сильно жалею. Само собой разумеется, были привычные и друзья, но никому из них я не имел возможности доверить самого сокровенного…

Он взглянул мне в глаза:

–У тебя имеется приятели?

–Да, да… Имеется… – я плакал и не стеснялся собственных слёз.

–Назови их имена, прошу тебя…

Я вначале удивился, но позже, поразмыслив, начал перечислять, зачем-то загибая пальцы:

–Курмаш, Айдар, Жомарт, Толик, – я запнулся, – Серик, Ержан…

– О, у тебя большое количество друзей и я по-хорошему питаю зависть к тебе.

Он негромко сжал мою руку:

–Возможно, я буду именовать тебя втором?

– Да, да, само собой разумеется…

–Благодарю, приятель, – проговорил он и дёрнулся, судорожно сжав мою руку и его стекленеющие глаза взглянули вверх вечно продолжительным взором, пока наконец не обрели покой и свободу…

Я, прикрыв ладонью его невидящие глаза, сидел опустошённый, остановившись в долгом молчании, пока из меня не вырвался полный боли и отчаяния крик. И крик данный, многократно возрастающий в полом пространстве в дерева, возвращался ко мне, плачущему и измазанному в крови Хорга, обнимающему его в прощальном объятии.

Это было крепкое мужское объятие и им обмениваются лишь те, кто, побывав во многих битвах либо тяжёлых жизненных обстановках, жертвуют приятель для приятеля самое полезное, что у них имеется – собственную жизнь… Полезнее лишь одно – Честь.

Это непередаваемое чувство беззаветного доверия и уважения друг к другу и счастье, в случае если у любого из нас имеется хоть один таковой человек, стоящий спиной к твоей пояснице, готовый в любую 60 секунд прикрыть тебя позади от бед и врагов, от боли и горести, заслоняющий тебя, в то время, когда тебе больно, никому не показывая твоих скупых слёз. Тот, что не одурачит и не кинет в произвольных жизненных обстановках, как бы не сложились события, ни при каких лживых доводах и слухах!

Такая дружба с годами лишь крепнет, как хорошее вино. И нестерпимо горько и жалко терять таких друзей, ставших тебе родными. В такие мгновения сильный делается ещё сильней, заставляя ещё больше ценить того, кто обожает тебя и близок к тебе…

«Забудь обиду меня, Хорг, забудь обиду».

Одолеваемый этими тяжёлыми мыслями, я брёл, как зомби, пошатываясь на ходу и не разбирая дороги, раздвигая кусты и спотыкаясь о корявые, гнилые куски веток, лежавших на земле.

«Ууых-хоок, ууых» – кричало какое-то животное либо зверь, птица либо второе существо, населяющее данный лес.

«Хок, хок, фууор» – слышалось иначе.

Дорогу стали перебегать, нисколько не опасаясь меня, маленькие зверушки, а похожее на ящерицу двухголовое существо поднялось прямо на моём пути, скоро перебегая то вперёд, то опять возвращаясь назад, причём, для исполнения этих манёвров ему не требовалось времени для разворота…Внезапно он поднялся ровно посередине, поднимая обе собственные головы и пристально изучая меня собственными громадными, круглыми золотистыми глазками…

– Кыш! Отправился с дороги, – недовольно пробурчал я, пробуя переступить через него, дабы продолжить путь. Нежданно он, скоро перебежав, остановился прямо под моими ногами и мне, дабы не наступить на него, было нужно в самый последний момент убрать ногу, отчего я упал в листву, небольно ударившись спиной об ствол дерева.

Ящерица оставаласьна месте, кокетливо поворачивая самую ближайшую из двух собственных голов в мою сторону.

–Кыш! – я бросил в неё горсть сухих листьев и она быстро умчалась, шурша лапами.

Лес начал редеть, и скоро я вышел из него и огляделся. Дыма над лесом не было. Значит, пожар, нечайно вызванный нами, не разгорелся на широком пространстве.

Стояла безветренная погода, и мне, взмокшему от пота, не было ясно, в каком направлении нужно двигаться. Спереди был видимым одинокий бугор и, утопая в густой траве, пахнующей привычными запахами моего детства, я двинулся вперёд.

Взобравшись на бугор и отдышавшись, я осмотрел с его высоты всю местность… В первый раз за большое количество дней судьбы в лесах, передо мной наконец-то открылся широкий горизонт. Заросли, похожие на бамбуковые, обрамляли лес на высоком плоскогорье, напоминающемпо форме подкову.

