Vol 4. победителей не судят 1 страница

Vol.1 Альфа

Я закрыл глаза и постарался представить себе, какого именно формы и цвета возможно жужжание насекомых на этом лугу. Оказалось множество узких многоцветных штрихов, в беспорядке разбросанных на угольно-тёмном полотне полуденной тишины. Если бы внести какую-нибудь последовательность в эти звуки, подирижировать ими, привнести чисто людскую логику… Тогда, быть может, оказалось бы сплести из этих многоцветных прутиков корзинку. Либо ещё что-нибудь нужное.

Но такими вещами я не занимался.

Я лишь слушал и замечал. Это было моё давнишние увлечение, но оно помогало мне и в работе. У меня, фактически, и должность была соответствующая – наблюдатель.

А кличут меня Олег. Но это не верно уж принципиально важно.

Танька прогуливалась рядом, пощипывала пальцами стебли трав и нетерпеливо сопела. Танька – маленькая блондинка со вздорным нравом. С ней уживётся далеко не каждый.

Слава всевышнему, что мне приходится с ней лишь трудиться… А вот Андрюхе здорово не повезло – его угораздило втрескаться в Таньку по самые уши. И самое ужасное, что это у них, думается, взаимно. Но, не моё это дело.

— Уверен, что он ещё не заснул? – задала вопрос она. Я кроме того с закрытыми глазами имел возможность ощутить её взор. Наблюдает на меня так, словно бы это я виновен в том, что мы третий час торчим на этом поле.

— Нет. Не заснул. Плавает до тех пор пока.

— Ну, вот лишь заснёт данный долбанный паскудник, я его так вздрючу, что месяц кровью срать будет. Мёртвый, конечно. Вот ты знаешь, что в момент смерти все мускулы расслабляются и содержимое кишечника вываливается наружу?

Фу. Не смотря на то, что, это она ещё мягко… И тему относительно безобидную выбрала. Танька лишь выглядит как голос и девчонка у неё женский, а в остальном – мужик мужиком. Ещё помужественнее многих.

Пацанка. Думаю, встретиться с ней в платье и накрашенной для наших общих привычных будет ещё необычнее, чем заметить в таком костюме, к примеру, меня.

— Нет, Тань, в первый раз слышу о таком. Желаешь об этом поболтать?

— Хрен ли об этом сказать? – фыркнула злюка. – Слушай, взгляни ещё раз, а? Может, уже заснул? Я же просматривала, эти твари с полудня до сумерек стабильно впадают в спячку. А на данный момент уже два часа дня!

— Может, он какой-то особый?

— Да чего в нём, нафиг, особого? Самый простой. Взгляни, а? Прошу вас, блин, препожалуйста!

Она считает, что мне это весьма сложно сделать. Что это отнимает большое количество сил и причиняет немыслимый внутренний неудобство. В действительности выбраться из собственного тела и, оставив в нём остальные четыре эмоции мировосприятия, одним зрением пронестись куда угодно – мне раз плюнуть.

Это приятно: скорость, чувство полёта, всё такое… Но Таньке я об этом ни при каких обстоятельствах не сказал. Во-первых, всё равняется не осознает — для этого необходимо быть хоть капельку романтиком — а, во-вторых, в собственном незнании она хоть когда-то не редкость милой, упрашивая меня «слетать взглянуть».

Я не легко набрался воздуха и посмотрел на неё как на личного садиста-мучителя. Она в ответ скуксила умоляющую рожицу а также ручки сложила – вылитый туземец-язычник перед собственным идолом. Кроме того и не сообщишь, что это злюка-Танька.

Превосходно.

Я удовлетворён.

— Ла-адно… на данный момент взгляну.

Я опять глубоко набрался воздуха (в этом случае уже не для показухи), закрыл глаза и… полетел, воспарил, так сообщить, над временной оболочкой. Сперва посмотрел на себя самого, сидящего на траве, скрестив ноги и подставив лицо солнцу, на Таньку, которая стояла рядом и наблюдала, как ей казалось, на меня, после этого посмотрел в сторону леса, простиравшегося метрах в трёхстах, и помчался в том направлении, выделывая воздушные кренделя для собственного наслаждения.

