Великая степь евразийского континента

Посредине Евразийского континента, от Уссури до Дуная, тянется Великая степь, окаймленная с севера сибирской тайгой, а с юга — горными хребтами. Эта географическая территория делится на две половины, непохожие друг на друга. Восточная добрая половина именуется Внутренняя Азия; в ней расположены Монголия, Джунгария и Восточный Туркестан.

От Сибири се отделяют хребты Саянский, Хамар-Дабан и Яблоновый, от Тибета — Куньлунь и Наньшань, от Китая — Великая стенки, совершенно верно совершённая между субтропиками и сухой степью Северного Китая, а от западной половины — Горный Алтай, Тарбагатай, Саур и Западный Тяньшань. Это жестко очерченный географический регион, но культурные действия легко перешагивают за географические границы [+62].

Западная часть Великой степи, как вмещающая ландшафт культурного ареала, включает не только сегодняшний Казахстан, но и степи Причерноморья а также, в отдельные периоды истории, — венгерскую пушту. С позиций географии XIX в. эта степь — продолжение восточной степи, но в действительности это не верно, потому что нужно учитывать не только темперамент поверхности Почвы, но и воздушное пространство [+63].

Атмосферные токи, несущие дождевые либо снежные облака, имеют собственную закономерность. Циклоны с Атлантики доносят влагу до горного барьера, отделяющего восточную степь от западной. Над Монголией висит громадный антициклон, не пропускающий мокрых западных ветров. Он невидим, потому что прозрачен, и через него легко проходят солнечные лучи, раскаляющие поверхность почвы.

Исходя из этого зимний период тут выпадает мало снега, а растительноядные животные смогут разгребать его и добывать корм — сухую калорийную траву.

Весной раскаленная земля размывает нижние слои воздуха, благодаря чему в зазор вторгается мокрый воздушное пространство из Сибири и, на юге, тихоокеанские муссоны. Данной жидкости достаточно, дабы степь зазеленела и обеспечила копытных кормом на целый год. А в том месте, где сыт скот, процветают и люди.

Как раз в восточной степи создавались могучие державы хуннов, тюрок, монголов и уйгуров.

А на западе степи снежный покров превышает 30 см и, хуже того, на протяжении оттепелей образует весьма прочный наст. Тогда скот гибнет от бескормицы. Исходя из этого скотоводы вынуждены на лето, в большинстве случаев сухое, гонять скот на горные пастбища — джейляу, что делает молодежь, а старики заготовляют на зиму сено.

Так, кроме того половцы имели собственные постоянные зимовки, т.е. оседлые поселения, и потому пребывали в зависимости от древнерусских князей, потому что, лишенные свободы передвижения по степям, они не могли уклоняться от ударов регулярных армий. Вот из-за чего в западной половине Великой степи сложился другой быт и иное публичное устройство, нежели в восточной половине [+64].

Но в мире нет ничего постоянного. муссоны и Циклоны время от времени смещают собственный направление и текут не по степи, а по лесной территории континента, а время от времени кроме того по полярной, т.е. по тундре. Тогда узкая полоса каменистой пустыни Гоби и пустыни Бет-Пак-дала расширяется и оттесняют флору, а следовательно, и фауну на север, к Сибири, и на юг, к Китаю.

За животными уходят и люди в отыскивании травы и воды [+65], и этнические контакты из плодотворных становятся трагичными.

За последние две тысячи лет вековая засуха постигла Великую степь трижды; во II-III вв., в Х в. и XVI в., и любой раз степь пустела, а люди или рассеивались, или погибали [+66]. Но когда муссоны и циклоны возвращались на привычные дороги, трава одевала раскаленную землю, животные кормились ею, а люди обретали опять изобилие и привычный быт.

Но вот что принципиально важно: грандиозные стихийные бедствия не воздействовали ни на смену формаций, ни на культуру, ни на этногенез. Они влияли лишь на хозяйство, а через него на уровень национальной мощи кочевых держав, потому что те слабели в экономическом и армейском отношении, но восстанавливались, когда условия судьбы приближались к оптимальным. Вот из-за чего принцип географического детерминизма не выдержал -проверки фактами.

Так как если бы географических условий было достаточно для понимания феномена, то в историческом времени при сохранении устойчивого ландшафта не появлялось бы никаких трансформаций, не оказалось бы новых народов с новыми мировоззрениями, новыми эстетическими канонами. И не было бы социального развития, по причине того, что пастьба овец не требует развития производительных смены и сил производственных взаимоотношений. Производственная сила — овца и пастух.