Бамбуковый пояс леса простирался узкой, ровной полосой и без того же нежданно прерывался именно там, где я и вышел из леса. Мало сбоку возвышалась гряда низких тёмных скал, наклонно устремлённых на запад цепью редких острых зубцов.

Дальше местность снова переходила в низменность. Нескончаемые округлые горы, покрытые густым лесом, курчавились, как будто бы плотные зеленые тучи, поделённые впадинами ущелий, заполненных клубящейся туманной мглой. Деревья росли так хорошо, что в данной целой зелёной массе не было видно никакого просвета.

Над этим горным лесом висели громадные хлопья белого тумана: ни открытой поляны, ни громадной равнины.

Пробраться на такое громадное расстояние, которое я на данный момент обозревал, вряд ли хватило бы сил. А вдруг мы кроме того сумей и пробиться в том направлении, то возможно ли не сомневаться в том, что дальше будет то же самое? Выходит, отечественный поход с Хоргом ко мне был тщетным?

Справа от меня огромной чашей идеально круглой формы сверкало собственной гладью пронзительно-светло синий цвета озеро, окружённое с трёх сторон зарослями. Но, к счастью, с моей стороны к водоёму вела песчаная коса и я, изнывая от жажды и жары, направился в том направлении, предкувшая предстоящее купание и прохладную воду. Озеро манило, озеро как будто бы кликало к себе.

Снятые сапоги полетели в сторону, мокрые портянки размотались сами собой и некое время ещё волочились за мной, пока не слетели с ног, зацепившись за твёрдые кусты, росшие около.

Я ускорил ход, на ходу скидывая остальные вещи и, раздевшись, с разбега нырнул в реку. Глубина начиналась прямо у берега. Миллионы прохладных капель коснулись меня, принося изнывавшему от зноя телу облегчение и бодрость.

Разбрызгивая воду и поднимая волны, что кольцами устремились подальше от того места, где вынырнул, я фыркая, как морж, вразмашку поплыл ближе к середине озера. Утонуть я не опасался, поскольку все собственные детство провёл в у воды и исходя из этого смело плыл, шумно гребя руками о воду и бултыхая ногами. Устав от продолжительного заплыва, я перевернулся и лёг на пояснице, легко балансируя ногами и руками.

Сверху на меня наблюдало пронзительно светло синий небо и оно было похоже на бескрайний, глубокий океан, которому чужды спешка и суета, имя которому – Вечность. В том месте не было ни единой тучки, царил полный штиль, а моя голова погрузилась по уши в воду. От данной тишины меня нечайно начало клонить ко сну и я, хотя взбодриться, собрал полные лёгкие воздуха и нырнул вглубь с открытыми глазами.

Кристально чистая вода открыла мне все глубины озера и свои секреты стали мне дешёвы; было видно всё около, как днём на чистом, утреннем воздухе. Причудливые формы судьбы населяли подводный мир: привычные мне медузы, прозрачные зонты которых парили, взмывая вверх и вбок, экзотических расцветок рыбы различных форм и размеров, бесстрашно подплывавшие ко мне, щипали за тело, разрешая трогать и гладить себя.

Медлено уходящее вниз покатое дно было усеяно кораллами и разноцветными полипами, по тянущимся вверх водным растениям ползали громадные слизняки, везде деловито сновали огромные крабы и плавали малоизвестные доселе мне водные существа разнообразных и прекрасных расцветок, не обращая на меня никакого внимания… Огромная плоская, как камбала, рыбина подплыла ко мне, и, остановившись наоборот, вытаращила на меня круглые, интересные глаза.

Она замерла, шевеля жабрами, открывая и закрывая собственный мелкий, несоразмерный с её туловищем, рот. Я медлительно протянул руку и, взявшись пальцами за её губы, сомкнул их. Некое время рыба нормально сносила чинимое с моей стороны вмешательство, пока внезапно не вырвалась и не уплыла от меня подальше …

Я в мыслях улыбнулся над собственной легкомысленной ребячливой игривостью. Но всё это было для меня так ново и исходя из этого любопытно, поскольку в моих краях вода была мутной и подводный мир оставался практически невидимым и вряд ли имел возможность так завораживать, как данный. Я был под водой уже пара мин. и, казалось, должен был уже задохнуться от дефицита воздуха.

А этого почему-то не происходило.

Быть может, кислород поступал в мой организм через кожный покров. К тому же, и пульс у меня существенно замедлился, поскольку под водой это ошущаешь особенно заметно и чутко.

Дно уходило всё ниже и ниже и я прекратил предстоящее погружение, когда начал ощущать, как очень сильно заложило мне уши. Дабы не повредить барабанные перепонки, я медлительно всплывал к поверхности воды. Меня окружали целые косяки рыб, то тут, то в том месте проплывали моллюски, черепахи и рачки, каковые как словно бы решили дружно познакомиться с загадочным существом, каковым, возможно, я им и казался…

Глава шестая

Нежданно где-то сверху промелькнула чья-то тень, которую скорее интуитивно почуствовал, чем заметил. Вся живность, безмятежно мелькавшая передо мной, играясь и забавляясь, разом рассыпалась в различные стороны. Только медлительные медузы продолжали собственный замысловатый танец.

Но скоро и они провалились сквозь землю куда-то, отчаянно взмывая вверх посредством собственных пульсирующих юбок и оставляя меня в полном одиночестве.

Опять мелькнула тень и я повернулся за ней, но она провалилась сквозь землю так же скоро, как и показалась. По телу пробежала дрожь и я скоро получил руками, устремляясь вверх, с большим трудом преодолевая толщу воды, до этого казавшуюся таковой невесомой и лёгкой. До тех пор пока я всплывал некто либо что-то схватило меня за ногу и с силой потянуло вниз.

Я отчаянно взбрыкнув, встряхнул ногой, высвободив её, и судорожно устремился вверх. Моё ответ искупаться выяснилось легкомысленным поступком, учитывая то, в каком незнакомом, враждебном мне мире я нахожусь. Сейчас оставалось лишь жалеть об этом.

Как маленькая ракета взмыв над водой, я безотлагательно, устремился к берегу, отчаянно взмахивая руками. Но как я не старался, до берега было через чур на большом растоянии…

Тем временем, не вынудила себя ожидать и вторая попытка нападения…

Сейчас меня уже тащили вниз пара невидимых рук и как отчаянно я ни сопротивлялся, но медлительно погружался в глубину. Она всецело поглотила меня и где-то на половине пути до дна озера они покинули меня в покое, как словно бы играясь со мной. Я опять рванул вверх, и снова был утянут вглубь.

Это повторялось снова и снова, пока я, оставаясь на месте, не стал вглядываться перед собой.

Я не дышал, но и не задыхался. Возможно было поразмыслить, что я завис в воздухе, в невесомости … Нежданно мелькнувшая тень остановилась передо мной и я заметил Русалку.

Она, чуть шевелила своим рыбьим, как у дельфинов, хвостом и взмахивала собственными сильными руками.

Кто заявил, что Русалки обворожительны и прекрасны? Это мифическое существо, овеянное преданиями про русалок и любовь людей, предстало передо мной совсем в другом свете.

Гипнотизирующие своим немигающим взором огромные, в навыкате глаза, были больше рыбьих. чем принадлежащие к какому-то иному виду. Громадные пухлые губы сглатывали воду, словно бы процеживая её через себя, а шнобель был лишь обозначен двумя дырочками, закрывающимися перепонками, производящими узкую струйку воды, сглатываемой ртом.

Она была какого-либо светло синий-зелёного отталкивающего цвета, всё тело покрывали, похожие на бородавки, холмики, а пространство между пальцами перетягивали перепонки, каковые начинались прямо с первой фаланги пальцев. Долгие, размётанные во все стороны волосы походили больше на узкие водоросли, колышущиеся под напором подводного течения, вольно поднимались то вверх, либо же закрывали ей лицо, касаясь меня собственными липкими кончиками.

Русалка также с интересом рассматривала меня. Её глаза не высказывали ни неприязни, ни кротости, в них не было какого-либо проблеска разума, говорящего о наличии интеллекта. И если бы не практически человеческие голова и тело, то её возможно было бы отнести к отряду рыбьих или других подводных примитивных существ.

Порядком изучив меня, она начала оглядываться, как будто бы кого-то ожидая…

Я предпринял было попытку опять устремиться вверх, как выражение её лица быстро изменилось, она зашипела и оскалила собственные долгие и редкие зубы, вытянув перед собой руки с жёлтыми, внушительного размера, когтями. Ничего не высказывавшее лицо налилось какой-то дикой злобой и казалось, что в этом порыве она набросится на меня. Я замер.

Множество теней примерно около сотни, если не больше, замелькали тут и в том месте, они были везде около меня. Кружа около меня в каком-то дьявольском танце, они медлительно приближались ко мне и приблизившись, хаотично парили, прикасаясь ко мне собственными холодными руками и заглядывая мне в глаза собственными серыми, безлюдными очами.