Не смотря на то, что работа у меня, в целом, достаточно напряжённая и стрессовая, хорошие моменты в ней однако имеется. Но отрицательных всё-таки, возможно, больше… Вот, к примеру, громадное загрязненное лесное озеро – место моего назначения. Весьма, нужно подметить, ужасное место.

Я-то могу пребывать тут безо всякой опаски, по причине того, что у меня нет тела, которое имел возможность бы сожрать тот, кто на данный момент вяло шевелится где-то в данной мутной пучине, а вот Таньке было нужно бы туго, в случае если б не было меня.

Моя напарница – эксперт по уничтожению громадных жизненных форм. Как она сама обожать сказать, «мочу всё, что больше меня». Но с её-то скромными размерами это не через чур правильное определение.

Правильнее будет сообщить – всё, что намного больше её. Да и меня, да и по большому счету кого бы ты ни было. К примеру, кальмар в этом лесном озере, в случае если брать в расчёт лишь его тушу, не учитывая длину щупалец, будет дольше автобуса «Икарус».

А по толщине, думается, приблизительно такой же. Вот и по сей день, зависнув над негромкой гладью воды, я могу рассмотреть размытые очертания этого громадного существа. Спит оно либо нет?

В прошедший раз при мне какая-то птаха, похожая на цветастую курицу, имела небрежность присесть на дерево неподалеку от воды.

В тот же миг долгое скользкое щупальце, покрытое небольшими зазубренными крючками, схватило её и провалилось сквозь землю под водой. Всё это заняло не больше трёх секунд. на данный момент ничего живого не считая, очевидно, громадного водяного хищника, поблизости нет.

Я не могу слышать без тела, но уверен, что тишина в этом месте стоит гробовая.

Озеро выглядит достаточно зловеще, но, в принципе, додуматься о том, что за тварь оно в себе скрывает, совсем нереально. Страшно представить, сколько народу бесследно сгинуло в этих водах, перед тем как местные додумались, в чём дело. Они кроме того замысел уничтожения чудовища придумали – подключили провод к источнику достаточной мощи, дабы перевоплотить всё озеро в один кипящий чан для главного блюда – варёного кальмара.

Но вот лишь протянуть данный самый провод ко мне никто не отважился.

Исходя из этого позвали нас. Давали слово озолотить. В прямом смысле, по причине того, что национальные деньги этого мира у нас не имеют оборота.

А золото тут такое же как и везде.

Кроме того лучше. Возможно, необходимо пояснить, что я имею в виду, говоря «этого мира», но сперва дело.

Кальмар не подавал показателей судьбы: не шевелились щупальца, глаза были открыты и, думается, кроме того источали гадостный мутный желтоватый свет, но порода кальмаров-переростков спит с открытыми глазами. Таня основательно собирает данные о существах, на которых предстоит охота. Особенно её интересуют их периоды спячки.

Не зависимо от породы и вида им обычно требуется некое время быть в состоянии спокойствия, дабы переварить пищу и вернуть запас энергии.

Это разъясняется огромными размерами организма, в котором все процессы протекают весьма медлительно. По уверениям Тани, огромный кальмар должен был впасть в собственный анабиоз ещё два часа назад…

Я подобрался практически прикасаясь к бледному склизкому телу и пригляделся. Существует не довольно много способов отличить дремлющего огромного кальмара от бодрствующего, но они однако имеется. К примеру, жабры. На протяжении собственной спячки кальмар может обходиться без воздуха. Запасы кислорода, каковые находятся внутри его тела, содействуют пищеварению, исходя из этого, дабы данный кислород никуда не уходил, жаберные перегородки хорошо закрываются.

Эту умную вещь мне также Таня сказала.

На время исполнения задачи она становилась настоящим ботаником. А я кем лишь не становился… сейчас вот довелось выполнить роль зоолога-кальмароведа. Отыскать эти чёртовы перегородки было непросто, в особенности в загрязненной чёрной воде; я провозился мин. двадцать, но наконец-то отыскал их. Закрытыми.

Полностью совершенно верно.

Я проверил два раза, позже на всякий случай ещё раз, по причине того, что от этого зависели отечественные жизни, ни большое количество ни мало.

— Ну? Как? Что в том месте? – набросилась на меня Танька, стоило мне лишь открыть глаза.

— По-моему, спит.

— Жабры видел?

— Видел. Закрыты.

— Подробнее!

Я, как мог, растолковал, как смотрелись жабры. Танька сморщила шнобель, поразмыслила и махнула рукой.

— Хрен с ним, пошли.

И мы пошли… В неспециализированном-то, участие и моё присутствие в ходе варки кальмара было совсем не обязательно, но мне, во-первых, не хотелось позже выслушивать от Таньки всякие ехидности касательно моей трусливой (а в действительности — осмотрительной!) личности, а, во-вторых, было легко весьма интересно.

Провод, вернее, толстенный кабель, щедро намотанный на громадную катушку, нашёлся неподалеку от леса. Дальше, по всей видимости, местные забираться не решались. Озеро было всего метрах в двухстах, но путь по лесу с громоздкой неуклюжей катушкой не давал слово стать приятной прогулкой.

Таня обошла около неё кругом (катушка была выше её на полторы головы), основательно обругала её саму, местных обитателей, местную отсталую цивилизацию, лес, озеро и огромного кальмара.

После этого навалилась на неё всем весом и покатила. Я присоединился и дело пошло стремительнее, не смотря на то, что останавливаться приходилось довольно часто: то врезались в дерево, то стопорились на кочке, то буксовали в яме…

В общем, к тому времени как мы преодолели злосчастные двести метров и за деревьями наконец-то увидели тусклые зеркальные отблески воды, оба уже порядком подустали.

— Блиин, наконец-то! – простонала Танька, заметив воду, и уселась прямо на землю, прислонившись спиной к катушке. – Обожди, на данный момент я лишь в себя приду…

— Не спеши. Я до тех пор пока взгляну, не проснулось ли основное блюдо.

Я присел иначе катушки и закрыл глаза. Помой-му кальмар за это время кроме того не шевельнулся. И жабры так же, как и прежде были сомкнуты.

Он определённо дремал, но кто ж его знает, как чутко дремлют огромные кальмары и не разбудит ли это чудище отечественная возня на берегу. Я взглянуть в мутный жёлтый зрачок кальмара и поймал себя на необычной мысли: «эх, жаль, рук нет, в противном случае бы тыкнуть ему прям в глаз…»

— Всё нормально. Спит, голубчик. И всё-таки давай не будем весьма шуметь.

Танька иронично улыбнулась.

— Да? А я планировала устроить в том месте пляжную тусню… Не окажется, да? Отправимся уже.

Закатим эту дуру в воду и всего делов.

Может, ещё успеем к себе на обед, пока не всё съели. Забрали!

Катушка неохотно, со скрипом сдвинулась с места. В то время, когда деревья остались в прошлом, катить её стало легче, но открытое место рядом с водой меня здорово тревожило. Как я и предполагал, тишина около стояла мёртвая.

Поверхность озера была черна и спокойна, а где-то в том месте, на дне, затаился огромный монстр.

Мы разогнали катушку как имели возможность и с плеском загнали в озеро. Она затормозилась неподалеку от берега, наполовину скрытая водой. Я собрался было тут же дать обратного дёру, но Таня меня остановила.

— Находись. Посмотри.

Я пригляделся к катушке. Не смотря на то, что солидная её часть погрузилась в озеро, кончик кабеля с оголёнными бронзовыми жилами торчал прямо над водой.

— Линия! Так ничего не окажется! Я исправлю. – Танька уже двинулась к воде, но я её остановил.

— Тань, подожди. Давай я.

— Храбрец что ли? – криво улыбнулась она.

— По большому счету ни разу. Но тебе в том месте будет по самую макушку. Это раз. И ты ракетницу смочишь. Это два.

А я повыше и ракетницы у меня нет. Так что давай я.

Танька посмотрела на пистолет с широким дулом, благодаря которому планировалось разрешить войти в атмосферу подать и сигнальную ракету сигнал местным, дабы они врубали ток.

— Ну так на, подержи её, пока я…

Но я уже по пояс забрался в воду и приближался к катушке.

— Вот засранец… — негромко напутствовала меня Таня.

Не припомню, дабы когда-то особенно обожал воду, но сейчас она была мне легко ненавистна. Кроме того, что холодная, так ещё и дно илистое, дрянь какая-то растёт и под ногами путается… И это ещё не говоря о огромном плотоядном кальмаре.

Я добрался до катушки, распутал финиш кабеля и окунул его поглубже в воду.

— Давай поскорее в том месте! – крикнула Танька.

— Тороплюсь как могу. – Отозвался я, развернулся и двинулся в обратный путь.

— Круги!

Я кроме того переспросить опоздал, что за круги, рядом со мной что-то шлёпнулось, подняв тучу брызг. Иначе в воду как будто бы вонзилось копьё. Я обернулся и заметил бледный розоватый бугор, поднявшийся из воды на четверть.

Если бы не мутный жёлтый глаз, я бы и не определил ветхого приятеля, на которого мы готовили наглое покушение. Не смотря на то, что имел возможность бы додуматься по протянувшемуся ко мне вееру бледных извивающихся щупалец. Я ринулся прочь, но по пояс в воде очень сильно не разгонишься.

Танька с берега кричала что-то невразумительное, а я внезапно почувствовал, как меня, как будто бы зацепив крюком башенного крана, поднимает вверх из воды.

Мои крики и нечистую площадную брань заглушили выстрелы с берега. Это Таня палила в кальмара из табельного оружия. Толку от пистолета, пускай кроме того и тридцать второго калибра с комплектом разрывных пуль, было мало, как и неизменно, но, исходя из этого мы редко применяли оружие, предпочитая более действенные способы.

Наподобие того, что на данный момент был полностью ненужен.

— В глаза стреляй! В глаза-а! – завопил я, пробуя вытащить из кобуры личный пистолет. До тех пор пока мной размахивали в воздухе, как будто бы пробуя вытрясти душу, сделать это было достаточно сложно.

Неожиданно хватка чуть ослабла, щупальца замерли, и я на мгновение завис в воздухе. Лишь на данный момент до меня дошло, что не считая плеска воды и Танькиных криков тут так же, как и прежде не было слышно тишина. А сейчас воздушное пространство окрасил в алый цвет низкий звук, рёв, похожий на сирену либо гудок какого-либо громадного механизма.

Танька на берегу согнулась пополам и зажала уши руками. Я себе таковой роскоши разрешить не имел возможности. Бывши в состоянии относительного спокойствия, я наконец-то смог расстегнуть кобуру и дотянуться оружие.

Сейчас основное не уронить его в воду.

За утерю табельного оружия на работе три шкуры спустят. В случае если к тому времени меня, само собой разумеется, не сожрут.

Я повернулся, как имел возможность, в том направлении, где должна была пребывать голова кальмара и прицелился. Попасть гадине в глаз с для того чтобы расстояния, да ещё и будучи неизменно мотаемым из стороны в сторону – задача, в принципе, не настоящая. Но иных вариантов собственного спасения мне на ум не пришло.

Я направил ствол в то место, где, по моим представлениям, у кальмара должен был пребывать глаз, но… его уже в том месте не было.

Вместо него в розовом теле зияла приличных размеров дыра, из которой вытекала густая полупрозрачная жижа. Таньке удалось попасть! Что и сказать, стрелок она просто хороший.

По всей видимости, исходя из этого тварь отвлеклась и начала реветь.

Легко дабы не выяснилось так, что напрасно доставал пистолет, я выстрелил в голову кальмара два раза, а после этого, осенённый неожиданной идеей, в щупальце, которым он меня удерживал. Из простреленной конечности брызнула та же густая жижа, мерзкий отросток переломился, и я плюхнулся в воду неподалеку от берега. Танька тут же подбежала ко мне, помогла встать и мы, любой раз каким-то чудесным образом уходя от ударов шипастых щупалец, бьющих по нам вслепую, помчались к лесу.

На бегу Таня дотянулась ракетницу и выпустила в атмосферу красную сигнальную ракету.

Мы уже скрылись за деревьями, в то время, когда позади послышался рёв ещё ужаснее прошлого, треск и шипение электричества.