Овца ходит по степи и имеется траву, а собака ее защищает. Лучше не придумать, и, значит, нужен не прогресс, а застой.

Но в действительности никакого застоя в Великой степи не было. Народы в том месте развивались не меньше бурно, чем в земледельческих районах Востока и Запада [+67]. Социальные сдвиги были, не смотря на то, что и не похожие на европейские, но не меньше большие, а этногенез шел по аналогичной схеме, как и во всем мире.

Легенда о пресловутой неспособности кочевников к творчеству и восприятию культуры — это тёмная легенда. Кочевники Великой степи игрались в культуре и истории человечества не меньшую роль, чем китайцы и европейцы, персы и египтяне, инки и ацтеки. Лишь роль их была особенной, уникальной, как но, у каждого этноса либо суперэтноса, и продолжительное время ее не могли разгадать.

Лишь за последние два века русским ученым, востоковедам и географам удалось немного поднять покрывало Изиды над данной проблемой, актуальность которой несомненна.

Монголия до хуннов

Нет ни одной страны, где бы с времен палеолита не сменилось пара раз население. И Монголия — не исключение. На протяжении ледникового периода Монголия была страной озер, сейчас пересохших, а тогда окаймленных густыми зарослями и окруженных не пустыней, а цветущей степью.

Горные ледники Хамар-Дабана и Восточных Саян давали так много чистой воды, что на склонах Хэнтэя и Монгольского Алтайского края росли частые леса, кое-где сохранившиеся сейчас, пережив пара периодов ожесточённых, усыханий степной территории Евразийского континента, погубивших озера и придавших монгольской природе ее современный вид.

Тогда среди лесов и озёр, в степи паслись стада мамонтов и копытных, дававших пищу хищникам, среди которых первое место занимали люди верхнего палеолита. Они покинули потомкам красивые схематические изображения животных на стенах утёсов и пещер, но история этих племен, не имевших письменности, канула в прошлое безвозвратно.

Возможно лишь заявить, что Великая степь, простиравшаяся от мутно-желтой реки Хуанхэ практически до берегов Ледовитого океана, была населена самыми разными людьми. Тут охотились на мамонтов рослые европеоидные кроманьонцы и широколицые, узкоглазые монголоиды Дальнего Востока а также носатые американоиды, по всей видимости, пересекавшие Берингов пролив и в отыскивании охотничьей добычи доходившие до Минусинской котловины [+68].

Как складывались отношения между ними — неизвестно. Но нет сомнения в том, что они время от времени сражались, время от времени заключали альянсы, скрепляемые брачными узами, время от времени ссорились и расходились в различные стороны, потому что степь была широка и богата водой и травой, соответственно: зверем, рыбой и птицей. Так было в течение тех десяти тысячелетий, пока ледник перегораживал дорогу тёплым циклонам и Гольфстриму с Атлантики.

Но ледник растет только тогда, в то время, когда теплый ветер (с температурой около нуля) несет на него мокрый снег и холодный дождь. А потому, что эти осадки мчались на восток от Азорского максимума, ледник наращивал собственный западный край и передвигался от Таймыра (18 тыс. лет до н.э.) в Фенноскандию (12 тыс. лет до н.э.), откуда сполз в Северное море и растаял. А в эти же тысячелетия его восточный край таял под лучами солнца, потому что антициклон (т.е. ясная погода) пропускал солнечные лучи до поверхности почвы либо, в этом случае, льда.

С тающего ледника стекали ручьи чистой воды, каковые орошали степи, примыкавшие к леднику, наполняли впадины, превращая их в озера, и создавали тот благодатный климат, в котором расцветала культура верхнего палеолита.

Но когда ледник растаял и циклоны прорвались на восток по ложбине низкого давления, пошли снегопады и дожди, а от избытка жидкости выросли леса, поделившие северную степь — тундру, от южной — пустыни. быки и Мамонты не могли добывать корм из-под трехметрового слоя снега, и на месте шикарной степи показалась тайга — зеленая пустыня, где живут только комары, зайцы и кочующие северные олени.

А на юге высохли озера, погибли травы и каменистая пустыня Гоби поделила Монголию на внешнюю и внутреннюю. Но, к счастью, в I тысячелетии до н.э. эта пустыня была еще не широка и проходима кроме того при тех несовершенных методах передвижения: на телегах, запряженных волами, где колеса заменяли катки из стволов лиственницы, просверленные для установки осей.