— Сработало! – вскрикнула Танька. Я посмотрел на неё и осознал, что это был вопрос.

— Должно было…

— Пошли! Посмотрим!

— Ну уж нет. Я сам взгляну. Если он жив, то чертовски зол. Ну его нафиг, данный лишний риск, хватит на сегодня.

Таньке очевидно до смерти хотелось посмотреть на огромного варёного кальмара собственными глазами, но, поколебавшись, она однако дала согласие. Я упал на какой-то холмик, раскинув руки, в этот самый момент же вылетел из тела.

Думается, электричество у местных кончилось (как-нибудь в второй раз я в обязательном порядке обрисую, каким мудрёным и нелепым методом они его добывали). Озеро медлено успокаивалось; то ли пар, то ли белый дым стелился по его поверхности. В центре покачивалось огромное белое тело. Щупальца были веером разбросаны на воде, словно бы волосы дремлющего человека по подушке.

Больше никаких трупов в воде не было.

По всей видимости, кальмар за время собственного обитания в этих водах сожрал полностью всех.

Я возвратился, открыл глаза и поведал Таньке обо всём замеченном.

— В принципе, можешь сходить взглянуть сама.

— В обязательном порядке! Ты не отправишься?

— Не. Я тут полежу.

Танька ушла. Через несколько мин. я услышал со стороны озера пара одиночных выстрелов, тут же быстро встал и помчался в том направлении. Таньку я застал на берегу, практически у самой воды с дымящимся пистолетом в руках.

— Что?! – подлетев к ней, выдохнул я.

— Ничего. – Нормально ответила она. – Нужно же проверить, а что если не сдох? Ща я в него ещё ракетой запульну.

— Тань, может, не нужно? Я уверен, что он мёртв.

— Нужно. Ещё как нужно.

Танька закинула в дуло патрон, взвела курок, прицелилась кальмару в голову и выстрелила. Зелёная сигнальная ракета, которую мы должны были применять в том случае, если отечественная операция провалится, ушла в тело кальмара и радостно в том месте заполыхала. Монстр остался недвижим и бесстрастен, а Танька вся сияла от наслаждения.

— Всё. Сейчас пошли. Дело сделано. Молодец, что не сдох, стажёр!

Я кивнул. Вправду, я молодец. А сейчас к себе.

В большинстве случаев по окончании аналогичного выезда нам предоставляли несколько дней выходных, дабы придти в себя.

А позже нас ожидает ещё некое время праздного ожидания, пока откуда-нибудь не поступит новый сигнал.

На обед мы всё-таки опоздали. К тому времени, как мы возвратились в родные пенаты, всё было подчистую съедено отечественными коллегами и чуткими друзьями. На кухне мы застали лишь Мишку, жующего вызывающего большие сомнения вида бутерброд.

Миша, как и мы, был оперативником, экспертом по уничтожению всякого рода нечисти. Смотрелся он идеальным безумцем, не смотря на то, что всегда был спокоен, вежлив и обходителен. У него были светло-русые волосы, голубые глаза и весьма плавные черты лица.

Хоть он никак не опасался собственных «клиентов» — линий, дьяволов и других бестий, Таньку всё равняется опасался. И она, наверное, об этом замечательно знала…

— Негодяйское лицо! – накинулась она на бедного Мишу прямо с порога, — Всё слопал, да?

— Я сам лишь пришёл! – с набитым ртом оправдывался Мишка. – Кушать нечего, никого не считая Андрюхи нет. Он, кстати, также голодный сидит. А сыр заплесневел!

— М-м, плесневелый сыр? Моё любимое! – съюморил я, дабы как-то разрядить обстановку, после этого забрал кусок сыра и постучал им об стол. По звуку – неотличимо от древесного бруска.

Я сымитировал глубокое разочарование. – Он засох, а не заплесневел!

Ничего ты, Мишаня, не осознаёшь в сломанной еде!

Миша пожал плечами и возвратился к собственному бутерброду. Танька копошилась в холодильнике.

— Пусто! По большому счету ничего. Лишь бледная морковка какая-то. – Констатировала она, завершив инспекцию недр холодильника.

— Это хрен. – Посоветовал Мишка.

— Сам ты хрен. – Огрызнулась Таня.

— Я серьёзно.

— Я также.

Мне начало казаться, что на данный момент Миша не выдержит и всё-таки плеснёт в Таньку святой водой легко в качестве опыта – не растворится ли… Но в кухню вошёл Андрей и все сходу успокоились.

Андрюха – большой юный человек с кудрявыми каштановыми волосами. У него орлиный шнобель с горбинкой и глубоко посаженные чёрные глаза. Если бы он не радовался так довольно часто, то имел возможность бы смотреться весьма ужасным типом.

Андрей был старше любого из отечественного коллектива и очевидно общепризнанным фаворитом.

Все контакты и организаторские функции с руководством целиком и полностью возлежали на нём. Специализации у него как такой не было, но, думаю, он имел возможность бы заниматься чем угодно. Разве что лишь в наблюдатели он бы не сгодился – в том месте особенный дар нужен.

Но это я не хвастаюсь. Не смотря на то, что, может, разве лишь самую малость.

Андрей подошёл к Таньке и церемонно чмокнул её в лоб, причём наряду с этим ему было нужно практически присесть на корточки. В то время, когда он подошёл ко мне, я также вытянул губы трубочкой и зажмурил глаза, но всё обошлось рукопожатием.

— Извращенец ты, Олежа. Не подмечал?

— Нет. Да ты и сам извращенец, Андрюша.

— Кроме того не буду задавать вопросы, что ты имел в виду. – Улыбнулся Андрей.

— Я также. – Поддакнула Танька. – Легко в лоб дам и всё.

Мой лоб в очередной раз спас Андрей.

— Хорошо, детки, отправимся-ка покушаем. Всех приглашаю в ресторан «Люкс» на Фите.

— Я до Фиты не дотяну… — Безрадостно согласилась Танька.

— Я также. – Кивнул Мишка. Андрей хитро улыбнулся.

— Жаль. Тогда в пельменную через дорогу.

Мишка инициативу быстро поддержал, я про себя оценил Андрюшин прикол на четыре с плюсом, а злобная Танька шлёпнула Андрея по заднице. В общем, мы отправились в пельменную.

— В общем, поздравляю вас, товарищи! – провозгласил Андрей, поднимая пакет с кефиром за круглым столиком в пельменной, санитарное состояние и чей вид пребывали именно на той грани, которая разделяет приличное заведение и клоповник. – Сегодняшний сутки принёс нам значительную прибыль. Я съездил сперва к твоим, Миш, деревенским мальчикам. Обсчитать, само собой разумеется, пробовали, не без этого, но, в конечном счете, расплатились честь по чести.

Кстати, что ты им для того чтобы хорошего сделал?

— По мелочи. Беса из девки вытащил, чертей с мельницы прогнал, болотный огонёк в лесу потушил… Меньше, всё как в большинстве случаев. С гарантией, по прейскуранту.

Они довольны хоть?

— Да легко радостны. Я именно на народное гуляние попал.

— Как погулялось? – ехидно узнала Танька.

— Не задерживался. – Серьёзно ответил Андрей. – У них в том месте гвоздь программы – сажание человека на кол. Не приверженец я аналогичных развлечений, понимаете ли.

— А жаль, весьма приятная вещь… — Пробурчал Миша, поедая пельмени.

— Мерзость какая! – скривилась Таня.

— А что касается вас, — продолжал Андрей, обращаясь к нам с Таней, — так вам, Наверное, здорово досталось.

Я сперва не осознал, о чём он говорит, а позже, проследив взоры сидящих за столом, обращённые на мой форменный жилет, всё сходу осознал. Жилеты, как и с курткой, являются официальной формой отечественной организации. Главная её функция – защита оперативника от всякого рода повреждений.

штаны и Куртка сделаны легко из толстой кожи.

Такая защитит от укуса собаки либо не сильный удара ножом, но в остальном – одежда как одежда. Жилет с позиций конструкции занимательнее: под толстой кожей в него вшиты узкие кевларовые пластины с каким-то в том месте особенным напылением. Он лёгкий, но достаточно надёжный.

Действительно, не знаю, как.

Из пистолета, к примеру, в меня пока не стреляли, выстрел из гранатомёта грудью принимать также не приходилось… Но вот но в шипастых щупальцах огромного кальмара побывать мне довелось и вот какой итог: кожа на уровне солнечного сплетения изорвана, пластины поцарапались, но сам я кроме того и не увидел, что меня как будто бы пилили циркулярной пилой. Значит, жилетка, в целом, хорошая.

— Ого! Вот так как! Жилетку порвал! – расстроился я. Андрей улыбнулся.

— Сообщи благодарю, что пузо не порвал. Что, значит, негромко не получилось?

— Не-а! – радостно ответила Танька и принялась в красочных подробностях расписывать отечественную встречу с огромным кальмаром. Приукрасить и приврать она не стеснялась.

— Ну, молодцы. Прекрасно поработали. Несколько дней отдохнёте, а в том месте ещё заказ будет.

Танька с весьма довольным видом потёрла ладошки.

— Как стажёр? – тем временем задал вопрос Андрей, как словно бы меня рядом не было.

Танька кивнула и что-то промычала с набитым ртом.

— С переходами справляется?

В ответ последовала совершенно верно такой же ответ. Андрей, наверное, осознал, что диалог окажется мало нужным и обратился ко мне:

— А ты сам-то как? Поднаторел?

Я задумался. В агентство я попал несколько месяцев назад и тогда… Тогда всё было совсем в противном случае. И, возможно, в случае если я об этом поведаю, то несложнее будет растолковать да и то, что происходит по большому счету.

Не смотря на то, что снаружи дом, в который меня привезли, напоминал дом с привидениями, мне он почему-то понравился. При всей собственной мрачности, он, по крайней мере, смотрелся… живым. Лучше уж потемневшее от времени дерево и поблёкшая облупившаяся краска, чем неживые цементные стенки, равномерно покрытые каким-нибудь наводящим тоску цветом.

Но, в товарищеских связях по вкусу и цвету я увиден не был.

Я попал ко мне благодаря двум сотрудникам отечественного агентства, Антону и Димону. Они нашли меня… в достаточно непростом положении и привезли к этому мрачному дому, что именовали своим домом. Тогда мне казалась дикостью кроме того сама идея о том, что когда-нибудь я также буду сказать «пора к себе», имея в виду это строение…

Дом был и в самом деле таким громадным и просторным, как мне показалось снаружи. В том месте был подвал, где пребывало что-то наподобие игровой помещения с бильярдным столом, барной стойкой, кроме того древним музыкальным автоматом, крутившим такие же древние пластинки. Был и чердак, добрая половина которого была отведена под хранение всякого хлама, а вторая – под хранение меня.

В смысле, в той половине я и поселился. Никакой особенной роскоши, само собой разумеется, но уютненько: одно громадное окно, зашторенное золотистым тюлем, весёленькие обои в цветочек на стенах и потолке; из мебели – кровать, письменный стол, огромный безлюдный комод, тумбочка у кровати, мягкое кресло в углу и торшер с оранжевым абажуром. Основная изюминка торшера заключалась в том, что он трудился лишь днём.

По ночам иногда отказывался…

Но, в общем и целом, жилплощадь у меня была хорошая. Действительно, днём крыша накалялась солнцем и пребывать в помещении становилось легко нереально. Исходя из этого с полудня часов до семи часов вечера я значительно чаще болтался по дому без особенного дела.

Первый этаж был неспециализированным. Тут была кухня, ванная, зал с телевизором и громадным столом , множество каморок, забитых какими-то ветхими вещами и пара помещений, в которых никто не жил. Сзади дома была громадная терраса, в которую медлено – через перила и через щели в полу – вползала вездесущая сорная растительность.

Это придавало террасе диковатый и загадочный вид, в особенности в случае если учесть, что целый задний двор очень сильно смахивал на дикие джунгли, где ни при каких обстоятельствах не ступала нога человека.

Второй этаж был похож на коридор общежития: двери по обе стороны и маленькая ванная в самом финише. Практически на каждой двери было в обязательном порядке что-нибудь нарисовано, налеплено либо наклеено – так обладатель помещения отмечал собственную собственность. В случае если дверь была чистой либо, по крайней мере, чище всех остальных, это означало, в помещении никто не живёт.

В жилые помещения я ни при каких обстоятельствах не проникал. Мне казалось, что это святая святых живущего в ней человека, и мне в том месте делать нечего.

А всего в двухэтажном доме жило шесть человек. Не считая меня. Они не были связаны никакими родственными связями и единственное, что, наверное, их объединяло – работа. Не смотря на то, что о работе данной постоянно говорилось вскользь и только в общем. Я не имел возможности осознать, чем они занимались. К тому же, общались мы мало, только по необходимости: в очереди в ванную, за едой в общем зале либо на кухне.

Я кроме того не всех знал по имени, а они не торопились представляться и знакомиться.

В общем, меня окружала территория отчуждения. Казалось, моя личность вызывала у всех местных жителей подозрение, словно бы я был каким-нибудь неуклюже замаскированным шпионом. Но это, очевидно, лишь мои догадки и не более.

В действительности, я тут чужим, и от меня никто не планировал этого скрывать.

Единственным моим втором так же, как и прежде оставался Антон. Мы познакомились всего намедни, но со мной он держался так, словно бы мы знали друг друга тысячу лет. И такое чувство вправду появлялось.

Значительно чаще он вламывался в мою помещение под вечер, в то время, когда в том месте становилось попрохладней, обзывал меня «Олегатором», валился на мою кровать и часами что-то говорил.

Мне было тяжело осознать, что это за байки: из настоящей судьбы либо легко где-то вычитанные. С одной стороны, сам рассказчик настаивал на том, что произошло всё это с ним либо с кем-то из его друзей, с другой, в историях было столько фантастики, смешанной, наподобие, с повседневными обыкновенными жизненными реалиями, что поверить во очень многое из того, что говорил Антон, было сложно. Я неоднократно ему об этом сказал, а он смеялся и уверял, что легко я наблюдаю на судьбу через чур узко и излишне скептично.

Со временем мне начало казаться, что это, быть может, вправду так.

А ещё частенько Антон врывался ко мне со словами:

— Ну что, Олегатор, отправились кататься?

По окончании чего мы загружались в отечественную «семёрку», чаще вдвоём, время от времени к нам присоединялся Димон, и выезжали в город. Это и была работа и… наша работа это была достаточно… необыкновенная. Нет, ничего феноменального мы не делали.

Именно напротив: мы занимались самыми простыми вещами, причём всем подряд: частным извозом, погрузкой, разгрузкой, доставкой, помогали вскрывать захлопнувшиеся двери, кроме того кошек с деревьев снимали. Это была самая необычная работа из всех, что я знал. Но было весьма интересно.

В городе нас выясняли и с радостью пользовались отечественными одолжениями, исходя из этого подолгу без дела сидеть не приходилось.

Действительно, моя роль во всём этом была достаточно скромной: значительно чаще я сидел в машине и следил, дабы её не угнали, таскал всякие тяжести, лазил по деревьям, словом, славился не самыми добропорядочными деяниями. И однако я был весьма доволен тем, что приношу кому-то хоть какую-то пользу. Я кроме того был практически радостен, вот лишь неизвестность, недосказанность, что так же, как и прежде окружала меня всё время, никак не давала спокойствия.

Но в один прекрасный день ей пришёл финиш.

Всё началось с классического Антошиного приглашения покататься. И моего классического согласия, само собой разумеется. Действительно, сейчас не считая Димона к нам присоединился Андрюха.

Он уже тогда показался мне фаворитом местного общества, не смотря на то, что при мне никто из этих людей (не считая Антона, очевидно), никак особенно не проявлял изюминок собственного характера.

В общем, в машину мы в этом случае загрузились вчетвером: я, Антон, Димон и Андрей, что сел за руль. Его те маршруты и манера вождения каковые он выбирал, меня не через чур порадовали: в случае если Антон в большинстве случаев колесил по городу, руководствуясь какими-то ему одному известными правилами, то Андрей предпочитал носиться по ухабам и кочкам пригородных просёлочных дорог. Я уже устал вычислять, сколько раз я приложился головой о крышу «семёрки» за время данной развесёлой поездочки.