Незадолго до исторического периода — во 2 тысячелетии до н.э. племена, жившие севернее Гоби, уже перешли от неолита к бронзовому веку. Они создали пара очагов разнообразных культур, существовавших одновременно и разумеется взаимодействовавших между собой. Это открытие было сделано С.И.

Руденко, применившим радиокарбоновые способы (определение возраста по полураспаду С14) для датировки археологических культур самый изученного района Минусинской котловины.

Оказалось, что археологические культуры не следуют друг за другом, эволюционно сменяя друг друга, а сосуществуют [+69].

В соответствии с тем же датировкам, переселение предков хуннов с южной окраины Гоби на северную совершилось не в XII в., а в Х в. до н.э. и тем самым связывается с образованием империи Чжоу, породившей древний Китай и потом известную ханьскую агрессию. А эти грандиозные события, со своей стороны, сопоставимы с началом скифского этногенеза, последующие фазы которого обрисованы Геродотом [+70].

Итак, предел доисторических исторических эпох и периодов падает на Х в. до н.э., причем отличие этих двух разделов истории лежит лишь в степени отечественной осведомленности. Люди всех времен знали заглавия собственных племен и имена собственных вождей, но более древние до нас не дошли, и потому для изучения их приходится ограничиваться палеогеографией и археологией.

Это, само собой разумеется, много, но не хватает чтобы уловить и обрисовать процессы древних этногенезов, не впадая наряду с этим в тяжелые неточности, подобные тем, какие конкретно сделали предшественники С.И. Руденко [+71], подменившие настоящую историю вымышленной, не смотря на то, что и отвечающей их предвзятым мнениям.

Наука начинается, не смотря на то, что на ее пути часто возникают препятствия, требующие преодоления. Сейчас в распоряжении ученых, не считая радиокарбоновых дат, показались имена народов, ранее именовавшихся условно, по местам археологических находок либо по искривленным чтениям древнекитайских иероглифов, каковые в I в. до н.э. произносились не так, как на данный момент.

И оказалось, что вместо пазырыкцы направляться сказать юечжи, а Б. Лауфер доказал, что эти символы произносились согдо, другими словами согды. Тагарцы получили собственный историческое имя — динлины, сюнну — хунны, тоба — табгачи, сяньби — сибирь, ту-кю — тюркюты. Лишь слово кидань было нужно сохранить, потому что его верное звучание китаи перешло на обитателей Срединной равнины, которых по неточности нарекли китайцами, поменять этноним поздно.

Но не обращая внимания на все удачи науки, связная история народов Великой степи возможно изложена начиная с III в. до н.э.., в то время, когда безымянные племена Монголии были объединены хуннами, а полулегендарные скифы Причерноморья поменяны сарматами. Тогда же создалась могучая держава Средней Азии — Парфия, и был объединен Китай. С этого времени возможно осмысливать этническую историю Евразийской степи.

Но чтобы последующий этнологический синтез и исторический анализ были успешны, напомним еще раз, что нужно нести повествование на заданном уровне.

Понятие уровня изучения известно всем естествоиспытателям, но не используется в гуманитарных науках. И напрасно! Для истории оно крайне полезно.

Объясним тезис через образ. Изучать звездное небо через микроскоп — бессмысленно. Исаакиевский собор — также, да и человека либо его кашне лучше замечать несложным глазом.

Но для изучения бактерий микроскоп нужен.

Так и в истории. В том месте, где требуется широта взора, к примеру, для уяснения судьбы этноса либо суперэтноса (совокупности из нескольких этносов) [+72], равно как стиля: готики либо барокко — небольшие отличия не имеют значения. А при увеличении требований к подробности (скрупулезности) возможно обрисовать не только, допустим, амфору, но кроме того отбитый от нее черепок.

Но на этом уровне мы этноса не увидим, как муравей не видит Монблана.

Выбор уровня определяется поставленной задачей. Нам необходимо охватить промежуток в 1500 лет, сопредельные страны и Великую степь — последние для пополнения и самоконтроля информации. Ниже этого уровня будут уровни: ядерный, молекулярный, клеточный, организменный и персональный, граничащий с субэтническим.

А выше — популяционный, видовой (относящийся уже к биологии), биосферный и, наконец, планетарный. Для отечественной работы ни нижние, ни верхние уровни не необходимы, не смотря на то, что забывать о них не нужно.

За ними возможно следить боковым зрением, другими словами учитывать по мере необходимости. В случае если читатель согласен со всем вышеизложенным, возможно пригласить его погрузиться в прошлое.

Великая степь евразийского континента

Удивительные статьи:

Похожие статьи, которые вам понравятся: